Опять пустые разговоры, С концами не свести концы… Нас учат честной жизни воры И — благородству — подлецы
. Ледяные капли дождя острыми иглами впивались в кожу, вынуждая скрывать лицо рукавом промокший насквозь толстовки. Ноги вязли в размоченной дождем воде, по рукам и ногам хлестали ветки, оставляя на коже красные отметины. Эмилия бежала, словно прокажённая, и чувствовала себя невероятно жалко. Настолько, что хотелось удариться лицом об ствол сосны, выбрав при этом самый крепкий, и больше никогда не видеть собственного отражения в зеркале. То, что она чувствовала, невозможно было заглушить ни быстрым бегом по пересечённой местности, ни шумом крови в висках, ни даже собственным отчаянным воем. Она не хотела чувствовать себя жертвой обстоятельств, не хотела на кончике языка ощущать покалывающее чувство вины и не хотела врать близкому человеку. Но у нее не было выбора. Девушка осторожно, стараясь не шуметь, покинула дом, как только свет в комнате Вижена погас. Тони мирно спал в своей спальне, оставив дверь приоткрытой. Так, что узкая полоска света из коридора прорезала реактор в его груди. Он и не подозревал, что Эмилия, надев мешковатую толстовку и найденную в подвале бейсбольную кепку, выбралась из дома через задний вход. Ей можно было бы дать черный пояс по побегам из дома, если бы не всплывшее перед ней прямо из пола лицо Вижена, когда девушка собиралась направиться в сторону лестницы. Андроид (хотя, в сущности, Эмилия сомневалась, что может его так величать) вырос в полный рост и, отпустив руки по швам, мягко приземлился на деревянный пол. Просто замечательно, — подумала Эмилия, сглатывая скопившуюся от волнения слюну, — он умеет проходить сквозь стены. Однако она не хотела думать ни о Вижене, ни о его способностях. Мужчина с красной кожей спокойно взирал на нее сверху вниз, дожидаясь объяснений. Эмилия, сжав в руке ручку рюкзака, еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. — Тебе нужна помощь? — спросил Вижен, сохраняя холодность. Тони бы уже давно вовсю метал стрелы ярости и негодования. А андроид, не отличающийся особой эмоциональностью, скупо выразил свою заинтересованность в ее действиях вопросом о том, необходима ли ей его помощь. Голова шла кругом, перед глазами стояла пелена слез, мешающая с необходимой в тот момент трезвостью смотреть на обстоятельства. — Вижен, я просто не хочу здесь оставаться. — Это из-за твоего телефонного разговора? — он наклонился голову и прищурился, позволяя себе рассмотреть человеческое лицо. Эмилия панически захватила ртом воздух, сгорая от негодования, но ещё больше — не понимая, как подобное возможно. — Откуда ты знаешь про это? — прошипела она почти дыша в подбородок Вижену. — Я не человек, Эмилия, — напомнил тот. — И обладаю куда большими способностями, чем может представить себе человеческое сознание. — Ты не собираешься меня отпускать, верно? В голубых глазах Вижена мелькнула неуверенность. Он медленно кивнул. — Я не могу тебя отпустить, — поправил девушку. — Если ты слышал разговор, знаешь причину, — полушепотом прорычал Эми, втягивая воздух сквозь сжатые зубы, — поэтому ты не имеешь права меня останавливать. Вижен понимающе кивнул и, отступив, позволил девушке уйти. Эмилия с трудом понимала, почему он это сделал, но мысли были заняты совершенно другим. Она боялась, что принятое решение приведет к непредсказуемым результатам. Старенькая проржавевшие Хонда действительно стояла на грунтовой дороге в двух километрах от дома у озера. Эмилия, рукавами стирая слезы, с полминуты поборолась с заевшей дверью, замёрзшими кулаками ударяя по ручке двери. Ценой разбитого ветрового стекла и нескольких порезов она разбила окно и, подняв туго сидящую щеколду двери, села в машину. Все время, что она бежала сквозь густой хвойный лес, она боялась, что Тони догонит ее. Словно все вокруг делало так, чтобы она осталась в этом месте, рассказала о случившемся и позволила Старку разобраться с проблемой, ведь он Железный человек. Но в этот раз ее действия не были лишь желанием доказать свою самостоятельность, она, как ей казалось на тот момент, пошла единственно правильным путем. Ведь на кону стояла на только ее жизнь, и даже не жизнь Тони, который мог за себя постоять. Она до истерики боялась, что этот чокнутый навредит Мэри Джейн. Питер не всегда может приглядывать за ней, и если бы Эмилия промедлила, то очередной жертвой ее вины стала бы лучшая подруга. Она не могла позволить этому случиться. Тремор мешал вставить найденные на пассажирском сидении ключи в коробку зажигания. Эмилия нервно рычала и, когда двигатель был заведён, откинулась на кресло. Ледяные ладони заморозили пылающие изнутри щеки. Внутри все горело, а снаружи — покрывалось толстым слоем льда. Из состояния предистерики Эмилию вырвал отвратительно громкий пищащий звук, исходивший из бардачка. Девушка пошарила рукой под панелью и достала оттуда дёшевый, поцарапанный сотовый. Он все продумал. И в этот раз, Эми была практически уверена, не промахнется. С чувством, что собственноручно подписала себе путь на эшафот, она нажала на кнопку приема вызова и поднесла телефон к уху. Искаженный аппаратом голос не заставил себя долго ждать. — Ты приняла правильное решение, — мерзко прогнусавил Макс, словно специально зажал нос двумя пальцами. — Не расскажешь, что ты почувствовала, когда поняла, что у тебя нет другого выхода? Эмилия изо всех сил закусила щеку, чтобы не закричать. Когда Макс рассказал ей свою историю, ещё месяц назад в ее съемной квартире на Манхеттене, девушка позволила себе пропитаться к нему жалостью, ведь он делал все, чтобы просто отомстить за брата. Но сейчас, слушая его раздражающий голос, она все больше убеждалась, что он больной психопат, зашедший слишком далеко. Он играл с ней, и эта игра доставляла ему извращённое удовольствие. — Что мне делать дальше? — тихо прошептала он, закрыв глаза. Веки налились тяжестью. Хотелось просто уснуть и больше не просыпаться, чтобы этот кошмар наяву, наконец, прекратился. — Для начала помаши мне ручкой, — и он хмыкнул, довольный собой. Эмилия, умирая от страха, осмотрела салон автомобиля, пока не наткнулась на бледно-зеленый мигающий огонек на зеркале заднего вида. Сердце забилось о ребра с такой силой, что грудь распирало от давящей боли. Все шансы на чудесное спасение утонули в этом зелёном огоньке камеры. Красные от слез глаза с ненавистью и презрением посмотрели прямо в камеру. Этим взглядом она словно кричала: «Гори в аду!», истошно вопила проклятья в сторону своего кошмара воплоти. Это было мерзко — знать, что он видит каждое ее действие, улавливает каждое, даже неловкое, движение. — А что ты ожидала, милая? Мне нужно быть уверенным, что ты не приведешь ко мне своего железного коня с его войском красно-золотого металлолома, — Макса забавляло то, как трясется Эмилия от каждого его слова. — Ты не волнуйся, я приготовил для нас отличную программу. — П-программу? — заикнулась Хатчерсон, медленно проводя ладонью по влажным волосам. — Свидание, ужин, фейерверк. Не волнуйся, скоро все узнаешь, — рассмеялся Макс. — Всё-таки ты главный гость программы. — Боже… — прошептала девушка, отчаянно хватаясь ледяными пальцами за руль. — Тебе нужно лечиться, ты настоящий псих… — Ты поаккуратнее с выражениями, дорогуша, — голос вдруг посуровел, и даже через трубку Эми почувствовала, как от Макса исходит опасность. Она прикусила язык. На этот раз у нее не было ничего, кроме злословия, и это пугало. — Ладно, на этот раз прощаю, — хмыкнул Макс. — Доставай из кармана свой мобильник, — и, дождавшись, когда девушка медленно вытащит смартфон из толстовки, поторопил ее, — давай, давай, торопись. Выбрасывай телефон из окна. Он рушил все. У Макса, как оказалось, был четко выверенный, продуманный план, игра-симулятор, в которую девушке довелось попасть. И с каждым пройденным уровнем она все отчётливее представляла себе, что последний уровень будет просто непроходим. — Чтобы я видел! — заявил о себе Макс. Эми своими руками выбросила в окно свой шанс на спасение. С другой стороны, не в ее интересах было и то, чтобы Тони ее нашел. Но в глубине души, где-то в самом дальнем уголке трепещущего сердца, теплилась надежда на то, что ей удастся выжить. Ведь всегда удавалось. Однажды удача окажется не на твоей стороне, — подбросила память слова Старка, от которых губы задрожали в преддверии наступающих слез. — В навигатор уже вбит адрес, там мы с тобой и встретимся, — пропела телефонная трубка с нарастающим гулом. Словно кто-то работал дрелью или газонокосилкой. — Я выполнила часть твоих условий, теперь ты должен выполнить мои, — Эмилия смотрела перед собой, она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Где мои гарантии, что мои близкие не пострадают? — Придется поверить мне на слово, сладенькая. Верить на слово человеку, готовому раскроить ей череп при первой же возможности? Это все было похоже на какую-то сумасшедшую историю, страшный и нереалистичным сон. До тех пор, пока откуда-то с севера не донесся взрыв. Эмилия медленно обернулась, чувствуя, как от лица отхлынула кровь, как дрожь остановилась, но при этом тело стало болеть, словно с него содрали кожу. А из груди — вырвали сердце. Просто вырвали и растоптали, заставив смотреть, давится слезами и собственным страхом. Жалостью к себе. Глаза наполнились слезами, а сердце остановилось. Это конец. — Тони… — тихо прошептала девушка, теряя связь с реальностью. Вести машину было ещё частью той большой проблемы, которая ждала ее в дороге. Паническая атака — так называется состояние, когда ты начинаешь задыхаться, не можешь закричать и широко распахнутыми глазами смотришь прямо перед собой, не понимая, что происходит. Они не возвращались к ней с того момента, как Эмилия покинула Нью-Йорк, чтобы посетить научную платформу Stark Industries. Но сейчас удар пришелся такой силы, что девушку просто сбило с ног, заставив жалобно скулить, пряча лицо в пассажирское сидение. Не было ничего, за что бы она могла уцепиться в тот момент, чтобы вернуть себя к жизни. Ничего, что заставляло бы ее пытаться теперь спасти свою жизнь. Тони Старк мертв. От этих мыслей сердце кровоточила, его словно расковыряли грязными садовыми ножницами и выставили на посмешище. И теперь все смотрели на то, как сердце Эмилии Хатчерсон пульсировало в попытках выплюнуть остатки крови наружу и навеки остаться полым, пустым. В любом случае, она не чувствовала ничего, кроме этой самой пустоты. Однако ж, подождите. Хера с два! Тони Старка так просто не спишь с дистанции, сукин ты сын! Он найдет тебя, вырвет глотку и засунет ее в твою задницу просто потому, что ты тронул его. Его дом. Его время. Его нервы. Его Эмилию. Простояв полчаса на обочине, Эмилия направила машину вдоль безлюдной дороги. В голове звенела пустота, как если бы кто-то в необставленной мебелью новостройке ударил половником по сковороде. Девушка не помнила, как именно добралась до пункта назначения, но когда навигатор объявил о прибытии, поежилась. Она оказалась возле длинного, растянувшегося метров на четыреста, склада с разрисованными граффити стенами и проржавевшей крышей. Место наталкивало на неприятные воспоминания, хотелось завести мотор и уехать как можно дальше, но, к сожалению, девушка не могла себе этого позволить. Она дернула ручку двери на себя и толкнула ее, выбираясь наружу. Ветер тут же чуть не сдул ослабевшее от переживаний тело, но, удержавшись на ногах, Эмилия обняла себя за плечи. Не стоило ожидать чего-то другого, она так и представляла себе какую-нибудь незаконченную стройку или старый барак, поэтому заброшенный склад не казался странным местом встречи маньяка и его жертвы. В голове это прозвучало в несколько раз мрачнее и отвратительнее, пришлось подавить в себе желание засунуть два пальца в рот и хорошенько прочистить желудок. Серый дождь, лишь усилившийся к наступлению рассвета, исполосовал широкую асфальтированную площадку перед складом. Здесь было пусто, деревья росли только в нескольких метрах поодаль, но не закрывали обзор. На несколько километров вокруг не было ничего, кроме грунтовой дороги и покосившихся и со временем вросших в землю хижинок. Место, больше подходящее для съёмок постапокалиптических блокбастеров, чем для поздних (или, наоборот, слишком ранних) прогулок. Стоило девушке оказаться перед высокой металлической дверью, сердце упорно запросилось наружу. Не было ничего, что могло придать уверенности: ни надежды на выживание, ни желания расставить все точки над и. Она так бы и предпочла вечно жить в иллюзии, будто Макса и той истории с попыткой убийства, вовсе не существовало. Что упорно делала, даже не интересуясь у Тони продвижением в поисках, хотя знала, что не просто так мужчина не ночует дома, скрывая все под завесой «важные дела». Слабеющими руками девушка толкнула широкую металлическую дверь, которая со скрипом провалилась вглубь помещения. Белый свет резал глаза. Эми точно не ожидала ничего подобного. Внутри было сухо и светло, склад внутри казался меньше, но его дугообразный потолок с металлическими перекладинами давил тяжёлым грузом. Ей абсолютно не хотелось запирать себя внутри, отрезать возможность отступления, но разве теперь это имело значение? Она уже загнала себя в ловушку, и не могла повернуть время вспять, как бы сильно не желала этого. Стены словно сдвигались. Воспалённое сознание играло с ней, подбрасывая всевозможные варианты развития событий, но ни один из них не нёс с собой ничего положительного. Стук каблуков о бетонный пол разбил тишину, она рассыпалась у ног миллионом сверкающих осколков. В исступлении осматриваясь, девушка изо всех сил старалась не думать. Стоило лишь отключить все мысли, чтобы они не мешали здраво оценивать ситуацию. Но просто было только на словах, на деле же девушка хватались за собственные мысли, как за спасательные круги. Это не помогало, лишь на некоторое время несло с собой успокоение. В центре стоял накрытый белоснежной скатертью стол с позолоченным подсвечником и два стула с бархатной обивкой. Напугало ли это ее? До дрожи в коленях. Девушка нервно осмотрелась, вжала голову в плечи и вернулась взглядом к столу. Он был накрыт дорогой фарфоровой посудой, в вазе стоял букет пионов, а в ведре со льдом — шампанское. Все выглядело так, словно ей снится один из тех необъяснимо странных снов, в которых сложно разобраться даже с наступлением рассвета. И больше всего девушке хотелось, чтобы происходящее растворилось, как сновидение, а она открыла глаза в доме у озера, бережно укрытая одеялом. Она бы восприняла подобный сон как знак. Тем не менее все, что ее окружало, напоминало о реальности. Серебряные столовые приборы обожгли пальцы ледяным холодом, от пионов исходил нежный свежий аромат, от которого однако першило в горле. В стене открылась дверь, которую Эмилия применила не сразу — она сливалась с серыми стенами помещения и, казалось, была просто вырезана для удобства перемещения. В помещение вальяжно появился Макс. Он был в черном фраке с классической бабочкой, натертые до блеска туфли отливались в свете свисающих с потолка длинных флуоресцентных ламп. В руках мужчина держал черный чехол для одежды. Он подошёл без лишних слов, рассматривая Эмилию двумя стеклянными льдинками глаз: в них отражалось то, от чего хотелось закрыть глаза и как можно скорее спрятать голову в песок. Презрение, смешанное с насмешкой. Ненависть и желание довести ее до панических конвульсий. Она чувствовала себя загнанным в тупик пугливым животным, никогда дл этого не встречавшимся со злобой, которая может исходить от людей. Злобой такой лютой и открытой, что в голове искрились разряды электричества. — Ты просто ужасно выглядишь, — с презрением осмотрев девушку перед собой, Макс протянул ей одежду. — Переоденься. Лицо Эмилии дрогнуло в ядовитой конвульсии, после чего девушка резко сорвалась с места, бросаясь на своего врага. Удар и хруст костей разрезал тишину, и Эмилия с упоением наблюдала, как Макс, корчась от боли, вытирает кровь, струящуюся из сломанного ею носа. — Сукин ты сын, ты обещал его не трогать! — завопила она, снова бросаясь в атаку, но заметила двух амбалов за своей спиной и остановилась. Макс поднял руку, словно показывая, что всё в норме. — Мы так развлекаемся, — хмыкнул он, и два бугая вернулись в тень, а парень с ненавистью уставился на растрёпанные девушку. — Я подумал: ну нахер сдерживать обещания перед убийцей моего брата. Кто меня обвинит? — Какой же ты… — Эми дернулась вперёд, но уже не в состоянии была что-то предпринять, поэтому гордо вскинула подбородок. — Смотрю, с гордостью носишь мой подарок? И она с ядовитой гордостью и нескрываемой брезгливостью посмотрела на блеклый неподвижный имплант глаза, на секунду чувствуя, как в душе разрастается упоительная радость. Но в следующую же секунду перед глазами всплыли теплые карие глаза. Мужчина направил на нее дуло пистолета, протягивая чехол с одеждой. Не принять его было бы самоубийством. Внутри оказалось тёмно-синее платье без бретелек. Девушка с недоверием осмотрела «подарок» и прижала его к груди. Ей не хотелось подыгрывать, тем более ему. — Отвернись, — попросила она, тяжело дыша. Макс наигранно громко рассмеялся и его смех утонул под сводчатым потолком, растворившись в воздухе. Каждое слово, сказанное в пустом помещении, эхом отражалось от стен и ещё долго гуляло вдоль склада, пока совсем не утрачивало свою акустическую силу. — Я видел у тебя все, что можно было увидеть, дорогая, — напомнил Макс, вынуждая девушку бороться с приступами тошноты. — Переодевайся. Она быстро, закрывая грудь руками, сняла толстовку и футболку и влезла в узкое платье. Только потом позволила себе дрожащими руками стянуть с ног джинсы. Макс обошел девушку вокруг и, остановившись прямо за ней, положил руки на плечи. Прикосновение отдалось болью во всем теле, мозг воспринимал Макса как угрозу и тактильный контакт с ним тоже воспринимал как болевой раздражитель. Эмилия ничего не могла с этим поделать. Она, стараясь не упасть, позволила ему потянуть замочек платья наверх и заключить ее в ловушку из плотной ткани. Платье было меньше на размер, поэтому стесняло движения. Эми обернулась и, не рискнув заглянуть своему похитителю в глаза, принялась рассматривать мысочки его дорогой обуви. Он все ещё направлял на нее пистолет. — Уже лучше, — удовлетворённо кивнул Макс, оценивающим взглядом пробежался по женской фигуре и остановился на спутанных в пучок на макушке влажных волосах. — Ещё кое-что… Он, не заботясь о том, что может причинить боль, а, может, именно этого и добиваясь, потянул резинку вниз. Темные волосы россыпью упали на оголенные плечи, раздражая кожу. Чужой взгляд заворожённо смотрел на ее трясущееся от страха тело. Он знал, что Эмилия боится его; чувствовал это и победно улыбался. А ведь, если подумать, он действительно был победителем. — Кто-нибудь говорил тебе, что тебе лучше с распущенными волосами? Эми с трудом сглотнула ком в горле, проталкивая его обратно в желудок, и отрицательно помотала головой. — Это зря, — неприятно ледяная ладонь коснулась плеча, когда парень убирал назад ее волосы. — Ты прекрасна, Тони Старк знает толк в девушках. Извиняюсь, знал толк в девушках. Не сконтролировав себя, Эмилия порывисто дернула головой в сторону, смахивая с себя чужую руку. Ей хотелось в кровь расчесать места его прикосновений, живьём содрать с себя кожу, чтобы боль заглушила этот отвратительный зуд. Нежная кожа на плечах и шее гудела, наэлектризованных от нежеланных прикосновений. И лишь осторожность сдерживали Эмилию от того, чтобы не закричать. — Ты, наверняка, и сама это знаешь, — подведя итог, Макс вдруг повеселел; он отошёл на пару шагов и жестом указал девушке за стол. — Прошу, присаживайся. Чувствуй себя как дома. Это вряд ли. Судорога прострелила замерзшую ногу. Эмилия чувствовала себя глупо от того, что сидела в, стоит признать, красивом платье, за прекрасным столом, и молилась, чтобы произошло что-то, что исправило бы ее ошибку. Сейчас совет с Тони точно не казался ей бредовой идеей. У нее, наверняка, было множество возможностей предупредить его о грозящей опасности. Разве Железный человек не справился бы с ней? Надежда оставалась только на Вижена — существо с невероятным интеллектом. Девушка медленно опустилась на краешек стула и взглядом проследила за тем, как Макс шумно садится напротив, заправляя за ворот рубашки салфетку. Он махнул рукой, словно жестом приказал кому-то подойти. Эмилия осмотрелась и не заметила никого вокруг, но через секунду из двери, откуда вышел и сам виновник торжества, появился пожилой мужчина в униформе официанта. Он поставил в центр стола поднос и открыл крышку. Внутри все ещё шипела румяная индейка, украшенная запечёнными овощами. Официант разлил в два пузатых бокала красное вино и спешно ретировался, оставив Эмилию наедине со своим карателем. Все происходящее было похоже на дешёвый спектакль, вызывающий у зрителей лишь приступы смеха. Эми же смеяться не хотелось вовсе. — Не стесняйся, — Макс кивнул в сторону индейки и взял в руки столовые приборы. — Тебе стоит подкрепиться, нас ждёт долгий день. Под ложечкой засосало. Эми чувствовала голод, но никак не могла дать себе возможность дотронуться до еды. Она ещё в тот момент, когда зашла внутрь, решила, что не возьмёт в рот ни куска. Заметив, что девушка даже не шелохнулась, Макс ухмыльнулся. — Как хочешь, — он пожал плечами, накладывая ужин себе на тарелку. — А я, если ты не против, подкреплюсь. На него ей было абсолютно плевать. За исключением одного маленького нюанса, который никак не укладывался в голове. — Откуда у тебя деньги на все это, — девушка мотнула головой на дорого сервированный стол. — Как я помню, ты работал полицейским. Макс кивнул. — Видишь ли, я не могу похвастаться тем, что, как ты, раздвигаю ноги перед богатыми продавцами смерти. Запомни, бывших торговцев оружием не бывает, и твой Тони Старк, — он сделал ударение на имени, — он не исключение. Однако, я рад, что ты спросила. Эмилия напряглась. Что-то в его словах было не так. — И все же? — У меня есть другие способы найти себе спонсоров, — ухмыльнулся Макс. — Спонсоров? — с ужасом переспросила Эмилия. — Кое-кто очень заинтересован в том, чтобы ты сошла с трека. — Сошла с трека? — с ужасом переспросила девушка, чувствуя, как в сердце вырастает ещё метр льда поверх того, что там уже был. Правда была в том, что слова Макса имели смысл и, понимая то или нет, парень стал пешкой в чужих руках. Руках более влиятельных и могущественных, чем просто заигравшийся недомститель, решивший вершить судьбу одного единственного человека. Это открывало свет на многое, если ни на все. Стало понятно, откуда у него взялись технологии, сумевшие взломать охранную систему Старка, деньги на всю эту трагикомедию и информация. Информация — вот что было действительно важно, потому что… Потому что в таком случае становится понятно, какая опасность действительно может идти от заказчика. Он крутится в кругах, в которых проживает свою жизнь Тони Старк. А сложить два и два оказалось не таким трудным. Эмилия с ужасом поняла, что дело вовсе не в ней, не в ее действиях, а в том, что кроется гораздо глубже. В сыворотке. Только сейчас эта мысль окончательно оформилась и яркой неоновой вывеской горела перед глазами, не позволяя даже увидеть, что губы Макса Пэйна что-то лепечут. В конце концов, они оба оказались пешками. Он нужен был, чтобы подобраться к Эмилии, а она является ниточками, за которые можно дергать Тони Старка. Вспомнились и слова Нормана Озборна про отца и его связь со Stark Industries. Что-то в голове вопило, кричало о том, что она близка к разгадке этого невероятно сложного ребуса, над которым сидела с начала выпускного года. Но он все равно до конца не поддавался: все элементы карты были найдены, но что-то не срасталось. И это выводило из себя. — Мне нужно поговорить с твоим хозяином, — как-то резко воскликнула девушка, перебивая какую-то гневную тираду похитителя. Казалось, что он от ярости готов плеваться серной кислотой или цианистым калием, поэтому Эмилия тут же взяла себя в руки, замолчав. — У меня нет хозяина, тупая ты сука, — крикнул он, забрызгав девушку слюнями, от которых та брезгливо постаралась отвернуться. — Я — свой хозяин, поняла? И твой, пока ты не сдохла. — Тогда давай, убей меня, я уже заскучала слушать твои жалостливые истории, — голос сорвался, обнажая слабое место в броне, но Эми тут же зло изогнута губы. — «Ты убила моего братишку. Моего братишки больше нет. Плак. Плак.» Чувство, что все границы дозволенности остаются где-то позади, девушка точно так же пропустила мимо. Она чувствовала только яркую, затмевающую все вокруг и меняющую сознание ярость. Она не знала, смог ли выжить Тони, но знала другое — то, что сделал Макс на этот раз не сойдёт ему с рук. И то, что она изменилась. Она не будет больше плакать и просить прощения, а сделает что-то, чтобы выбраться. Лицо парня исказила гримаса то ли детской искренней обиды, то ли ярости, но Эмилию это волновало в последнюю очередь. Она хотела закончить это. И шла единственным путем, который видела. А выживет или нет, на тот момент старалась не задумываться. — Люди умирают, грязный ты подонок, но не все их родственники становятся психопатами-убийцами! Макс сорвался с места, хватая со стола нож и, оказавшись прямо за Эмилией, подставил его к участку шеи, где едва заметно пульсировала аорта. Вибраниума в позвоночнике, казалось, загудел от напряжения, или это то, что называют предвестием смерти? Эми не знала, но она знала, что ей придется доиграть эту игру. Храбриться, хотя она трусиха. Делать вид, что знает что-то, хотя единственное, что её волновало — безопасность близких людей и жизнь Тони. Она не знала, когда вдруг начала выделять его в отдельную категории. Тогда, когда назвала семьёй? — Ничего не напоминает? — загоготал Пэйн, чуть вдавливая нож в шею. — Твоего дружка больше нет, а с перерезанным горлом в Ваканде, я думаю, не справятся, крошка. — Мне плевать, что ты сделаешь, — она не была уверена, что пустила в голос достаточно стальных нот, чтобы слова показались хотя бы отдаленно похожими на правду, хотя бы намеком на нее. Макс не двигался, лишь с упованием наблюдал, как об острие ножа бьётся чужой пульс. — Сегодня ты сдохнешь, сука, — протянул он нараспев, надавливая чуть сильнее. Но в этот момент на свет вышел высокий худощавый мужчина, темная фигура которого кричала об одном: беги. Беги, сломя голову, этот человек несёт смерть. То, что грозило от Макса, лишь увеличится в размерах при появлении этого человека. Эмилия сглотнула, уверенность рассыпалась у ног остатками новогодней мишуры под ёлкой. Спонсор. Наверняка, это был человека, который платил Максу за мою поимку. — Оставь девушку в покое, Максимилиан, — приказной тон, и Пэйн тут же убрал холодное оружие от шеи девушки, попятившись. — Негоже угрожать таким весьма обаятельным особам, не так ли, мисс Хатчерсон? Или, быть может, мисс Кларк? Голос оказался знаком. И когда мужчина вышел под холодноватый свет ламп, в этом не осталось никаких сомнений. Девушка потёрла оставшееся целым горло, краем глаза замечая, что Макс стоит достаточно далеко от нее, и вскинула подбородок. Кого она строила? Насмотрелись фильмов про супергероев? Идиотка. — Мистер Озборн, — удивление в голосе. — Неожиданно, верно? — усмехнулся мужчина. — Но не для вас. — Конечно, нет, — рассмеялся Норман, но лицо его осталось каменным, а глаза — такими же стеклянными и чужеродными, словно с другой планеты. Он жестом попросил своих людей убрать со стола то, что осталось после «царствия» Максимилиана, а также велел ему самому оставить помещение. Воодушевления на лице Пэйна это, естественно, не вызвало, и он скрепя сердце вышел вслед за своей индейкой. Но свободно вздохнуть Эмилия все ещё не могла. Напротив, она ощущала, будто ее придавили к земле каменной глыбой. — Извини за это, — Озборн неопределенно покрутил рукой перед своим лицом. — Вот, что бывает, когда работаешь с непрофессионалами. Обещаю, ты больше его не увидишь. Эмилия в удивлении подняла брови. — Я бы хотела увидеть его на суде, — она дернула носиком. — Смелая девочка, — Норман улыбнулся, постучал указательным пальцем по столу и кивнул. — Допустим, я смогу это устроить. На секунду Эмилия выпала из реальности. Она смотрела на Гормона Озборна, не моргая, а потом наклонилась и неуверенно прошипела: — То есть, вы отпустите меня? Мужчина посмотрел на нее, как на умалишенную. — Естественно, отпущу, я же не какой-нибудь изверг. У меня сын твой ровесник. — Тогда к чему этот цирк? — Эми осеклась, но обратного пути не было. — Мне нужны от тебя лишь честные ответы, милая. — У меня нет того, что вам нужно. — Уж поверь мне, — мужчина смахнул с пальто воображаемую пыль. — Ты знаешь и помнишь больше, чем думаешь. Норман выглядел так, словно сидел в самом грязном помещении, окружённый мерзкими слизнями, но все равно продолжал говорить до скрежета зубов аристократично, пафосно и высокомерно. Эмилия зажмурилась, отгоняя мысли прочь. Мужчина ей был неприятен, но он хотя бы не был психованный убийцей, как Макс. Или был? откуда ей знать. — Я буду признателен, если ты согласишься поговорить со мной о дне, когда произошел взрыв в школе, — Норман с отоплением куда-то поверх ее головы, и от этого было действительно жутку. Эми вздохнула, она все ещё продолжала сжимать шею, словно та кровоточила. — У меня все равно нет выбора, не так ли? Мужчина неопределенно пожал плечами. — Я скажу вам, если Тони Старк окажется жив, — ультиматум всплыл в голове так же резко, как и был озвучен. Эмилия-трусиха вовсю вопила где-то в груди, колотилось в стены, а эта новая Хатчерсон с ледяным, как у Нормана, взглядом смотрела мужчине прямо в упор. Их глаза встретились в молчаливой борьбе, которая, имея она разрушительную силу, уже давно снесла бы все вокруг в радиусе трёх километров. Мускул на лице Озборна нервно дернулся, но он тут же шаблонно и этикетно улыбнулся. Чертовски педант. — С огнём играешь, мисс Хатчерсон, — криво усмехнулся директор Оскорп, пребывая в серьезных раздумьях. — А, впрочем, я согласен. За потерю контроля над Пэйном мне в любом случае придется заплатить. — То есть в ваши планы не входил взрыв и… Норман вздохнул. Ему, видимо, было максимально тяжело говорить с кем-то, кто ему не соответствует по социальной ступени развития. — Мне не нужен труп Железного человека, — мужчина хмыкнул каким-то своим мыслям. — Но, скажем так, если его тело найдут под завалами, я не расстроюсь. — Если с Тони что-то случилось, я не скажу вам ни слова, клянусь! Мне больше нечего терять, — обещание получилось убедительным, потому что Норман Озборн кивнул и, устало проведя ладонью по лицу, махнул двум охранникам. — С тобой приятно иметь дело, Эмилия Хатчерсон, — уже в дверях заявил мужчина, оборачиваясь. — Тони повезло, что рядом с ним человек вроде тебя. Если он жив, ему стоит воспользоваться своим шансом. И, Эмилия, я бы хотел, чтобы наша встреча осталась в секрете.***
Она боялась сдвинуться с места, да и вмиг потяжелевшие ноги перестали слушаться, аморфно подрагивая от любого порывистого движения. Болезненный взгляд застыл на уровне сухой, уже старой трещины с стене и никак не мог сфокусироваться. От этого в голове выла тревожная сирена. Эмилия знала, что должна заставить себя подняться на ноги, сесть в хонду, на которой приехала, и домчаться до загородного дома Тони. Но то, что кипело в груди, вынуждало ртом хватать воздух и задыхаться от страха. Страха, что от прежних чувств не осталось следа. Страха, что с Тони случилось что-то ужасное, что-то непоправимое. И еще какой-то пикантной нотки паники, потому что она вдруг осознала — она чувствует к Тони гораздо больше, чем готова была сказать, гораздо сильнее щемит её сердце от волнения из-за него. Что это? Как это называется? Когда волнение за человека граничит с патологическим желанием закрыть его от всех внешних угроз, спрятать трепещущееся сердце в ладонях и вгрызаться в глотки каждому, кто будет угрожать его безопасности. Эмилия не знала, когда это началось: может, вчера, неделю назад, может два года прошло, но теперь никакие иллюзии не закрывали её прямого взгляда на вещи. Она любит Тони. По-своему: не так, как любят его все эти женщины, побывавшие в его постели, и даже не так, как любила его Вирджиния Поттс. Эми любила Тони по-своему: благодарно, трепетно, с готовность пронести это чувство в глубине души до тех пор, пока оно не высохнет и не превратиться в стандартную потребность в человеке. Ей было страшно поднять глаза и вдруг увидеть, что его нет. Ведь этого не может быть, ведь Тони на то и Тони, чтобы обманывать ожидания окружающих, одним своим существованием доказывать: посмотрите на меня, я жив. Только почему сейчас в груди эта щемящая пустота? Сложно было сказать, сколько она просидела на бетонном полу склада, уткнувшись в собственные колени, пока тело потряхивало от тихих рыданий. В голове перестали набатом звучать страшные мысли, они визуализировались перед глазами и от того, что одна была хуже другой, хотелось выть. Раненным волком, неважно. Просто кричать во всё горло, пока из последних сил выплёвывающее загустевшую кровь сердце не остановиться, пока всё вокруг не прекратиться, чтобы… оставить ее в покое. Просто. В. Покое. Ей это было нужно. Краем еще функционирующего сознания Эмилия уловила какой-то шум: металлическая дверь склада открылась, скрипнули петли, раздались уверенные звонкие шаги. Но эти шаги тонули в её голове и звучали, словно пробивались сквозь толщу воды. Тишина. По хорошему стоило поднять голову и встретиться глазами с тем, кто может представлять угрозу её жизни, но делать этого Эмилия не хотела. Или, быть может, это был Тони? От последней пришедшей в голову мысли в голове щелкнул какой-то моторчик, мозг начал упорно перерабатывать информацию, которую откладывал в долгий ящик. Вот снова Эмилия почувствовала под ладонями строительную крошку и камень, а также лёгкую прохладу помещения. Вернулась головная боль и ощущение, будто за веки насыпали песка. И вся эта какофония чувств, которая до этого не могла пробиться сквозь выстраиваемые сознанием барьеры, сейчас рухнула на неё с высоты девятиэтажного дома, похоронив под собой. Красные глаза взметнулись вверх в надежде увидеть сначала приевшийся дорогой костюм, затем — встревоженное лицо и темные взлохмаченные из-за шлема брони волосы. Ощутить на кончике языка горьковатый запах мужских духов. Но вместо этого перед ней стоял молодой мужчина с застегнутой под кадыком клетчатой рубашке и широких бежевых брюках. Он выглядел встревоженным и был, к сожалению, вовсе не Тони. Эмилия всхлипнула. В голову прокралось осознание, что если пришел он, то дело совсем плохо. Проницательные голубые глаза встретились с болезненными зелеными. Губы растянулись в скупой улыбке: так улыбаются, когда не знают, что сказать. Мужчина тяжело вздохнул и сделал шаг в сторону Эми, но девушка посмотрела на него взглядом, от которого мужчина застыл в метре от неё. Конечно, она знала, кто он. И, соответственно, догадывалась, почему он здесь. — Эмилия, моё имя Стив, — мужчина слегка дернул наверх штанины брюк и присел рядом с ней на корточки. — Ты в норме? Девушка кивнула, он кивнул в ответ. — Идем, я отвезу тебя домой, — протянутая рука означала что-то очень важное, но Эмилия предпочла пренебречь этим. Она лишь сильнее прижала ноги к груди и снова уткнулась носом в колени, словно создавала для себя мир, в котором её никто не тронет. Даже не посмеет, черт возьми. Доверяла ли она Капитану Америке? Сложно было сказать. Но она доверяла Тони, а с ним у Стива Роджерса были крайне натянутые отношения. Поэтому, посчитав решение правильным, Эмилия не шелохнулась с места. Конечно, она понимала, что не сможет просидеть здесь вечно, но и идти с этим человеком никуда не собиралась. Стив вздохнул, поднимаясь и расправляя идеально выглаженные развороты рубашки. Он был уже не тем Стивом Роджерсом, о ком трубили все, кому не лень. И он уже точно не был Капитаном Америкой. Даже если нацепил на себя привычную одежду в стиле сороковых, даже если плотно сжимал губы и смотрел на неё своими испытующими серо-голубыми глазами. Словно в нём осталось что-то от того мужчины в звездно-полосатой форме, но это что-то он сам упорно закапывал как можно глубже. Борода, отросшие волосы, потухший взгляд — Роджерс выглядел вряд ли лучше, чем испуганно всхлипывающая девушка перед ним. — Послушай, — краем глаза Эмилия видела, как сжимаются его кулаки, а сознание уже подбросило неприятный звук хрустящей от напряжения кожи. — Здесь небезопасно, нужно выбираться. Ты знаешь кто я, верно? Эмилия подняла на него растерянный взгляд и быстро кивнула, даже не думая. — Я не должен вызывать у тебя много доверия, потому что ты веришь Тони, — взгляд девушки стал осознанным, и Стив, решив, что прощупал почву, снова протянул ей ладонь. — Я не стану делать ничего, что заставит тебя усомниться в правде Тони и… — Я бы и не поверила, — перебила девушка. — Знаю, — уголки губ дрогнули в улыбке. — Если ты веришь ему, тебе придется пойти со мной. Что-то в груди больно кольнуло. — Что? Я не понимаю… — Я здесь по просьбе Тони, чтобы обеспечить твою безопасность. — Вы же не общались, я точно знаю, — зеленые глаза наполнились предательской влагой, сдерживать которую не было ни сил, ни желания. Грязными руками Эмилия принялась растирать глаза, оставляя на щеках разводы, не слишком то заботясь о санитарии и нормах гигиены. Она просто не хотела впускать в голову крошечную мысль, которая начала виться вокруг нее с появлением на складе Капитана Америки. Так и не дождавшись ответа, девушка вскочила на ноги и почти вплотную подошла к Роджерсу. Мужчина узко поджал губы, но ни один мускул на его лице не выдал никаких чувств. Эми на секунду подумала, что перед ней стоит восковая фигура, а не живой человек, но через секунду Стив провел сухой ладонью по бороде. — У тебя нет причин мне доверять, — начал он, но снова был перебит. — Да, их нет. Вздох глубоко усталого человека. — Мне нужно доставить тебя в безопасное место, это всё. — Почему Тони сам сюда не приехал? Почему он не пришел за мной сам, а? Он сам говорил, что… что я не должна никому доверять. Молчание затянулось, и с каждой секундой, что в гудящей тишине казалось настоящей вечностью, Эмилия думала, что сойдет с ума. — Я не должен объяснять тебе ничего, просто… идем! Кажется, к него сдавали нервы. — Не заставляй меня закидывать тебя на плечо и доставлять в Нью-Йорк в багажнике, ладно? Ни мне, ни тебе, поверь, не хочется этого делать. Просто. Сядь. В. Машину. Тебе всё объяснят люди, которым ты доверяешь, когда ты окажешься в безопасности.