любовь не живёт три года, любовь не живёт три дня. любовь живёт ровно столько, сколько двое хотят, чтобы она жила.
Снег огромными белоснежными хлопьями ложился на изгиб длинных темных ресниц, короткие волосы, слегка тронутые сединой, темно-синее пальто и черный шарф, который под бдительным контролем Эмилии Старку всё-таки пришлось повязать на шее. Он был чертовски красив и так же чертовски дорог. Даже сейчас, стоя под теплым светом фонаря в водовороте снегопада, он был домашним и теплым. От мысли, что принадлежит он только ей, Эмилии, девушка прикусила губу и, шмыгнув замёрзшим носом, шагнула в сторону мужчины. Она держала в руках два стаканчика горячего шоколада из Starbucks и смешно жмурилась, когда хлопья рождественского снега падали ей на кончик носа. — Это самое необычное Рождество за все мои двадцать лет, — призналась Хатчерсон, протягивая Тони шоколад и с улыбкой наблюдая, как мужчина отпивает напиток, обжигая язык, шипит и негромко ругается. — Почему? — спросил он, все ещё не в силах полностью сосредоточиться на горячем шоколаде, Эмилии или обожжённом языке. Он вспомнил Рождество с родителями в детстве, когда всё внимание было направлено только на него, когда под ёлкой в центре их домика у озера появлялись горы подарков, а на весь дом приятно пахло пихтой и цитрусом, глинтвейном и отцовским табаком. В детстве все казалось другим, каким-то важным и волшебным. Подростку-Тони больше интересны были вечеринки у друзей с выпивкой и, если повезёт, травкой. Тусовки с Гарольдом Хатчерсоном носили стихийный, спонтанный характер, часто принимающий крайне неожиданные повороты, однако они оставили какой-то глубокий отпечаток на его сердце, отдающий юностью, безумием, безрассудством. Но и тогда Рождество оставалось быть Рождеством: отец доставал свои дорогие сигары, которые курил только по праздникам, а мать варила глинтвейн. Взрослая жизнь внесла свои коррективы: родители оставили его, бросив на шею Тони управление компанией, у Гарольда родилась Эмилия, направившая жизнь лучшего друга в нужное русло. Иногда Тони хотел бы оказаться на месте Гарольда. И это вызывало на губах усталую улыбку. Рождество с Пеппер было другим: серьёзным, с поездками в ресторан, обменом подарками и поздравлениями, оно обязательно заканчивалось выдержанным в Прованском погребе вином 1746 года — любимым вином Вирджинии Поттс, и хорошим сексом. Наверное, он женился бы на Пеппер рано или поздно, если бы не стал Железным человеком. Наверное, она родила бы ему сына, наследника. Наверное, они бы к старости переехали в домик у озера, Тони ухаживал бы за садом, курил по праздникам сигары из отцовского запаса, а Пеппер варила ароматный глинтвейн. Это была бы выдержанная в теплых тонах любовь двух людей, которые в суете вдруг нашли друг друга. Но Тони стал Железным человеком с горой страхов и паранойей в придачу, Пеппер сохранила в себе холодность и деловую хватку, чтобы терпеть это. Два лидера. Две точки, вызывающие невозможное трение. Сейчас Тони не жалел, что Пеппер ушла от него, перестал смотреть на нее этим взглядом, да и Вирджиния нашла в себе силы жить дальше. Взрослые люди расстаются именно так: они не исчезают импульсивно, они строят что-то крепкое и не менее ценное, чем любовь мужчины к женщине. Должно быть, это называется дружбой, основанной на уважении. Эмилия Хатчерсон привнесла в его жизнь совсем другое Рождество. Это было действительно странно. Она была дочерью его университетского друга, на отцовско-дочерние отношения которых Старк смотрел с несвойственным ему любопытством. Когда они с Гарольдом творили свои безумия, он и подумать не мог, что однажды будет стоять в безлюдном парке и с трепетом в сердце следить за тем, как его единственная дочь поправляет на голове шапку, варежкой смахивает с пальто мужчины снег и смеётся, когда мимо пробегают дети. — Впервые моё Рождество проходит в компании Тони Старка, без привычного праздничного стола и отца, — Эми пожала плечами, отпивая шоколад. — Но это по-своему чудесно. Спасибо, что не стал запирать меня дома в этот день. — Эмилия, — Старк как-то недобро нахмурился, но вскоре морщины на лбу расправились, Тони снова стал Тони. — Я держу тебя в четырех стенах не потому, что мне хочется, а потому, что так для тебя безопаснее. — Ты действительно хочешь вернуться к тому разговору? — её брови изогнулись дугами. — Серьезно? — А почему бы и нет? — смеётся Тони. — Ты все ещё не извинилась, что назвала меня тираном. — Что-о? — рассмеялась Эми, толкая Тони в плечо. — На правду не обижаются, ты — тиран. — Вот как, — Тони оставил стаканчик шоколада на заснеженной скамейке, скрестил руки на груди. — В оправдание тебе скажу, что ты не такой уж и плохой тиран. В общем, ты тиран, но с капелькой демократии в жилах. — Раз я тиран, — мужчина сократил расстояние. — Ты больше не будешь носить юбки в холодную погоду. — У меня теплые колготки. — Без разницы. Купим тебе ватные штаны. — Нет! — страдальчески прохныкала девушка, попрыгала на месте, и громко рассмеялась. — Ты ужасный, самый ужасный из всех ужасных тиранов, Энтони Старк. — Вернёмся к вопросу моей тирании в твоей темнице, — Тони тоже смеялся, искренне и по-доброму. Эмилия была счастлива, когда он смеялся так. Тони, преодолев несильное сопротивление, укутал девушку в свой шарф, крепче затянул его под капюшоном, да и тот натянул девушке практически до глаз. Эмилия безропотно следила за его манипуляциями, искренне не понимая, чего Старк хочет добиться. Понятно это стало только тогда, когда девушка под аккомпанемент собственных ругательств полетела в сугроб вниз головой. Хотя, если это все, что нужно для того, чтобы Тони смеялся, она готова самолично прыгать в сугробы различными техниками ныряния. — У меня воспаление лёгких! — вопила Хатчерсон, словно это могла помочь избавиться от налипшего к лицу и забравшегося за шиворот снега. — Воспаление лёгких, Старк! Я умру, а виноват в этом будешь только ты! — Не драматизируй, пару дней назад ты рвалась понырять в сугробах, разве забыла? — он стоял прямо над ней, протягивая руку. Эмилия с трудом села в сугробе, отчего снег под её пятой точкой примялся чуть сильнее, проваливаясь от веса девушки с угрожающим хрустом. Она отряхнула сначала белые из-за снега варежки, похлопав руками перед собой, затем ими же смахнула снег с волос, груди и бедер. Тони стоял над ней, протягивая руку помощи, улыбаясь во все тридцать два. — Тебе сколько? — проворчала Эмилия, даже не стараясь придать голосу нотки обиды. — Шестнадцать? — Пятнадцать, — поддержал игру мужчина, помахав рукой, чтобы привлечь внимание. — Вставай, иначе простудишься. — Ты, вообще-то, сам бросил меня в сугроб, забыл? Или мне ждать приход Альцгеймера? Тони пожал плечами, а Эмилия хлопнула его по ладони и гордо поднялась сама. В этом их балансе было что-то интимное, что касалось только их двоих. Это не должны были видеть окружающие не потому, что это было неправильно — веселиться в парке, а потому, что это было их личное. Пришлось стряхивать с себя снег и одновременно сдерживать улыбку. Настолько Тони Старк был близок, что одним своим присутствием делал ее самой счастливой на свете. Так действительно казалось, словно никто не был так счастлив, как она. Никто и никогда не испытывал ничего подобного и не знает, что значит быть единственной родной душой для… нет, не для Железного человека, но для Тони Старка. — Ты неисправим, — почти серьезно. — Я постараюсь оспорить твое суждение, — Тони, не придавая значение своим действиям, стряхнул с попы девушки снег. Она на секунду остолбенела, забыв все возможные варианты контраргументов, но в следующую секунду в ее многострадальную голову пришла, казалось, гениальная идея. И девушка с боевым кличем кинулась на Тони, сметая в сугроб от неожиданности потерявшего равновесие мужчину. Она оказалась сидящей на Тони, упираясь ладонями в мужскую грудь. Их искренний смех разлетался по парку, оповещая забредших сюда поздней ночью прохожих, что они счастливы друг с другом, что Эмилия Хатчерсон все же смогла доказать Тони Старку, что у него есть семья. Пусть не совсем обычная, но она есть. Спустя пять минут они уже не смеялись, лишь смотрели друг на друга с нежностью и доверием. — Спасибо, что появился в моей жизни, — Эмилия зубами стянула с одной руки перчатку и убрала с лица Тони тающий снег. — Спасибо, что появилась в моей жизни, — тут же ответил мужчина, улыбнувшись. Они допили остывший шоколад, отряхнулись и ещё около получаса в полном молчании просидели на скамейке, наблюдая за тем, как малыш играет со своей собакой, а его родители с каким-то благоговением следят за своим чадом издалека. Эми опустила голову Тони на плечо, обняв мужскую руку, и с трепетом осознала, что сухие пальцы переплелись с её — нежными и тёплыми. Пришлось закусить губу, чтобы не доставлять удовольствие Тони лицезреть ее от него зависимость. А она зависела, принадлежала только ему. И как бы не хотела говорить, что готова бороться за права феминисток, что имеет внутренний стержень, чтобы отстаивать свою точку зрения, Эми беспрекословно доверяла Старку. Если он говорит ей делать что-то — она сделает. Если он скажет сидеть на жопе ровно — она поворчит, но послушает. Потому что Тони доказал ей, что только ему она может доверять, что единственный стимул его жизни на данный момент — это её бьющееся сердце. И если для того, чтобы Тони жил полноценно, Эми придется лично защёлкнуть замок башни, девушка… что?.. сделает это? Неужели она настолько привязана к нему, что готова пожертвовать собственными интересами, чтобы он просто улыбался. Улыбался так. И девушка перевела взгляд на мужчину, рассеянно улыбающегося в сторону ребенка и щенка. Да, он был именно тем, ради счастья которого Эми готова практически на все. Когда он успел стать им? Самым дорогим человеком её жизни. Когда вдруг вместо отстранённого миллиардера и супергероя Тони Старка пришел этот мужчина, перевернувший в её юном сердце все с ног на голову. А в голове крутился рой вопросов. Кто он ей? Однозначно, её семья. Не для того ли он появился в её жизни, чтобы помочь пережить смерть отца, посильно заменить его? Возможно, Эми и чувствовала к нему эту безоговорочную веру, которую можно испытывать только к отцу, но он не был её отцом. Он не был ни лучше, ни хуже, он просто однажды появился и принес с собой спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Тони может заботиться о ней, как о дочери, но Эми была уверена, что они оба не чувствуют именно этих чувств. Так кто же он ей? Человек, в которого она влюблена? Да, но… Так учили их отвечать в школе, когда две стороны сталкиваются в противоборстве. Она не знала, когда это началось — в бассейне Ваканды или раньше, но Эмилия стала замечать за собой, что воспринимает Тони как мужчину. И, чуть не отдавшись ему в полубреду, девушка не жалела об этом. Да, ей было жутко стыдно смотреть на мужчину последующие несколько дней, от его прикосновений по телу разбегались электрические импульсы, а место прикосновения болело и жгло в его присутствии, но не было сожаления. Стыд, желание провалиться под землю, желание наброситься на него снова, но не мечты вернуть время назад и не позволять его губам касаться её непривычной к подобным ласкам кожи. От мыслей, что Тони Старк касался её, тело отзывалось мелкой дрожью. Но в то же время мозг генерировал сотни причин, почему какие-либо любовные отношения между ними невозможны: начиная от возраста, социального положения, прошлого и заканчивая виной перед Гарольдом Хатчерсоном. Это вовсе не значило, что Эми могла перечеркнуть все, что испытывала к Тони. Она говорила себе, что не позволит этому взять верх, что сможет контролировать, но сразу же забывала о данном себе обещании в такие моменты, как сейчас. Важнее всего было то, что он был её другом. Это перевешивало всё остальное. Тони огладил пальцем кольцо на её правой руке, вырывая девушку из собственных мыслей. Она тут же отвернулась, осознав, что все это время без особого стыда пялилась на него. Тони улыбнулся и шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы, затем выдохнул, выпуская клубы теплого воздуха, белеющего в морозный вечер. — Эми, у меня вдруг возник вопрос, — мужчина как-то задумчиво осмотрел её лицо. — Когда я разберусь с кознями вокруг компании, верну своё имя и восстановлюсь как Энтони Старк, что ты будешь… — Тони нервно сглотнул, — делать дальше? Эмилия вздрогнула и, потеряв контроль над телом от неожиданного вопроса, выдернула руку, немедленно сунув её в остывшую шерстяную варежку. Она не ждала, что Тони вдруг почувствует желание заботиться о ней, но надеялась, что разговор о её профпригодности не всплывёт так быстро. — Конечно, — кивнула она, словно сама себя успокаивала. — Да. Нет, Тони, ты не волнуйся, я не собираюсь тебя стеснять. Как только моей жизни не будет грозить опасность, я съеду. Найду работу, сниму квартиру и… Она тараторила. Волновалась, сжимая и разжимая пальцы до онемения, кусая губы в кровь. Вот уж не думала, что подобный разговор будет настолько болезненным для нее. Будь в ней хоть капелька разума в тот момент, она бы подняла взгляд на Тони и тут же замолчала. — Стоп, — мужчина не выдержал, щеки Эмилии тут же утонули в его широких ладонях, заставивших девушку повернуть голову и заглянуть во встревоженные карие глаза. — Я сейчас сделаю вид, что ничего не слышал, а ты — что не говорила мне такую ерунду. Я спрашивал о восстановлении в университет, твоей должности в моей компании. А ни о твоём проживании, потому что само собой разумеется, что ты будешь жить у меня, если хочешь, конечно. — Хочу, — слишком быстро ответила девушка, отчего Тони рассмеялся. — Замечательно, — кивнул он, отпуская лицо девушки. — Что с постом гендиректора? Не хочу тебя пугать, но рано или поздно он все равно станет твоим, поэтому тебе стоит задуматься о получении экономического образования. — Ты давишь на меня, — раскрасневшаяся от неловкой ситуации Эми простонала. — Мне двадцать, могу я подумать не о кресле гендиректора, погонях, перестрелках и больных маньяках, а, например, о… не знаю, о… — Шоу «Топ-модель по-американски»? — усмехнулся Старк. Эми тоже рассмеялась. — Хотя бы, — кивнула она. — Просто это то, что тебе делать очень просто. А я не такая. Я не смогу ставить стратегические задачи, планировать бюджет или что там ещё делают гендиректоры крупных корпораций? А быть красивой безделушкой для конференций я не очень хочу. — Поэтому я и говорю об обучении этому, — вздохнул мужчина. — Фирма твоя, с этим ничего не сделаешь. Часть акций у Пеппер, другая часть — у некоторых влиятельных спонсоров. Но эта компания теперь твоя. Я уже говорил, что ты вправе распоряжаться ею так, как захочешь. Я покажу тебе, объясню. Но это то, что я хочу оставить тебе после своей смерти. — Цыц, — буркнула Хатчерсон, несильно ударив Тони по руке. — Может, я рожу тебе наследника? Убьем двух зайцев одновременно. Если бы Тони что-то жевал, то просто обязан был бы подавиться, и на его дорогущей и пафосной могильной плите было бы выгравировано: «Умер из-за очередной тупой реплики Эмилии Хатчерсон». Но Тони в этот раз повезло, он лишь в недоумении открыл рот. — Родишь мне?! — сам не осознавая для чего именно переспросил Тони. — Я шучу, расслабься. Ты что такой нервный? — Боюсь загреметь по статье, — нервно усмехнулся Старк. — Мне скоро двадцать один. — и, подумав, добавила. — Через полгода. — Через полгода и поговорим. Эмилия пожала плечами и рассмеялась, когда морщинки на мужском лбе разгладились, когда он тоже рассмеялся, и этот смех разлился вокруг них аурой догорающего костра. Это как-то резко отделяло их от реального мира, сохраняя в голове понимание, что их маленький, ограниченный объятиями, мирок — это их обитель. Не важно, о чем они думают или говорят; когда их разделяет расстояние чуть меньше метра — это уже их территория. Хотелось спросить его ещё о чем-нибудь, чтобы просто слушать ровный сказочный голос, но серьезный и неожиданно острый взгляд мужчины был направлен вдоль парковой дорожки. Тони подозрительно щурился и крепко сжимал озябшую на холоде руку Эмилии. В надежде, что этот взгляд может предвещать что-то помимо плохих новостей, девушка пробежалась глазами вдоль ровного ряда голых кустов живой изгороди и широко округлила глаза, когда в полумраке парка столкнулась взглядом с серыми льдинками глаз Гарри Озборна. — Что он здесь делает? — прошептала девушка, вжимая голову в плечи. Тони ничего не ответил, он резко поднялся на ноги, заводя Эмилию себе за спину и настороженно проследил за тем, как Озборн-младший развязной походкой медленно приближается. Гарри остановился в нескольких метрах, спрятав руки в карманы, и со свойственным его породе высокомерием презрительно осмотрел Тони и выглядывающую из-за его спины Эмилию. Он смотрел так, словно стоял на ступень выше Старка, хотя, в сущности, не стоил и мизинца на его руке. Тони ответил не менее ненавидящим взглядом и хмыкнул. — Значит, сплетни о том, что Железный человек жив, вовсе не сплетни, — безэмоционально пропел Гарри. — И почему я не удивлен? — Что тебе? — также холодно отозвался Тони. Они оба играли свои роли и оба делали вид, словно контролируют ситуацию. Победители, у которых равные шансы на поражение. Тони, зацепленный жизнью и сброшенный на обочину, но живой и даже, кажется, прежний. Гарри, уверенно смотрящий на человека вдвое старше, но какой-то загнанный, с глазами, видевшими что-то не менее ужасное, чем пережил Тони. Они, наверное, были похожи и одновременно являлись полюсами, которые никогда не сойдутся в одну точку. Северным, холодным и пугающим был Гарри; южным, родным, теплым — Тони. — Я не к вам, мистер Старк, — Гарри скривил губы и выцепил глазами напряжённую Эмилию. — Можно тебя, Хатчерсон? — Зачем? — Эмилия и Тони задали вопрос одновременно и так же синхронно замолкли. Озборн закатил глаза. — Посплетничаем, — огрызнулся он. — Ты проигнорировала моё предложение о встрече. Решил взять инициативу в свои руки и напомнить. Эмилия шагнула из-за спины Старка, все ещё не решаясь отпустить его ладонь, и выжидающе посмотрела на мужчину. Его суровое лицо не выражало ничего, что помогло бы Озборну выжить. — Нет, — не дав ей сказать, отрезал Старк. Эмилия закатила глаза. — Со всем моим уважением, мистер Старк, но Эмилия не глухонемая и может решить сама, — Гарри провел ладонью по волосам и с каким-то упованием почувствовал нарастающее возмущение Тони. Словно именно этого и добивался. — Забыли тебя спросить, слизняк, — Старк шагнул в сторону Гарри. — Проваливай, пока не пришлось собирать свои кости, ползая у моих ног. На секунду Эмилии показалось, что Тони готов проломить парню голову, настолько искреннее желание убивать читалось в карих глазах. В них горел адский огонь. И это не скрылось от находчивого Озборна, который опасливо отступил, приготовившись к нападению. — Тони, — тихо. — Тони, — Эмилия положила ладонь на мужскую грудь. — Остынь. — Угрожаете мне? — петушился Гарри. — Мне и угрожать не нужно, — рычит Старк. — Тони! — Думаю, Эмилия, которая искренне верит в святость великого Тони Старка, разубедиться в этом, если мой труп выловят в Ист-Ривер, — Гари победно ухмыльнулся, показывая ряд белоснежных зубов. — Озборн! — прошипела Хатчерсон. — Этими методами пользуется только твой грязный папаша, — голос Тони вдруг стал совсем чужим, словно его заменил один из его костюмов. — Я не бью прыщавых анорексичных малолеток. Они смотрели друг на друга ещё несколько секунд, пока Эмилия не выступила вперёд, прямо-таки оказавшись между двух огней. — Угомонитесь. Оба, — фыркнула девушка, пробежалась сначала беглым взглядом по Гарри и остановилась им на Тони. — Вцепились, как петухи. Гарри, попридержи коней. Тони, я хочу поговорить с ним. — Ты хочешь — что? — переспросил Старк, дернувшись в сторону победно ухмыляющегося Озбона. — Хватит, Тони, — вздохнула девушка, положив ладонь на его плечо. — Это всего лишь разговор. — Ты понимаешь, что я не смогу быть рядом? — прошипел мужчина. — Я даже здесь рискую. А озборносвский отпрыск наверняка ждёт не дождется возможности рассказать папаше о том, кого встретил на досуге. — Да, Тони, я понимаю, — кивнула Хатчерсон. — А Озборн понимает, что если со мной что-то случится, ты убьешь его самым изощрённым способом. Он не тронет меня. — Ты рискуешь собственной жизнью. Снова. Девушка закусила губу и, потянувшись, поцеловала мужчину в краешек рта. Он разочарованно выдохнул и посмотрел на нее так, словно перед ним стояла не просто Эмилия Хатчерсон, а самое большое разочарование всей его жизни. — Ты доверяешь мне? — Эми прищурилась, переплетая их пальцы. — Я не доверяю ему, — и Старк кивнул в сторону скучающего Гарри, который носком дорогих туфель рисовал дуговые линии на снегу. — Я тоже, но… — Эмилия краем глаза тоже взглянула на Озборна, — это возможность получить ответы. Ты же и сам думал об этом, верно? Знаю, ты боишься, что это может быть ловушка, подстроенная отцом Гарри, но наше превосходство в том, что мы именно этого и ждём. Пора положить вашей холодной войне конец, иначе на поле битвы не останется никого: ни Stark Industries, ни Оскорп. Вы уничтожите друг друга. Тони задумчиво нахмурился, ещё раз посмотрел на отстранённого Озборна и коротко кивнул. — Ты, — позвал он Гарри. — Загугли, за какое время человек сварится живьём, если бросить его в ёмкость с концентрированной серной кислотой. Потому что именно это произойдет с тобой, если ты её хоть пальцем тронешь. Я не пугаю и говорю серьезно. — Кажется, люди зря окрестили вас национальным героем, мистер Старк, — хмыкнул Озборн. — Получается, так, — Тони кивнул. — Раз ты пришёл сюда сам, у тебя, видимо, поджимает время или есть более важная причина. Поэтому в твоих интересах дать Эмилии ответы на все интересующие её вопросы. И потребовать цену от меня, потому что я не собираюсь ходить в должниках перед сопляком. Озборн-младший скривился. — Место и время выбираю я, — лидерски продолжил Тони. — С тобой свяжутся в ближайшее время. Ресторан морской кухни Le Bernardin, 51 Street, New-York, Manhattan. — Гори в Аду, Тони Старк, — бубнила себе под нос Эмилия, направляясь на высоченных каблуках в сторону ресторанной вывески Let Bernardin. — После вареной капусты брокколи я больше всего на свете ненавижу рыбу. Спасибо. — У тебя будет ещё одна причина уйти как можно скорее, — отозвался в правом ухе голос Тони, искаженный помехами. — Как меня слышно? Проверь ещё раз передатчик. — Все в порядке, Хэппи проверил несколько раз, все работает, — Эмилия вздохнула, замедляя шаг. — Теперь эта идея не кажется мне такой гениальной. — Ты можешь вернуться, — тут же отозвался Тони. — И я выдохну спокойно. Девушка вымученно вздохнула, отбрасывая эти странные мысли. Она думала о том, что может принести встреча с Гарри для них обоих. И искренне надеялась, что Тони ошибается по поводу парня, иначе она совсем разучится доверять людям. Пусть Гарри Озборн и не создавал впечатление душечки, но он не внушал тот лютый страх, который появлялся в присутствии его отца. Да и Эмилии в прошлый раз показалось, что Гарри сам не рад быть под влиянием отца. Вот уж кто действительно тиран, так это Норман, мать его, Озборн. Для ресторана пришлось приодеться. А для этого вернуться в башню и искать вещи под синхронный вой Пеппер и Роуди, которые не были посвящены в план Тони, в отличие от Стивена. Роджерс сидел на барном стуле, потирая переносицу и периодически потягивая остывший холодный кофе. Вирджиния стояла над душой, пока Эмилия заклеивали прорвавшиеся на пятке капроновые колготки и впрыгивала в серебристые туфли-лодочки, а Джеймс устало оперся о колонну и периодически поддакивать словам молодой женщины. — Ты где была? — наверное, Пеппер переживала к ней чувства, похожие на материнские, поэтому сейчас с искренним негодованием смотрела на «трудного подростка». — Я же написала вам сообщение, что улетела в Марокко на пару дней, чтобы прийти в себя и встретить там Рождество, — Эмилии оставалось только радоваться, что Старк был предусмотрительные, чем она, и побеспокоился об алиби. — Здесь все напоминает о Тони, я хотела побыть одна. Без вечного контроля. Роджерс со звоном поставил керамическую кружку на мраморную столешницу и хмыкнул. Для него не было секретом ни то, где Эмилия была все рождественские каникулы, ни то, куда она собиралась сейчас. Но, к облегчению девушки, никто не придал значения искренне недовольному выражению лица Капитана. Наверное, ложь была противоестественна всей его природе. — Нам сообщают, что к тебе приходил Норман Озборн с угрозами, что ты бледная, словно поганка, вылетела из кабинета, и тебя никто не видел целую неделю, Эмилия! — Джеймс оттолкнулся от колонны и скрестил руки на груди, этим тоном он наверняка отчитывал своих солдат, находящихся в его распоряжении. — Мы думали, что тебя похитили, подняли на уши всех и вся, чтобы найти следы. Я лично нарвался на неприятности в лице Нормана Озборна, предъявив ему обвинение в твоём похищении. Представляешь, каким идиотом я выглядел, когда с пафосным лицом говорил: «Господин Озборн, мы все знаем, готовьтесь к встрече в суде!». А потом ты присылаешь это сообщение: «Я в Марокко». Да Озборн меня забросал обвинениями за это! — О таком предупреждают заранее, Эмилия, — поддержала Пеппер, оставляя свой бежевый клатч на столешнице рядом с кофе Роджерса. — Решение уехать в другую страну на рождественские праздники не должно приходить так спонтанно. Стив, что ты скажешь? Мужчина словно ожил. — Стоило позвонить, — он пожал плечами, улыбнувшись краешком рта. — Ладно, — Эмилия закончила колдовать над своей обувью и, хлопнув себя по острым, обтянутым в темный капрон, коленям, бесшумно поднялась. — Извините. Все вы. Я не думала, что вы будете так переживать. Если бы знала, предупредила бы заранее. — Извините? Это все? — негодовал Джеймс. — А что ты хочешь? — Хочу, чтобы ты не потеряла себя в этом Аду, Эмилия, — пробубнил Роуди. — Мы твои друзья. — Да, я знаю, — Эми улыбнулась, завязывая на талии широкий пояс. — И я вам благодарна. Но спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Никто из них не должен был знать о том, что Тони Старк жив. Поэтому пришлось под ободряющие взгляды Роджерса врать про поездку в Европу, выход из депрессии и желание побыть в одиночестве. Это сработало, потому что Пеппер ушла, объявив о неотложных делах в офисе, а Роуди и Роджерс продолжили диалог, который был прерван возвращением Хатчерсон. В основном, теперь только Стивен знал всю правду, а отношение девушки к нему серьезно изменилось. Но самым невероятным оказалось то, что Хэппи и Питер были в курсе того, что Старк жив. И это разозлило, особенно в случае с Паркером. Но на злость не оставалось времени, Эмилии пришлось садиться в Rolls-Royce Хэппи и ехать в ресторан. Девушка поправила распущенные по плечам вьющиеся пряди и уже более уверенно направилась в сторону входа. Из-за стеклянных окон так и веяло изысканной кухней, элитным алкоголем и богатенькими посетителями. Атмосфера, к которой у Эмилии не было никаких особых чувств, кроме ровного безразличия. — Волнуешься? — поинтересовался Тони, и Эмилия вздрогнула от неожиданности, потому что уже успела забыть, что благодаря Старку она просто утыкана прослушкой и датчиками слежения. Короткий кивок. — Посмотри наверх, — раздался знакомый бархатный голос, принадлежащий юноше. Глаза Эмилии взметнулись, пробежалась поверх вывески ресторана и наткнулись на расплывающееся из-за тумана красно-синее пятно. — Питер? — прошипела, словно кошка. Она точно не ждала увидеть его в этом месте сегодня, потому что не была настроена на встречу с Паркером из-за его лжи. Да, это было странно, но она обижалась на него в разы больше, чем на Старка. Потому что Тони не видел, как она страдала, а Паркер смотрел и продолжал молчать. — Одно твоё слово и Гарри Озборн будет качаться на Бруклинском мосте в коконе из самой прочной на свете паутины, — все тот же Питер, поэтому Эмилия кивнула и отозвалась тихим «спасибо». — Хэппи на задней парковке, он прикроет, — вернулся голос Старка. — Видишь синий пикап на девять часов? Голова на автомате повернулась на девяносто градусов влево, глаза выцепили машину. — Это Стив, — сказал Тони. — Они — твоё прикрытие, поэтому ничего не бойся. Если кому-то из них покажется, что что-то идёт не так, они вмешаются. — Чувствую себя героиней дешёвого фильма про агентов, — нервно усмехнулась девушка, оказавшись прямо у высоких стеклянных дверей с позолоченными ручками. Улыбчивый швейцар во фраке и белых перчатках открыл перед ней двери, впуская в атмосферу звенящего дорогого фарфора, приглушенных разговоров, разливаемого вина и вкусных запахов. Эмилия сделала уверенный шаг вперёд, вгоняя себя в рамки той леди, которую она сама себе придумала. Она не была такой на самом деле, но ситуация требовала хорошей актерской игры и сосредоточенности. Пальто забрал швейцар, администратор вежливо спросила ее о том, был ли забронирован столик. — Да, на имя Гарри Озборна, — отозвалась Эми оглядываясь. Дорого и элегантно. Ничуть не пафосно, но напоминало изысканные дома из фильмов, салоны известных светских львиц и бальные залы. — Мистер Озборн уже прибыл, — улыбнулась стройная блондинка в белом брючном костюме, на бейдже её было указано имя, но девушка решила представиться лично. — Меня зовут Барбара, я буду готова ответить на все интересующие вас вопросы. Пройдёмте, я провожу вас за столик. — Со мной ты не ходила в рестораны, — раздалось в наушнике, скрытом от лишних глаз пышными волосами. — Замолчи, — проворчала Эмилия. — Прошу прощения? — хостес неловко улыбнулась, опешив. — Извините, это я не вам, — тут же затараторила Хатчерсон, сгорая от стыда. — Извините. — Пройдёмте, — повторила Барбара, направляясь в сторону главного зала. — Мистер Озборн ожидает вас. Они быстрым шагом преодолели главную секцию с белыми скатертями, хрустальными люстрами и картинами в позолоченных рамках. Эмилия, прожигая взглядом дыру между лопаток Барбары, старалась не обращать внимание на боль в пятке из-за натертой мозоли, делая вид, что все в порядке. Как только хостес свернула в отдельный зал с четырьмя столиками, Эмилия поджала губы. — Как только ты сядешь за стол к Озборну, связь станет односторонней, — оповестил в правом ухе Старк. — Я буду слышать каждое ваше слово и, если нужно, подсказывать. Не волнуйся только. — Я не волнуюсь, — прошептала девушка, снова привлекая к себе излишнее внимание администратора ресторана. Во всяком случае, Эми действительно показалось, будто Барбара посчитала её сумасшедшей. Она указала девушке на единственный занятый в помещение столик и с показушной улыбкой удалилась, скрестив руки за спиной. Гарри, до этого скучающе изучающий меню, поднялся и отодвинул перед Эмилией стул. Он всё-таки сохранил в себе ту стать и пафосность, которую унаследовал от отца. Неужели аристократичность передается по наследству? Эмилия думала, как это, наверное, ужасно — жить на Статен-Айленд в особняке Озборнов, вечно соблюдать манеры и подчиняться правилам. Это помещение было темным, приглушённый желтоватый свет лился из люстры над их столиком золотистым снегопадом. Гарри вернулся за стол и сложил руки перед собой. — Позёр, — пробубнил в наушниках Старк. Эмилия улыбнулась, а Гарри воспринял эту улыбку в свой адрес, потому что уголок его рта нервно дернулся. Они сделали заказ и, когда официант, обслуживающий их столик, удалился, Озборн чуть наклонился вперёд, постучав пальцами по столешнице. Хатчерсон перебирала подол свободного платья, чувствуя, как нарастает и нарастает неловкость. — Я рад, что ты согласилась принять моё предложение, — абсолютно безразлично заявил Озборн-младший, хотя даже Эми видела, что он нервничает. — У меня не было выбора, — вздохнула она, подняв на Гарри глаза. — О чем ты хотел поговорить со мной? Если это касается того, что хочет от нас твой отец, то я развернусь и уйду прямо сейчас. Озборн усмехнулся и откинулся на спинку стула, позволив официанту налить в два бокала красное вино. У Эмилии этот напиток уже ассоциировался с не самыми приятными последствиями, поэтому девушка тактично отказалась. Гарри пожал плечами и сделал один глоток. — Это не касается Старка, — глаза Озборна с прищуром осмотрели лицо девушки. — Дело, по которому я позвал тебя, касается нас с тобой. Слишком громко для обстановки девушка сглотнула, потом в удивлении округлила рот и с трудом заставила себя его закрыть. — Мы даже не знакомы, какие общие дела могут быть у нас? — вопрос повис в воздухе. Казалось, вместе с парнем замолчал весь мир, лишь сердце Эмилии бешено отбивало барабанную дробь, оглушая. У нее был некоторый опыт в получении неожиданной информации, и когда ей говорят о чем-то подобном, недоверие сменяется тревогой. Ничем хорошим, скорее всего, разговор с Гарри Озборном не закончится. Во всяком случае для нее. Наушник, а, соответственно, Старк, предательски замолкли. — Поверь, у нас с тобой гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд, — парень невесело усмехнулся. — Правда? Он посмотрел на нее, словно разговаривал с умалишенной. Даже сейчас, когда они, вроде бы, были на одной ступени, примерно одного возраста, между ними словно разрасталась бездна из отстранённости и недоверия. И с чьей стороны она росла больше — Гарри или Эмилии, сказать было трудно. — Недавно я столкнулся с необычным документом, принадлежавшем моей матери, — Гарри достал из внутреннего нагрудного кармана скрученный в трубочку плотный лист бумаги и протянул его Эмилии. — Думаю, тебе будет интересно ознакомиться с ним. Эмилия недоверчиво покосилась на протягиваемый Озборном документ, но все же нашла в себе силы взять его. Трясущимися от волнения руками девушка развернула бумагу, которая оказалась свидетельством о рождении. Словно удар в спину выбил из девушки последние силы на то, чтобы строить рациональные цепочки и причинно-следственные связи.Свидетельство о рождении. Имя: Эмилия Элизабет Хатчерсон Дата и время рождения: 1 сентября 1998 г., 4:20 a.m. Место рождения: Mount Sinai Hospital, Нью-Йорк. Сведения о матери: Дафна Катерина Хатчерсон, 1976 г.р. Сведения об отце: Гарольд Альфред Хатчерсон, 1977 г.р.
— Что это? — самый глупый вопрос, но Эмилия все же задала его. — Свидетельство о твоём рождении, — закатил глаза Гарри. — Это я поняла, — фыркнула девушка, бросая бумагу на стол. — Откуда оно у тебя? — Ты, вообще слушаешь? — Озборн проворчал, скрещивая руки на груди. — Я нашел его в бумагах моей матери. — Ладно, — голова шла кругом и девушке приходилось изо всех сил напрягать головной мозг, чтобы не потерять связь с реальностью. — Откуда свидетельство о моём рождении у твоей матери? Тони молчал, когда сильнее всего был нужен. Гарри же, проведя ладонью по иссиня-черным волосам, снова запустил руку в карман и достал оттуда уже сложенную вдвое бумагу такого же формата, как прошлая. — Может, это прольет тебе свет на происходящее, — Озборн протянул зажатый между средним и указательным пальцем документ, изогнув брови. С первого взгляда казалось, что он просто-напросто издевается, что ему доставляет какое-то извращённое удовольствие нервировать Эмилию странными фактами и обстоятельствами, о которых девушка не имеет ни малейшего понятия. Но правда была в том, что Гарри и сам был потерянным мальчишкой, который наткнулся на то, что никак не должно было попасть ему на глаза. Проще не стало. Понятнее тоже. Но Эми развернула и второй документ, пробегаясь по строчкам беглым взглядом и бледнея с каждой секундой все больше и больше. Язык прилип к нёбу, голова отозвалась колокольным набатом, а ноги потяжелели. То, насколько болезненно выглядела в тот момент Эмилия, встревожило даже внешне невозмутимого Озборна-младшего.Свидетельство о рождении. Имя: Гарольд «Гарри» Озборн Дата и время рождения: 1 сентября 1998 г., 4:20 a.m. Место рождения: Mount Sinai Hospital, Нью-Йорк. Сведения о матери: Дафна Катерина Хатчерсон, 1976 г.р. Сведения об отце: Норман Вёрджил Озборн, 1968 г.р.
Эмилия молчала. Просто смотрела на два документа, лежащих на столе перед её носом и боялась к ним прикоснуться. Настолько, что пальцы кололо от нервного напряжения, а единственным желанием было сбежать как можно дальше, чтобы избежать дальнейшего разговора. — Что это… — девушка сглотнула, — может значить? Я не понимаю, я не… — Не нервничай, — посоветовал Гарри и, подозвав официанта, попросил как можно скорее принести стакан воды. — Выдохни и слушай меня внимательно. Я сам ничего не понимаю, кроме того, что ты — моя сестра-двойняшка. — Сестра-двойняшка? — тихим, надсадный голосом переспросила Эмилия. В наушнике что-то громко хлопнуло, но на тот момент это не имело абсолютно никакого значения. — Не делай такое кислое лицо, — фыркнул Озборн наигранно обиженно и подтолкнул принесённый официантом стакан воды в сторону девушки, та залпом осушила его и шумно задышала. — Я тоже не особо ждал, что у меня появится сестрёнка. Но жизнь — дерьмовая штука, сама же знаешь. Вопрос в другом. Воспалённые глаза тут же в надежде посмотрели на Гарри. Эмилия не знала, как относиться к нему, поэтому делала все, чтобы не разреветься, прогоняя вон подступающую паническую атаку. Сейчас не время для истерик. И точно не перед Озборном. — Кто из двоих кандидатов наш отец? — парень поджал губы. — Не уверен, что ты хочешь это слышать, но я надеюсь, что это не Гарольд. Всё-таки не хочу из-за того, что моя мать когда-то спала с двумя мужиками, потерять отцовское наследство. Перед глазами все поплыло. Эмилия с трудом, чувствуя, как её одолевает слабость, поднялась на ноги. Окружающий мир проникал в ее сознание словно сквозь завесу воды, это не имело для нее никакого значения. Хотелось просто подышать свежим воздухом и забыть о том, что она только что узнала. Первый же шаг на онемевших ногах привел к краху: девушка подвернула щиколотку и, вскрикнув, полетела вперёд, готовясь встретиться с паркетным полом, чтобы размазать по нему кровь из носа и слезы, водопадом льющиеся из глаз. Но вместо этого девушка уткнулась во что-то теплое и знакомое затуманенному сознанию. Лишь запах дорогого парфюма и цитруса подкинул образ встревоженного Тони. Перед тем, как поднять голову и столкнуться с его глазами, девушка провалилась в густую патоку собственного сознания.***
Разделить веки оказалось труднее, чем обычно, поэтому Хатчерсон не спешила открывать глаза. Возвращающаяся в сознание реальность, окружающая её, начала подкидывать какую-то рандомную информацию, которую её мозг мог переварить, ну, или хотя бы попытаться сделать это. Её укачивало, шумел ветер, иногда сквозь закрытые веки пробивался теплый свет, который так же резко исчезал. Она в машине. Играла лёгкая ненавязчивая музыка, в салоне пахло пихтой и знакомым запахом дорогих духов. Значит, она в машине Тони. Сквозь пелену отрицания в голову стали проникать и воспоминания недавнего прошлого: ресторан ненавистной морской кухни, Гарри Озборн и какая-то странная, не стремящаяся укладываться в голове, информация про её мать. Эмилия хотела подумать об этом, но приглушённый звук сотового заставил её напрячь слух и сильнее зажмурить глаза. После шумной возни раздался голос Тони: — Что, Хэппи? — голос у Старка был какой-то встревоженный. — Нет, я уже на подъезде. Буду через час или что-то вроде того, — секундное замешательство, послышались щелчки поворотника и машина плавно завернула влево. — Она спит, я не стал её будить, — снова молчание; кажется, Тони слушал то, что вещал ему Хоган. — Да какая разница? Плевать. Не мог я оставить ее там. Сделал, что должен был. Питер и с места не двинулся. Разберусь, — Старк тяжело вздохнул. — Что пишут? Это уже не имеет значения, сейчас всё свалится на плечи Пеппер. Она придумает, что сказать репортёрам. Эти голодные собаки, наверняка, уже разбили палаточный лагерь у подножия башни. Хрен с ними, пусть погрызутся. Тони поговорил с Хэппи ещё немного, пока не отправил телефон в бардачок, случайно задев ее коленку. Эмилия вздрогнула и широко распахнула глаза как раз в тот момент, когда мимо проезжающая машина осветила фарами салон старковской Audi. Быстро заморгав, она принялась растирать ослеплённые глаза. Выпрямилась, попыталась согнуться пополам, чтобы припасть к собственным коленям, но резкое движение было прервано ремнем безопасности. Тони, как обычно, в своем репертуаре. — Мне казалось, ты спишь, — Старк повернул голову в её сторону, проследив за конвульсиями девушки и с наигранным удивлением вскинул брови. — Нормально всё? — Да, — быстро отозвалась девушка, откинувшись на спинку сидения. — Это был Хэппи? Тони цокнул языком и добавил скорость. Почему-то при нем она не тревожилась, когда стрелки спидометра переваливались за 120. Уж кто, а Тони никогда не причинит ей вреда. Ему она доверяет даже больше, чем себе. — Подслушивать чужие разговоры нехорошо. — Будто ты не подслушивал, — проворчала Хатчерсон, припоминая прослушку в ресторане. Снисходительная мужская улыбка тепло поцеловала её в щеку. — Это был Хэппи, — кивнул мужчина. — Беспокоился о тебе. — Вы говорили о репортёрах, — Эмилия села вполоборота, рассматривая Тони с недовольным прищуром. — Что стряслось? Старк поджал губы и вздохнул. Он теперь неотрывно следил за дорогой, освещенной теплым светом фар. В лобовое окно летели крупные хлопья снега: некоторые разбивались, а некоторым посчастливилось быть изгнанными со стекла дворниками. Он думал. Наверное, не был уверен, стоит ли говорить сейчас об этом вместо того, чтобы поговорить о Гарри Озборне и его семейке. Но, решив, что так будет лучше, прочистил горло. — В интернет слили фотографии, как я выношу тебя на руках из ресторана, когда ты потеряла сознание, — секундное замешательство, в течение которого молчание показалось адски оглушительным. — Теперь мир осведомлен, что Железный человек жив-здоров. Журналисты терроризируют Пеппер. Она не придумала, как отбиваться. — И что ты будешь делать? — Как обычно, — Тони усмехнулся. — Пошлю всех нахрен. Придется, конечно, пройти парочку инстанций, меня же похоронили как-никак. Но давно пора восстановить своё имя. — Наверное, Пеппер с ума сошла, услышав новость о твоём возвращении, — Эмилия почему-то отвела взгляд, не решаясь взглянуть на мужчину. Пеппер была добра к ней, во многом именно она помогла Эмилии справиться (если это можно так назвать) с новостью о смерти Тони. И непонятно почему: потому что они обе любили его, но каждая по-своему, или Вирджиния Поттс была идеальной во всем. Но факт оставался быть фактом: со всей своей странной зависимостью от Старка, которую Эми нашла в себе силы признать, у неё не было негативных чувств к Пеппер. Не было отвращения по той причине, что когда-то давно Старк и Вирджиния были в отношениях, но сейчас в груди прорезалось новое чувство — ревность. Что, если они возобновят отношения? Что, если вся эта история с гибелью Тони подтолкнёт их чувства на новый уровень, тогда Эмилия просто не сможет жить с ними под одной крышей. Может, Старк купит ей квартиру или что-то подобное, ведь он говорил об их совместном проживании. Но, как только Эми представляла себе Вирджинию в белом платье, Тони в смокинге, свадебный торт, арку, к горлу подступила тошнота. Мужчина и не заметил того, что Эмилия вся напряглась от новых мыслей, которые перемешались с тем, что уже было в ее черепушке. — Она очень переживала, когда узнала, что ты погиб, — Эми понятия не имела, почему это говорила, но не могла сдержать фонтан бьющихся из нее фраз: лишних и ненужных. — Приходила в башню, чтобы забрать какие-то твои вещи. Сказала, что хотела бы, чтобы у нее осталась память о тебе. Тони молчал, продолжая упрямо следить за дорогой. — Ты любишь её? — вопрос вырвался неожиданно, прежде, чем Хатчерсон успела сконтролировать себя. — Я любил её, — отозвался Тони. — А сейчас? — А сейчас мы хорошие друзья. — Мне казалось, что она всё ещё любит тебя, — Эми уже готова была убить себя, но почему-то продолжала говорить то, за что потом ей будет неловко ещё долгое время. Тони шумно вздохнул, вывернул руль, и машина, замедляясь, съехала на обочину. Лес, который мелькал за окном чередой быстро сменяющихся тёмно-серых кадров, замедлился и, наконец, остановился. Решив, что наблюдение за еле подрагивающими от порывов ветра заснеженными деревьями, покрытыми шапками снега, гораздо интереснее, чем салон машины и Тони в нем, девушка уставилась в окно. Она чуть ли не прилипла к запотевшему боковому стеклу, сгорая от стыда. Зачем она, вообще, начала этот разговор? Чтобы не говорить о другом, более болезненном, вопросе? Голова шла кругом, хотелось ударить себя по лицу, вырвать язык и навечно замолкнуть. Так было бы проще для всего окружающего мира. — Что происходит? — Старк облокотился о кресло, повернувшись к Эмилии полубоком. Девушка пожала плечами, не оборачиваясь. Она могла видеть его озадаченное лицо в отражении стекла и была уверена, что он проделал то же самое, потому что плотно поджал губы и устало потёр глаза. — Ты говоришь о нас с Пеппер потому, что не хочешь говорить о тебе и Озборне? — попал в мишень. — В этом дело? Отчасти. Всего лишь отчасти. Девушка резко развернулась, отчего в шее что-то угрожающе хрустнуло. С секунду они смотрели друг на друга ничего не понимающими глазами. Они оба зашли в тупик, и никто не знал, как из него выбраться. Да и нужно ли выбираться, когда жизнь после того, как они заплутали, вдруг стала хотя бы походить на жизнь. — Дело не в Пеппер, а в тебе. То, что блеснуло в его глазах, Эмилия не смогла уловить. Он был загадкой, ребусом всей её идиотской жизни. Но у неё не хватало мозгов и уровня IQ, чтобы решить его правильно. Возьмём сорокалетнего мужчину-миллионера с многомиллиардным состоянием и двадцатилетнюю дочь его университетского друга. Что написать после знака равно? Наверное, Старк понял, о чем Эмилия хочет поговорить, потому что он развернулся всем корпусом и грудью лег на руль, уткнулся подбородком в его кожаную обивку. Узловатые пальцы крепко сомкнулись на руле. — Хочешь поговорить об этом? — прохрипел он. — О чем? — строит из себя дуру. — О нас. О нас. Её ударило током, настолько интимно прозвучали его слова. Так, словно они были их личными, сокровенными. Как нечто, что не должны знать окружающие. Грудь сдавило от того, что для сердца в ней вдруг оказалось катастрофически мало места. Бесполезная мышца разбухала, готовясь взорваться и испортить дорогую обшивку автомобиля. — Я… — Тогда я скажу, — Старк хрустнул шеей, резко оттолкнулся от руля и практически вбил себя спиной в водительское сидение. — Мне сорок, ты в курсе, вообще? — Тридцать восемь, — поправила она. Бледное лицо девушки, которое он успел выцепить взглядом, заставило сменить интонацию на более дружелюбную. — Тебе двадцать. У тебя сотни возможностей и перспектив, ты красивая (на самом деле, невероятно красивая), умная и прекрасная. Поэтому между нами ничего не может быть. Ты должна понимать, что я не могу… и не хочу дать тебе то, что ты ждёшь от меня. Правда в том, что твоя влюбленность может все испортить. Я готов быть твоей семьей, я уже твоя семья, но я не… сплю с малолетками. Она почувствовала, как предательски краснеет, как сильно ей хочется отмотать время и откусить собственный язык. — А я не сплю со старперами, — обиженно прокричала Эмилия, дернувшись в сторону двери. Что она собиралась сделать? Убежать? Куда? Но Тони, хоть и оглушённый внезапным криком, быстро среагировал, перегнувшись через кресло и захлопнув дверь. Затем с каменным лицом заблокировал её и вернулся в исходное положение. Хатчерсон была зла на него, а ему и нужна была это злость. Но то, что варилось в голове девушки, не вставало и в сравнение с тем, о чем мог подумать Старк. — Знаешь, что? — девушка свирепела, настолько больно ей оказалось слышать правду. — Тогда, когда ты чуть не трахнул меня в той спальне, когда я пришла в себя. Ты думал о возрасте? Или о том, что это мерзко, что ты не трахаешь малолеток? Или, может, о том, что я не Пеппер? Злая шутка судьбы в том, что я помню, что ты делал со мной тогда. И я что-то не особо почувствовала, что ты не хочешь меня. — Замолчи, — прорычал Старк, раздражённо закрыв глаза. — Иначе что? Выбросишь меня на улицу, потому что я на нервы тебе действую? — злость говорила за неё, обида находила в памяти те конструкции, которые больше всего подходили для сложившейся ситуации. — Знаешь, я не верю тебе. И она, осмелев, наклонилась к мужчине, отстегнув натянувшийся на груди ремень безопасности. Он быстро скрутился, позволив девушке с лёгкостью и грацией перекинуть ногу через мужские бедра и сесть ему на колени. Старк клацнул зубами, сглотнув. Руки его опустились вдоль тела безвольными аморфными конечностями. Но глаза, находившиеся на уровне женской груди, потемнели. Однако, ничего не произошло. — Или тогда, когда ты целовал меня в бассейне, — она сознательно перешла на шепот. Пластичным движением бедер девушка села к Тони практически вплотную, чувствуя, как тугое напряжённое естество упирается в нее. На секунду Эмилия испугалась того, что делала и того, к чему её игры с хищником могут привести. Но то, что говорил ей Тони, вызывало гнев и желание доказать, что он лжет. Ведь он лгал. Она знала, видела это в его прекрасных глазах цвета темной карамели. — Когда мои ноги сжимали твои бедра, когда ты целовал мою шею, языком собирал капли воды? Его веки закрылись, мужчина весь напрягся, а Эмилия, почувствовав свою власть, поёрзала на его коленях так, чтобы Старк почувствовал трение. Ей было интересно, почему он не отталкивает, а сидит с закрытыми глазами, позволяя девушке вдвое младше играть в свои идиотские игры. Но его слова задели Эмилию. Настолько, что хотелось отомстить. Поэтому ее маленькая рука легла на основание мужской шеи и практически невесомо добралась до подбородка. Указательным пальцем девушка заставила Старка чуть поднять голову, чтобы она смотрела прямо на неё. — Я хочу, чтобы ты посмотрел мне в глаза и сказал, что ни в один из этих моментов не думал обо мне, срывающей с твоих губ стоны. Старк резко распахнул глаза и посмотрел на нее так, как никогда раньше. С желанием, со страстью и даже с восторгом, будто сейчас на его коленях сидело божество. Ничего из этого, Эмилия была уверена, он не хотел показать ей в силу своего характера, но что-то благоволило в тот день этой глупой девушке, нарывающейся на неприятности. Зря она думала, что Тони Старк не способен нанести ей боль. Он способен на это больше, чем кто бы то ни было, потому что как только он оказался её главной слабостью, он стал её болезнью. Мышца на его лице нервно дрогнула. И это стало спусковым крючком, потому что широкие ладони в следующую секунду больно вцепились ей в талию. Эмилия прошипела, словно дикая кошка, и прогнулась в спине, прижимаясь к Тони всем телом. А он выдохнул разгоряченный воздух ей в грудь. Влажный, глубокий и долгий поцелуй сказал красноречивее любых слов. Тони Старк хотел Эмилию Хатчерсон. И единственное, о чем он думал — это её широко распахнутые зелёные глаза, которые смотрели на него со страхом. Она боялась того, что делала, и оттого была прекрасна. В своей решимости и смелости. Его язык скользил по ровному ряду её зубов, он засасывал пухлые от грубых поцелуев губы, а она кусала его, но не сильно, как бы в нерешительности. Резкое движение, и Тони разрывает ткань ее платья, которое обвисает на тонкой талии. Широкие ладони дёргают бюстгальтер вверх, отчего две маленькие упругие груди оказываются крепко прижатыми к нему. Прохладный воздух в салоне автомобиля и возбуждение покрыли её грудь мурашками, горошинки сосков болезненно затвердели. Старк прорычал ей в губы и крепко сжал одну грудь, срывая первый будоражащий стон. — Ты же не спишь с малолетками, — срывающимся загнанным голосом прошептала Эмилия ему на ухо, когда Тони опустился с поцелуями ниже. — Ты же не спишь со старпёрами, — он хрипел ей в шею, и это заводило ещё сильнее. Он влажно целовал её шею, её грудь. Она с тихими стонами прогибались в спине, мурчала, как довольная кошка, прикусывала его бронзовую кожу и оставляла свои отметины. Моё. Он резко поднял ее, задирая платье и стягивая плотные колготки вместе с нижним бельем. Тонкие девичьи пальцы расстегнули ремень. Бляшка звякнула. Он резко вошёл в нее до конца, насадив девушку на себя. Её громкий крик и его утробный стон раздались синхронно, наполняя помещение звуками влажного секса, поцелуев и стонов. Эмилия быстро двигала бедрами, подстраиваясь под его ритм, сбивая дыхание и сердцебиение, забывая, что нужно дышать в принципе. Все сильнее и сильнее, ярче, наполняя свою жизнь ощущениями, о которых раньше было стыдно даже думать. А сейчас их обоих мало что смущало в происходящем, мысли были отключены, а дрожащие тела, сливаясь в одно целое, получали космическое удовольствие. Они не трахались. И даже не спали. То, что происходило между ними в декабрьский морозный вечер называлось любовью. Это понимал Тони, силясь вдавить тело девушки в себя, это чувствовала и Эмилия, ощущая, как ее мышцы в последних мучительных спазмах сжимают его член. Тони Старк и Эмилия Хатчерсон. Кто бы мог подумать. Они кончили одновременно. Мужчина устало откинулся на спинку сидения, а Эмилия безвольно обмякла в его руках. — Я люблю тебя, — тихо, практически мысленно, но он услышал и крепче прижал ее к себе, кутая в снятый в порыве страсти пиджак. Он любил. Знал это, чувствовал. — Я люблю тебя, — и он поцеловал её в висок, запустив руки в мягкие податливые волосы. — Но это не значит, что ты избежала разговора про то, что сказал Озборн. Девушка страдальчески прохныкала. — Ты портишь романтику, — улыбнулась она. — Странные у тебя представления о романтике, — хмыкнул Тони. — Ты мне в любви, вообще-то признался, — напомнила Хатчерсон. — А до этого сказал, что между нами ничего не может быть. Его тяжёлый вздох заставил девушку отстраниться, пряча грудь руками. Тони улыбнулся от этого её действия, но смотрел он в два горящих огонька глаз. — Что? — резко спросила Хатчерсон. — Только попробуй сейчас сказать что-нибудь, что меня обидит. — Если я скажу, что я не самый лучший кандидат в твои парни, это тебя обидит? — Да, — безапелляционно кивнула Эми. — Но это так, — Старк улыбнулся краешком рта и заправил её светлые волосы за уши. — Могу я сама решить, лучший ты кандидат или нет? — фыркнула девушка. — Парень, с которым я была в последний раз, пытался меня убить. Так что ты со своим возрастом и чувством вины не худший вариант. Мужчина помрачнел, должно быть, его не очень обрадовало упоминание о все ещё разгуливающем на свободе психопате, который дважды покушался на жизнь Эмилии. — Тони, мне не важно, что мешает нам быть вместе, если честно, — девушка ладонью огладила его колючую щеку и снова обняла обнаженного Старка. — Меня больше интересует то, что делает нас близкими людьми. Ты, может, и не хочешь об этом говорить, но это же не просто секс, верно? — Ты сводишь меня с ума иногда, мисс Хатчерсон, — Тони улыбнулся. — Или мисс Озборн, если я действительно настолько невезучая, что могла оказаться дочерью мерзкого директора Оскорп, — Эмилия думала, что не найдет в себе силы заговорить об этом, но разговор как-то сам плавно перетек в нужное русло. Обсудить это хотелось, но страх перед тем, что правда может выжечь внутри то последнее, что ещё жило благодаря усилиям мужчины, к телу которого она в исступлении прижимались в промерзшем салоне автомобиля, сводило с ума. Пятница предусмотрительно завела двигатель, чтобы прогреть машину, а Тони помог Эмилии вернуть платье в относительно первоначальное положение. — Ты думаешь, это возможно? — спросила девушка, запустив пальцы в короткие жёсткие волосы, Тони выдохнул ей в висок. — Что моим биологическим отцом может оказаться Норман Озборн. — С такой же вероятностью биологическим отцом Гарри Озборна может оказаться Гарольд Хатчерсон, — колко подметил мужчина. — Во всяком случае, есть только один человек, кто точно знает правду. Не думаешь, что разговор с ней расставит все точки над и? Хотела ли она когда-нибудь встретить родную мать, хотя бы одним глазочком взглянуть на женщину, которая её бросила, чтобы, наконец, отделаться от детской потребности в материнской любви? Ведь то, что ей недодали, сейчас она стремилась получить от Тони, эта зависимость от него была результатом детской травмы. Расти без матери, когда вокруг ты видишь полноценные семьи — вот что действительно страшно для пятилетнего ребенка. Когда не о ком сказать в сочинении про семью, когда в день матери ты пишешь поздравления учительнице и завистливо смотришь на то, как после уроков дочери дарят мамам свои подарки. Это наносило очень много боли, ещё в детстве погружая в реальный жестокий мир. Сотни раз она представляла себе, как однажды встретит ее — маму. И примет, какой бы она ни была. Отец не врал, он говорил дочери всю правду, но это не отбивало желание познакомиться. Ни на йоту. Лишь то, что Дафна Хатчерсон пропала с радаров, когда девочке исполнился месяц, рушило всё. О ней не было никаких сведений. Либо отец, обладая ими, решил утаивать от дочери информацию, которая могла только навредить. Эмилия прерывисто втолкнула в лёгкие воздух, всхлипывая. По щеке покатилась одинокая слеза. И когда Тони пальцем смахнул слезинку с покрасневшей щеки, когда нежно поцеловал девушку в закрытый глаз, пришло то, чего она не ждала. Истерика. Она рыдала на его плече несколько минут, а Тони лишь участливо гладил ссутулившуюся под тяжестью ситуации женскую спину с выступающими угловатыми хрящами позвоночника. Он был рядом и этого было достаточно, чтобы не сойти с ума. Потому что Тони вдруг оказался спасательным кругом в бушующем море её странной жизни. — Я просто не понимаю, — призналась девушка сквозь рыдания куда-то в мужское плечо. — Если я и Гарри — двойняшки, почему она записала нас на разных отцов? Разве так можно? — Со связями Озборна — да, — вздохнул Старк. — Думаешь, что ему нужен был только наследник, поэтому они выбросили меня, как ненужный балласт? — Я ничего не думаю, Эмилия, — как-то сурово произнес мужчина, отстраняя девушку от себя и заглядывая в красные от слез глаза. — И тебе не советую, потому что ты только накручиваешь себя. Правду знает только твоя мать, её и стоит спрашивать. Возможно, к лучшему, что ты осталась с Гарольдом. — Я чувствую вину перед ним, — тихо. — Ты не должна. — Думаешь, он знал об этом? — О чем именно? — мужчина ласково погладил её ладонь, сплетая пальцы. — Что, возможно, у него есть ещё и сын? — Или что я не его дочь, — прошептала Эмилия. — Не знаю. Мне бы так хотелось спросить об этом сейчас у него, просто чтобы знать… а вдруг он всю жизнь знал, что я не его дочь и… Я не знаю, как я буду жить, если это окажется правдой. Ведь он лучший из отцов. Тони смотрел на неё понимающе. Не то чтобы он сталкивался с подобным, но в его жизни случались не менее ужасные вещи, доводящие, порой, до безумия. Единственное, что было ясно ему с абсолютной достоверностью — это то, что сердце Эмилии будет разбито, если Гарольд действительно окажется ей чужим человеком. Тони, смотря со своей колокольни, не видел в этом ничего смертельного, но эмоциональность Эмилии будет разбивать весь её мир на «до» и «после». Хотелось, чтобы она жила беззаботной жизнью, как и должна. Но было это странное ощущение, словно именно из-за присутствия Старка в ее жизни, у девушки все идёт наперекосяк. И он бы ушел молчаливо, без скандалов, чтобы дать ей шанс жить нормально, если бы не собственный эгоизм и, как оказалось, всё та же чертовски неуместная зависимость. — Не важно, отец Гарольд тебе чисто биологически или нет, — задумчиво произнес мужчина. — Важно то, что он воспитал тебя, благодаря ему ты такая, какая ты есть. Даже если твоим отцом окажется Норман Озборн, это ничего не изменит. Ты не станешь такой, как он, ты не обязана будешь быть частью этой больной семейки. А в том, что такая ситуация сложилась, вина только твоей матери. — Так ты думаешь, что мне нужно поговорить с ней? — эта надежда в дрожащем голосе вызывала улыбку. — И что скажу? «Привет. Я твоя дочь, помнишь?». Это по-тупому как-то. — Поговоришь, когда будешь готова, — подвёл итог Тони. — Но не откладывай это в долгий ящик, иначе с каждым днём ты будешь все дальше и дальше от своей цели. В доме Хоганов царил хаос. Не тот, который вносил раздор и ругань, а добрая суматоха, когда вся семья готовилась встречать гостей. Сара колдовала на кухне, одновременно занимаясь приготовлением десерта, проверкой задания в садик у Билли, которому не сиделось на месте, и разговору с сестрой из Огайо. Младший сын Хоганов нервничал, когда у него не получалось выговорить букву «р», обиженно поджимал губы и супился на смеющуюся над ним мать. Эбигейл носилась по дому за щенком по кличке Кейси, которую однажды вечером привез отец, сказав, что малышке придется пожить у них какое-то время, пока не вернётся хозяйка. Хозяйкой, к слову, оказалась Эмилия, которую детвора Хоганов безумно полюбила. Сам глава шумного семейства бродил по дому в поисках разрывающего я уже несколько минут сотового и недовольно хмурился. Он силился перекричать шумящих детей, лающую собаку и шум, доносящийся с кухни, но мог лишь только ненадолго успокоить мельтешившую под ногами дочь. Так проходил чуть ли ни каждый вечер в семействе Хоганов за исключением дней, когда детей отправляли к бабушке, чтобы родители могли отдохнуть. Но эта жизнь, кипящая в небольшом каменном домике на окраине Нью-Йорка, дарила Хэппи Хогану настоящее чувство счастья. Того самого счастья, ради которого ты сделаешь всё, что в твоих силах и даже за их пределами. Машина Тони Старка припарковалась под широкой елью, покрытой снежными шапками, около девяти вечера. Но никто не спешил выходить. Старк заглушил мотор, расстегнул ремень безопасности и устало откинулся на сидение. Эмилия натянула на голову шапку практически до глаз, бросила перчатки в бардачок и посмотрела на мужчину рядом. Эти двое тоже были счастливы, но их счастье казалось все ещё зыбким, словно было построено на песчаной дюне, со всех сторон обдуваемой ветром. Готовность строить что-то новое, невзирая на предрассудки и страхи — вот что было в основе их счастья, как в основе любви двух сердец лежали доверие и болезненная привязанность. — Ты не сказал, что мы едем к Хэппи, — Хатчерсон пожала плечами, разворачиваясь полубоком и подгибая под себя одну ногу. — Почему мы здесь? — Потому что я не придумал ничего лучше, — улыбнулся Тони. Словно не было всего того, что они пережили за последние месяцы. Это пугало, но все-таки дарило надежду на то, что они, рано или поздно, найдут в этом что-то важное, что поможет вновь сложить сердца из осколков. Тонкие женские пальчики проскользнули Тони на шею, согревая озябшую кожу. Эмилия пропустила сквозь них непослушные волосы и с улыбкой заметила, как мужчина расслабленно закрывает глаза. Прикосновения человека, которому он доверял больше всего — единственное, что сдерживало его от визита к Норману Озборну, от поиска Макса Пэйна и дальнейшей жестокой расправы над ними обоими. Страх, что Эмилия посмотрит на него разочарованно, что увидит в нем не героя, а злодея. Кем он являлся на самом деле? Героем — без раздумий сказала бы девушка, гордо ударив себя в грудь. Она стояла бы за правду Старка даже в том случае, если весь мир твердил бы, что он не прав. Потому что Тони хотя бы был тем, кто согревает её, в отличие от жестокого мира. Злодеем — уверял сам себя Тони и практически верил в это. Практически, потому что как только зелёные глаза смотрели на него с трепетом и безоговорочным доверием, эта конструкция рушилась. Семья Хэппи встретила гостей с искренней радостью. Сара со скопившимися в уголках глаз слезами принялась обнимать Старка, отпуская в его сторону отборные ругательства, однако приглушённые всхлипами. Эмилия неловко топталась у порога, с лёгкой полуулыбкой следя за тем, как наигранно страдальческое выражение лица мужчины всё-таки иногда пропускает его настоящие чувства. Хэппи оперся плечом о дверной косяк, его доброе лицо выражало умиротворение и спокойствие, словно мир вдруг решил прийти в состояние равновесия. — Тони, ты просто ужасный! — ворчала женщина, все ещё крепко сжимая Старка за плечи. — Как ты мог так поступить! Ладно, я. Но Эмилия места себе не находила! В следующий раз подумай, прежде чем вытворять нечто подобное, у меня чуть сердце не прихватило, когда я услышала эту ужасную новость по телевизору. — В следующий раз? — усмехнулся он, отстраняясь, и поправил помятый женщиной пиджак. — Ты понял меня! — сурово пробурчала она, хлопнув по Тони кухонным полотенцем. — И не втягивай в свою ложь моего мужа, понял? Тони искренне рассмеялся, потирая ушибленное место. — Ты вторая женщина на всей планете, которая может говорить мне нечто подобное, Сара, — заверил он женщину. — А кто первая? Ответа не последовало, но весьма красноречивый взгляд в сторону Эмилии, борющейся с отвалившийся от большой статуэтки черной кошки лапы, говорил сам за себя. Не сводя взгляда с девушки, которая буквально получасом ранее с трепетом жалась к его разгоряченному телу, Старк пожал Хэппи руку. Сара быстро скрылась в дверях, ведущих в гостиную, позволяя гостям раздеться, потому что в узкой маленькой прихожей было практически не провернуться. Умудрившись смахнуть с гардеробного столика несколько коробок с мелочами, сломать кошке лапу и поставить затяжку на шарфе, девушка решила больше ни к чему не прикасаться. — Оставь это, — посоветовал Хэппи, усмехнувшись. — Она уже давно отвалилась. Пора бы уже отправить эту штуку в хлам, да руки не поворачиваются. Эмилия неловко улыбнулась и, оставив оторванную лапу статуэтки на краешке столика, скромно прошла в гостиную вслед за Старком. Он уже испытал на себе удушающие объятия подросшего за время его отсутствия Билли и теперь, стараясь не позволить упасть Эбигейл, держал её на руках. Тони и дети — как отдельный вид искусства. — Ты давно не приезжал, — пожаловалась Эбигейл Старку, когда Эми присела рядом с ними на краешек дивана. Девочка висла на нем, как на собственной живой игрушке, в то время как Билли с важным видом помогал маме накрывать на стол. Старку приходилось придерживать девчушке голову, чтобы она ненароком не ударилась об его лоб. Но выглядел он определенно счастливым. — У меня были на то причины, малышка, — Тони улыбнулся и щёлкнул девушку по носу. Эби заливисто расхохоталась, но спустя несколько секунд заметно помрачнела. На детском лице проступило хорошо читаемое недоверие. — В телевизоре злые люди говорили, что ты умер, — прошептала девочка Тони на ухо. — Папа сказал мне по секрету, что мне не стоит им верить, потому что они плохие и желают тебе зла. Но он также сказал, что ты уехал в волшебную страну, откуда не сможешь вернуться. Но ты же смог. — Я же Железный человек, помнишь? — и Тони поцеловал Эбигейл в макушку, взглядом проскользив по опустившей глаза Эмилии. Наверное, он догадывался, что ей неприятно было вспоминать об этом. Поэтому единственным вернусь решением было взять девушку за руку. Казалось бы, незначительный жест, но именно он заставил Эми резко поднять наполненные слезами глаза и искренне улыбнуться. Она плакала из-за него. И от этого хотелось лично раскроить себе череп. Но она плакала и из-за себя. Потому что единственный родной человек, оставшийся с ней рядом — это Тони. Рядом с ним она чувствовала, что жизнь все ещё движется, события сменяют друг друга. И это было даже прекрасно. — Эмилия очень грустила, что тебя нет, — Эбигейл подозрительно посмотрела на их переплетённые пальцы, яркой вспышкой в её глазах блеснула догадка. — Вы жених и невеста? Эмилия подавилась воздухом и, закашлявшись, поспешила одернуть руку. Тони тихо рассмеялся и, осмотрев помещение на присутствие посторонних ушей, заметил, что никто не слышал глупой, но такой важной, фразы маленькой девочки. Все дети смотрят на мир иначе. Став взрослым, Тони почему-то об этом совсем забыл, и только сейчас, заглянув в искрящиеся забавой детские глаза, он осознал, что, возможно, именно в этой детской наивности и была самоцель. — С чего ты это взяла, принцесса? — Тони говорил ровно, не показывая своих истинных эмоций, лишь лёгкая полуулыбка сдавала его со всеми вытекающими перед Эмилией. А она нервно теребила краешек мужской рубашки, которую пришлось надеть поверх порванного платья. Тони смущал её одним своим присутствием. И ничто, даже их связь — странная, местами неправильная и абсурдная, не могло этого изменить. — Так держатся за руку мама и папа, — как ни в чем не бывало заявила малышка. — Вы тоже теперь папа и мама? Тони тепло коснулся взглядом лица Эми. — Почти, — прошептал Тони. От нервного напряжения вспотели руки. Девушка запустила их в волосы и, расчесав пряди пальцами, насколько это было возможно, забрала хвост на затылке. Всё, лишь бы занять себя чем-то, помимо любования сосредоточенным мужским лицом. — У вас будет малыш? — Нет, — Старк нахмурился, — я думаю, что нет. — Почему? — Да, почему? — фыркнула Эмилия и, рассерженно сощурившись, уставилась на мужчину. Она не знала, почему разозлилась. Но, пробубнив что-то непонятное себе под нос, девушка с топотом прошла на кухню, игнорируя оклики Старка. Она даже не заметила, как столкнулась в дверях с озадаченным Хэппи, позвавшим ее за стол и, отмахнувшись, направилась вверх по лестнице, но вовремя остановилась. Обернувшись, она встретилась с встревоженным взглядом Хогана. — Что-то стряслось? — участливо спросил он. — Нет, — быстро отозвалась Хатчерсон. — Я устала. Где я могу поспать? — Вторая дверь слева по коридору, — Хоган поджал губы. — Что-то со Старком не поделили? — Причем здесь он? — гневно проворчала Эмилия, ладонями вцепилась в перила лестницы и перегнулась через них, чтобы лучше видеть Хогана; мужчина, переживая за её безопасность, шагнул ближе. — Почему во всем всегда присутствует Тони? — Я не знаю, — со странной интонацией ответил мужчина. — Возможно, тебе действительно лучше отдохнуть. — Возможно, — фыркнула девушка, стремительно поднимаясь по лестнице. Лишь от громко хлопнувшей двери находившийся в зале Тони задумчиво повел бровью и продолжил играть с Эбигейл и присоединившимся к ним Билли, стараясь игнорировать встревоженные взгляды друга. Хэппи не навязывался, принимая тактику ожидания. Рано или поздно, — думал он, — Старк сам захочет поговорить. И оказался прав: ближе к вечеру, когда дети были уложены в постели заботливой Сарой, Старк вышел на террасу, полной грудью вдыхая холодный зимний воздух. Хэппи оставил лопату, которой убирал снег с подъездной дорожки, чтобы красная Audi смогла припарковаться возле дома, и поднялся к другу, груздно опустился на ступени рядом с Тони и положил широкую ладонь ему на плечо. Пусть Старк и не говорил о том, что ему нужна помощь, она всё равно была ему нужна. Не важно, какими путями, но Хэппи мог помочь: выслушать, дать дельный объективный совет, чем угодно. Ведь Тони делал для него даже больше, чем должен был. С должности простого охранника в Stark Industries Гарольд Хоган поднялся сначала до личного телохранителя гендиректора, затем — начальника охранной службы. Но даже не в этом заключалась помощь Старка, не в материальных благах, а в присутствии. Тогда, оказавшись в больнице после взрыва, Хэппи понял, что каким бы пафосно отстраненным не казался Тони, он был его единственным и настоящим другом. Тони Старка любили его дети, Тони Старка уважала его жена, он сам был готов отдать за него жизнь, если потребуется. Но, скрывшись за железной маской, Тони не говорил о себе. Не просил помощи, поддержки, не делился переживаниями. И Хэппи стал воспринимать эту отстраненность как нечто, что характеризует Тони как личность. Он не берет из рук. Он болезненно чистоплотный. Он любит стерильный свет. Разве за фобиями не скрывается что-то, что их породило? — Мы спим с ней, — Тони опёрся локтями о колени и устало вздохнул. Жизнь хорошенько побила его битой и теперь с ехидной улыбкой наблюдала, как Старк карабкается наверх, захлебываясь собственной кровью. Во всяком случае, чувство, будто его отымели, не покидало уже очень давно. — Друг, у меня крыша едет, кажется, — признание далось легко, и если бы не серьезный взгляд Тони, Хоган усмехнулся бы; сейчас было не до смеха. — Я сплю с дочерью своего покойного друга и вижу в её глазах его. Он словно смотрит на меня через неё. И от этого хочется в петлю лезть, — мужчина обхватил руками голову. — Чувство такое, словно я лично отправил его на тот свет и сейчас оттрахиваю его дочь, которой даже двадцати одного года нет. Народный, мать твою, герой. Гордость Америки. Хэппи набрал в лёгкие побольше воздуха, пропуская его через плотно сжатые зубы. Морозный воздух неприятно щипал щеки. Наверное, температура опустилась ниже, чем была часом ранее, когда Хоган выходил, чтобы очистить место у гаража от снега. Сейчас же он сцепил пальцы в замок и задумчиво посмотрел на припаркованный неподалеку спорткар. — Любишь её? — спросил Хэппи, но вопрос оказался слишком сложным, чтобы он мог получить на него предельно ясный и четкий ответ. — Никто не упрекнет тебя в том, что ты хочешь быть счастлив с кем-то. — А я думаю, что мир на тряпки растащит эту тему после того, как утрясется вопрос моего возвращения, — хмыкнул Старк. — Они не оставят её в покое. Моё прошлое будет бить её до тех пор по голове, пока не сделает из доброй и наивной Эмилии затюканную серую мышь, живущую в тени своего… дракона. — Так не отбрасывай на неё эту тень, Старк, — Гарольд уцепился за его слова, осознав, что тянет за ту самую ниточку. — Ты сам не знаешь, чего хочешь. Хочешь быть с ней и одновременно нет? Придется выбрать одно из двух. Эмилия — яркая, в ней энергии еще на три жизни для вас обоих, только знай — заряжайся. А ты что? «Нет, там опасно», «Нет, ты палец порежешь». Не думаешь, что ты сам загоняешь её в ловушку? Девушка сама должна решать, что ей нужно. Если она с тобой — значит ей нужен ты. Или тебе так трудно принять, что тебя могут любить? — Мне трудно принять, что из-за меня она может погибнуть. — Иногда мне кажется, что ты купил все свои научные степени, — Хэппи закатил глаза. — Всё, что угодно может случиться с кем угодно. И Эмилия такой же человек, как все. Прими это, наконец. Тони усмехнулся, провел рукой по рыхлому снегу, зачерпнув холодное вещество в ладони и, слепив снежок, отправил его в ствол ближайшего дерева. Нервничал. — До тебя, вообще, дошла информация, что мы с ней спим? Или ты ко всему ровно относишься, Хэппи? Мужчина рассмеялся, вызывая у Тони ответную улыбку. — Может, она — та, с кем ты проведешь всю жизнь. — Вернее, её остаток, — хмуро подметил Старк. — Не имеет значения. — Имеет, потому что когда ей исполнится тридцать, она будет в самом расцвете, будет светить своей красотой, рядом с ней будет семенить пятидесятилетний старпёр с шрапнелью в сердце, импотенцией и варикозом. Хоган смотрел в искрящиеся глаза друга, не моргая. Секунду, две, пока Старк сам не отвел взгляд, вернувшись к самому высокоинтеллектуальному занятию из всех, какие мог только придумать: продолжил бросать в дерево снежки. — У тебя десять-двенадцать лет, чтобы придумать эликсир молодости, — попытался пошутить Гарольд, но шутка не возымела успеха у публики. — А если серьезно, ты ли это, вообще? Когда тебя останавливали трудности вроде этой? — Когда познакомился с Эмилией, — Тони пожал плечами. — Она говорит о ребенке. Сведенные к переносице косматые брови Хэппи выражали искреннее негодование. — В смысле? — спросил он. — В коромысле, — пробурчал Старк. — Она два раза заикалась про ребенка, Хэппи. Про ребенка, которого хочет родить мне. — Может, ты шутку её неправильно интерпретировал? — попытал удачу Хоган. — Говорят, мужчины намеков не понимают. — Остроумно. Тони действительно казалось, что еще пара капель в чашу его душевного равновесия, и вся конструкция со скрипом покатиться вниз по склону. А потом хорошенько так разобьется на дне ущелья. Злило его даже не то, что в груди при виде Эмилии что-то больно щемило, что, наверное, нормальные люди звали любовью. И не то, что из-за желания уберечь её, Тони просто-напросто хотел отгородить девушку от внешнего мира. В нем слишком много мразоты, которая может навредить той, кто верит в людей даже после того, как эти люди втыкали ей ножи в спину. Она верила в мерзкого Гарри Озборна, который, возможно, оказался её братом. Она верила в возможность исправления Макса Пэйна, у которого снесло крышу. Она верила в Питера, который однажды мог проворонить время и не помочь ей в нужный момент. Злило то, что Тони был тем основным и главным злодеем в её жизни, который может принести ей смерть. А если нет, то однажды красивая, всё еще юная Эмилия обернется и увидит рядом с собой не этого еще молодого мужчину, который в силах к её ногам положить целый мир, а немощного старика. И Тони не переживет, увидев однажды в её глазах искреннее отвращение, услышав, что он испортил ей жизнь. Меньше всего на свете он хотел портить жизнь той, кто показала ему что это, вообще, такое — жить. — Ей двадцать, о каком ребенке может идти речь, — Хэппи вдруг посуровел. — Она сама ребенок. — А я нет, — кивнул Старк. — Не хочу, чтобы в тридцать она стала вдовой, а с моей работой, возможно, раньше… — Так может, ребенок — не такой плохой вариант? Stark Industries хоть и сохранит о тебе память, но преумножат её точно не акции, а твои дети и внуки. — От тебя толка ноль, Хоган, — вздохнул Старк, поднимаясь. — Ты должен меня отговаривать от отцовства, а не подбивать на него. — Мир не выдержит еще одного Старка, это сто процентов, — невесело усмехнулся Хэппи. Тони задумчиво кивнул. Ещё одного Старка. Отряхнувшись от снега, мужчина шагнул в сторону входной двери, пряча руки в карманы брюк. Там лежала связка ключей, мятная жвачка, которую попросила подержать Эмилия, но успешно об этом забыла, и маленький сверток бумаги, в которое было завернуто то, что, Тони не думал, что когда-либо достанет. — Ты куда? — проследив взглядом за удаляющимся Старком, Хэппи тоже поднялся, опираясь на лопату. — Иду конструировать машину времени, — отмахнулся Тони. — Чтобы отправиться в прошлое и убедить Говарда и Марию Старк, что заводить сына — это самая плохая идея из всех, которые приходили в их гениальные головы.