Если по правде, давай без обид: Тот кто убил, тот и убит. Кто в дождь отдал плащ, тот под плащом. Тот, кто простил, тот и прощён.
Болван. Вот кем чувствовал себя Питер, игнорируя сообщения Мэри Джейн. Год назад за одно-единственное сообщение от этой девушки он готов был на многое, а сейчас просто сидел, упрямо пялясь в экран телефона с открытой перепиской. Тогда, в пятом классе, когда они пришли в новый класс, рыжеволосая девочка не обращала на него внимание. Нет, она была добра, улыбалась в коридоре на протяжении всех лет обучения, но так ни разу и не заговорила с ним. До недавнего времени Питер даже не знал, что она знает его имя. Но всё было ещё терпимо до того момента, когда у Мэри Джейн появился парень. Все пошло по наклонной в день, когда Джексон Мартин погиб. За три дня в изоляции от социума Питер успел о многом подумать. О Мэри Джейн, о мистере Старке, о своем долге в лице Человека-паука и даже об этом странном помощнике шерифа. Только после долгих раздумий Питер вспомнил, что видел его где-то ещё, помимо Лос-Анджелеса и дома Мэри Джейн, но воспоминания словно кружились коршунами над его головой и никак не приближались. Это злило. Человек он, вашу мать, паук или кто-то другой? Тётя Мэй волновалась за племянника, это было понятно по её частым визитам в комнату юноши. Но из школы не звонили, администрация все ещё снисходительно относилась к желанию школьников прогулять занятия в связи с историей, произошедшей 1 сентября, поэтому на пропуски закрывали глаза. К тому же, Питер был умным парнем, у него никогда не было проблем с этим. Мэй тоже примирилась, хотя всё чаще в её речи проступали недовольные восклицания в сторону Энтони Старка. Наверное, она могла лишь догадываться о чем-то, но точно не знала, как резко негативно влияет Железный человек на безопасность её племянника. Материнское сердце чувствует больше, чем говорит. За окном уже несколько часов лил дождь, плотной стеной заслоняя окрестности. Видимость резко упала, и даже способности Питера не помогали ему разглядеть то, что происходило на дороге. Определенно, это был какой-то аномально сильный дождь. На экране ноутбука сменял кадры незатейливый боевик без звука, возле кровати лениво жевал тапок верный пёс Аслан. Питер сонно зевнул и взял в руки телефон. Как раз вовремя, потому что мобильник завибрировал, оповещая о входящем звонке от неизвестного пользователя. - Да? – Питер старался делать голос взрослее, чем он был на самом деле. - Рад слышать, что ты всё ещё жив, Дружелюбный сосед. Питер замер, перестал дышать. Он резко сел в постели, словно через его позвоночник продели стальной прут. Глаза тут же сфокусировались на открытом окне. - Кто это? - Это не имеет значения, - только сейчас у Питера получилось разобрать искаженный помехами голос: он был механическим, искусственно синтезированным. – Важно то, что ты перешёл мне дорогу. И, к счастью, в моих руках то, что заставит тебя прийти и извиниться. Готов слушать мои условия или перейдем сразу к заключительной фазе? Приходилось одновременно судорожно думать о том, где достать костюм, ведь новый забрал мистер Старк, и вспоминать, куда он дел то, что когда-то осмеливался называть своим костюмом. Краем уха прислушиваясь к напевающей на кухне тёте Мэй, Питер все ещё не совсем понимал, что происходит. Откуда знают его номер? Откуда знают, что это номер Человека-паука. Фантастика. Словно по городу висят объявления вроде: «Нужна помощь? Дружелюбный сосед поможет! Звони, 335-335». - Заключительной фазе? - О, это самое интересное, - разразилась трубка. – Момент, когда я перерезаю горло маленькой рыжеволосой принцессе, приносящей тебе конспекты после занятий. Суть ясна? Мэри Джейн. Питера словно током ударило. - Не трогайте её, она здесь не причем, - он сам не узнал свой голос, вскочил с кровати, метнувшись к шкафу. – Это я влез в ваши дела, со мной и разбирайтесь. - Так приди и спаси принцессу, маленький герой. Он точно знал: в это раз он вляпался в историю посерьезнее драки с грабителями банка или уличными преступниками, раз добрались до личности, скрытой под маской Человека-паука. Об этом кричало-таки всё: те странные люди, в разборки которых он влез; оружие, которое они использовали; похищение Мэри Джейн стало последней каплей в чашу терпения, после чего жидкость хлынула из сосуда, грозясь затопить всё вокруг. Питер думал позвонить Тони Старку и поклясться на крови, что больше не вспомнит о своём паучьем предназначении, если Старк поможет спасти Уотсон. А потом, подумав, Питер решил, что время не на его стороне, мистер Старк поможет, но при этом не факт, что будет в восторге от того, что его стажёр снова вляпался в историю. Наверное, Железный человек видел в Питере себя, он точно знал, что поступил бы точно так же, будь на месте подростка. Именно поэтому злился, устраивал лекции по поводу невмешательства во взрослые дела, забирал костюмы. Но разве эти меры могут остановить подростка, которому поставили ультиматум? Дело было не в том, чтобы проверить свои силы, доказать самому себе, что Питер Паркер совсем не хуже какого-то там Фэша Томпсона, а в том, что на кону стояла жизнь Мэри Джейн. Как несколько недель назад на кону стояла жизнь Эмилии Хатчерсон.~~~
Ты не слабая. Поверь в себя. И сделай так, как хочется тебе. Она распахнула слезящиеся глаза и неожиданно даже для себя окунулась с головой в холодную мерзкую реальность. Висок прострелила головная боль, и девушка непроизвольно поджала ноги к груди, закрыла голову руками и глубоко вдохнула – своеобразная защита от враждебного окружающего мира. Пахло влажным бельём и хозяйственным мылом, вокруг стоял тяжёлый запах сырости, ассоциирующийся с прачечной в паре кварталов от её дома. Единственное отличие – там было безопасно, а здесь страх пошевелиться и привлечь к себе внимание стягивал мышцы в тугую железную ловушку. Мэри Джейн точно знала, что за ней пристально наблюдают. Какая-то тёмная фигура, скрытая мраком помещения, грузно дышала в дальнем углу за её спиной. Именно оттуда исходила угроза, словно в том месте концентрировалась вся негативная энергия этого города, страны, континента, мира. Ей было страшно и нестерпимо одиноко, в один миг в голове родилось осознание, что она никому не нужна. Ни Мартинам, которые только на словах готовы были принять её в семью, ни Эмилии и её отцу, у которых своих проблем достаточно, ни родным родителям, ни даже этому странному Питеру. Мэри Джейн вдруг с горечью осознала, что никто из этих людей даже не догадывается о её похищении, о том, что девушка непроизвольно стала жертвой странного стечения обстоятельств. Странного и такого дикого для неё, что происходящее казалось глупым сном. Ей бы сейчас проснуться в собственной спальне, услышать доносящиеся с первого этажа крики отца и матери и выдохнуть спокойно с осознанием, что всё так, как обычно. Ничего из ряда вон выходящего. Но вместо этого она чувствовала опасность, концентрирующуюся вокруг неё плотным коконом. И из этого кокона самостоятельно выбраться практически невозможно. Мэри Джейн всегда хотела спокойную жизнь с обычными родителями, которые в выходные возили бы ее в парки, не забывали про день рождения и просто любили. Вместо этого почему-то жизнь оказалась в этой самой точке, словно поезд пришел на конечную станцию, и безразличного вида кондуктор оповестил, что ей придётся немедленно забрать свой багаж и покинуть вагон поезда, оказавшись на безлюдном и отчуждённом перроне. Хорошо бы найти путь хоть куда-то, но и бездумно брести в любом направлении не хотелось. Хотелось если не счастливой безоблачной жизни, то хотя бы стабильности, в которой не будет места всему тому, что было в её жизни в данный момент. Три тяжёлых удара кулака в металлическую дверь привели в действие инстинкт самосохранения: девушка резко села в постели, поджала ноги к груди и закрыла голову. Снова. Воздуха катастрофически не хватало, это вызывало головокружение и мигрень. Несколько шумных движений в тёмном углу комнаты, шесть тяжёлых шагов по скрипящему паркету и приоткрытая дверь. Мэри Джейн, превозмогая страх, подняла глаза, искренне надеясь, что останется жива после этой истории. Луч света, бьющий из коридора прямо очерченной линией в двадцать сантиметров, осветил желтовато-болезненное лицо в оспинах и шрамах – лицо, на котором прямо-таки написано: «убийца». Он что-то сказал в ответ на неразборчивую фразу из коридора, коротко оглянулся через плечо, поймав суровым взглядам два в панике бегающих зрачка, схватил со стула куртку и вышел. Тяжёлая дверь хлопнула с лязгом металла об метал, послышались перемещающиеся в дверях пластины. Секунда – и ЭмДжей стоит на ногах, пытаясь унять дрожь в коленях. Ей ещё никогда не было так страшно, но в то же время девушка была уверена, что помощь не придёт со стороны. Так бывает только в историях из телевизора, когда люди рассказывают о встрече с супергероями. Какова вероятность, что сейчас, в этот самый момент, Капитан Америка придёт спасать ей жизнь, светя щитом из вибраниума? 1 к 100.000 или 1 к 1.000.000? Нулевой. Практически невозможный. Потому что в реальной жизни, а именно там она живёт с детства, чудес не бывает. Никто, кроме неё самой, не вытащит её задницу из проблем. Она это понимала лучше, чем могла сформулировать. Она стояла у двери, крепко прижимаясь ухом к дверному замку в надежде что-то услышать, хоть что-то важное, что помогло бы ей разобраться в происходящем. Но ничего, кроме гула, похожего на вентилятор старого компьютера, там не звучало. Да и ЭмДжей точно не была уверена, что этот гул доносится извне, а не из её головы. Шаги послышались спустя какое-то время. Трудно было сказать сколько прошло минут, а может быть секунд, потому что мир резко крутанулся и выбросил её, как изжёванный кусок бесполезного хлама. В страхе, что ее присутствие заменят, разоблачат, девушка уже собиралась вернуться туда, где застало её неприятное пробуждение. Но было кое-что, что относилось к разряду «фантастического», и это оправдывало даже самоубийственную глупость. Дыхание перехватило от одного только низкого баса, знакомого с детства, сердце сжалось, а всё, что происходило до этого момента, вдруг приобрело отчётливые и вполне реальные очертания. Отец. Шаги замедлились, а затем вовсе остановились. Мир в очередной раз проявил мастерство гениальности. Меньше всего она ожидала такого поворота, и больше всего она боялась именно его. - Мне нужно ещё пару дней, - голос Фрэнка встревоженный, перед глазами сразу возник образ отводящего взгляд отца. – Обещаю, к утру субботы всё будет готово. Он не врал, работу он нашел. Мэри Джейн опустилась на корточки, чувствуя, как в ногах разбегаются колючие мурашки. - Неужели я похож на идиота? – второй голос был незнакомым, холодным и отвратительно липким на слух. - Нет. - Нет? – смеётся. – А ты делаешь всё, чтобы я им казался. - Мистер… - Никаких имён, Уотсон. Помни о том, что я в этом деле участвую инкогнито. - Я не… - Довольно. Мне нужна эта девчонка к утру пятницы. И ты бы поторопился, Фрэнки. Не забывай, что твоей дочурке предстоит сыграть главную роль в предстоящей комедии. Или трагедии, как пойдёт. - Я бы хотел… - голос Фрэнка Уотсона дрогнул, это было практически невозможно заметить, но его собеседник хмыкнул, словно давая разрешение продолжить, - удостовериться, что ЭмДжей не угрожает опасность. - Мэри Джейн Уотсон, - нараспев протянул неизвестный. – Полевая ромашка среди зарослей полыни. Ты, когда придумывал девчонке имя, хотя бы своё помнил? ЭмДжей – какая несуразица, ей богу. Повисла напряжённая пауза. - Да расслабься, Уотсон. Твоя дочурка мне нужна, чтобы выманить небезызвестного членистоногого героя в красно-синем трико. Они о Человеке-пауке? ЭмДжей было невдомёк, что супергерой Куинса, пускающий из рук паутину, и её горе-одноклассник Питер Паркер – две стороны одной медали. Поэтому она никак не могла понять, почему именно она стала приманкой. Почему вдруг мир в этом вопросе сошёлся клином именно на ней. Случайность, - думала девушка, а судьба смеялась ей в лицо и исподтишка готовила новую западню. Теперь не только для неё, но и для Питера. Питера Бенджамина Паркера. Человека-паука. Дружелюбного соседа. Она была в ужасе до такой степени, что не могла собрать все известные ей факты воедино. С одной стороны - исчезновение Эмилии Хатчерсон и неестественно повышенный интерес к её персоне со стороны Макса Пэйна. С другой - связь помощника шерифа с её отцом, внезапно после нескольких лет беспробудной пьянки нашедшим работу. И словно в тумане мелькающий некто. В этой истории должен был быть кто-то на другой стороне весов, по чьим правилам играли все остальные. Вспомнилась сказка про дудочника, от подобных мыслей по телу, похожий на электрические импульсы, прыгающие по поврежденной сети, разбежался холод. Такой холод, от которого невозможно было скрыться даже при сильном желании, он шёл изнутри и травмировал внутренние органы, заключая их в ловушку льда. Ещё немного, и сердце издаст последний скупой толчок, а потом тихо съёжится под натиском проблем. Ориентироваться во времени было крайне сложно, словно у девушки сломался внутренний механизм. Сложно было сказать, сколько часов или, быть может, минут она просидела в тёмном помещении с кроватью-раскладушкой, старым креслом, в котором некоторое время назад сидел её похититель. Каждый шорох за стеной приравнивался к сигналу, который запускал механизм самосохранения. В этом было что-то чертовское, ей непонятное, но в такие моменты Мэри Джейн Уотсон готова была драться за собственную жизнь. К счастью, возможность доказать это ей так и не представилась. Похититель не вернулся, и девушка уже начала осторожно осматривать территорию. Она паниковала, дёргалась от любого звука, будь то шум ветра за окном или её собственные шаркающие шаги по бетонному промерзшему полу, но точно знала, что не имеет права сидеть сложа руки и ждать у моря погоды. Комната оказалась маленькой коробкой из металла и бетона. Сырость, настолько концентрированная, что дышать было тяжелее, чем обычно, оседала на стенах капельками конденсата. Под потолком шумел вентилятор, от которого, если подумать, не было никакой пользы. Решение действовать пришло так же незаметно, как если бы в ясную погоду прямо над головой разразился шторм. Тяжело дыша, пытаясь справиться с бешеным стуком собственного сердца, Мэри Джейн несколько долгих, мучительно бесконечных секунд стояла под окном у самого потолка, прикидывая, сможет ли забраться туда без помощи. Впервые в жизни девушка жалела, что пропускала занятия физкультуры: ни с первого раза, ни со второго, ни даже с третьего забраться на подоконник не получилось. А в голове ещё не родилась траурная мысль, что следующее испытание будет сложнее в несколько десятков раз. Как, не обладая сверхспособностями, открыть чёртову решётку. Её держали в подвальном помещении, окна которого выходили на темную территорию заднего двора: ни машин, ни людей, ни редко пробегающих домашних животных, лишь одиноко подгоняемый ветром бумажный пакет из забегаловки с китайской едой. Уотсон протащила по бетонному полу раскладушку, не в силах оторвать её в воздух. Оставалось надеяться лишь на два невероятных итога: либо тот шум, который она развела, никто не услышал, либо до прихода похитителя у неё будет время сбежать. План был в том, чтобы забраться на окно и, основываясь на паре фильмов про спецагентов, заколкой для волос открыть старый тяжёлый замок на окне. На другой же чаще весов с каждой секундой промедления выстраивалось всё больше и больше сценариев её фиаско. Решив, что подумает об этом в следующий раз, девушка запрыгнула на раскладушку и, слегка раскачавшись, попыталась ладонями уцепиться за край окна. Это вышло, пусть и не с первого раза, и девушка зажмурилась, пытаясь поднять собственное тело. Вот именно здесь ей пригодились бы навыки подтягивания, чтоб их. Наверное, сейчас было не лучшее время думать об отце и его причастности ко всему происходящему, но именно это вгоняло в сердце ржавый затупившийся обрубок гвоздя. Хотелось думать, что отец, пусть не совсем порядочный человек, но хотя бы не преступник. Хотелось думать, что он не использует родную дочь в качестве разменной монеты в подозрительных махинациях. А больше всего хотелось закрыть глаза, крепко зажмуриться и представить, что происходящее – лишь отвратительно долгий и реалистичный сон, который должен растаять и рассыпаться сквозь пальцы с наступлением утра. Только мучил вопрос: как долго ей ждать? С трудом, но ЭмДжей удалось забраться на окно. Приходилось балансировать, чтобы не свалиться обратно вниз. Руки мелко дрожали, осложняя и без того трудную задачу, а заржавевший замок не поддавался никаким махинациям. Это сводило с ума. Чувство собственной никчемности поджигало внутри ядерную смесь, готовую вот-вот взорваться и размазать её по стенам. - Эй, ты! – низкий грубый голос ворвался в сознание шаровой молнией. Мэри Джейн дёрнулась от неожиданности, заколка выпала из рук, с достаточно громким звоном падая на пол под раскладушку. Ладони похолодели, а сердце пропустило удар. - Вот дрянь, - её больно потянули назад, прямо-таки стряхивая с окна. – Куда собралась? Тебе не сбежать, дура. От болезненного падения Мэри Джейн спасла раскладушка. Девушка упала в нее лицом, сдирая локоть об шершавую стену. Из глаз непроизвольно хлынули слёзы. Она точно знала, что второго такого шанса у неё не будет, но, чёрт возьми, всё равно надеялась, что окажется жива. - Поднимайся, - в довольно грубой форме приказал мужчина. – Пойдёшь со мной. Он выглядел так, будто пережил бомбардировку. Во всяком случае, его лицо говорило о чем-то не менее страшном, от чего часто умирают люди. Мэри Джейн не знала, есть ли у этого человека семья, были ли причины оказаться ввязанным в эту историю, но на данном этапе он был точно не на стороне добра. Не исключено, что он делает это ради своей семьи, ведь когда дело заходит о родных, все остальные имеют принципиально меньшее значение. Жаль, что Фрэнку Уотсону это не было известно. Как бы странно и необъяснимо это ни было, но именно в такие моменты грань между хорошими и плохими людьми была видна невооружённым взглядом. Её грубо схватили за руку и потянули наверх, выворачивая запястье. Что-то в локтевом суставе угрожающе хрустнуло, но боли не последовало, лишь странный холодок пробежался от поясницы в районе позвоночника. А через секунду за неприятными ощущениями подкралось и осознание – в её спину упиралось холодное лезвие ножа. - Шаг влево, шаг вправо, и ты почувствуешь, как я проверну нож в твоём хребте. Идёшь тихо, уяснила? Сложно было не уяснить. - Не слышу ответ, - мужчина дыхнул на неё своим малоприятным дыханием и оскалился, а Мэри Джейн еле сдерживала рвотные позывы. Кто-нибудь, объясните ему необходимость применения ополаскивателя для полости рта, иначе он начнёт убивать людей одним своим дыханием, которое свежим-то было в эпоху молодости прабабушки Маргарет. - Да, - тихо произнесла ЭмДжей. Она неосознанно втянула живот и приготовилась к тому, что сейчас вступит на тропу, которая приведёт к кульминации истории. Хотелось верить, что истории её похищения, а не её жизни. Они шли тёмными коридорами, освещёнными лишь старыми тусклыми лампами. Всё вокруг напоминало «интерьер» старых складских помещений, которых по Куинсу натыкано множество на потеху подросткам и пьяницам. Не так трудно было запоминать дорогу назад, хотя в этом, как оказалось позже, не было никакого смысла. Да и какой смысл в том, чтобы возвращаться обратно в тупик? Ей не завязали глаза, её не вели обходными путями, а это значило лишь одно – вероятности её побега для похитителей не существовало. Вышли из коморки, в которой она проснулась, и очутились в упирающемся в неё грязном прямом коридоре. В нём всё ещё стояли два запаха: дорогой приторно-горьковатый парфюм и отцовский дешёвый одеколон, который вечно стоял на полке в ванной. Этот одеколон жил ещё со времён Ноя, наверное, и мать иногда в детстве заправляла им фломастеры. ЭмДжей с трудом переваривала ту часть информации, где её отец оказался не просто пьяницой, но и преступником. Пусть он не был святым даже для неё, но он был её отцом. Хотелось просто верить, что в разряд мудаков его зачислять всё-таки нет условий. Все коридоры были абсолютно идентичны. Каждый новый практически неотличим от предыдущего. Именно поэтому в голове сложилось устойчивое мнение о том, что всё вокруг – игра ленивого программиста с плохой графикой. Если ей показывали дорогу, вряд ли её собирались оставить в живых. От этой мысли голова закружилась, и ЭмДжей обняла себя за плечи, стараясь унять дрожь в ногах. Через несколько минут, подталкиваемая в спину остриём ножа, девушка оказалась в тускло освещённом помещении. Вдоль стен стояли какие-то старые производственные машины, некоторые из них были небрежно заброшены плотной тяжёлой тканью, скопившей пыль и грязь, другие – проржавели до основания, развалились или представляли собой покорёженный хлам. Под лампой стояло трое мужчин. ЭмДжей прищурилась, останавливаясь, наблюдая за тем, как её похититель останавливается чуть поодаль и, скрестив руки на груди, разминает шею. Узнать отца не составило большого труда – вечно грязные джинсы, клетчатая рубашка поверх футболки и засаленная бейсбольная кепка, которую он практически не снимал. Зуд в ладонях напомнил о чувстве безграничного презрения и ненависти к этому человеку, и от этого захотелось засунуть два пальца в рот и избавиться от всего, что было внутри. Подарок отца неприятно жёг кожу, кричал о том, что служит лишь напоминанием о его гнусности. Уотсон презрительно поджала губы и отвела от отца взгляд. Она боялась смотреть на него долго, боялась увидеть подтверждение своим мыслям, ведь, как каждый ребенок, она искала в родном отце ниточку любви и привязанности. Чёрт, да хотя бы волокно – маленькое такое, неприметное. Глаза тут же наткнулись на Макса Пэйна, который с весьма скучающим видом пинал ботинком камень у своих ног. Как в происходящем был замешан её сосед-полицейский, было ещё большей загадкой. Но он не смотрел на неё, отводил взгляд, словно боялся чего-то. Возможно, - думала ЭмДжей, - ему было стыдно, ведь чаще всего он выступал её защитником перед отцом, а сейчас занял с ним одну сторону. Уотсон уже не чувствовала ничего, кроме бескрайнего и непреодолимого желания исчезнуть. Мало кому будет дело до этого, да и ей самой тоже. Между Максом и отцом стоял незнакомый мужчина, скрывающий лицо за чёрной матовой маской. Тело покрылось гусиной кожей. То ли от ужаса, то ли от злости её начало мелко потряхивать. Что дальше? Родная мать лично придёт застрелить её? Уотсон мотнула головой, сгоняя ненужные и лишние в данный момент мысли. Раз. Смотрит на отца и видит в его глазах всё, что угодно, только не сожаление. Страх, неуверенность, но ни капли тревоги. Два. Глаза Макса прозрачные, пустые, словно на неё смотрит его тёмный двойник, а не соседский парень, в шутку шпыняющий своего младшего брата. Три. Взгляд незнакомца интерпретировать не удаётся. Единственное, что ЭмДжей видит в серых радужках – враждебность. Она пропитала всё его существо, гноилась и источала неприятные волны презрения. Это и был Инкогнито. Гляделки продлились не дольше пятнадцати секунд. Незнакомец поправил пиджак и, сделав два уверенных шага вперёд, остановился. За маской не было видно его лица, поэтому складывалось странное ощущение, словно она говорит с пустотой. - Так-так, кто тут у нас? – вкрадчивый голос незнакомца словно пробился сквозь водную преграду и завладел вниманием. – Мэри Джейн Уотсон, роза в семействе лопухов. Рад познакомиться с тобой ближе. Повторяется. Девушка вздрогнула и, спрятав руки за спину, отвела взгляд. Она лишь проскользнула взглядом по протянутой мужчиной в маске руке и хмыкнула. Тот снисходительно кивнул, отступил назад и дал, наконец, возможность судорожно вдохнуть. - Прошу прощения, если Дэйв был излишне несправедлив с тобой, - мужчина махнул рукой, словно подгоняя собственные мысли. Позёр. Не трудно было догадаться, что Дэйвом звали её надзирателя с бандитской физиономией. Мэри Джейн глянула через плечо, с облегчением отмечая, что он больше не смотрит на неё с той животрепещущей враждебность, как раньше. Вместо этого бандит остриём ножа вычищал грязь из-под ногтей, и был на этом весьма сосредоточен. Незнакомец же, проследив за взглядом Уотсон, усмехнулся. - К сожалению, - продолжил он, складывая руки в карманы. – В век информации трудно найти телохранителя с хорошими манерами. Телохранитель? Серьезно? Мэри Джейн подслеповато прищурилась, всматриваясь в излишне суровое лицо отца. Она всегда знала, что он не отличался выдающимися отцовскими качествами, да и не стремился к званию "Отец года", но в голове до сих пор не укладывалась та простая истина, что он участвует в похищении собственной дочери. Это было до коликов в животе несправедливо. Хотелось обратиться к нему, спросить, в чём дело, но жуткая обида не давала нужным словам слететь с губ. Неужели в нём сейчас не бьётся отцовское сердце? Хотя бы маленькая часть того, что должен чувствовать отец, разве не проснулась при виде испуганной происходящим дочери? Незнакомец размеренно, словно учился этому всю жизнь, обошёл девушку вокруг, оценивающим взглядом пробежался по правильным чертам лица. Тонкие аристократичные пальцы потянулись к шее девушки. Мэри Джейн вздрогнула, краем глаза заметив, как напрягся отец. Неужели? Проснулась совесть, Фрэнк? - Меня не нужно бояться, - с усмешкой протянул человек в маске, подцепив указательным пальцем подвеску на её шее. – Подарок отца? Девушка кивнула, вцепившись взглядом в его руку – бледную, стянутую ожогом. Этот человек, кем бы он ни был, вызывал чувство бесконтрольного, прожигающего, неконтролируемого страха, несмотря на то, что говорил он обратное. - Что вам нужно от меня? – с трудом, сглатывая комок в горле размером с шар для гольфа, спросила Мэри Джейн. - От тебя – ничего, - незнакомец пожал плечами. – Ты бесполезная пустышка, ЭмДжей. Но ты выбираешь себе правильных друзей, не так ли? На ум сразу пришёл тот разговор о Человеке-пауке, который ей довелось подслушать. Но девушка упрямо вздёрнула носик. Бунтующая принцесса. Правда заключалась в том, что ей не хотелось строить из себя ту, кем она не является. Пытаться казаться смелой и бесстрашной, раз уж её отец не мог, но в глубине души желая хотя бы в этой дьявольской ситуации побыть слабой. Заплакать, забиться в угол и ждать, когда чёртов Человек-паук придёт ей на помощь, раз уж она попала сюда из-за него. Или из-за отца, кто знает. Иногда ЭмДжей ненавидела Эмилию за то, как просто ей всё даётся, как вокруг неё на цыпочках ходили её отец, Джексон, Питер, а потом и Тони Старк. Лишь бы защитить бедную и несчастную Хатчерсон, которая принимает эту заботу так просто. Как будто это всё, что она умеет – зависеть от кого-то, жить так, чтобы решения принимали за неё. За Мэри Джейн никто и никогда не примет ни одного решения, ей самой приходится карабкаться из той ямы, в которой она родилась. А потом, словно укол совести, девушка чувствует это понимание. Эмилии вовсе не легко, как и всем им. И в этот момент хочется на секунду закрыть глаза и погрузиться в тишину. Подумать. Взвесить. Проанализировать. Ведь они подруги. Были, во всяком случае. - Я не понимаю, о чем вы, - врёт, а голос дрожит. -Думаю, это поможет тебе вспомнить, - и незнакомец кивает Фрэнку Уотсону, который медленно протягивает дочери конверт альбомного формата, отводит взгляд. – Это снимки, сделанные камерой наружного наблюдения одного из подъездов. Вы с Дружелюбным соседом выглядите как старые друзья. - Я просто помогала ему, это всё, - ЭмДжей сглатывает негодование. Пострадать из-за чужих разборок просто потому, что однажды в ней проснулось сострадание, не хотелось. - Ложь, - холодно отзывается мужчина. - Вовсе нет. Взгляд стальных ядовитых глаз прожигает насквозь, и ЭмДжей борется с желанием обнять себя за плечи и закрыть глаза. Как раньше, в детстве. Но взрослая жизнь вынуждает находить в себе силы для борьбы. - Просто скажи правду, милая, - отец грустно улыбается и смотрит ей в глаза. Он впервые не пьян, и даже выглядел бы нормальным человеком, если бы не сложившаяся ситуация. Рыжеволосая повела плечом, стряхивая с себя взгляд отца. - Я говорю правду! Она хотела сказать хоть что-то в свою защиту, хотела прокричать, что не знает, кто скрывается за маской Человека-паука, но была уверена, что её не услышат. Даже если она будет вопить, срывая голос. Этим людям, каждому из них, нужно только то, что они хотят услышать, всё остальное – ложь, даже она скрывает за собой правду. Сложно было даже предположить, как обернётся эта история. Мэри Джейн думала, что вряд ли выберется из этой передряги живой, всё-таки она увидела и услышала достаточно для того, чтобы стать свидетелем. Её не оставят в живых, несмотря на то, что эти люди наплели её отцу. Напряжённое молчание, повисшее в помещении липким осадком, длилось около минуты. Незнакомец не сводил с неё своих серых, пронзительно-ледяных глаз, словно вытягивал жизнь. Во всяком случае, ЭмДжей действительно чувствовала, как слабеет: как подгибаются колени и кружится голова, а в носу свербит от подступающих слёз. Она устала, она была сбита с толку и, чёрт возьми, травмирована. Потому что она ничерта не сильная. Мэри Джейн Уотсон такая же, как все. И она боится потерять себя в мире жестокости, который окружает её со всех сторон, берет в кольцо и не собирается отступать. В нём либо придётся учиться жить, адаптироваться, либо отпускать руки и тонуть в собственной безнадёжности. Она это знала, но не могла совладать с собой. И как раз в тот момент, когда мужчина в костюме собирался произнести свой очередной пафосный монолог, откуда-то справа донёсся глухой хлопок. Макс Пэйн напрягся, следя за реакцией того, на кого он работал, и положил руку на кобуру. Фрэнк шагнул в сторону девушки, словно собирался что-то сделать, предпринять важное решение, но никак не мог улучить подходящий момент. Шум повторился, он казался всё ближе и ближе, и Мэри Джейн подслеповато всмотрелась в металлическую дверь. Секунда – и её срывает с петель, металлический лист падает на бетонный пол под грузом человеческого тела. ЭмДжей вздрогнула, отступая назад. Да на нее никто уже не обращал внимание, всё оно было сосредоточено на фигуре в красно-синем костюме. В дверном проёме, тяжело дыша, стоял Человек-паук. Выглядел он так, словно ему пришлось проделать чертовски долгий путь до этого полуподвального помещения, и по пути он растерял всю сноровку. А потом ЭмДжей поняла, в чём дело. Он был ранен: правое плечо кровоточило, забитое пылью и грязью, а клочок от костюма свисал, открывая светлую окровавленную кожу. На секунду девушке показалось, что взгляд Мстителя прикован именно к ней, но об этом не было времени думать. Схватив дочь за рукав джинсовки, Фрэнк поволок её как можно дальше от творящегося хаоса. ЭмДжей лишь видела, как в Дружелюбного соседа было направлено оружие Пэйна и как абмал, притащивший её в это место, снова разминает затёкшую шею, предвкушая драку. Хотелось верить, что это не она подставила Человека-паука. Нак и не умирала надежда на то, что он выберется оттуда. Отец сильнее сцепил пальцы на её предплечье, толкая Мэри Джейн в сторону запасного выхода. Его прикосновение словно обжигало, хотелось как можно скорее избавиться от него, но девушка послушно прошмыгнула в дверь. Схватилась руками за каменные стены темного коридора и только сейчас позволила себе остановиться. Из желудка вверх по пищеводу начала пробираться тошнота. Она оперлась обеими руками об стену и медленно опустилась на корточки. - Нужно уходить, - отец попытался поднять её, но встретился с гневным взглядом. - Не трогай меня, - ЭмДжей стряхнула его руки нервным рывком и спрятала лицо в ладонях. – Это твоя вина. Как ты мог ввязаться во всё это? Как мог втянуть в это меня? Она всхлипнула, осознавая, что контролировать эмоции не получается. И, как бы ей не хотелось это признавать, но она была на грани нервного срыва. Вечно сильная Мэри Джейн Уотсон вдруг устала бороться. Слезы обиды за поступок отца щипали глаза, и ЭмДжей уже не собиралась скрывать их. Напротив, она гневно отмахнулась от очередной его попытки заставить её уходить. - Мэри Джейн Уотсон! – Фрэнк редко звал дочь по имени, поэтому привлёк должное внимание с неприсущей ему простотой. – Ты можешь ненавидеть меня, можешь кричать, крушить всё, но не сейчас. Здесь опасно оставаться, милая, и я просто хочу… Фрэнк не успел договорить. Прогремел выстрел, отражаясь звоном в ушах, циркулируя по всему коридору гулким эхом. Мужчина весь вздрогнул, глазами-бусинками впившись в испуганное лицо дочери, и шумно выдохнул. Это было похоже на полухрип-полустон, и это единственный звук, который смог пробиться в сознание девушки. Она, не осознавая происходящего, заметалась взглядом по коридору, позволяя отцу обессиленно опереться на её плечо. В дверях, оттеняемый нависающим кирпичным сводом, стоял Макс Пэйн. Он безэмоционально хмыкнул и перешагнул через груду наваленных в беспорядке кирпичей. За ссорой Уотсоны и не заметили, что свидетелем их ссоры стал посторонний человек. Мэри Джейн вскрикнула, когда в голову ударило осознание произошедшего. Отец обездвижено упал ей в ноги, хрипя и хватаясь узловатыми пальцами за полы одежды дочери. Девушка на негнущихся ногах села возле Фрэнка, пытаясь найти его рану, но медленно приближающийся Макс каждый раз отвлекал внимание на себя. Он убьёт и её, девушка знала это. Но не понимала, почему заслужила этой участи, почему человек, которого она знала всю свою жизнь, выстрелил в её отца. Конечно, Фрэнк не отличался особой отцовской заботой, но и смерти он не заслуживал. - Уходи, - шипел мужчина, его руки мелко дрожали, обхватив худое лицо дочери. – Иди отсюда. - Отец, - одними губами. - Вали нахрен отсюда! – из последних сил Фрэнк толкнул дочь в плечо. Но даже если бы она хотела, вряд ли успела бы. Пэйн стоял прямо над ней, сосредоточено нацеливая пистолет. Но не в неё, а в Фрэнка. Сердце кольнуло от осознания, что жизнь отца, пусть и не лучшего, висит на волоске. Это было невыносимо – ждать приговора от человека, который возомнил себя судьёй их жизней. Никто не имеет на это право. Раздался глухой удар. За секунду до того, как спустить курок, Пэйн покачнулся и повалился в бок. Его глаза непроизвольно закатилась, а оружие выпало из рук, падая на бетон. Тело Макса упало за ним, поднимая в воздух клубы пыли. ЭмДжей подняла наполненные слезами глаза на единственного, кто мог оказаться здесь и сейчас. Держа в руках кусок арматуры, над ней возвышался измотанный боем, раненный, но всё ещё стоящий на ногах Человек-паук. Он бросил импровизированное оружие в сторону, но оно не произвело шума. Должно быть, упало на тело полицейского, выбравшего неправильную сторону. - Есть кто-то, кто позаботится о тебе? – спросил супергерой, опираясь спиной о стену и зажимая рану на плече ладонью. Его голос показался отдалённо знакомым, а движения и манеры – такими привычными и правильными. И Мэри Джейн обратила бы на это внимание, если бы не ранение отца и не его бледное, почти синюшное, лицо. В больничном коридоре было пусто настолько, что ЭмДжей могла слышать своё предательски колотящееся сердце. Она сидела, отрешённо вглядываясь в серые стены. Иногда здесь проходили врачи, спешащие в операционную, где битый час боролись за жизнь Фрэнка Уотсона, но они не обращали на девушку никакого внимания. А Мэри Джейн вдруг ощутила себя семилетней испуганной девочкой, абсолютно не понимающей, что ей делать дальше. Единственный, кому она могла позвонить, не ответил ни на один из её звонков. Телефон выпал из онемевших рук, но у неё не было ни сил, ни желания поднимать его. Это сейчас не имело ровным счётом никакого значения. Ещё несколько дней назад девушка и подумать не могла, что душа будет так болеть за жизнь отца. Ей всегда хотелось уехать из Куинса как можно скорее, чтобы оборвать все связи с ним и матерью, но только сейчас, влажными салфетками стирая пятна крови с джинсовки, ЭмДжей боялась, что Фрэнка не станет. Как не стало однажды Джексона. И от этого сердце болезненно скрипело, прогоняя сквозь себя горячую густую кровь. - Мэри Джейн! – девушка вздрогнула от неожиданности, поднимая глаза на несущегося по коридору Паркера. Парень выглядел взмыленным, словно пробежал марафон, организованный в благотворительных целях. Одетый в мешковатую толстовку, с перекинутым через плечо рюкзаком, он выглядел действительно встревоженным. Оказавшись напротив, Питер остановился и виновато улыбнулся. - Прости, - тихо прошептал он. – Я только недавно прослушал твоё сообщение, и приехал сюда, как смог. Снисходительность тронула губы ЭмДжей в понимающей улыбке и, пробубнив слова благодарности, она принялась следить за тем, как Питер нервно открывает рюкзак, доставая оттуда вещи. Она не могла не заметить, как сильно трясутся его руки, как шумно и прерывисто он дышит, как в этих щенячьих глазах плещется ужас. Но один взгляд на Уотсон, и он старается держать себя в руках, лишь бы не показать, что встревожен. А он был дьявольски встревожен. - Я привёз тебе кое-какие вещи и… - он протянул девушке нежно-голубую ветровку. ЭмДжей удивлённо вскинула брови, узнавая вещь, которую не надевала уже достаточно долго, чтобы забыть о её существовании. - Это моя одежда? – и Мэри Джейн недоверчиво хмурится, выхватывая у Питера джинсы, тоже её. – Питер, какого чёрта? Откуда у тебя мои вещи? Она встревоженно осмотрела коридор на наличие свидетелей ненужной никому сцены и вернула однокласснику недовольный взгляд. Питер пожал плечами, виновато улыбнувшись. - Я был у тебя дома, - признался он. – Заскочил по дороге. Ты сказала, что твой отец в больнице, и я подумал, что тебе захочется переодеться. ЭмДжей смотрела на него так, как смотрят на душевнобольных. Словно видела в нём схожее этому безумие. - Ты что, забрался ко мне в дом? – недовольно фыркнула она. – Паркер! - Дверь была открыта, и я решил, что твоя мама дома. Ну и решил зайти, чтобы… - Господи, - девушка приложила ладонь к разгоряченному лбу и вздохнула. – Ты - маньяк. Питер пожал плечами и тихо рассмеялся, вызывая ответный смех. Он был лучиком солнца, способным разогнать любые тучи. И кому, как не Питеру, ЭмДжей могла позвонить с просьбой о помощи. Наверное, он единственный человек на всей земле, которому сейчас хотелось просто сказать спасибо. Не за что-то, а просто так, потому что Питер был этого достоин. Заметив на себе растерянный взгляд подруги, Паркер смущённо пожал плечами и отвернулся. - Спасибо, Питер, - Мэри Джейн прикусила губу и с удовольствием отметила, что парень улыбнулся этой своей чудесной улыбкой. - Все будет хорошо, - сказал он. И ему хотелось верить. Мэри Джейн хотела верить каждому слову этого странного Питера, которого она уже давно перестала считать таким уж и странным. Наверное, он был самым нормальным из всего, что происходило в последнее время в её жизни. Просто Питер, просто одноклассник, который был рядом с ней в нужный момент. Ладонь Питера неуверенно легла поверх её, согревая. Уотсон чутко взглянула на парня, встретившись с его зачарованным взглядом. - Можно я обниму тебя? – спросила она, вызвав у Питера приступ паники. Он был влюблён в Мэри Джейн с пятого класса. Она заметила его только в этом году. Он спас ей жизнь сегодняшней ночью, не сумев сберечь её отца. Он сидел рядом с ней в больничном коридоре, пытаясь не думать об адской боли во всём теле и страхе, что он привёл за собой хвост. Но сейчас, блуждая взглядом по лицу девушки, он вдруг стал обычным подростком без суперспособностей и секрета личности, но с абсолютным неумением правильно вести себя с девушкой. Питер то ли крякнул, то ли кашлянул, на что Мэри Джейн устало закатила глаза. Всё нормально, их вселенная в сохранности. Питер тупит, ЭмДжей ужасается его тупости при его-то интеллектуальных способностях. - О, Паркер, забудь, - вздохнула девушка, отмахнувшись от одноклассника рукой. - Ты только что предложила нам обняться? – Питер в своём репертуаре. - Ты даже не осознаёшь, что делаешь что-то не так, – ЭмДжей тепло улыбнулась. – Ты не меняешься, Паркер. Это радует. - А что я сделал не так? – он, кажется, искренне удивился. - Видишь, ты понятия не имеешь. - Ты можешь мне объяснить. - Ты не понимаешь намёков, - Мэри Джейн рассмеялась, толкая друга в плечо. Она не ожидала, что Паркер отреагирует на это излишне болезненно. Он зашипел хватаясь свободной рукой за плечо, и согнулся пополам. Его бледное лицо искривилось в гримасе боли. Похолодевшие пальцы вцепились в подлокотник кресла мёртвой хваткой, и парень издал долгий, недовольный стон. ЭмДжей подозрительно нахмурилась. - Что такое, Питер? – она попыталась коснуться его, но парень одернул её, вставая на ноги. – Прости, я не хотела. Боже, что я сделала? - Всё в норме, - он стоял к девушке спиной, пытаясь скрыть то, что ставило под сомнение его нормальность. - Питер! – и Уотсон заставляет его развернуться, на этот раз предпочитая соблюдать осторожность. – Что с тобой? - Просто упал, - соврал он. Но девушка уже смотрела на его кровоточащее плечо, боясь сморгнуть то, что увидела. В голове всё сразу же встало на свои круги. И это не понравилось им обоим – чувство причастности делало их особенными друг для друга, но и отталкивало по многим причинам. Питер не смотрел ей в глаза, предпочитая проедать взглядом двери в операционное крыло, а ЭмДжей не могла поверить в то, что видела. Она как наяву видела Человека-паука, зажимающего рваную рану на плече чуть выше локтевого сгиба. И видела Питера, чтоб его, Паркера и кровоточащее в том же месте плечо. Это не могло быть случайным совпадением, просто не могло быть. А потом вся картинка стала вырисовываться – эти его вечные пропажи, побои и исчезновения объяснялись одним простым фактом. Питер Паркер и есть Человек-паук. Подросток, её одноклассник, парень, который ей нравится. И к этому списку судьба добавила ещё одно определение. - О, Питер, - и ЭмДжей, закрыв глаза, прижалась к Паркеру всем телом, чувствуя, что теряет связь с реальностью. И когда тёплые руки сомкнулись на её талии, стало вдруг легче принять всё происходящее. Они стояли так очень долго, забыв о том, что оказались посреди коридора, что в ближайшей операционной врачи борются за жизнь Фрэнка Уотсона. Им просто нужно было сказать друг другу, что они рядом, что весь мир готов остановиться, позволив им вздохнуть спокойно. Без слов, просто прижаться дрожащими телами так безнадёжно и трепетно, что слова не будут нужны. Питер хотел сказать, что влюблен в Мэри Джейн чёрт пойми сколько лет. Что там, на этом складе, единственное, о чём он думал – это её безопасность, её самая драгоценная жизнь. Что он боится втягивать её в свой мир, но так непреодолимо хочет этого. Поэтому Питер прижимал девушку к себе ещё крепче, носом зарываясь в спутанные огненно-рыжие волосы, пахнущие кокосовым печеньем. ЭмДжей хотела поблагодарить Питера за весь мир. Хотела сказать, что хочет быть частью его жизни, несмотря ни на что. И это желание прямо пропорционально страху, который тяготит её, как самый невыносимый груз. Но ещё она хотела сказать, что влюбилась в Питера. Не в Человека-паука, не в Дружелюбного соседа, а в этого странного Питера Паркера. Поэтому и прятала лицо в ткани его мешковатой толстовки, вдыхая запах, который запомнит на всю оставшуюся жизнь. Так пахла её любовь.