Щекастая

Встречаться с Бакуго — настоящее испытание. Разговаривать он не умеет: умеет орать, рычать и молча сопеть. О том, как ухаживать за девушкой, тоже ничего не знает. Не то чтобы сама Очако была в этом профи, но то, что понимает под «вниманием» Бакуго, сможет вынести явно не всякая девушка. В чём ему точно нельзя отказать — так это в умении проявлять инициативу. О-о-о, тут её парню просто нет равных! Он сам зовёт на свидания, сам составляет «культурную программу», провожает её аж до комнаты, всегда берёт за руку и целует первый… в своей неповторимой манере: «Щекастая, собирайся! Идём гулять! Дольше трёх минут ждать не буду!» «Идём в бургерную, хер я тебе дам мои деньги просаживать на сладкое!» «По паркам будешь с подружками своими шататься, поняла?» «Руку давай, отстанешь — сама потом ищись.» И коронное «Сюда подошла» перед поцелуем. После таких свиданий Очако иногда задумывается, не мазохистка ли она, часом. Ведь несмотря на всё это, ей нравится рядом с Бакуго. Нравятся его хмурые, ревнивые взгляды во время перемен. Нравятся большие, шершавые ладони. Нравятся искусанные губы с трещинками в углах. Нравится повторять в голове: «Я девушка Кацуки Бакуго». Очако не имеет понятия, любит она его хоть капельку или просто заглушает так чувство одиночества. Но когда он признался и поцеловал в первый раз, она на несколько минут забыла о Деку, и это было здорово. И когда они гуляют, она так занята попытками угадать мысли Бакуго, что времени рефлексировать не остаётся. В общем, своей манерой общаться и круглосуточной взрывоопасностью он не даёт ей продохнуть и этим отвлекает от невесёлых мыслей, делая жизнь проще. Хотя, если бы он разок предоставил ей выбор хоть в чём-то, было бы, конечно, приятно. Первым об их отношениях узнаёт Иида. Совершенно случайно шёл мимо, пока они целовались за спортплощадкой у раковин. Иида до ужаса правильный и тактичный парень, поэтому Очако искренне верит, что он действительно шёл мимо случайно. Бакуго в этом убедить сложнее, он чуть не подрывает «сраного вуайериста» на месте: — Урарака-кун… Почему? — определённо не веря своим глазам, выдавливает Иида, стараясь вообще не смотреть на Бакуго. — По кочану! — ожидаемо взрывается тот и, схватив старосту за плечо, силой разворачивает к себе. — Слышь дрочер очкастый, будешь лезть — я те эти стёкла в глаза впечатаю. Пиздуй, куда шёл. Очако видит, как у друга подрагивает челюсть и понимает, что ничем хорошим это не кончится. Это становится ещё очевидней, когда он снимает и убирает в карман очки. Она вдруг вспоминает, что вообще-то этот «очкастый дрочер» занял на спортфестивале третье место и в беспричудном физическом спарринге, который Цементос-сенсей регулярно проводит под наблюдением Айзавы-сенсея, держится в лидирующей тройке с Шоджи и Сато уже почти полгода. — Урарака-кун. Если он заставил тебя… — Иида излучает гробовое спокойствие и продолжает прожигать Бакуго взглядом. — Эту? Заставил? — ухмыляется тот, разминая шею и кулаки. — Ты с ней точно знаком, еблан? Иида на секунду теряется, и бросает вопросительный взгляд на Очако. — Не заставлял, Иида-кун. Ступай. Она настойчиво подталкивает друга в плечо, надеясь, что у него хватит мозгов не рассказывать Деку. Попросить об этом при Бакуго — всё равно что выпустить ядерную бомбу. — А как же Мидория-кун? — укоризненно бросает Иида, всё-таки начиная уходить. «А, нет, мозги у него вообще трагически отсутствуют»,— думает Очако, повисая на своём не очень ручном огнемёте, который в противном случае абсолютно точно прикончит Ииду на месте. — Иди уже, пожалуйста! — воет она и скорей делает Бакуго невесомым, чтоб хоть как-то облегчить себе задачу. — Поставь меня! Слышь! Урарака, поставь на место, я этому мудаку рожу разобью! И Очако от неожиданности разжимает руки. Потому что это первый раз, когда он сказал «Урарака», а не «эй», «ты», «слышь» или «щекастая». — Ты нормальная вообще, на землю, блять, поставь! — орёт Бакуго, отчаянно цепляясь за её галстук, чтоб в стратосферу не улететь. Она соединяет пальцы, когда Иида, наконец, скрывается в направлении общежития. — Ты назвал меня «Урарака»? — спрашивает Очако, пока Бакуго злобно шипит, потирая ушибленную при падении коленку. — Ебать, а тебя как-то иначе зовут? — огрызается он. Она мотает головой и, разулыбавшись, плюхается на траву рядом с ним. А потом обнимает со спины и утыкается носом в шею. От него пахнет чем-то очень знакомым и… праздничным, что ли? Но чем именно она не успевает понять, потому что Бакуго выворачивается из её объятий и рычит: — Нехер подлизываться, очкарику всё равно пизда! Мокрого места не оставлю! Очако решает, что она сегодня ну очень смелая, раз её повысили до «Урараки», и бросается в лобовую обнимательную атаку. Бакуго, не ожидавший подобной наглости, заваливается на спину, плюясь и треща, как плита с автоподжигом. — Да чё с тобой, перегрелась?! Руки убери! — Пойдём смотреть фейерверки в воскресенье? — жизнерадостно предлагает Очако и кусает его за щеку, поражаясь собственному бесстрашию. Бакуго перестаёт дёргаться и утробно хрипит: — Я, нахуй, тоже укусить могу, хомяк. Не нарывайся. — Хочу фейерверки, — она то ли шутит, то ли правда нарывается, самой непонятно. — Перехочешь. Очако и не надеялась на другой ответ. Ну ничего, кусать его — это почти так же круто, как фейерверки. Ведь как раз ими от Бакуго и пахнет.