***
Его сознание прояснялось. Он снова мог ощущать. Налившееся свинцом тело ломило от боли и тяжести, рана на плече отдавалась острой болью по всей руке. Лёжа на сыром полу камеры, Аквилон сделал короткий вдох, и лёгкие обожгло огнём, из-за чего маг подавился кашлем. На руках звякнули цепи, Аквилон перекатился на бок и с трудом поднялся на локте. Перед глазами поплыли круги; энергия, которая раньше всплесками текла по жилам, теперь не задерживалась в теле, её выкачивали камерные ловушки. Боковым зрением маг уловил осторожное движение в его сторону. Перед ним за железными прутьями стоял глава «Ворона». Харон всего лишь на миг встретился взглядом с Аквилоном, потом опустил глаза на книгу и пролистал несколько страниц. — Я смотрю, запрещёнкой балуешься, Аквилон? — с отвращением скривил губы и отбросил гримуар к ногам одного из караульных. — Это выкинуть. — Не твоё собачье дело. Сильное головокружение помешало Аквилону встать на ноги; едва поднявшись, он покачнулся и упал, припав спиной к каменной стене. — Жалко выглядишь, — Харон принялся медленно расхаживать вдоль решётки, сцепив за спиной руки. Каждый шаг — лязг металла вычурных доспехов — отражался ноющей болью в висках Аквилона. Он смутно вспомнил, как тогда что-то стрельнуло в шею, провёл кончиками пальцев по тому месту и обнаружил небольшую колотую рану. — Что ты мне вколол, клоун разодетый? — поморщившись, довольно спокойно спросил Ак. Тюремщик остановился и, развернувшись лицом к камере, оскалился. — Миром правят клоуны, слыхал? Металл доспехов противно звякнул, и Аквилону пришлось схватиться за голову. — Больной ублюдок. У тебя комплексы? — Небольшая мания величия, — потерев подбородок, Харон вздохнул. — Всё же я вовремя явился на поле брани. Знаешь, ты мой должник. — Говорит он мне, нацепив на мои руки кандалы, — отлепившись от стены, Аквилон с напряжением подался вперёд. — Корнелий не собирался оставлять тебя в живых. — Тебя тоже. Но, к сожалению, ты всё ещё жив. Трагично, не правда ли? Кого-то обвели вокруг пальца. Харон помрачнел, в его взгляде заискрились молнии. Если секунду назад он был настроен на задушевные разговоры, то сейчас от постоянных едких насмешек терпение его лопнуло. — Ты роешь себе могилу, Аквилон. — Не без твоего благословения, — маг пожал плечами. — Ты о друзьях не думал? — тюремщик шагнул ближе и сжал пальцами прутья решётки. — Они у меня. И я могу… У Аквилона потемнело перед глазами. Колючая ненависть, ярость и гнев. Образ умершего студента, его стеклянные пронзительно-синие глаза; слёзы в глазах Лунаи, её трясущиеся от рыданий плечи. Безысходность, отчаяние. Горе, постигшее нескольких человек сразу. — А теперь заткнись, — взгляд Аквилона, наполненный свирепой яростью, вспыхнул холодным свечением. Харон не успел отшатнуться от камеры, как почувствовал сильную волну духовной энергии, и всё тело онемело от воздействия магии. — До последнего не хотел тратить на тебя силы. — Невоз-мож-но, — задыхаясь от удушья, прохрипел главный. Вовремя спохватившиеся караульные оказались рядом, но их попытки оттащить главного чуть ли не привели к его скорейшей кончине. Тех, кто хотел зайти в камеру, настигала та же участь. Магия Аквилона касалась всех. И ловушки, что сдерживали всплески энергии, отчаянно мигая красным, задымились, затрещали, пока совсем не погасли. — Где они? — Аквилон приблизился к Харону настолько, что тот увидел своё отражение в светящихся глазах мага. — В пара… параллельном… секторе. Аквилон сузил глаза и начал шептать заклинание. — Нак ду ссок эгшо ма’рэк. Та роох нэдарбэн’хтаз. Харон не мог отделаться от ощущения нереальности происходящего, будто перед ним стоит сам демон и невидимой когтистой лапой сжимает его горло. Время остановилось, или все подчинённые вокруг главного замерли. В тягучем воздухе он слышал лишь своё хриплое дыхание. — От-пус-ти. — Сначала ты займёшь моё место в этой вонючей камере. От цепкого взгляда по спине тюремщика прошёл холод. Сознание перестало быть частью его, покорно подчиняясь заклинанию. Его руки незамедлительно раскрыли замок, ноги подтолкнули внутрь камеры. Харон, не мигая, убийственным взглядом испепелял мага, пока освобождал от гнёта кандалов. — На себя, — приказал Аквилон, указав взглядом на наручники. Капля крови, внезапно упавшая на запястье, оставила густой след на коже. Харон хмыкнул и изогнул бровь. — Смотри не подохни от своего всемогущества. — Эльхэторес фасмах, — проигнорировав едкую реплику тёмного, Аквилон прочитал заклинание. Глаза Харона потускнели, закрылись, и после, потеряв сознание, он повалился на пол. Аквилон небрежно вытер рукавом кофты кровь, что сочилась из носа, и поднял свой изодранный после боя плащ, встряхнув от пыли, немного пошатываясь, вышел из камеры и заморозил замок. Проходя мимо застывшей толпы караульных, остановился в конце коридора и осмотрелся. Заключенные в камерах тянули к нему иссохшие костлявые руки, что-то шипели, мычали или пытались кричать. Аквилон всего на миг задержал взгляд на юной девушке со впалыми щеками и глубокими голубыми глазами. Сердце прошибло током; он вздрогнул, встряхнул головой, отгоняя возникший образ. Где-то совсем рядом с лёгкими зародилось нечто тёмное. Душа наполнялась яростью, а в дрожащем теле энергия была уже на исходе. Но, подчиняясь эмоциям, Аквилон поднял руку, пентаграмма на ладони слабо вспыхнула голубым — магия освободила пленницу. Она, не веря, уставилась на свои руки, свободные от кандалов, потом — с непередаваемой благодарностью на спасителя. — Чего ждёшь? — Аквилон поморщился и схватился рукой за грудь. Его накрыло волной кашля. Непродолжительного, но сильного, с кровью. Кристалл сжигал изнутри на пике истощения — это было последним предупреждением. И Аквилону по-хорошему было бы лучше остановиться. — Я помогу… вам, — сухой совсем не девчачий голос сквозь вату прорвался до слуха. Ак обернулся, и худая невысокая девушка тут же перекинула его руку через свою шею, подстроившись под боком у мага. Голубые глаза доверительно улыбались ему. Они вместе прошли в другой сектор, и девушка резко остановилась, когда на них обратилось несколько пар глаз. Тюремщики всполошились, готовые расправиться с нарушителями, но Аквилон поднял руку, бесстрашно оглядывая каждого из них. — Лучше бы вам не двигаться. Я не хочу искушать судьбу. У меня осталось не так много сил. Но если вы попытаетесь помешать мне, ваш главный умрёт, а вас я превращу в статуи. Но если вы отпустите тех, кто пришёл со мной, я уйду и никто не пострадает. — Ах, ты… — один молодой тюремщик выступил вперёд, вытянув перед собой «пожиратель душ», но рука напарника резко потянула его назад за ворот куртки. — Мы знаем, что вскоре начнутся разбирательства по этому делу. И нам не выгодно участвовать в этом сговоре. Дворец Правосудия в этот раз может оказаться не на нашей стороне. Мы отпустим ваших людей, но эту девчонку и Сэлгара придётся оставить здесь. Аквилон почувствовал, как под его рукой вздрогнули тонкие плечи девушки, и её пальцы с отчаянной мольбой вцепились в ткань кофты на спине. Он тяжело вздохнул и устало прикрыл глаза. Слабое покалывание метки холодило ладонь, у него не осталось выбора. Пусть он поступал глупо, но для него это было правильно. Тюремщики напряглись, настороженно отступив назад. В глазах Аквилона вновь взбунтовался огонь, он почти поднял руку, чтобы произнести заклинание, но всё решил один миг. Когда когтистая рука Наткхала сжала его предплечье, а сам демон выступил вперёд, закрывая мага собой, тюремщики атаковали, и их тела были тут же грубо отброшены в стороны. Пока они приходили в себя, Наткхал заключил их в огонь. — Ты их убьёшь, Наткхал! Под дикие вопли стражников демон всего лишь рассмеялся. — Давно никого не убивал. Сорвался. Ак взорвался. Разъярённый, он подлетел к Наткхалу и встряхнул того со всей силой, после чего ударил по лицу. — Остановись! Демон пошатнулся и с чувством сплюнул кровь, а потом с раздражением посмотрел на Аквилона и затушил огонь на одежде тёмных. — Неблагодарный сноб. Кстати, как прошла битва с поехавшим падшим? Вижу, ты в по-олном порядке. — Что с Алаией? — Она немного хуже, чем в порядке. С ней происходят всякие странности. Ну, знаешь, когда у мага сразу проявляется не одна способность. Почти как сыпь на теле, только неприятностей больше, вот… — скосил заинтересованный взгляд на худенькую девушку лет шестнадцати. — Чего стоишь? Освободи наших, — грубо приказал Аквилон и взял девушку за руку. — Интересные дела, — пропел Наткхал, крутанувшись на пятках и осматривая стонущих от боли стражников. — Ну, вы уж не серчайте, ребятки, — щёлкнул пальцами, и тёмные оказались за решёткой вместе с другими заключёнными. — Это для вашей же безопасности. В камере на углу он нашёл Лунаю и Меркуриса. На них не было живого места, оба в синяках и ссадинах, одежда залита кровью. Если Меркурис был хотя бы в сознании, то Луная, обессиленная, лежала на его коленях, а он с отстранённым видом гладил рукой её голову. На появление Наткхала практически не среагировал, если не считать приподнятый подбородок и напрягшееся тело. — Что с твоими глазами? — открыв камеру, Наткхал остановился перед заклинателем. Меркурис поднял на него глаза, затянутые белесой плёнкой. — Не важно. Помоги Лунае. Подняв её на руки, Наткхал заметил, как его пальцы окрасились в кровь, на правом боку выше ребра, чуть ближе к спине Лунаи кровоточила рана. Меркурис поднялся следом, и очки под его ногами хрустнули. — Меркурис, ты… — Аквилон с подозрением сузил глаза, когда парень остановился перед ним. — Всё потом, Аквилон, — Мерк похлопал друга по плечу и попытался обойти его, но был грубо остановлен. — Ты использовал дар? — Аквилон тряхнул его за плечо, впиваясь взглядом в невидящие глаза парня. — Я сказал — потом! — Меркурс вырвался, а из глаз потекли слёзы. — Где искать её отца? — Наткхал остановился на выходе из камеры и повернул голову на крик какого-то заключённого. — Сэлгара они отвели на второй ярус, — бесцветно отозвался Мерк. — Давайте поскорее выберемся отсюда. — Чёртова система. Тогда ждите здесь, — Наткхал кивнул и перед тем, как исчезнуть, посмотрел на Аквилона. — Я скоро вернусь и отведу тебя к нашей ведьме, пока она ещё кого-нибудь не убила. — Придётся отпустить грифонов, — голос Меркуриса вывел Аквилона из оцепенения. — Кто эта девушка? — вдруг непроницаемый взгляд остановился на незнакомке. — Меня зовут Кира, — сцепив пальцы в замок выше локтя Аквилона, девушка прижалась к его руке. — Пожалуйста, не оставляйте меня здесь. — И куда же нам, по-твоему, тебя деть? — раздражённо задал вопрос Мерк. — Я отведу её к нам в академию, — вступился Аквилон, окинув хмурым осуждающим взглядом друга. — Ты знаешь, что будет с нами после этой ужасной ночи?! Тебе своих проблем мало? Ты хоть знаешь, из-за чего она сюда попала? Аквилон растерялся от гневного тона Меркуриса, в охрипшем голосе которого сквозила скрипучая боль от утраты и всепоглощающее отчаяние. Илай погиб. Он не смог помочь брату. — Кому ты хочешь помочь, Аквилон: себе — справиться с чувством вины, или ей — чтобы, опять же, не чувствовать себя виноватым? Аквилон накрыл ладонью костлявую руку Киры, буравя Меркуриса непроницаемым взглядом. — Неважно, что будет. Важно, что происходит сейчас. И её я заберу с собой. Неважно, по какой причине она сюда попала, но её точно не должно быть здесь. Кира всхлипнула. — Им за меня заплатили! — Кто кому заплатил? — Ак посмотрел на девочку с изумлением. — Тёмные… кому-то из наших соседей. Меня продали! Они знали, что у меня необычный дар и считали опасным. За такими, как я, охотятся. — И чем же твой дар приглянулся «Тёмному Ворону»? — Меркурис с недоверием сузил глаза. — Я умею не только общаться с мёртвыми, но и призывать их. Аквилон и Меркурис переглянулись. Среди бурного потока разных мыслей у них появилась общая: возможно, эта девушка поможет восстановить справедливость, когда Аквилону придётся предстать перед судом. Даже если дворцовый сенешаль останется на стороне «Ворона», Аквилон добьётся того, чтобы опустить Харона на самое дно.Глава 17
22 ноября 2019 г. в 18:52
В пасмурном городе уже наступило утро; но на площади, заледеневшей мостовой и тесных улочках среди серых и дряхлых домов вряд ли было бы можно кого-то встретить в столь ранний час.
Последний день осени облачился в траур, а воздух уже с утра отдавал ароматом скорби. На безлюдных улицах стоял суетливый гомон воробьёв, и изредка между собой перекликалось вороньё.
Наткхал прошёл мимо одинокой повозки, нагруженной тыквами и арбузами, владелец которой остановился, чтобы торопливо накинуть на голову капюшон изношенной куртки и согреть дыханием руки. Без перчаток держать поводья было сложно.
Холодный ветер колко прикасался к открытой не защищённой одеждой коже; зима обещала быть лютой, морозы — крепкими.
Человек взглянул на Наткхала с долей настороженности и любопытства, но демон одним недружелюбным взглядом прервал их зрительный контакт, отчего бедный мужчина, трусливо вжав голову в плечи, поспешно продолжил путь. Наткхал подтянул повыше Алаию, обмякшую в его руках, и поправил сползший с её плеча рукав холщовой рубахи, недавно украденной с верёвки чужого двора.
— Эй, куда дальше? — он остановился на перекрёстке, решая, какой дорогой пойти теперь. Ая вздёрнула дрожащие плечи и вытянула руку вперёд, указывая направление. Наткхал с раздражением цыкнул, но всё же продолжил идти.
— Мне х-холодно, — стуча зубами, Алаия постаралась прижаться ближе к демону, но даже его горячая кровь не могла в полной мере согреть её озябшее тело.
— А я думаю, с чего бы у тебя вся макушка заиндевела? — без тени злорадства проговорил он. — Кстати, с алыми волосами ты выглядела куда привлекательней.
Алаия решила молча проглотить обиду, мстительно забираясь холодной ладонью под рубаху Наткхала. В ответ на такой своевольный поступок он сдавленно выдохнул, будто вместе с выдохом его тело покинул и дух.
— Эй, ты ничего не попутала? Вот так откровенно лапать, знаешь ли…
— Заткнись, — Ая закатила глаза, без всякого угрызения совести зажав свободной рукой рот Наткхала. — Почему бы тебе не послушать меня?
— Ещё спрашиваешь?! — увернувшись от её руки, выпалил он с возмущением. — По твоим наводкам мы угодили в свинарник.
— Да потому, что ты!.. Так, ладно, ещё одна попытка, — Ая со сосредоточенностью закрыла глаза и нахмурилась. Собравшись с мыслями, она спокойно выдохнула и вытянула руку вперёд. — Вот за этими домами будет улица. Нужно пройти до разрушенного колодца, повернуть налево, и около старого кладбища будет дорога через берёзовую рощу. А дальше…
— Так, стоп! Достало, — Наткхал с обречённостью вздохнул и грубо приподнял её подбородок пальцами, упираясь почерневшим взором в затуманенные зелёные глаза. Потом, резко подавшись вперёд, до крови прикусил нижнюю губу Аи, и его рот заглушил слабый сдавленный стон.
— Какого чёрта? — ударив демона по груди, она с усилием вырвалась из его рук и упала на холодную землю. Болели ноги. Лава сожгла всю кожу, на пятках не было живого места. Ае сделалось дурно. Странный шум в голове сменился звоном, она вдруг почувствовала спазм в груди и удушливый запах серы. Мир начал вращаться вокруг, и её вырвало.
Наткхал опустился рядом, убрал от лица её волосы и впервые назвал по имени.
— Просто дыши. Тебе не хватало воздуха.
Она подняла на него затравленный взгляд и откинула от лица руку, после чего дотронулась указательным пальцем до окровавленной губы. Глаза её прояснились, наполняясь холодным огнём.
— Никогда. Не смей. Меня. Целовать.
Наткхал застыл в сгорбленной позе на одном колене. Он некоторое время скользил восхищённым взглядом по её лицу, а потом поднялся и протянул руку.
— Так было нужно.
— Нужно для чего? — Ая попыталась встать, но колени её подогнулись, когда стопы пронзила обжигающая боль.
Наткхал успел подхватить девчонку и снова прижал к себе.
— Капля крови поможет забраться в голову. Теперь тебе надо представить дом, и я тут же окажусь там. И, да, — медленно провёл большим пальцем по затягивающейся ранке, — с тобой сейчас происходит что-то невероятное. И мне это очень нравится.
Ая с отвращением отвернула голову и прикрыла глаза, чтобы сделать то, о чём просил демон. На выдохе время замерло, и от них ничего не осталось.
Будто ничего не поменялось, но внезапный крик какой-то женщины в летах оглушил обоих.
— Святые апостолы! Свят, свят, свят.
Алаия разлепила глаза. Сбоку от них стояла невысокая старушка и шустро накладывала на себя крестное знамение. Наткхал хмыкнул и шагнул вперёд. И это до безобразия напугало старушку, что она, не помня себя, окатила пришельцев ведром свежего молока. Только Наткхала не постигла столь жестокая участь, так как он виртуозно переместился за спину женщины.
— Изыди, чёрт рогатый! — она подпрыгнула на месте и схватилась за ведро обеими руками, прижимая его к груди, будто это единственная вещь, что осталась у неё на этом свете.
— Тётя? Тётя Эирин!
Женщина замерла, поражённо хлопая ресницами и присматриваясь. В карих глазах вспыхнул неподдельный страх. В девушке, чьё лицо было забрызгано кровью, она узнала свою молодую соседку-гадалку. Алаия изменилась внешне, но черты её лица и глаза остались прежними.
— Алаия, это ты? Что с тобой?.. Слышала: тебя забрали тёмные. Как ты?.. — вопрос оборвался, Эирин с опаской оглядела демона, преобразившегося в человека.
— Не бойтесь, — Алаия положила ладонь на плечо Наткхала, — он помогает мне.
Лицо Эирин, казалось, побелело ещё больше.
— Как тебя угораздило связаться с… демоном? — совсем тихо выдохнула она и резко отступила в сторону. У Наткхала кончилось терпение, и он подошёл к дубовой двери дома, в котором жила Алаия.
— У вас будет время, чтобы поговорить, — не глядя в сторону старушки, сбил замок с петли. — Женщина, ты останешься с ней и позаботишься об её ногах. И лучше делай, как я говорю.
— Наткхал! — Алаия с возмущением дёрнулась, и его рука предостерегающе сжалась на её плече. Янтарные глаза грозно сощурились.
— Тебя это тоже касается.
В её доме пахло сырым деревом. Алаия с трепетом осмотрелась вокруг. Всё, как и прежде. Будто она никуда не уходила.
Просторная комната с камином, аккуратно застеленная кровать в углу, полка с книгами и комод, между ними кресло-качалка. Рядом с окном длинная деревянная лавка и стол, на котором были оставлены ещё в тот день книга по травам, расплавленная свеча в гранёном стакане и совсем старая корзина с яблоками, от которых остались, разве что, сладковато-гнилостный запах да мошки. На полу около вешалки валялась тёплая шаль. Тогда Алаия не заметила её, в спешке выбегая из дома.
Было ещё две комнаты. Наткхал прошёл мимо уборной, остановился напротив кухни и заглянул внутрь. На стене — полка с посудой, связки высушенных трав и пучки цветов, несколько разделочных досок, навешанных на гвоздь; маленькая электрическая плитка на краю стола и набор ножей. Два стула у окна. Около стены за столом — рукомойник. Такой вещью уже давно никто не пользовался, и Наткхалу впервые стало интересно, почему у внучки председательницы была такая скудная жизнь.
— Воды в доме никогда не было, — зачем-то сказала Алаия, будто угадала его мысли. — И свет отключили за день до того, как меня схватили.
— Но вернуться сюда было лучшей идеей, я угадал?
— И что с того? Скажи… ведь со мной будет всё в порядке?
Он, не церемонясь, пересёк комнату и сбросил гадалку на кровать.
— У меня спрашиваешь? — глаза Наткхала сверкнули. — Потемневшие волосы, кожа, будто прозрачная, метка на руке переливается. Это всё те тёмные души, что заключены в твоём кристалле, и они не могут выбраться. Столкнувшись со всем этим, будешь ли ты в порядке?
Алаия опустила глаза и прижала ладонь к горлу, его изнутри сдавливало тяжёлым и вязким комом ещё с пробуждения. Дышать не стало проще. Наткхал отошёл от неё, но она не смотрела. Ей было всё равно. И вздрогнула, когда на её колени упало полотенце, смоченное водой.
— Умойся, — приказал Наткхал и развернулся, чтобы уйти, и тогда Алаия вскинула голову, упираясь взглядом в широкую спину.
— Корнелий будет искать меня? Что если его демон найдёт меня?
— Будет. Но ловец нужен ему сейчас, — Наткхал остановился, но даже не взглянул на неё. — Они развлекают племянника. Поэтому остаёшься здесь и никуда не высовываешься. Ясно?
— Нет, подожди, — Ая приподнялась и вцепилась пальцами в руку Наткхала. — У Корнелия есть племянник?
— О, — уголок рта Наткхала приподнялся, — Аквилон тебе всё расскажет. Если выживет. О своей безопасности не волнуйся. Я поставлю барьер и сразу же явлюсь, если кто-нибудь попытается его разрушить.
Ая с изумлённым видом сжала пальцы на его руке и открыла рот, но выговорить так ничего и не смогла. Открылась дверь, в комнату вошла Эирин с каким-то мешком и ведром горячей воды и так замерла около порога, боясь приблизиться к демону ближе, чем на десять шагов. Наткхал заставил Алаию отпустить руку.
— Об остальном ты спросишь позже, — в стальном голосе прозвучало раздражение, больше похожее на предупреждение. Он медлил, его глаза лихорадочно бегали по полу. А потом он неожиданно взглянул на Аю. — Просто дождись и не переживай. Я точно ещё вернусь.
Старушка Эирин с облегчением выдохнула, когда фигура демона исчезла прямо перед её носом. Когда-то она была сильным магом, целителем при дворце Правосудия, и демонов за свою жизнь повидала немало. Изгонять их было не так-то просто, и она знала это по собственному горькому опыту.
— Ещё до твоего рождения я пыталась изгнать одного такого же из твоей матери.
— Вы скрывали от меня правду! — Ая с обречённым видом опустилась на постель. — Моя бабушка…
— О, Господи! Ты вспомнила? — Эирин шустро пересекла комнату, оставила вещи около кресла и присела рядом с Аей, в глазах которой отражался стеклянный блеск.
Алаия покачала головой и начала говорить, вспоминая тот переломный день, когда она чуть не угодила в «Ворон». Слова вырывались наружу бездумно и без утайки. Алаия рассказывала всё, что могла, и старушка Эирин с сочувствием слушала, а её рука в утешительном жесте с мягкой осторожностью похлопывала по тыльной стороне ладони Аи.
— Они нашли тебя. Маара боялась именно этого. Она умерла, забрав с собой твои воспоминания. Твоя защита ослабла, и Селена, не будь она связана с демоном, не смогла бы повлиять на тебя. То, что случилось в «Вороне», ужасно. И они не понесут ответственности за случившееся. Твоего наставника, Аквилона, вероятно будут судить, а Совет убедит верховного выбрать другого преемника. А тебя… тебя как ведьму могут сразу же отправить за решётку.
Эирин заботливо стирала следы крови с лица и рук Алаии, пока та отсутствующим взглядом смотрела в запотевшее окно.
— Всё началось с Корнелия. Это его должны судить.
— Но кто докажет его вину?
— Аквилон и ещё один служащий из тюрьмы; он сообщил нам, что Корнелий давно занимается подобными исследованиями у них в лаборатории.
Звон в ушах снова потревожил её, и она зажмурилась, прижав пальцы к вискам. Очень явственно Алаия почувствовала, как мороз под кожей охватывает каждую клеточку тела.
— Да что же это такое? Алаи-я, ты замерзаешь заживо!
Ая вздрогнула, как от удара током. Старушка Эирин опустилась перед ней на колени и принялась ритмично растирать её руку, пока по щекам катились слёзы. Алаия на самом деле замерзала, но при этом не чувствовала себя в опасности. Будто наблюдала за собой со стороны с безразличием, пока на её пальцах узорами разрасталась тонкая корочка льда.
— Я не умру так, и он не умрёт. Если бы меня не было…
— Что ты такое бормочешь? — Эирин стянула с Аи верхнюю рубаху и ахнула, когда увидела лохмотья белой ночнушки.
— Я видела то, что ещё не случилось. Я не умру от этого, — Алаия сосредоточилась взглядом на старушке и вдруг встала, не ощущая боли в ногах и стягивая с себя совершенно ненужную вещь.
Эирин скользнула взглядом по стройному телу соседки, заметив несколько синяков на рёбрах и плече. Около пупка на левом боку, как и на груди в центре, был заметен небольшой кровавый след.
— Все мои раны… затягиваются, — пальцы Аи пробежались по запекшейся крови. — Но боль остаётся. Моя мать была бы счастлива: я приняла наследие вместе с десятками тёмных душ. Она продала мою душу демону. Раньше я не боялась умереть, а теперь боюсь. В моих видениях нам не удаётся избежать разрушения.