***
Этой ночью он снова пришёл к ней. Как приходил уже две недели подряд. Ая сдалась, как сдались бы все отчаявшиеся, застрявшие на краю пропасти. Он выцеловывал её губы, шею, оставляя пальцами синяки и царапины там, где выступали рёбра. Алаия больше не плакала. Изумрудное озеро её глаз высохло. Взгляд Алаии стал безжизненным. Две недели назад, тем вечером, она сама себя потеряла. — Каким он был с тобой: грубым, нежным? — Наткхал сжимал её руки и слишком жёстко, рвано, резко проникал в неё. Алаия не вырывалась и не кричала: бессмысленно. Несправедливо. Обидно. Больно. Так, как умеют демоны. — Ненавижу. Он кусал её за ключицы, мучительно терзая пальцами грудь, выводил языком узоры на шраме около пупка — так, как хотел всегда. Ощущения раскалённого бархата по загрубевшей коже. Просто приятно — не больше. А следующим утром ей не хотелось жить. Изматывающая учёба, собрания, нервные срывы. Огненный демон, горячие пальцы, жадные губы. Проще когтями вырвать бренную душу из тела, чем продолжать держаться. Просто больше не оставалось сил. Падать уже не было страшно. На поляне её ждала ундина в лёгком струящемся платье цвета звёздной пыли с бледно-бирюзовыми волнистыми волосами по щиколотку. Медленной поступью она подобралась к озеру и, оглянувшись, с приветливой улыбкой погрузилась по плечи в воду. — Забери мою душу, — протянув руку к ней, Ая с мольбой посмотрела в изумрудные глаза. — Я прошу тебя, избавь от страданий. Ундина печально улыбнулась и, стерев со щеки Аи слезу, прошептала чистым, как ручей, голосом те самые слова: — Но взамен обретёт страдания тот, кто в тебе души не чает. — Это ложь, — голос надломился, Ая скривила губы в болезненной улыбке. — Тебе известно, что такого человека больше нет. Ундина молча взяла свою гостью за руку и медленно потянула за собой. — Смотри, — прошептала она под водой, и её глаза наполнились энергией, — это твоё видение. Серое небо. Два белых голубя. Зелёная трава. Академия. Солнечно. Светловолосые парень и девушка идут, держась за руки. И Аквилон. Стоит и смотрит туда, где была она. Она уже это видела. Она знала, что будет так. — Этот человек есть и будет, Алаия. Если сейчас ты станешь бездушной, то будущее, что ты видела, никогда не настанет. Разве ты хочешь этого? Алаия замотала головой, даже не заметив, что плачет под водой. — Тогда живи. Потому что в тебе я вижу новую жизнь. И тогда началось её «После».***
— Ты помнишь свою прошлую жизнь? — Алаия подняла голову, оторвавшись от изучения конспекта по астрологии, и с интересом посмотрела на демона, в ладонях которого полыхало пламя. Две саламандры, охваченные огнём, игриво кусали его пальцы. Наткхал с блуждающей улыбкой на лице медленно поднял взгляд, брови сошлись на переносице. — С чего вдруг такие вопросы? — затушив пламя, он пересадил ящериц в аквариум. — Ты говорил, что тебя обратили. Ты был человеком. И ты отличаешься от остальных. Они… не превращаются в людей вот так просто. У вас нет души, но… — А ещё мы едим детей, пьём кровь, и в нас нужно кидаться солью: в глаза, чтоб ослепнуть, как та чокнутая из библиотеки, — он лениво вытянулся в кресле, положив ноги на столик и с усмешкой подняв сосредоточенный взгляд в потолок. — Я помню… Помню смутно ту жизнь. — У тебя была… семья? — этот вопрос сорвался с губ раньше, чем Алаия успела подумать, зачем вообще об этом спрашивает. Наткхал повернул голову в её сторону, в янтарном взгляде отразилось что-то по-человечески живое. Он поджал губы и вздохнул. — Я любил. И сразу говорю, не приставай ко мне с этим: ты на неё не похожа. — Не похожа, ладно, ладно. Но тогда почему… Почему ты со мной? — это, пожалуй, было для неё странно, потому интересно. У Наткхала была особая энергетика и, как ни странно, именно он был тем, кто не позволял сорваться. На её ненависти и отвращении к нему выстраивались их доверительные отношения. Они могли спокойно находиться в одной комнате, иногда разговаривать на отвлечённые темы. И почти всегда, когда в разговоре упоминалось про Аквилона, Наткхал возвращался к привычной манере общения. Алаия вспыхивала как спичка и кричала так громко, что на неё постоянно сыпались обвинения от соседей-преподавателей, что жили за стенкой. Всё заканчивалось в постели с Наткхалом. Так каждый раз она сама себя добивала и, пристально глядя ему в глаза, говорила: «Он вернётся, и тогда всё закончится». — Ты другая — поэтому… Я не знаю. Совершенно другая. Но до боли бываешь на неё похожа. — Что с ней случилось? — Родила мёртвую девочку. И сама не выжила. Она была ведьмой. А я… продавал глиняные горшки. — Очень странно слышать такое от демона. — Мне вообще не нравится, что я рассказываю то, что тебя не касается, — раздражённо проговорил он, глядя в потолок, и скрестил за головой руки. — Лучше готовься к экзамену. И Алаия продолжала готовиться, до головной боли, усердно и долго, стремясь заполнить звенящую пустоту внутри совсем не тем способом, на износ — только бы мыслями не быть с Аквилоном. А с началом весны начались экзамены. Тогда-то зоркий глаз Терры и заметил случившиеся изменения. Алаия была слишком слабой, и часто жаловалась на головные боли. Хандрила, не ела, не разговаривала. И глаза её странно блестели. — Чего ты за живот всё держишься? Всё равно что беременная, — довязывая последние петли, Терра бросила на неё короткий испытующий взгляд. — Скоро будет совсем заметно, — Алаия грустно улыбнулась, раскачиваясь в кресле-качалке, и положила книгу по основам магии на колени. Терра бросила своё вязание и схватилась за голову. — Значит, карты не врали! Силы Небесные! Как я счастлива, дочка! — на глазах старушки выступили слёзы. — Я так хотела дожить до того момента, когда у Аквилона, — всхлипнула, — появятся детки! Я бы смотрела, как он убаюкивает малютку, и радовалась. Почему… почему этот мир не забрал меня, бесполезную старую бабку?! — Терра, — умоляюще попросила Ая, шмыгнула носом и вытерла пальцами слёзы под ресницами, — пожалуйста, не надо. Он вернётся, я видела, Терра. Не плачь, пожалуйста. Присев рядом, она обняла разволновавшуюся служанку и не отпускала до тех пор, пока та наконец не успокоилась. — Ничего-ничего, всё пройдёт, — утешала себя Терра, поглаживая морщинистой ладонью голову Аи. — Мы справимся. В середине апреля, когда округлившийся живот скрыть было уже невозможно, об её беременности стало известно всем. — Тебя отстранить от занятий нужно, и вопрос решён! — заключил Зеноб, когда Ая стояла перед ним в пустом зале. — Но я сдала все экзамены, — она с раздражением сжала пальцами плечи. — И что, будешь позорить академию, разгуливая с огромным животом? — Простите, но вы думаете, что говорите? — голос зазвенел от обиды. — Это тебе нужно было думать, прежде чем запрыгивать к Аквилону в постель! Ни семьи, ни денег! Думаешь, сможешь воспитать ребёнка? Да он вырастет таким же оборванцем… Зеноба резко пригвоздило к стене. Он выпучил глаза и захрипел. Ноги оторвались от пола. — Я предупреждал, — заговорил воздух. И первое, что увидел советник — вырисовывающиеся чёрные глаза Наткхала. — Не беси меня. Он смотрел на него, будто был готов вырвать все внутренности, сжимая горло Зеноба рукой, и когти впивались в шею, оставляя царапины. — Отпусти его, Наткхал, — с напряжением проговорила Алаия. И демон, помедлив, разжал пальцы. Ноги Зеноба подкосились, и он упёрся спиной в стену. — Всю жизнь будешь прятаться за него? — прокашлявшись, глава Совета растёр покрасневшую шею и с ненавистью посмотрел на Наткхала. — Я не буду прятаться, Зеноб. Я просто приму верховенство.***
Жизнь потекла быстрее и как-то проще, когда после осмотра лекарь сообщила, что Алаия родит мальчика. В Совете наступило затишье. Алаия училась на своих ошибках, перестала реагировать на колкости главного и постепенно свыклась с мыслью, что делает всё правильно. Она начала втягиваться в процесс и участвовать в обсуждениях, и некоторые члены Совета её искренне подбадривали. Наткхал защищал от нападок, Меркурис поддерживал и помогал с учёбой. А летом стало намного легче. — Я приготовила тебе чай. Снимает отёки, — Терра подошла к постели и, поставив поднос на тумбочку, вытерла тыльной стороной ладони крупные капли пота со лба. Хоть к вечеру жара и спала, но в комнате было душно. Аромат трав туманной каймой заполнил пространство вокруг. Ая выдохнула, не сводя глаз с потолка, где кружила пчела, залетевшая через форточку, и провела ладонью по круглому животу. Лежать на спине было крайне неудобно: болела поясница, болела голова. И этот период в жизни гадалки был самым особенным. Она с предвкушением ожидала появления на свет её крохотного чуда. — Уже скоро, — тихо прошептала Алаия побледневшими губами и, прижав руку к спине, медленно поднялась с постели. — А ты уже поужинала? Давай поедим вместе? Сегодня я снова не могу ничего с собой поделать, мне кажется, что Аквилон где-то рядом. — Судьба — злая шутка, — Терра с грустной усмешкой сняла с головы чепец и отмахнулась от жужжащей сбоку пчелы. — Надо бы её отсюда выдворить. — Мёдом пахнет, — прикрыв глаза, Ая сделала небольшой глоток чая. — Спасибо, Терра. Спасибо, что заботишься обо мне. Новый учебный год начался сумбурно. Тут и там сновали учащиеся, на лицах преподавателей отчётливо вырисовывалось нечто, напоминающее смятение. У кого-то из рук валились чертёжные принадлежности, кто-то громко ругался с коллегами, стоя в коридоре, а кто-то был глубоко погружен в мысли. Алаия шла по дорожке, усыпанной гравием, что была за особняком, и смотрела в чистое небо. Почти год прошёл, как она только сюда попала; в тот день была такая же солнечная погода. Тогда она познакомилась с Меркурисом. Тогда впервые столкнулась с Наткхалом в образе пушистого кота Маркиза. Словно всё это было только вчера. Алаия много думала, её мысли невольно возвращались в тот мрачный день, где потеряла самого дорогого человека. Каждый раз щемило в груди, стоило только закрыть глаза, чтобы вспомнить, как Аквилон смотрел на неё, его светящиеся глаза, тот миг, когда его прозрачная кожа искрилась энергией. Порывисто вздохнув, она закрыла лицо ладонями. У неё не получалось вызвать видения. Не получалось заставить себя, несмотря на то, что хотела узнать, в порядке ли он и где находится сейчас. — Алаия! — её окликнул знакомый голос. Хидон, продолживший обучение после выпуска, спешил к ней. — Там тебя спрашивают. Что-то про твоё назначение. Председательница дала согласие, чтобы ты досрочно сдала аттестационный экзамен. — Отлично. Похоже сегодня мне придётся пережить ещё одну войну. — Не придётся. Белонна уже там. И Зеноб на грани срыва. Кажется, их переговоры направились совсем в другое русло. Вот тебе бывшие муж и жена. Что будешь делать, верховная? — Хидон прищурился от ярких лучей солнца и закрыл один глаз. Ая ответила блеклой улыбкой. — Сначала внесу на рассмотрение некоторые вопросы. Мне не нравится, что обучение должно быть платным. И вообще у меня много мыслей. — Думаешь, они будут прислушиваться? — Не сразу. И для этого нужно просто идти напролом. Шла вторая неделя сентября. Погода испортилась, зарядили дожди. Ночью у Алаии начались схватки, и сонная Терра послала Наткхала за лекарем. Алаия дрожала, с силой сжимая руку старушки. Десять часов мучений. Короткие перерывы между болезненными вспышками. Будто ножами спину резали, Алаия кричала и задыхалась, внутри буквально всё разрывалось на части. Секунды превратились в бесконечный ад. На грани беспамятства сквозь пелену слёз она вдруг представила, что Аквилон, а не демон, сидит рядом и крепко держит её за руку. И из последних сил потужилась. — Вот и всё! — радостно воскликнула женщина-лекарь, и Алаия, вздохнув полной грудью, наконец забылась в глубоком сне. Ближе к вечеру её сознание прояснилось. По окну от сильного урагана стучали ветки клёна. На душе, как и на улице, оказалось пасмурно: просто рядом не было того единственного. Ая повернула голову и столкнулась с уставшим взглядом янтарных глаз. — Ты заставила меня волноваться, — хрипло прошептал демон, проведя пальцами по её холодной щеке. Поднявшись, Алаия облизала пересохшие губы; хотелось пить, кружилась голова. — У меня мальчик? Наткхал кивнул головой. — Сейчас спит. Не поднимайся, — он положил руку на её ладонь. — Я принесу. Алаия затаила дыхание, сглотнула вязкий ком и осторожно, боясь навредить крохотному человечку, приняла из рук Наткхала свёрток. Небольшое морщинистое личико с большими тёмными глазами скривилось в гримасе крика. Сердце Аи сжалось от восторга. Она родила самого красивого мальчика. — Фрэй, я назову тебя так, мой сынишка, — она нежно улыбнулась, обнажив зубы, когда ребёнок обхватил крохотной ручонкой её указательный палец, и поцеловала его ладошку. Наблюдая за ними, Наткхал впервые за долгую жизнь почувствовал себя живым и счастливым. Алаия, вымученная, с растрёпанными волосами и синяками под глазами, в этот момент была как никогда красива. — На самом деле жаль, что Аквилона сейчас нет рядом.***
На утреннем заседании Ая не могла справиться с приступами сонливости. Она плохо улавливала суть обсуждений, не пыталась вникнуть в решение проблем: кто-то добавил в суп приворотное зелье, которое оказалось настолько «привортным», что у всех преподавателей скрутило живот после обеда. В каком-то классе случилась драка, преподавателя обвиняли в халатности. Кто-то из самых продвинутых учеников начал забастовку против системы оценивания. Волну подхватили и другие неравнодушные. За два прошедших года в академии мало что изменилось. Разве что Алаия более уверенно стала чувствовать себя в роли верховной и по собственной инициативе продолжала посещать собрания. К её предложениям стали прислушиваться. Но без разногласий и конфликтов всё же никогда не обходилось. — Этот учебный год выжмет из нас все соки, — жаловалась молодая женщина-советница. — Дети неуправляемые. Проблема на проблеме. — Их родители платят деньги, — возразила другая женщина. Меркурис хмыкнул и опустил голову. — Вы не против, если они и на вашу шею залезут, только за деньги бы. — А что скажет… кхм, верховная? — Зеноб подпёр кулаком щёку. — А верховная спит, какая прелесть. — Не спит, — Ая насупила брови и передёрнула плечами, открыла глаза и без всяких эмоций посмотрела прямо. — Если так угодно, я учусь с этими детьми. Как правило, многие из них высокомерны и глупы. Они прекрасно пользуются своим положением: родители разрешат всё финансовой поддержкой. Их не накажут так, как положено. А положено, профессор, наказывать со всей строгостью. Чтобы до них наконец дошло, что в следующий раз подобные выходки не сойдут с рук. Я бы начала исключать. Вы сами столько раз говорили, и не только вы: академия — это ответственность и долг. Но деньги превращают это место во что-то грязное, безответственное и отвратительное. Чтобы решить проблему, нужно основательно подумать над системой. Ну, сделайте вы бюджетное образование. Пусть дети проходят по уровню знаний. Пусть здесь учатся те, кто желает этого всем сердцем. И таких беспорядков будет меньше, и стоящих магов будет больше. Это предложение я уже направила на рассмотрение председателю. — Без нашего согласия? Девчонка! Да тебя бы здесь, бездарной, и в помине не было бы, если бы не Креол! Деньги решают всё! — Вы перегибаете палку, — вмешался один из советников, заступившись за побледневшую Алаию. — Перегибаю?! — воскликнул Зеноб. — Ей бы с ребёнком сидеть, а она сюда спать ходит! Одного не успела родить, второго неизвестно от кого сообразила! И что ей до Совета, скажите мне? Ещё смеет без моего ведома… — С меня хватит, — Алаия перебила его, порывисто встав со стула. — Я всё сказала, — и стремительно вышла из зала. Следом за ней с места сорвался Меркурис. — Ая, подожди, — догнав, он уцепился за её ладонь. — Тебе вредно волноваться. Знаю, что никакого терпения не хватит на этого старика. Это — Корнелий номер два. Но ты идёшь своей дорогой. Ты делаешь всё правильно. И его это выводит. Просто в следующий раз сделай вид, что ты считаешь нужным поставить главного в известность. Пусть плюётся сколько хочет, но так ты поступишь гораздо мудрее, понимаешь? — отпустив её руку, Меркурис улыбнулся, и от этого белые полоски шрамов на щеке выгнулись волнистыми дугами. — Ох, Меркури-ис, я понимаю, но часто делаю это ему назло. Сдают нервы. Просто хочется вывести его, как выводит меня он. Но раз уж и ты заговорил в один голос с моей совестью, я впредь буду сдерживаться от таких глупых поступков, — улыбаясь, она поджала губы и мотнула головой, отбросив отросшие за два года волосы на спину. — Ты нравишься мне тем, что вижу твою улыбку даже тогда, когда в глазах безжизненное море. — Это потому, что веки опухли и синяки вырисовываются? С чего это ты так красиво заговорил? — Ая прищурилась. — Здравствуйте! — мимо них прошла Кира в обнимку с большой тетрадью и учебником, а рядом с ней — темноволосый и худой парень с веснушками на лице. По виду девушки было понятно, что она довольна жизнью, взаимно влюблена и счастлива. — Ты смотри, а она везде успела, и в учёбе хороша, и не обделена вниманием со стороны мужского пола, — Меркурис растрепал чёлку и вздохнул. — Как же быстро летит время! — Прошло уже почти три года… А его всё нет, — положила руку на живот. — И что бы он сказал, увидев меня… такой? — Алаия, — Меркурис шагнул к ней и зашептал еле слышно: — Ты чувствуешь себя виноватой перед ним? Не надо. Ты лишилась всякой поддержки после его смерти. Носишь кольцо на пальце… — Он не умер. — Ладно. Он где-то есть. Но только не рядом с тобой. Да за это время многое изменилось. Даже ты, ты тоже изменилась. И Наткхал, чёрт рогатый, сколько он мучил тебя, Ая? Постоянно вился около тебя. И добился своего. Скажи, разве это повод винить себя? Я уверен, что чувства Аквилона были сильными. И он не стал бы винить тебя в том, что случилось против твоей воли. — У тебя талант меня успокаивать, — Алаия слабо усмехнулась, направившись прямо по коридору. — У меня аура такая, забыла? — его глаза весело блеснули, и Меркурис, облегчённо выдохнув, направился за ней.***
В декабре раньше срока у неё родилась дочка. Алаия долго плакала и проклинала Наткхала. Роды были мучительными, тяжелее, чем первые. Она думала, что не выживет, несколько раз теряла сознание, но адские боли возвращали к реальности. — Ты животное! Ненавижу тебя. — Выпей мою кровь, Ая. — Отстань! — орала она между схватками. — Я не хочу потерять ещё и тебя. — Убирайся! — Ну уж нет, — стиснув зубы на запястье, он прокусил свою кожу и прижал руку к губам Алаии. — Ни за что. Не позволю умереть ни тебе, ни ребёнку. — Наткхал, — рвано выдохнув, она приподняла голову с мокрой от пота подушки и онемевшими пальцами вцепилась в простынь; надрывно закричала и потужилась на исходе сил. Послышался странный щелчок, и мучения Аи закончились. Демон наклонился к ней, отодвинул двумя пальцами спутанные волосы со щёк и поцеловал влажный холодный лоб. — Девочка, — лекарь положила кричащую новорождённую Ае на живот. — Выглядит здоровой, только глазки какие-то необычные, мутные. Зрачки большие, на свет не реагируют. — Она ничего не видит, — мрачно отозвался Наткхал, стерев большим пальцем со лба дочери кровь. — Недоношенная. Терра занесла воду и сухие простыни и с сочувствием покачала головой. — Как кричит, бедная. Переполненная чувством вины, Алаия прижала девочку к своей груди и закрыла глаза. По её щекам побежали слёзы. — А ведь я, дура, не хотела её рождения.***
— Мама, мама! — в зал заседания заглянул светловолосый мальчик лет восьми и осмотрелся. — А почему ты здесь одна? С кем ты сейчас разговаривала? Я видел его. Почему у него такие длинные волосы и кожа как у мертвеца? — Где Астра, ты опять бросил её одну? — требовательно спросила Алаия, повернувшись к сыну лицом. Фрэй понял по недовольному тону матери, что задал слишком много нежелательных вопросов, на которые точно не получит ответов, и обиженно проворчал: — С ней преподаватель Меркурис нянчится! — Она уже не младенец, чтобы с ней нянчились, Фрэй. — Но слепая, и это почти одно и то же. — Если ещё раз так скажешь, я накажу тебя. Ты же не хочешь испытать на себе мой гнев? — Ну вот, опять ты включила злюку. — Вернись в комнату. Я скоро приду. — Опять ты со своими тайнами… Я же не тугодум и не слепой. — Запомни, однажды наступит тот день, когда всё встанет на свои места. Тогда же и найдутся ответы на твои вопросы. — Терпеть не могу, когда ты говоришь загадками, — Фрэй надулся и закрыл за собой дверь. Повернувшись к окну, Алаия скрестила руки на груди и вздохнула. — Наткхал, ты слышишь? Просто присматривай за детьми, если меня вдруг когда-то не станет. Но пока что не показывайся им. Не хочу, чтобы Астра догадалась. Воздух вздохнул позади неё. И она ощутила, как тонкие узловатые пальцы сжимают её плечи, и мягкое касание горячих губ сбоку на шее. — Как скажешь, Алаия. Как скажешь…***
Несколько месяцев назад на холме перед лесом, рядом с плакучей ивой, они с Меркурисом и Наткхалом похоронили ворчливую старушку Терру. Алаия плакала. Дети стояли рядом; Астра, тихонько всхлипывая, обнимала Фрэя и тесно прижималась к его боку. Она, как и брат, впервые столкнулась со смертью. — Фрэй, я не вижу, но почему мне так страшно? Сжав дрожащие плечи сестры, он выдохнул: — Мёртвых не нужно бояться, Астра. За один миг пролетело полжизни. Часть из неё — пять лет обучения и два года магистерских курсов. В декабре Алаии исполнилось тридцать три. И вот не успела она оглянуться, как Фрэй отпраздновал свой двенадцатый день рождения, Астре шёл только десятый год. — Фу, и тебе не стыдно?! — брат скривился, улицизрев её на спине Меркуриса. Астра, спрятав лицо, обнимала того за шею и месила ногами воздух. Преподаватель подтянул её за ноги повыше и дунул ей на кудрявую макушку. — Кажется, она тебя не слышит. — Не пойму, зачем вы ей потакаете? — недовольный Фрэй прошёл к углу и повесил на крючок колчан со стрелами и лук. — Какие сегодня успехи? — Меркурис беззаботно улыбнулся и присел на диван, прижимая девочку к спинке. — Дя-дя! — Астра начала хныкать, сжимая кулачками кофту на боках Меркуриса. Фрэй скривился, стрельнув хмурым взглядом в сестру. — Астра, не ори. Он тебе пони, что ли? — а потом ответил Меркурису: — Сегодня побил рекорд. На две секунды быстрее, точное попадание по цели! — Неплохо. Через три года, когда ты начнёшь учиться, тебе не будет равных в стрельбе. — Не преувеличивайте. После того, как сделали бесплатное обучение, сюда попадают только одарённые дети, — Фрэй отмахнулся от его слов и налил из графина стакан воды. — Каждую осень появляется кто-то, кто уже лучше меня. — Дядя, а какого цвета осень? — Астра упёрлась подбородком в его плечо, её взгляд уставился в ничего. Глаза у Астры были красивые — янтарного оттенка, почти такие же, как у Наткхала, — с радужкой зеленовато-золотистого цвета, — только они ничего не видели. — Осень — красная, жёлтая и оранжевая. Не описать всё множество цветов и оттенков. Ты не знаешь, что это значит. Они яркие, Астра. Это как кожей чувствовать тепло солнца. Это твоё весёлое настроение. Астра слушала и представляла. Она рада была и тому, что могла хотя бы различать тёмное и светлое. Просто ей говорили, что большинство слепых с рождения совсем ничего не видит, не понимает, где тёмное, а где светлое. — А мамы долго сегодня не будет? — присев рядом с ними, Фрэй дёрнулся и зашипел от боли, когда Астра случайно толкнула его в бок. Меркурис потянул Астру за руку и усадил на колени. — Сиди спокойно, — строго сказал он. — Не знаю, Фрэй. Во дворце какая-то суматоха. Они толком ничего не сказали. — У меня душа не на месте почему-то, — мальчик сжал волосы между пальцами и опустил голову. — Хоть бы всё было в порядке. — Будем надеяться. Но обстановка во дворце была далеко не спокойной. Против короля подняли восстание. Долгие годы приближённые за его спиной плели интриги, негативно настраивали дворцовых магов. «Долой самодура!» — кричали они, врываясь в пустой тронный зал, где всё полыхало в огне. А в это время Алаия перепрыгнула через обваленную кирпичную стену в подвале и угодила в грязную лужу. Над её головой загорелся факел, освещая пространство вокруг. Молодой мужчина, появившись рядом, помог старику в изодранной мантии перебраться на свою сторону. — Нэйрэд? — Алаия испустила вздох облегчения. — Напугал. Мы договаривались встретиться снаружи. — Нам не выбраться, Алаия, — он прислонился плечом к стене и сжал окровавленную руку. — Слишком много предателей. Они окружили нас. — Стало быть, до последнего? — в её глазах отразилось взволнованное пламя факела. Она не верила, что говорила это, чувствуя лёгкое головокружение. Её пальцы дрожали, и Алаия слишком остро чувствовала, как всё ближе к ней подступает паника. Сердце бешено колотилось о рёбра, участившийся пульс неприятно пульсировал в висках. — У нас больше нет выхода, — Нэйрэд улыбнулся и, повернувшись к старику, поклонился. — Ваше величество, вы ещё пользуетесь магией? Нам бы сейчас её присутствие не помешало. Король вздохнул и, сбросив с пальцев на покрытый плесенью пол золотые перстни, наградил Нэйрэда печальной улыбкой. — У нас нет выхода. Они вырвались на улицу, где кипела ожесточённая битва. Осенний воздух был пропитан сыростью, ароматом дубовой коры и прелой листвы. Моросил мелкий дождь. Нэйрэд старался не подпускать к ним восставших, сражая магов залпами стрел. Алаия читала заклинание для подчинения разума, но это получалось не столь эффективно, как у Аквилона, и медленно. Их окружали снова и снова, а король продолжал выстраивать энергетические ловушки, попадая в которые, маги не могли пошевелиться. — Нам нужно добраться до лодочной станции! — Ая, это кажется нереальным! Кому-то из нас придётся остаться здесь! — Не говори ерунды! — воскликнула она, повернувшись к лучнику. — Вместе мы доберёмся быстрее! — Алаия ахнула и застыла. Глаза Нэйрэда с ужасом расширились, и он порывисто, со злостью, выстрелил куда-то за плечо Аи. Ощутив жгучую пульсацию в спине, она покачнулась и упала на колени. Король тут же оградил их энергетическим куполом. Нэйрэд, опустившись на корточки, схватил Алаию за плечи и судорожно втянул через нос воздух. — Как же так, Алаия? — выдохнул он с будоражащим кровь взглядом. И Ая не сумела сказать, что ей это не нравится. Никогда не нравилось. Когда смотрели вот так — с жалостью. Вместо слов из её горла вырвался глухой хрип. Она мёртвой хваткой вцепилась в его руку, на глазах выступили слёзы. — Пожалуйста, — хватая ртом воздух, с трудом выдавила из себя, — вытащи её. Нэйрэд, помедлив немного, вырвал из её груди стрелу. Алаия закричала, перед глазами заплясали кроваво-огненные круги, потом потемнело. Кровь хлынула из раны, и Ая, ослабев, легла на холодную влажную траву. Всё её тело горело. Она задыхалась. — Уходите. Не сидите… около меня. — Не хочу оставлять тебя здесь, — он прижал ладонь к ране, но было видно, что все усилия бесполезны. Ая начала кашлять кровью. — Мои дети… Пусть о них позаботятся. Она не помнила, как они ушли. Не заметила, как всё стихло и прекратился дождь. Мир замер. Всё потеряло смысл, когда за спиной оставалось так много. Её затуманенный взгляд, направленный в серое небо, уцепился за два белых пятна, в красивом и продолжительном танце извивающихся друг перед другом. Легко и быстро два белоснежных голубя кружили над землёй, держась рядом, и, когда внезапный порыв ветра оттеснял их, они спешили воссоединиться. «Как же красиво, — подумалось Ае с болью в груди. — И как грустно…» Мысли путались. Сердце, как камень, тяжёлое и горячее, как пламя огня, начало задыхаться вместе с ней. И в самый последний миг, когда в ушах отдалось глухим стуком несколько коротких ударов, она поняла, что за долгие годы ожидания впервые не думает о нём. Ветер нежно обдувал лицо и холодил влажные от слёз щёки. Алаия больше не плакала. В погасших глазах навечно отпечаталось низко плывущее небо и два белых голубя, которые боялись друг друга потерять. И если Аквилону было суждено однажды переродиться, Алаия, даже будучи ветром, непременно бы его нашла. Ветром… Но если бы она могла им стать.