***
Самое ужасное в детях – они растут. И становятся такой огромной занозой в лапе, что ходить и жить нормальной привычной жизнью больше не представляется возможным! Разумеется они подросли и начали исследовать всё, куда раньше не могли долезть/допрыгнуть/добежать. Облазили и избегали весь лагерь, а после заявили, что им скучно. И это события лишь трех первых дней Голых деревьев! Верескоглазку было жалко – она еле с матерью успевала поговорить и уже бежала снимать Светика или Закатика с больших валунов или растущего неподалеку ясеня. Иногда эти балбесы убегали, пока спала их мать. И тогда приходилось их воспитанием заниматься уже Ветерку. Процесс воспитания был у него короткий – два подзатыльника и мелкие сопят на подстилке с матерью. «Вот и сразу послушные, - кичился собой Ветерок в такие моменты, но после иногда всерьез задумывался. – Далеко ли я ушёл от Грача?» Он запутывался в своих мыслях и желаниях. Не желать становиться этим котятам настоящим отцом и в то же время не перенимать роль Грача – это две противоположные крайности, ему не выбрать обе, как и не выбрать ничего. В итоге он просто жил как живет, не погружаясь с головой в проблемы его новой «семьи», стараясь не думать, что ему всё же будет жаль, если однажды он увидит ненависть в солнечно-медовых глазах этих котят. Наверное, покоя племени никогда не видать с этими котятами. Потому что в один день они решили, что забраться на вершину скалы собраний – отличная мысль. Только чтобы было сложнее, полезть стоило по другой части, где лишь одни неширокие выступы и забраться будет сложнее. Вскарабкались они даже выше места, откуда обычно говорил Однозвёзд. И не смогли слезть. Ветерок с Верескоглазкой уже были внизу, уговаривая котят попытаться спуститься так же, как те поднимались, но мелкие лишь в испуге качали головами. - Не получится! - Высоко! Снимите нас! - Зачем вы вообще лезли, бестолковые? – кричал в ответ Ветерок. - Ладно, я полезу. Останься здесь и если что – попробуй поймать, - Верескоглазка была настроена серьезно, судя по её тону. Глядя на это, в голове воителя добывалась новая идейка. Он вновь посмотрел на испуганных котят. - Вы заставите свою маму лезть за вами? – надавил на совесть обоим Ветерок. - Нет, - пискнул Светик, но слезать не спешил. - Ох, как же ей будет тяжело за вами взбираться, - продолжил изображать сожаление кот. - Хорошо, я слезаю! – явно храбрится Светик, однако подступает к краю, чтобы оценить масштабы трагедии. - И я! – не отставал Закатик, явно не желая прослыть бессовестным эгоистом. У Верескоглазки в глазах были смешанные чувства. - Пользуешься их возрастом, они ведь не понимают, что ты провоцируешь. - Ну и отлично, - пожал плечами кот. – Зато сами спустятся. - Не зашиблись бы. Громко сглотнув, так, что наверно слышала вся поляна в их лагере, Светик нарочито смело потянул тощую лапку к ближнему уступу, и как только нащупал его, более смело поставил лапу. Приноровившись, дальше он спускался уже смелее, используя когти. Он шёл хорошо, но на последних выступах всё же попросил снять его. Верескоглазка спустила наконец его на землю и наградила укоризненным взглядом. - Больше туда не лазать! - Хорошо, извини, - горячо закивал Светик, находясь под впечатлением от страха. Закатик решил спускаться после того, как закончит его брат. И это была не просто бравада, он и правда слез. Лицом по камням и вниз. - Закатик! – хором вскрикнули Верескоглазка со Светиком и поспешили к нему. Но мелкий оказался в порядке, всего лишь нос немного поцарапал – пара слезинок и всё забыто. В наказание котята весь день просидели в детской, слушая нотации о своем поведении. После этого случая прошло какое-то время. На этот раз Ветерок готовил пограничный патруль к выходу для проверки границ и уже скомандовал выходить, когда услышал громкое: - Папа! Он бы никогда не понял, что это зовут его, но голос показался ему очень знакомым, и вздрогнув, затем обернувшись на крик, воитель увидел золотистого котенка, стоящего на выступе скалы собраний. - Сними меня пожалуйста! – поняв, что на него смотрят, закричал Закатик. Ветерок открыл рот в изумлении. «Ну ты серьезно, да?» - Ветерок поверить своим глазам не мог. Патруль уже нужно было вести и прямо сейчас, это было совсем не ко времени! «Кроличий помет, ну угораздило же тебя!» - Так, ладно, - заторопился Ветерок и обернулся на свой патруль, подмечая котов, которым мог бы доверить пока дело. В принципе все выглядели понимающими, даже Проныра, всегда донимающий его. Тем не менее выбор он остановил на пятнистом котике. – Кролик, можно ты… - Пока поведу патруль? Нет проблем, - сразу понял его друг и дожидался теперь только кивка. - Да, я догоню, спасибо, - всё же кивнул воин и поспешил к глупому котенку. - Пойдемте, пока он не заставил нас его снимать, - в шутку торопил всех Кролик, припомнив случай, когда ведущему уже охотничий патруль Ветерку пришлось немного изменить маршрут возвращающегося в лагерь патруля, чтобы достать котят с облюбованного ими ясеня. В итоге вместо дичи кто-то нёс в лагерь котенка. Хмуролика, ожидающая благополучного возвращения патруля, пошутила: - Ох, какой улов наши охотники сегодня несут! Племени не голодать. Ветерок, тащивший Закатика, встряхнул его в пасти, проговорив: - Слышал? Будете убегать – Хмуролика съест вас на обед! - Пожалуйста, не надо! – с криками стал вырываться котенок, и как только оказался лапами на земле, прыгнул на висевшего в пасти Совки Светика, вцепившись в него покрепче, громко крича, что он спасет его. Совка, не ожидающий резкого прибавления в весе "добычи", едва не ударился мордой о землю и выронил обоих котят, и они тут же с визгами унеслись в детскую. Через миг выбежав так же стремительно и громко, потому что их мать была там и хотела задать безобразникам хорошенькую взбучку за их побег. Патруль знатно хохотал, но вот Ветерку всё же было не совсем весело – это явно не закончится так легко. «Грозовые котята! - шипел он в мыслях, спуская балбесов с дерева на землю снова, снова и снова. Каждый раз залезают, а слезть могут только в чьей-нибудь пасти! – Хотя припоминая, что их мать делала в возрасте оруженосца на грозовой территории, ещё вопрос встает, чьи это гены». Немного помучившись и сняв котенка с уступа, он не удержался, по глупости и досады за патруль брякнув вслух: - Вот такой же глупый, как и его отец. И Закатик, шкода, услышал, и так странно на него посмотрел, что Ветерку срочно нужно было что-то придумать и он сказал вещь не умнее предыдущей. - Я очень самокритичен. - Какой? – захлопал глазками котенок. - Предвзято к себе отношусь. - Как? И Ветерок встал, не зная, как объяснить ещё смысл своих слов. - Ну… обижаюсь на себя очень сильно, если делаю что-то не совсем так по своим меркам, - извернулся воитель, перебрав и заменив все более сложные слова на простые. Как же тяжело находить общий язык с котятами! - А-а-а, - многозначно протянул Закатик. Вроде, понял. Ну и слава Звёздному племени, нет времени перед ним выплясывать. – А я обиделся на Светика за то, что он забрал мой моховой шарик и положил его на вершину скалы собраний! Он ведь знает, что мне не нравится высота. - Ты поэтому полез туда, застрял и сорвал меня с патруля? - Ну, да… - виновато потупил взор малыш, но в следующую секунду там вновь горели искорки озорства. – Достанешь мой шарик? Ветерок поднял брови вверх, завернув край губы в неодобрении под щекой. Он обернулся поглядеть, где этот самый мячик находится, и в полном нежелании снова лезть на самую верхушку скалы и доставать злополучный шарик, он ответил, конечно: - Нет.***
- Можно сказать, я так извиняюсь. - И долго мне ещё глаза-то закрытыми держать? Не то, чтобы мне не комфортно, наоборот, но пока у меня есть возможность видеть – хотелось бы использовать, - пока ещё довольно терпеливо намекал Воробей, идя немного позади Ветерка. – У меня под лапами камень. Валуны? Пещера? Или скорее скалы? - Так, а ну поумерь свою догадливость, ты всё портишь, - недовольно фыркнул Ветерок, оглядывая созданных простор с высоты полета птиц. Воробей был прав – сегодня долгое время перед сном ветровой воитель думал о горах, в которых бывал когда-то будучи оруженосцем, и действительно получил их полное воплощение во сне. Они стояли на широком выступе, устремленного к солнцу, и оставалась лишь самая малость для полной картины, выдуманной в голове. - Ты встал, - прокомментировал позади Воробей. - Нет, я сел. А ты закрой рот и не открывай глаза, - вновь попросил Ветерок, потому что ему нужна была сосредоточенность, а длинный язык Воробья сбивал его с нужной мысли. - Как грубо, - слегка насупился серый кот, но всё же замолчал. Убедившись в этом окончательно, Ветерок представил, как небо перед ним загорается красным, пламенным цветом, а солнце медленно уступает место на небосводе луне. Вокруг стали сгущаться тени, лес под горой почти утоп в непроглядной темноте, лишь лиственные верхушки деревьев блестели золотом от света закатного солнца. - Пойдет, - оценил свои старания кот и повернулся к Воробью. – Теперь открывай. Голубые глазки открылись и сузились, привыкая к яркому свету солнца. Немного поморгав, серый кот стал осматриваться, с интересом вглядываясь в величину и массивность гор, и с ним же выглядывая за широкий выступ, где далеко внизу всё уже заволокло тьмой. Наконец его взгляд устремился на закатное небо, но Ветерок вдруг понял, что Воробей смотрит на него, сидящего спиной к такой красоте. Ветерок вдруг усмехнулся. - Мне казалось, здесь есть, на что посмотреть. Взгляд ясных голубых глаз был тут же отведен, но через миг вернулся на прежнее место. В нём появилась задумчивость, но не сразу мысль в них прозвучала вслух. - Между тем, - медленно произнес кот. - что я хотел бы увидеть, и тем, что я хотел бы видеть всегда – я выбрал бы второе. Голова тут же опустела, а по телу как будто пробежала приятная волна мурашек. Он шагнул к нему и встал вплотную, разглядывая отголосок чувств в глазах после этих слов. - Хочешь видеть меня всегда? – спросил он абсолютно серьезно, не допустив даже тени усмешки. - Это невозможно, - немного грустно ответил Воробей, не сводя с него взгляда. – Но я бы хотел смотреть на тебя каждый свой день. Когда серый котик впервые сам потянулся к нему за прикосновением, Ветерок вдруг отпрянул, отвернув морду в сторону. - Ты ведь всего лишь часть моего сна. Такая же как эти выдуманные горы и закат за моей спиной. Как те деревья внизу, и, ты заметил, что здесь нет птиц? Не очень их люблю, - он повернулся спиной к серому коту, чтобы с тоской оглядеть созданные собой же пейзажи. – Ты прав, что это невозможно. Пока ты всего лишь моя придумка, воплощение какой-то жалкой части того кота, которого пытаешься изобразить – это невозможно. В конечном итоге этими встречами я лишь тешу своё самолюбие, да? Когда ты здесь, мне легче. Когда же я начинаю думать, что вскоре придется проснуться – я снова загоняю себя в тупик. Он вновь оборачивается к Воробью, и в его глазах столько сожаления и схожей тоски, что появляется лишь одно желание – хотя бы здесь не напоминать себе о происходящем. Хотя бы во сне пусть всё будет хорошо. Ветерок привычно ухмыляется, разбавляя тяжелое молчание коротким выдохом. - Развел тут драму, скажи? Иди сюда, - кивнул он на месту рядом с собой и уселся первый, ожидая когда к нему присоединятся. Медленно ступая, Воробей всё же приходит к нему и усаживается рядом, глядя лишь вперед. Незаметно он старается прочитать чувства Ветерка в его глазах, но от былой тоски и капли не осталось в них, они светились спокойствием. Тяжела была мысль о том, сколько же раз приходилось скрывать свои истинные чувства Ветерку, чтобы добиться возможности настолько безупречно создавать видимость спокойствия на своем лице. Воробью оставалось только успокаивающе положить голову ему на плечо. Он знал, что внутри этого кота никогда не прекратит бушевать та буря, которую пришлось ему видеть в одном из снов ветрового воина. И продолжал молчать.***
Племя успешно пережило сезон Голых деревьев. Холода хоть и создавали много проблем для рутинных обязанностей воителей, в целом каждый держался стойко, и обошлось без крупных неприятностей. Дети Верескоглазки росли, несмотря на голодные периоды племени окрепли, и стали выборочно походить на своих родителей: Светик, взявший короткую шерсть от матери, подрос длиннолапым, жилистым и достаточно умненьким, - Ветерок просто уверен, что ум у него от матери, хоть и у той бывают сомнительные моменты, он точно не от грозового полудурка! Закатик же подрастал большим шерстяным клубком, с красивой переливающейся будто буйное пламя шерстью. Характером он обзавелся покладистым, Верескоглазка говорила, что у него прекрасное доброе сердце. - Просто так и скажи, что он глупый. - Ветерок! Да, у него прекрасное доброе сердце. Хорошо. Всё ж у Верескоглазки тяжелая лапа Белогрудки… В целом котята его не донимали, разве что Закатик иногда всё же звал его отцом или папой, но к, примеру, имя своей матери он вообще отказывался произносить, так что он старается. Стрижелапка, - а теперь поправка – Стрижехвостая, вместе с братом и сестрой пополнили ряды воителей племени. Он был действительно горд ею, прекрасная охотница и верная племени кошка. Очень здорово она научилась совмещать в себе многие качества, взятые из плохих своего наставника, например, внимательность к соплеменникам, - в том числе к самым маленьким, она достаточно часто смотрела за котятами Верескоглазки, приговаривая, что хотела бы учить Светика воинскому искусству. - Перенимаю твою стратегию – учу своего оруженосца с малых лун! - М-м-м, - шуточно-вызывающе протянул он, а после развернулся, посеменил к предводителю. – Пойду молить Однозвёзда, чтобы тебе никого не давали. - Нет, не смей! Началось потепление, природа вдохнула запах жизни и зацвела яркими красками молодости. Юные листья грели котов теплым солнцем, позволяя немного нагулять жирок в перерыве между дождями. Тогда и случился этот разговор. - Пошли, Закатик! – практически вылетел из детской Светик, но лапа Ветерка преградила ему путь. - Подожди брата. - Он долго умывается, - заканючил котик, указывая лапой на брата, пытающегося хоть немного прилизать свою длинную всклокоченную шерсть. - Так помог бы и занял свой язык чем-то полезнее болтовни. Недовольно фыркнув, он всё же пошёл обратно к гнездышку, где вылизывался его брат. - Я помогу! – важно объявил он и стал наспех прилизывать шерсть Закатика. - Ну, Светик, ты сейчас её в разные стороны залижешь! – стал отбиваться котик, но упрямость его брата победила, и уже оба котенка справлялись с укладкой шерсти. - Всё, пошли, идём же, идём! – резво заторопился Светик, и вскоре обоих котят как не было в детской. - Только залезьте мне снова на Холм со скатом! – крикнула им вслед Верескоглазка, продолжив приводить в порядок гнездышко после игр котят. - Ты посмотришь за ними? Хочу пойти с патрулем к Пастбищу. - Да, хорошо, - подумав, что разговор их закончен, Ветерок направился было наружу, но Верескоглазка вновь его кликнула. – Ветерок, погоди. «Ладно, патруль ещё даже не собран», - подумав, что спешить пока всё равно некуда, он сел у входа, ожидая слов кошки. Верескоглазка уняла суету с подстилкой, чтобы комфортней было говорить, и быстро собралась с мыслями. - Послушай, через луну им становиться оруженосцами, - Ветерок кивнул, ведь Светик с Закатиком и правда уже довольно хорошо подросли, их могут посвятить даже немного раньше. – И я… - она глубоко вдохнула воздух и выпалила: - Хочу им всё рассказать. Ветерок сразу посерьезнел, морщинки стали видны между бровями отчетливее. Понятно, что подразумевалось под этим “всё”. Вот о чём будет разговор. - Не думай, что я не понимаю всех рисков, которыми я подвергла тебя и свою семью, - «Действительно понимаешь, раз отделяешь нас друг от друга». – Я знаю, чем всё может кончиться, ты был прав, когда говорил, что такое уже происходило. Поэтому я и хочу им всё рассказать, чтобы не было так, как случилось с Грачом. Я не хочу быть на месте Листвички, даже представить трудно, что она пережила тогда… - Она заслужила, - оборвал кошку Ветерок. - Даже если так, я её понимаю. На это он ничего не ответил. Королева вздохнула. - Я боюсь, что они возненавидят меня и не смогут простить. Это легко сказать им сейчас, когда они ещё котята и многого не поймут, но когда вырастут достаточно, чтобы всё осознать… Мне страшно, Ветерок, я не хочу терять своих детей, - она ищет поддержи в нём, когда смотрит полными печали глазами. Ветерок чувствовал себя странно. Не так он представлял свои ощущения от того, что наконец груз ответственности названный словом «отец» будет снят с него и распрямив спину, он почувствует себя свободным. Вместе этого он отводил взор и подолгу молчал. - Когда расскажешь им? - Завтра. - Верескоглазка… - Я не оттягиваю. С этим я уже всё решила. Уверенность в её глазах испепеляла прочие сомнения. - Как соберешься – позови меня, - напоследок сказал Ветерок и покинул детскую с уже новым грузом на сердце. Светик с Закатиком так радостно и задорно возились в песке на поляне, будут ли они такими же завтра, когда обо всём узнают? Веселые, беззаботные, теперь они будут вовлечены в тайны своих названных родителей. Он увел взор от них, стараясь поменьше думать о них. Всё же вскоре они станут совсем чужими, как было до того, пока Ветерок с дуру не брякнул в палатке Пустельги своё согласие быть отцом. Он так же соглашался разбить котятам сердце в нужный момент. Думать об этом нужно было до своего согласия, теперь что, правда есть нужда сожалеть? Но тяжесть в груди не исчезает. «Стоит ли сказать об этом Воробью? Если эти двое захотят увидеть настоящего отца, запретит ли им Верескоглазка? – он бы запретил, но никакого права на этих котят не имел. – Если разрешит, то стоит прежне всего подумать о допустимой секретности и поговорить заранее с Воробьем». Дозваться он знал как, делал уже и не раз. Вскоре это тревожное чувство будет верно понятно целителем Грозы и… «Что ты хочешь?» - раздается в голове тот голос. «Сегодня у границы», - коротко сообщает Ветерок, не заботясь об уточнении времени и более конкретного места. Условно они придут в одно. И точно вдвоем. Наступили сумерки. Ветерок даже не пытался создать видимость своего присутствия в палатке воителей – всё же он ненадолго, вон, Совка и Проныра пока тоже не спят. Хотя Проныра вроде охраняет лагерь. Ладно, ему просто не спится и вскоре он вернется обратно в лагерь, нагуляв на пустоши сон. Так он и сообщил Проныре. Тот просто скосился на него, ничего не сказав. - Спокойной ночи, Ветерок, - кивнул стоящий рядом Совка, после повернувшись к рыжему воителю. – И тебе, Проныра. - Добрый снов, - произнес Ветерок, отходя от котов. - Ага, - скучающе протянул Проныра, уже предвкушая, видимо, долгую дозорную ночь. Ещё раз невпопад кивнул, Совка направился в палатку воителей. «Зря, Совка, стараешься, у него на уме только грезы о выдуманных битвах. Небось, у себя в мыслях он уже все территории племен завоевал! Мечтатель!» - подумал Ветерок, оглядев сильные, мускулистые лапы дозорного и шрамы на ушах и лапах. Всё же этот кот никогда не устает тренировать свои боевые навыки. Было бы похвально, если бы не тренировал он их на их соседях на границе. Большинство пограничных стычек на нём и почти все они безосновательны. Тем не менее когда он хвастался, что оставил несколько памятных шрамов на плече Мятника – Ветерок был горд за соплеменника. В планы его неожиданно вмешался Грач, пока Ветерок по глупости тормозил у выхода из лагеря. - Заступаешь, наконец, в дозор? Уж думал луну здесь просижу, - недовольно просипел Проныра, широко зевая после. И Ветерка вдруг всё же осенило, что дозорит сегодня всё же Грач, а Проныра просто из вредности его не поправил! «А понял ведь, что я его с дозорным спутал!» - недовольно подумал Ветерок, косясь на невзлюбившего его воина. - Я помогал Хмуролике устроиться в палатке целителя, а не прохлаждался, - немного возмущенно проговорил Грач. – Тем не менее спасибо, иди спи. Хмуролике нездоровилось уже несколько дней подряд, но сегодня стало особенно плохо – жар усилился, а изо рта попахивало чем-то кислым. Их глашатая не так уж и стара, скорее всего это легкая простуда, и вскоре она вновь будет вставать раньше всех, чтобы назначить и проконтролировать патрульных. Проныра неуважительно постучал хвостом по плечу старшему воину, от чего даже у Ветерка зубы щелкнули и крепко сжались. - Хорошей ночи, - фамильярно сказал он, а после ушёл в палатку. Ветерок проводил его косым взглядом, который после перевел на Грача. Оказалось, он тоже смотрел на него. - Что? – чуть вызывающе спросил Ветерок, на что Грач просто пожал плечами и принялся вести дозор. «Конечно, нам не о чем говорить». Мускулы на лице немного сжались. Уйти куда-то, привлекая внимание Грача, ему точно не хотелось, придется идти обратно и выбираться через старую нору. Наверно, она уже сильно заросла, но что же, его вина, что он просто пнем стоял, когда был шанс. Вернувшись на поляну и повернув к месту между грязным местом и палаткой целителя, он юркнул в относительно высокую для этого сезона траву и отыскал неглубокую лисью нору, через которую не составляло проблем выбраться за пределы лагеря. Минув густо поросший и уже немного тесный для него проход, он оказался на невысоком холме, который не должен проглядываться с места дозора Грача. И отлично. Шум травы под его лапами разлетается по округе в такой мертвой тишине. Ему даже как-то неловко беспокоить спящую природу. Вскоре он достигает границы, где уже ожидает его Воробей. - Успел заскучать, - дает понять ему целитель о времени ожидания. - Ну, не растаял. Воробей фыркнул от легкого пренебрежения со стороны ветрового воителя. - Зачем опять позвал меня? Что-то с котятами? Хитрицой загораются глаза ветрового воителя, он собирается заманить этого кота в словесную ловушку, расставленную ещё тогда, при приглашении Воробья к границе. - Не веди себя, будто так уж недоволен, что пришлось идти сюда. - Не в восторге. Есть! Он попался! - Правда? – ухмыльнулся Ветерок, весь путь держа в себе азартную мысль и имея наконец шанс её озвучить. – И даже ничего тогда не сказал против? Даже в мысли не попытался заглянуть? – глазки Воробья распахиваются, но брови сведены почти вместе. Тогда Ветерок сладкой мурлычет. – Потому что я свои мысли не прятал. Растерянность так четко отобразилась на лице Грозового целителя, что Ветерок триумфально вскинул голову, позволив себе самую широчайшую улыбку до ушей. - Неужто кто-то так сильно хотел меня увидеть, что позабыл обо всём, уйдя в мечтании о скорой встрече? – запаясничал Ветерок, донельзя довольный успешно провернутым рисковым трюком. Он справился, возымев смелость пойти на риск, и по праву мог праздновать, даже не думая о том, что сам с нетерпением рвался к границе весь день с момента разговора с Верескоглазкой. В один миг Воробей вдруг посерьезнел и Ветерок огорчился, подумав, что теперь веселью конец и целитель начнет требовать тему, ради которой Ветерок тревожил его сегодня, но он говорит другое: - За тобой хвост. Сердце пропустило удар, когда он осознал сказанное и обернулся. Неужто Грач? Не сразу он опустил взор и увидел золотую шерсть. Кто-то с осторожностью выглядывал из-за куста остролиста. Яркие янтарные глазки блеснули в темноте и только тогда Ветерок понял, кто был его спутником ещё с лагеря. - Выходи, Светик, - скомандовал сердито Ветерок, не отвода взгляда от места где заметил малыша. – Сейчас же, хватит прятаться. Несмело показав носик между листьев, вскоре Светик выходит к границе целиком, виновато потупив взор в землю и одновременно подглядывая оттуда за интересным незнакомцем на другом берегу. - Прости пожалуйста, я не должен был убегать, - повторил он заученную фразу, использующуюся каждый раз после небольших “путешествий” его с Закатиком за пределы “скучного вдоль и поперек исследованного лагеря”. - Сказать, сколько раз я это уже слышал? - Столько, сколько я убегал? – тихонько спросил котик. - На самом деле логично. Ты один? - Да, я просто хотел посмотреть, куда ты идёшь, - с интересом котик всё же заглянул за спину воину, осматривая Воробья. – А он кто? Из другого племени же? - Ты прав, - подал голос целитель Грозового племени. «Великое Звёздное племя, молчи!» Светик немного смутился. - Ты с ним сражаешься? - Нет, он целитель – слишком легка сошка, - решил немного уколоть воин серого кота. Судя по движению его носа, он тихо фыркнул. - Целитель Грозового племени? Это ведь граница с Грозой, она разделена рекой, мама говорила, - заиграла мысль у котика. Плохо, нельзя чтобы кто-нибудь узнал, что он тут встречался с… - Ты Воробей? - Да, откуда ты меня знаешь? - Мама рассказывала нам про целителей и я немного запомнил имён! – похвастался довольный собой Светик, но под грозным взором Ветерка его пыл поумерился. – А зачем тебе говорить с Воробьем? Ох. Плохой вопрос. Нужно ответить что-то, во что котенок сможет точно поверить. Нетрудное и логичное, что же ему… - Я его брат, - опережает мысли воина Воробей. Ветерок хочет зашипеть на него, но вовремя прикусывает язык, потому что это как раз тот самый подходящий ответ, который должен прозвучать. - Так у тебя тоже есть брат? – восторгается котенок, обходя Ветерка и подходя ближе к берегу реку. - И не один, - сквозь стиснутые зубы, цедит воитель. - А почему ты в другом племени? – продолжал допрос котенок, имея в глазах миллионы вопросов. Стоило бы унять эту любознательность, ему уже не нужно знать того, что он знает и зря они начали выдавать имена и роли. Зачем Воробей позволяет узнать больше? - Так получилось, что матери у нас разные. Он глянул на Воробья и увидел взявшееся в его глазах тепло. Целитель благосклонно кивал и скромно улыбался вопросам котенка, снисходительно говоря с ним. Такой заинтересованности Ветерок сначала удивился, но вскоре поправил себя, ведь здесь как раз ничего странного не было. «Он ведь сын Львиносвета, конечно Воробью хочется с ним поговорить», - блеснул пониманием взгляд Ветерка, и он позволил себе немного подождать. - Вы, наверно, очень скучаете друг по другу. Мне было бы тоскливо без Закатика! Это немного смутило Ветерка, но лишь потому, что малыш совсем не в курсе реальной ситуации между ними. Может, когда-то он и вправду скучал, но не так, как думает Светик. - Так и есть, поэтому и встречаемся иногда, - натянуто произносит Воробей, стараясь не измениться во взгляде. «Ага, тебя тоже это выбивает из колеи, плохо скрываешь». - У тебя что-то с глазами? – с сомнением протянул Светик, на что Воробей кивнул. - Я ничего не вижу, тебе не показалось. «На самом деле ты видишь больше, чем все мы», - раздумывал он о врожденных способностях Воробья. - Но как же ты пришёл тогда? Тебя кто-то привёл? На мордочке Воробья отразилось раздражение. - Я не нуждаюсь в этом, - фыркнул он, задетый приуменьшением его навыков. – Я хорошо знаю свою территорию и даже если бы не знал – ориентировался на звук и прочие ощущения. - Здорово, ты крутой, - искренне подивился малыш, чем обеспечил прежний спокойный взгляд и мягкую улыбку у грозового целителя. Ему удалось вернуть настроение Воробья на положительную отметку. «И как же легко», - мелькает мысль в голове. Начинало холодать, поэтому всё же Ветерок поднялся с примятой лапами травы и направился к котенку, чтобы увести того обратно в лагерь. Его маленький хвостик тоже подрагивал от холода, но он был так заинтересован Воробьем, что не замечал ни усталости, ни холода. - Нам пора возвращаться, - сказал Ветерок, подойдя к Светику. - Уже? – грустно протянул котенок, явно желая поговорить с котом Грозового племени подольше, хотя глазки его уже начинали склеиваться. - Да, пойдем. Ветерок перевел взгляд на Воробья. Тот был согласен с ним. - Тебе ещё до лагеря идти, помнишь? Стоит послушать… отца, - тень мелькнула на морде целителя так быстро, что в итоге Ветерок всё же остановился на том, что ему почудилось. Тем не менее нечто похожее дернуло уголок губ на его морде. Светик закивал. - Ладно, - просто промолвил он, а затем зевнул во всю пасть. – Пока. - Пока, - кивнул Воробей. Ветерок подтолкнул малыша к пустоши напоследок обернувшись к Воробью, сняв защиту с мыслей, но вместо голоса грозового кота, услышал тонкий голосок котенка: - Ой, извини, я проговорил с ним всё время, а ты совсем не говорил, - с сожалением глянул на него котик, задрав голову с опущенными ушками. - Забудь, - просто отмахнулся Ветерок, чтобы начать разговор с Воробьем. Светик ещё какое-то время неуверенно глядел на воителя, но затем широкий зевок убрал из головы все мысли, кроме мысли о сне. «Завтра Верескоглазка всё им расскажет, - бросает в мыслях он, подсознательно зная, что Воробей сейчас слушает. После воин видит хмурый взгляд с другой стороны реки. – Не хотел говорить так, но ты потратил всё время на разговоры с сыночком брата». «Ты позволил». «Сбрасываешь на меня?» «Наоборот, я благодарен». Ветерок опешил. Вообще-то он хотел, чтобы это выглядело так, будто ему просто всё равно. Он не благодетель. На другом краю берега слишком громко зашуршали кусты, и Ветерок обернулся, заметив, как прижимает переднюю лапу к морде Воробей. Кажется, неудачно вышел у него уход в лагерь – целитель запнулся о корень и морда его угодила в кусты. - Всё в порядке? – всполошился Светик. - Да, идите, - крикнул не оборачиваясь Воробей. Ветерок кивнул, вновь продолжив путь к лагерю. Светик поспешил за ним, всё ещё оглядываясь временами назад. «В мыслях витаешь?» - съязвил Ветерок. «Ещё и в чужих. Я надеюсь, Верескоглазка сможет подобрать нужные слова. Во время разговора я видел многие воспоминания Светика о вас обоих. У него было отличное детство, он любит свою мать, брата и тебя тоже. Он искренне верит, что любят и его. Останься с ними даже после завтра, Ветерок, это будет лучшим твоим решением». «Оно не удовлетворит моих желаний». «Почему ты всегда ожидаешь плохого?» «Потому что так всегда и случается». «Ветерок…» «Эти котята, - грубо прерывает Ветерок. – не трогают меня ни сколько. Никто не интересуется тем, что хочу я». «Ты хочешь невозможного». «Откуда тебе знать?! – кричит в мыслях ветровой воин. – Думаешь, мне всё ещё есть дело до тебя?» «Хотя бы потому, что я не говорил этого – догадка верна». «А может этого ты как раз хочешь? То, как ты ведешь себя, говорит об этом: ты ждал сегодняшней встречи – даже не пробуй отрицать!» «Возможно я хочу наладить с тобой отношения, да». «О чём я…» «Но как с братом. И всё, других подтекстов нет». «Лжешь…» «Тебе так хочется думать». Зарычав, Ветерок перекрывает поток мыслей от способностей Воробья и идёт значительно быстрее, топая лапами по песку тропы. Уставшему Светику тяжело поспевать за отцом, но он с трудом бежит за ним и молчит. Он чувствует злость кота и думает, что это из-за него, потому когда тот поворачивается, чтобы получить подтверждение о молчании о сегодняшней ночи, малыш сразу и помногу кивает. Маленькие лапки еле добираются до детской, он падает на самый край подстилки, не имя сил заползти дальше. Ветерок, смотревший со входа за попытками малыша, всё же дал злобе немного поутихнуть и подошёл к подстилке, чтобы положить Светика к боку матери. Ничего не говоря, он вышел из палатки.***
Во сне очень тихо. Трава не шелестит, вокруг полнейший штиль, ничего не слышно. Солнце ярко палит над головой на небе без единого облачка. Настораживает, однако. Он и сам сидит без движения, не желая мешать замершей в ожидании чего-то природе. «И всё же слишком тихо». Он слышал лишь своё дыхание. Наконец звук хруста сухой травы раздался по округе, и Ветерок повернулся. По обыкновению ему снился лишь один кот, и он поспешил к нему подойти. - Привет, - проговорил Воробей. Но Ветерок не обратил на то внимание. Взгляд его приковали две небольшие царапины на щеке кота. Что-то заставило кота подозрительно сощурится. Почему он появился сегодня с ними? - Откуда царапины? – прямо спросил Ветерок, пока не придавая особого значения им. - А? – чуть опустились брови котика к глазам. Лапа метнулась к левой щеке, но не успев дотронуться, кот ответил: - Не знаю. Может, зацепился за что-то. - Вокруг никогда не бывает кустов с шипами, - недоверчиво проговорил Ветерок и для верности огляделся, пытаясь приметить что-то режущее ещё. – Преимущественно из-за моей нелюбви к ежевичным кустам, куда я однажды влетел и подрал все лапы. - Тогда откуда они? – как-то нервно просил кот. Ветерок его напряженную спину кота. Ещё миг и его осеняет. - Может, с границы? - Что? – пытается казаться непонимающим Воробей, но его игра проиграна. С каждой секундой он всё больше уверен в пришедшей в голову догадке, и поведение пестрого кота не оставляет сомнений. - Может, твоя способность предусматривает не только проникновение в мысли, - начинает додумывать Ветерок, надвигаясь на полосатого кота. - О чем ты? - Но и во сны, - нависает над ним Ветерок, пока серый кот не слишком хорошо скрывает изумление в глазах. Ветровой воитель наклоняется ближе, почти в самое ушко шепча: - Это те царапины, которые ты получил сегодня у границы. Я не видел их и не мог представить тебя с ними. Твои глаза были слепыми, и в какой-то момент ты стал появляться с ясными голубыми. Твоя способность проникать в головы котов, теперь я уверен – мыслями ты ограничивался по незнанию. Значит теперь научился. Значит это именно ты, Воробей. Догадка шокировала и самого Ветерка, как бы уверенно и грозно он не нес эти речи. Значит, всё это время… это был настоящий Воробей. С какого момента? Он уже не помнил, когда грозовой целитель впервые появился со здоровыми, чистыми от серой дымки глазами. Но даже так он помнил моменты проведенные с ним во снах. С ним настоящим. И это уж совсем шло в разрез с недавними словами о братьях. - Сомнительная у тебя братская любовь, Воробей, - издевательски протянул Ветерок, которого после с силой толкнули в грудь. Воробей отошёл на пару шагов, вставая напротив ветрового брата и с обидой на него глядя. Ухмылка пропала с лица Ветерка. - Как давно? – зло шипит он. - С Совета, где ты спрашивал про моё решение касательно Львиносвета. – больше сезона назад… - В твои мысли стало сложнее проникать. Я хотел убедиться, что с котятами всё в порядке, но случайно наткнулся на память о сне со мной. - Любишь же ты раскрывать свои тайны, когда тебя на них ловят. Гордишься, что снова оставил меня в дураках? - Нет. - Зачем всё это? Говоришь о братстве, а на деле проникаешь в мои сны и ведешь себя… - жаром опалило морду. - …ты знаешь как. Кому ты пытаешься врать? - Никому, Ветерок. - Ох да что ты, с какого тогда… - Стой, - взметнулся серый хвост вверх, призывая замолкнуть. – Ты правда хочешь говорить об этом? Ты сказал, что тебе всё равно на меня, плевать, так зачем это? Я поклянусь больше не приходить сюда, а ты закончишь этот сон, - такой расклад был сомнительным. Воробей хочет легко отделаться или правда понять нынешние чувства Ветерка к нему? Это настоящий Воробей, не выдумка воображения. Поверить трудно, но не смятение держит его пасть закрытой. Неуверенность в том, стоит ли им и вправду говорить. Этот кот вновь обманывал его, по-хорошему стоит просто уйти и слова ему не дав, но… Но. Неуверенность показалась на лице Ветерка, и Воробей протяжно вздохнул. - Если не закончишь этот сон сейчас – я начну говорить. Ветерок не двигался с места. Даже не смотрел на кота перед ним. - Тебе оно нужно? Ты же ненавидишь Грозовое племя. Молчал. - А меня ещё больше. Тихо. Всё же, разве Ветерку не нравилось играть с ним? Воробей выдержал долгую молчаливую паузу, но раздумывать над чем-то Ветерок не стал – голова была пуста. Во сне он мог делать что захочет. Тогда он хочет не прерывать этот сон сейчас. Наконец настала пора говорить, раз они оба ещё здесь. - Я эгоист, - потупив взор, говорил Воробей. Вина проступила на глазах. – С момента того Совета, после которого моя сестра погибла – мне было ужасно плохо. Я потерял всю свою семью, за исключением Львиносвета – он всегда был со мной, но, боюсь, вскоре всё может измениться. - голос немного оседает, приходится коротко прокашляться. – Настал сезон Листопада, и я чувствовал, что у меня нет ничего. Я искал способ вернуть хоть часть той жизни, где у меня были родители принадлежащие одному племени и не было братьев в других, - они коротко переглянулись и вновь разомкнули зрительный контакт. – где я и брат не были полукровками, а сестра не покинула нас, - Ветерок слушал и старался ничего не чувствовать. – И я увидел шанс. Ненужный, но навязчивый. Мне стоило забыть о том, что я видела тогда ночью, - осуждающая ухмылка перекосила губы кота. Взгляд полный сожаления и вины вновь зацепился взглядом с Ветерком. – Я не смог, - Ветерок не хотел понимать, но понимал. Ему действительно стоило закончить этот сон когда Воробей предупреждал. – Я уже делал такое до этого – проникал в сны котов. Но я не был уверен, что на таком расстоянии это сработает и клянусь, я был бы рад этому ограничению своего дара. Хотя бы он стал для меня границей, удержал бы на стороне полной норм и запретов – того, что нам было нужно: всего лишь смериться. Но я не хотел этого. Я хотел попасть в твой сон. Превыше всего мысль о невозможном, знаешь?* Я сделал это. А после долго-долго молчал, что это я, позволял думать тебе, что я всего лишь фрагмент твоего сна. Ничего не говори, я и сам вижу презрение у тебя в глаза, - это отражение взгляда самого Воробья. – Извини, ты не должен был ничего знать. Я не хотел впутать тебя, но… - Но совершил серию ошибок. - Я расслабился, - признался Воробей. – Во снах ты обращался со мной как раньше, я заблудился в своих иллюзиях. - Надумал, что между нами всё как раньше? - Наяву горько разочаровывался. Ветерок знал это чувство лучше прочих: просыпаться утром и понимать, что тот, о ком во сне он заботился будто о самом важном коте в его жизни, наяву не встретить, не почувствовать запах, не ощутить присутствия рядом. Он растворялся в его сознании и никогда невозможно было дозваться его. Желания Ветерка не играли весомо вообще никак, он чувствовал себя одиноким подолгу. Говоря обо всём этом, к чему хочет подвести Воробей? Они хотят быть вместе друг с другом, но никогда не будут. Причем на этот раз сами не допустят этого. Тяжело признавать это снова и снова. А после вновь надеется. - Послушай, - говорит вновь Воробей. – Я не приду больше. Нам нельзя начинать сначала. - Но ты же хочешь, - стиснув зубы, молвит ветровой кот. Снова повисает долгое молчание. - Хочу, - кивает он. – Но пока во мне достаточно благоразумия, чтобы удержаться от этого. Ветерка это не на шутку злит. Решительность толкает его подойти ближе. Он твердой поступью подходит к Воробью, вставая почти совсем в плотную к нему, упираясь серьезным взглядом в голубые глаза. От мысли, что на этот раз он стоит не перед плодом своей фантазии, а перед настоящим Воробьем, сердце начинает стучать сильнее. Он старается отвлечься от этого. - Мы хотим быть друг с другом. Ты хочешь этого? Кивни, - Воробей, не мигая глядит на него, и прежде чем Ветерок успевает потерять надежду на желанный ответ, кивает. – Я обещаю забыть про всю эту ложь, - а это немало – ты же забываешь про мои опущения. В том числе про то, что я рассказал о преступлении твоей сестры, - целитель щурит глаза и буквально заставляет себя кивнуть. – И ты больше никогда не лжешь. Ни о чём. На этот раз серый кот не спешит соглашаться. Он утыкается взглядом в черную грудку ветрового кота и думает значительно дольше, чем в прошлые разы. В итоге. - Нет. - Что? – потрясенно выдыхает Ветерок. - Я совру и ещё ни раз. Мне нельзя рассказывать многое, мы на разных сторонах. - Да я не про племена тебе, - выдыхает Ветерок. – Зачем мне секреты твоего племени? Храни на здоровье. - Я не про племена говорил, - качает головой Воробей. Нахмурившись, он наконец разглядывает смысл в красноречивом взгляде целителя. - Вот ты про что. Они относятся к разным пророчествам. Буквально к противопоставленным. И благо одного из них непременно обернется бедой другому. - Ты понимаешь, что нас ждет? – серьезно спрашивает Воробей, и никакой надежды больше не горит в глазах обоих котов. Реальность притупила это чувство. – Мы не просто коты разных племен, мы последователи разных сторон – Сумрачного леса и Звёздного племени. Я уверяю, когда-нибудь нам придется столкнуться и… - целитель отворачивается. - …я не уверен, что выберу тебя. Воспоминания о том, сколько он должен Сумрачному лесу и в частности Коршуну заставляют его согласно кивнуть. - Мы не можем быть друг за друга, - завершает свою речь Воробей. – Мы можем только не враждовать. Досада вперемешку со злостью вскипает у юном воителе. Им буквально судьбой начертано быть по разные стороны реки, никогда они не перейдут её, она не просто олицетворяет запрет в виде долга племенам, она отделяет их друг от друга на многие луны вперед. Когда-то им было так просто – всего лишь ночь, всего лишь тихо покинуть лагерь и быть рядом друг с другом. Когда на них столько навалилось? В один миг судьба перекроила их, выставив врагами. Воробей прав, перечить ей они могут только лишь не враждуя. Звучит ненадежно. Он прижимается мордочкой к нему и стоит так пока не впадает в забытье. Он уверен, что завтра всё будет только сложнее.***
- Ветерок пришёл! Теперь ты расскажешь нам? – с прохода в детскую услышал Ветерок вопрос Закатика, обращенный к матери. Верескоглазка кивнула Ветерку в знак признательности и попросила сесть. Заметив, что в палатке только они на лапах, котята сели тоже, с ожиданием глядя на мать. Долгим взглядом она проводила последние мгновения единения созданной ложью семьи и наконец набралась мужества заговорить. «Это нужно сделать», - высказал он мысленно одобрение. При этом сам он нарочно отводил взгляд от малышей. - Мне нужно рассказать вам большую тайну, которую ради своего же блага вы не должны никому рассказывать, - произнесла Верескоглазка. - Я умею хранить секреты! До сих пор никому не сказал, что это Светик тогда накидал колючек в подстилку Репейничка! – захвастался Закатик, чья улыбка в раз пропала, когда Светик злобно зыркнул на него. – Ой… - Ну спасибо! – обиделся золотистый котенок и отвернулся от брата. - Ну, я тоже считаю, что он заслужил! Он обзывал нас. Ветерок закатил глаза. Для этого сейчас самое неподходящее время. - Послушайте свою мать, - сурово произнес Ветерок, косясь неодобрительно на уже затихших котят. В глазах Верескоглазки вновь было видно сомнение, но она постаралась взять себя в лапы и продолжить говорить. - Уже не важно, кто и зачем напакостил Репейничку, мне нужно сказать вам что-то совершенно серьезное. Вы уже достаточно большие, чтобы начинать думать своей головой и я уверена, вы поймете, как важно скрыть то, что я вам сейчас скажу, - ей понадобилось ещё немного времени и наконец она решилась. – Вам нужно знать, что Ветерок – не ваш отец. Ваш настоящий отец – кот принадлежащий Грозовому племени. В один миг пара янтарных глазок до предела распахнулись и обратились к Ветерку. Почувствовав немигающий взгляд на себе, он повернулся, видя, как шокированы и сбиты с толку котята. Светик первым открывает рот. - Ты не наш папа? – Ветерок неотрывно глядит на него. И качает головой. Медленно взгляд Светика преображается. Он начинает осознавать полученный ответ. - И знал об этом всё время? – спрашивает он вновь. - Знал, - подтверждает Ветерок, а после сглатывает горькую слюну. До Закатика доходило медленней, он всё ещё неверяще переводил взгляд с матери на Ветерка, ища опровержения. Но в прекрасных вересковых глазах поселилась тьма, чернее ночи, а янтарные ничего не выражали. Когда Светик поднимает глазки на него, и теперь они оба на него глядят с немой мольбой, он не может удержать язык на месте. - Вы мне не чужие, - говорит он. Пытается спасти ситуацию? Ощущение, что он хочет всплыть со дна озера с огромным булыжником на хвосте. И всё же он не может смериться. – Ваш отец – мой брат. - Брат? С которым ты встречался вчера? – утерев носик, спрашивает Светик. Верескоглазка впивается в него взглядом. - Нет, другой, - приходится произнести Ветерку, переборов острое нежелание вновь видеть осуждение в глазах королевы. Кажется, потом его ждет неприятный разговор. Хотя с этой кошкой у него уже давно не было приятных бесед. – Его имя Львиносвет. Тебя, Светик, назвали в честь него. - Но почему тогда все думают, что мы твои котята? – задает ключевой вопрос Светик, ожидая ответа именно от Ветерка. Больше всех он не хотел принимать участие в разговоре, но его привычка быть чем-то должным этим котятам вновь заставляет говорить. Что он скажет? Потому что твоя мать лгунья? Он хочет так сказать, он правда считает её таковой, но если они разочаруются в ней, будет ли ему самому спокойно на душе? В свою очередь он заглядывает в глаза Верескоглазки и видит там сожаление, в одном ряду с безразличием к его ответу. Ей правда всё равно, что он скажет? - Потому что… - К чему ему ощущать вину ещё и за это? - …мы так сказали всем, для вашего блага. Полукровок плохо признаю в племени. Закатик, для тебя специально, полукровки – коты, родители которых из разных племен. Верескоглазке и вправду всё равно. Котята неуверенно переглядываются. У обоих один вопрос в глазах, и никто не решается спросить. - Ну что? - Нам теперь нельзя считать тебя папой? – звучит в тишине голос Закатика. Верескоглазка сильно щурится, будто от боли, и прозрачная капелька разбивается о мох в гнездышке. Ему действительно жаль. Не Верескоглазку, котят. Они никогда не говорили с подругой, что будет после того, как она расскажет всё детям, но очевидно их договор начнет терять силу. Ему жаль, что их договор ничего не предусматривал после для котят. Ветерок сделал достаточно – котята выросли в надуманной любви и заботе, да и в племени они любимы. Он защитил их и выполнил обещание. Теперь в детской его ничего не держит. Ничего кроме двух ожидающих поддержи от него котят. - Да, - твердо говорит он. Это правильное решение. Но его чувства не подтверждают это. Светик начинает плакать, когда Ветерок покидает детскую. Его брат бежит к выходу, но никак не успевает удержать воина и от бессилия тоже принимается всхлипывать. Может они думают, что тогда он вернется? Родители всегда бегут к своим детям, когда те плачут. Но Ветерок им не отец. От осознания этого Закатик ревёт сильнее. Ветерок бежит до самой дальней границы, лишь бы перестать слышать крики его приемных котят.***
Закатик внимательно следит за дыханием Верескоглазки, чтобы удостовериться, что та действительно заснула. Понять это не составляет труда, он знает, что когда она действительно засыпает, её губы мягко размыкаются и становится видно передний правый клык. Сейчас всё так же – это явная гарантия их успеха. - Всё, пошли, - шепнул пестрый котик брату и крадучись они тихонько выбрались из детской. - Она точно спит? А не как в тот раз, когда мы убегали посмотреть на родник и схлопотали прямо у выхода, - сомнительно молвил Светик. - Точно, я уверен. - И нам правда стоит это делать? Мы ведь даже не знаем, как он выглядит. - Мы знаем его имя и то, что он кот Грозового племени, а оно не так уж и далеко от нас! Мы же уже бегали к границе, помнишь? - Бегали? Мы и половину пути не прошли – нас догнал Ветерок! - И всё же я слышал шум реки! – упрямо заявил Закатик. – Нам нужно самим найти его и спросить, почему он оставил нас здесь с ложным отцом. Пойдем. Светик неуверенно переминался с лапки на лапку, не следуя за братом к выходу из лагеря. Всё это казалось ему зыбким и легкомысленным – пойти на абсолютно незнакомую территорию искать кота, которого никогда не знал. Если он окажется плохим? - Если этот Львиносвет окажется плохим котом? Мы же неспроста его никогда не видели – значит здесь что-то не так. - Всё лучше, чем Ветерок, - ляпнул Закатик, сморщив носик. Глаза Светика полыхнули злостью и негодованием от таких речей. - Ветерок заботился о нас, - топнул лапкой котик. - Может только о тебе, - со злой обидой ответил Закатик. – А меня он всегда не любил и постоянно говорил, какой я глупый. - Он говорил так, когда волновался за тебя! - Да не может он волноваться за нас, Светик! – убежденно восклицает пестрый котик. Глазки его блестят от огорчения. – Ты же видел и слышал его – он больше знать нас не хочет, - запретил считать себя отцом. Полосатый котик поник и всё больше начинал сомневаться в своих словах. Может, это как раз он глупый? Всё ещё считает Ветерка их отцом и пытается удержать семью в целости, хотя их единство словно песок, ускользающий между пальцев на лапах. Закатик был настроен решительно. Его печаль приобрела форму непоколебимой решимости. Ему нужно было найти его настоящего отца – шанс заполнить пустоту в сердце. Никогда ему не приходилось справляться с таким и первый же навязчивый способ стал для него единственным. Он оборачивается к выходу из лагеря и с досадой отмечает, что сейчас там слишком шумно, они не смогут выбрать незамеченными. - Тц, будет сложно пробраться через выход, - сообщил Закатик брату. Тот посмотрел туда же и кивнул, после задумываясь над чем-то. - Я знаю ещё один выход, - говорит он. – Пойдем, я покажу! «Ну да, знаешь ты», - без особой веры подумал Закатик, насмехаясь над желанием Светика казаться всезнайкой. Они прошли за палатку целителя в густую траву, в которую поманил его Светик. Всё ещё сомневаясь в существовании этого «секретного прохода» из их лагеря. Тем не менее, когда они оказались в просторной норе, ведущей прямо на пустошь, он всё же поверил и даже обрадовался. - Здесь нас уже никто не заметит! – с радостью глядя на высокую песчаного цвета траву, воскликнул котик. Их шерстки в дневном свете, да ещё и среди этой травы никому не разглядеть. - Пошли, - бодро скомандовал Закатик, но не услышав позади себя звука шагов, обернулся. – Ну? Ты чего стоишь? Светик нерешительно мнется, оглядываясь на вход в лагерь и вновь на брата. Тому кажется, что полосатый котик вот-вот скажет, что вернется и никуда не пойдет, но на удивление он сам берет себя в лапы и шагает к брату. - Пойдем его искать, - кивает он Закатику. - Мы его обязательно найдем и тогда всё будет в порядке, обещаю, - широко улыбается пестрый котик, заражая своей живой уверенностью и Светика. Тот мило выдыхает и кивает. Бок о бок они следуют по знакомым местам территории, огибая большие валуны и прячась в траве, когда неподалеку слышался какой-то шум. Закатик был в восторге – грохот реки был слышен уже отсюда, они вскоре доберутся, и никто-никто не поймает их! Из кустов неподалеку показалась черная как ночь кошка. Когда она повернулась, сквозь листву блеснули её янтарные глаза, и котик даже подумал, что по ошибке перепутал её с Ветерком, и вдруг сильно испугался, но Светик сказал, что чувствует запах именно Сумеречницы. Тогда котик успокоился. Эта кошка была добра к ним, но знала ли она правду? Узнавать сейчас бессмысленно и глупо. Котята дождались, пока та свернет на тропинку к полю, а после выбрались из-за куста и продолжили свой путь. Никогда они не заходили так далеко, но опыт прошлых побегов оказывал неоценимую помощь – они знали много мест, где могли притаиться. Уверенность их разбилась подобно бурлящей воде в реке о камни – дальше шла лишь незнакомая местность. - Как мы перейдем? – раздумывал вслух Закатик, с опаской глядя на быстро текущий поток воды. Их запросто унесет, если они упадут! Страх завладел малышом, когда он вспомнил как темень, теснота и холод окружили его и понесли глубже во мрак по кроличьим норам в лагере. Он молил в мыслях вытащить его так скоро, как только возможно, и тогда рядом был Ветерок, а сейчас здесь совсем никого. - Закатик, не бойся, я сейчас найду как нам безопасно пройти, - послышался голос Светика. Тут же он принялся осматривать берег, к которому Закатик боялся подходить даже на один лисий хвост. – Вот, иди сюда! Несмело пестрый котик побрел к брату, с уверенностью глядящему на относительно суженный участок, где было много крупных покрытых мхом камней, по которым была возможность попасть на противоположный берег. Вода сквозь них текла ещё быстрее, брызгая на траву и сами камни. «А если мох весь намок и я поскользнусь?» - находил всё больше причин миновать этой затеи Закатик. - Всё нормально, я первым пойду, идём, - затолкал его в бок Светик. «Тебе-то ничего! Упадешь в реку и никто тебе не поможет!» Кое как дотолкав брата ближе к переправе, Светик присел, регулируя направление хвостом, чуть размялся и ловко запрыгнул на первый булыжник, немного скользнув по нему лапами. - Давай, они надежные! – зазывал полосатый котик, уже метя на следующий камень. Хорошо, ладно, это был его план пойти искать отца. Нельзя сдаваться, когда столько уже прошёл! В другой раз столько раз может и не повезти. Он прыгает на камень и вздрагивает, когда лапка чуть-чуть съезжает к воде. На этом его мужество заканчивается, и с громким писком он прыгает на другой камень, а затем дальше и дальше, в два прыжка оказавшись на другом берегу и отползя от него на парочку лисьих хвостов. - Закатик! – возмущенно кричит Светик, вновь забираясь на верхушку камня. – Чуть меня не сшиб в воду! - Прости, - отдышавшись от страха, проговорил пестрый котик. Неодобрительно фыркнув, его брат вскоре добирается к нему. Вместе они покоряют невысокий холм, с которого открывается вид на густой грозовой лес. - Ого, столько деревьев нет даже в роще рядом с родником! - Мы там не заблудимся? – вглядывается Закатик в пространство между деревьев. Дальше пары стройных столбов ничего не видать, как они найдут целого кота? На пустошах их племени видно всё на многие лисьих хвосты вокруг! - Если пойдем просто прямо, уверен, что нет, - с готовностью отвечает Светик и скатывается по мягкой травке вниз, к густому лесу. – Идём! Они шли, с интересом оглядывая разнолистые деревья, пушистые кусты, иногда попадающиеся на глаз белые, опустившие свой бутон к земле, цветочки. - Ого, гляди, там ещё снег лежит, - указал лапой Закатик на ямку в корнях. Там было темно и сыро, даже лучик солнца вряд ли мог проникнуть туда. Светик заинтересовано кивнул. - Слушай, а откуда ты знал про тот тайный выход из лагеря? – спросил пестрый котик, благодаря этому интересному месту вспомнивший свой вопрос. Его брат не сразу ответил, нукая и явно не намереваясь говорить ему правды. - Только не ври мне, - сразу говорит Закатик, заподозрив неладное. - Ну, хорошо, - немного склонив голову, проговорил он. – Я как-то видел, что Ветерок выбирался через него. - А почему раньше не сказал? Мы могли бы выбираться там все те разы, когда нас ловили у основного выхода! - Так я узнал-то вчера, - виновато ответил Светик. - Вчера? – момент из разговора в детской всплыл в памяти котика. – Тогда же, когда он встречался с кем-то? - Ну, да, - уже очень-очень виновато говорил Светик. - Ты ходил куда-то без меня? – обиженно спросил Закатик, после чего Светик замолчал совсем. – Мы же договорились всегда быть вместе, а вместо этого у тебя какие-то секреты с котом, который нам даже не отец! И он тебя даже не наказал за побег, а меня всегда ругал, даже если я случайно застревал в колючках терновника! – разочарованно отойдя от брата на несколько шагов, он сказал: - Я сам найду своего отца, а ты возвращайся к Ветерку, раз вы так спелись! Сказав это, Закатик окончательно уверился в своем решении и побежал в чащу леса, скрываясь за кустами из виду Светика. - Нет, подожди! – закричал он, со всех лап побежав следом. Рассерженный поведением своего брата, Закатик бездумно бежал вперед, едва ли смотря на лапы. Поэтому неудивительно, что в какой-то момент его лапа ударилась о выступающий из земли корень дерева и несколько раз перелетев через голову, малыш упал в траву. Он зашипел от боли, потирая больно ушибленный носик. - Глупый корень! – выпалил он, вновь поднимаясь на лапы, но тут же замер, чувствуя, как медленно поднимается его длинная шерсть от ужаса. Светик бежит вслед за братом, но когда тот оказывается в поле его видимости – ровно так же замирает, боясь пошевелиться. Лишь шерсть иглами поднялась на его теле, и котенок надеялся, что существо перед ними не заметит этого. - Закатик?.. – дрожащим голосом позвал он впереди стоящего котенка. Тот испуганно дрожал, боясь сдвинуться с места пока злые желтые глаза не сводят с него внимания. – Медленно уходи назад… Едва ли соображая, Закатик чуть-чуть подвинул заднюю правую лапу по траве назад и в тот же миг огромное существо тявкнуло так, что, казалось, сердце в тот миг остановилось. Они никогда не встречались ни с чем подобным! Это существо было огромным, огненно-рыжим, с длинным пушистым хвостом, явно подранным, в некоторых местах совсем без шерсти. Свежие раны виднелись сквозь рыхлую шерсть, кто мог осмелиться напасть на такого огромного зверя? «Неужели здесь есть кто-то ещё страшнее?..» - трясясь всем телом, лихорадочно соображал Закатик, округлыми от ужаса глазами беспорядочно водя по телу зверя. - Это лиса, Закатик! – зашипел Светик позади. «Лиса? Кто это? Мама им говорила? Он не помнил. Кажется. Наверно… Нет, он помнил!» «Лисы – большие, опасные звери, с которыми могут сразиться только опытные воители, имеющие шанс выйти победителями. Одному ни в коем случае нельзя сражаться с ними, это очень опасно. Нет, Светик, я никогда не сражалась с такими и надеюсь вам тоже повезет с ними не встретиться», - рассказывала Верескоглазка когда-то, но от воспоминания стало только хуже. «Опытные воины! А мы всего лишь котята! Что нам делать?!» - паниковал Закатик, в бессилия стоя перед озлобленным зверем. - Закатик, пожалуйста, иди назад, - от страха голос Светика стал умоляющим, он тоже знал, как опасно существо перед ними. И так же знал, что их мать слишком далеко, чтобы помочь. «Мама, пожалуйста!» - в мыслях зовёт её котенок. Верескоглазка не приходит. Маленькое сердечко громко стучит от страха – лиса сверкает острыми клыками и метит на впереди стоящего котенка. - Светик, - успевает шепнуть котенок и лиса срывается с места к нему. В миг всё тело покрылось инеем. Едва это ощутив, Закатик бросается в сторону, но уже через миг чувствует острые зубы на своей задней лапе. Клыки безжалостно впиваются сильнее и сильнее, даже не желая останавливаться! Она же просто… Закатик громко кричит от боли, когда клыки насквозь проходят сквозь его лапу. Подбросив его вверх над головой, лисица хватает его пастью поперек груди и до хруста в ребрах грызет его маленькое тело. Искры пляшут в глазах, затмевая всё вокруг – ему просто невыносимо больно, он перестает кричать только когда нужно сделать глоток воздуха. - Верескоглазка! – что есть мочи кричит в отчаяние Закатик. Он думает, что его мать и вправду пришла, когда лисица выбрасывает его словно моховой мячик в сторону. Глазки, залитые слезами, наполняются надеждой, но та быстро гаснет – лиса просто бросилась на Светика, так же безуспешно пытающегося убежать. «Верескоглазка, пожалуйста! Мама!» - зовёт Закатик в мыслях, понимая, что уже не может произнести слова – воздуха в перекусанной грудке едва ли хватает чтобы дышать. Соленый привкус появляется во рту. С земли он наблюдает, как его Светика постигает такая же ужасно болезненная участь – лиса ухватилась за одно его ушко и пока не дорвала его под корень – не отпустила, после изодрав лапами живот котенку, пытаясь выдрать тонкий хвостик. Он всё это чувствовал и громко кричал, но выбраться был не в силах. Мама была права – это ужасное, безжалостное существо. Неподалеку раздаются крики, но от невыносимой боли Закатик едва ли может реагировать. Он пытается не шевелиться и пробовать дышать, ему больно делать даже это, где-то в груди часть воздуха уходила куда-то ещё. Он смотрит в пустые глаза Светика, лежащего бездвижно в траве. Только в отличии от Закатика, у того получается не шевелиться совсем. «И тут у него выходит лучше меня…» Закатик пробует подтянуть себя лапой к брату, но это движение приносит слишком много вспышек прежней боли в правом боку, пусть хоть где-то она утихнет и даст ему сомкнуть глаза. Когда он просыпается – его мама всегда рядом. Ему просто нужно закрыть глаза. Шаги раздаются вокруг, коты что-то говорят, но слова отдаются слишком сильным эхом, чтобы он их понял. Тень падает на него, он думает, что вновь пришла лисица есть его, но сдвинув глазки чуть-чуть в бок, он видит большого золотисто-полосатого кота, с тревогой осматривающего его. Знакомые медовые глаза немного успокаивают котенка. - Све…т-и-ик?.. Глазки Закатика закрылись. Он так и не узнал своего отца.***
На лице Верескоглазки крайняя степень беспокойства, вот-вот грозящего перейти в настоящую панику. Котята убежали вновь и после недавнего разговора даже была идея куда. Они с Верескоглазкой со всех лап бегут к границе с Грозовым племенем, даже не обговаривая то, что пересекут её как только окажутся у воды. На размышления уже не было времени, к тому же ещё недавно Ветерок чувствовал страх Светика, но вот теперь не чувствовал ничего. Это делало его таким же обеспокоенным, как Верескоглазку. У неё-то в глазах ещё есть надежда, что они живы. А вот у него похоже… С помощью дара он вновь раскачивает эмоциональный диапазон Воробья и на этот раз настолько сильно и нетерпеливо, что тот почти мгновенно оказывает у него в мыслях. «Что происходит?» - сразу насторожен Воробей. «Котята сбежали на вашу территорию! А я… - не чувствую их. – Ты можешь узнать где они?» «Сейчас». Они с Верескоглазкой перепрыгивают границу. - Если их унесло течением? - Ты так же как и я чувствуешь их запах здесь, не глупи, - шикнул на подругу Ветерок. «Ветерок», - вновь зовёт Воробей. «Ну?» - почти кричит в мыслях Ветерок. Нервы на пределе. «От камней справа идите вперед не поворачивая». «С голосом что? С ними всё в порядке? Ты увидел место по их мыслям?» «Я не из их мыслей узнал где они», - с задержкой отвечает Воробей и ничего хорошего это не значит. Он смотрит на Верескоглазку, но та не понимает его взгляда. - Куда они могли пойти? - Верескоглазка… - теперь она смотрит на него, однако всё так же не видит его состояния. Он дает себе мысленную оплеуху. Прямо сейчас ему нужно собраться, нет гарантии, что с котятами произошло что-то ужасное, но если даже так – именно ему придется принимать решения, мягкосердечная Верескоглазка не будет способна на это. Сумрачный лес воспитывал в нем жесткий нрав, но он достаточно плохо его сохранял, когда дело касалось котят. Наверно, он ужасный слабак, но раз он сумел притвориться отцом котят грозового идиота, то стойкость уж изобразит. - Пойдем, нам от камней и прямо. - Почему ты так уверен? - Запах. - Я не… - Просто иди за мной и я найду твоих котят, - твердо обрывает Ветерок и кошка больше не задается вопросов. Они спешно идут сквозь кусты и деревья, никуда не сворачивая. Теперь запах котят и вправду силен – Верескоглазка ровняется с ним, признав его правоту относительно маршрута. Впереди раздаются голоса. - Великое Звёздное племя… - Терновник, нет времени на это! Мы её упустим! - Они же… - Мы не можем оставить их, Дым! - Чем ты поможешь?! – грубо спрашивает кот в ответ и в голосе его всё же слышна жалость. Ветерку ничего из этого не нравится. – Нужно позаботиться о том, чтобы эта лиса не вернулась и не сделала такого с кем-то из наших соплеменников! В этот момент Верескоглазка срывается с места, окончательно уверившись в своих худших опасениях. Ветерок нарочно тормозит, оставаясь на кустом смородины. Он сильно зажмуривается, когда по поляне впереди раздается крик Верескоглазки. - НЕТ! – кричит она и Ветерок просто не может заставить лапы идти вперед и увидеть её стоящую над мертвыми телами своих детей. - Я останусь и разберусь, идите! - Но, Львиносвет, ты бы нам пригодился в… - Не время, Терновник, мы с тобой Мышеусом и Шмеликом за ней! – командует старший воин, после чего справа слышится бег лап и шелест травы. Ветерок решается выйти, насильно удерживая мимику на лице от выражения эмоций ужаса. Трава окроплена кровью, повсюду виднеются яркие кусочки шерсти малышей, а сами они лежат неподалеку друг от друга, изодранные, израненные. Стоит начать дышать ровно. - Нет, нет, нет, нет, нет, нет, - она потыкала носиком Светика, но тот никак не реагировал, несмотря на то, что глаза были открыты. Убитая горем Верескоглазка, казалось и не замечала, что оба малыша не дышат. Львиносвет не двигался с места, только искоса глянул на Ветерка, но ничем особо этот взгляд не выражался. - Это ведь твои котята? Почему они были здесь? – спросил золотистый воин у кошки, но та смотрела только на своих неподвижно лежащих сыновей. «Поэтому мы с Воробьем и не смогли обратиться к ним через способности. Они мертвы. Убиты лисой, найденной вместо своего родного отца», - он покачал головой и глянул на Львиносвета. Заметив его взгляд, грозовой кот тоже повернулся к нему. - Они хоть увидели тебя? - Только тот котенок, - в смятении он кивнул на Закатика. – Но он назвал не моё имя. - Какое? - Светик. Горькая ухмылка расползлась на лице. «Спутал с братом. Они оба умерли не добившись своей цели». Вопросы всё ещё были в глазах тупоголового грозового кота и это неимоверно выбешивало. - Почему они здесь? - Хах, ну конечно, тебе невдомек даже почему, - зло прошипел Ветерок, пронаблюдав, как постепенно изменился настрой и Львиносвета. – Ты и твои соплеменники никогда не отличались ни сообразительностью, ни силой – упустить какую-то жалкую лисицу гулять по своей территории, велика опасность! – сочились ядом слова на языке Ветерка. Изменив голос, он вещал дальше: - Что же может произойти? М? Что же может такого сделать безумное животное в нашем лесу? - Закрой пасть, как мы могли предвидеть чужих котят в своем лесу? - Чужих?! – взвизгнул Ветерок так, что Львиносвет даже на шаг отошёл. – Ты НАСТОЛЬКО идиот? Неужели у тебя не одной мысли нет по поводу того, почему Закатик назвал тебя именем своего брата – Светика! Посмотри на него! – кричал Ветерок, указывая лапой на окровавленное тело золотисто полосатого котенка. Львиносвет увел взгляд к Светику и медленно мысль в его глазах начала формироваться. Слишком медленно. – Посмотри на себя! – Ветерок грубо ткнул грозового кота в грудь. – Ты действительно самый безмозглый кот во всем лесу?! Я просто не представляю, как… - Ветерок, хватит срываться на нём, - появляется новый голос на поляне и из-за плеча Львиносвета выходит Воробей. В его пасти широкий пахнущий травами лист. Ветерок лишь фыркает и отступает, давая возможность целителю пройти к лежащим котятам. Сквозь слезы Верескоглазка смотрит на Воробья. - Они мертвы? – без надежды спрашивает она, но всё же ждет, что ей ответят нет. Пестрый кот молчит. - Невозможно… - слышит Ветерок тихий голос Львиносвета. – Они оба не могут быть… Она бы сказала. Должно быть это и вправду шокирует – узнать, что полгода назад твои отношения с ветровой кошкой в действительности не закончились. И сейчас вот, двое котят, о которых ты даже не подозревал, мертвыми лежат у твоих лап и всё, о чём ты можешь думать – почему. Почему никто не сказал. Почему ты никогда не думал об этом. Почему никогда не знал их. Почему судьба даже не дала шанса узнать их. Но Ветерку сказали, он знал их и судьба отняла у него гораздо больше. Поэтому ему плевать на чувства Львиносвета, он даже не понимает цену того, что сегодня было утеряно. - Забавно, ты выглядишь так, будто тебе не всё равно, - вдруг обращается к нему Львиносвет, оскорбленно щурясь на то, как глядит ветровой воин на тела его детей. Скосившись на него, Ветерок неодобрительно нахмурился. - Это то, о чём ты сейчас думаешь? – обвинительно произнес кот, заставив Львиносвета отвести взор. - Я хочу знать, что произошло, - отвечает грозовой кот. – И ты явно в курсе. Обидой были окрашены слова воителя и то лишь раздражало Ветерка. Светик и Закатик без малейших признаков жизни лежат в паре кошачьих хвостов от него, а его мысли лишь об оскорбленном эго! Не сказали ему видите ли! Глядя на то, как при осмотре Воробей не берет трав со свертка – выводы напрашиваются сами. Тогда нет больше смысла ничего скрывать. - Наверно, я просто надежнее. Это доказывает и то, что даже Воробей ничего тебе не рассказал, - жалит ещё раз Ветерок. - Воробей знал? – ошарашено переспрашивает Львиносвет. - У вас будет время это обсудить, - уже потеряв интерес к теме, отвечает Ветерок. – На тот момент вы с ней уже были не вместе, прошло какое-то время после Совета, когда она рассказала мне, - ему просто нравится видеть обиду в глазах грозового воителя. – План был прост и до боли нам с тобой знаком – Верескоглазка и я родители этих котят. - Зачем ты согласился? – шипит Львиносвет. Ветерок пожимает плечами. Делиться своими мыслями с кем-то на подобии него он всё равно не будет. - Сегодня утром мы всё им рассказали и они пошли искать своего настоящего отца. «Успех их запечатлен кровью на траве». - И мне, конечно, никто сказать не подумал? - Как раз наоборот – думали все, - беззастенчиво признается кот. – И всем показалось прекрасной лучшим вариантом ничего тебе не говорить. - Ага, ну и как итог? – зло произнес Львиносвет, уперевшись взглядом в ветрового кота. – Устраивает? Злоба вмиг вскипела в ветровом коте. Брови прижались к глазам, а злой оскал расползся по лицу. Они сверлили друг друга яростным взглядом, пока вдруг голос Воробья не пронесся по поляне: - Он дышит! Оба кота обернулись к Воробью, стоящему над Закатиком. Там же была и Верескоглазка, всхлипывая, она следила за дыханием единственного выжившего сыночка. - Так, нужно скорее его в палатку, - Воробей заторопился, вынимая из свертка немного паутины и прикладывая к боку и грудке малышка, откуда обильнее всего вытекала кровь. – Так, Ветерок, беги в лагерь, попроси Пустельгу всё приготовить, здесь нужно много паутины и ноготков, - Ветерок оторопело кивнул и побежал без лишних вопросов. – Я возьму Закатика, Львиносвет, бери второго котенка. – слышалось позади, но вскоре голоса стихли. Он никогда не бежал так быстро. Сосредоточенный на одном деле, он игнорирует вопрос Белогрудки отыскали ли они с Верескоглазкой котят, проносясь целенаправленно мимо. Не чувствуя нехватки дыхания, он заставлял лапы касаться земли ещё чаще, поэтому едва ли не упал, зайдя в палатку Пустельги. Тот застыл на месте, не ожидав резкого появления воина в его палатке. Едва ли успевая дышать, Ветерок быстро пересказал случившееся пережеванными размытыми от нехватки воздуха словами, еле сам понимая, что несет. Однако Пустельга разобрался быстро и уже разворачивал моховые шарики под две подстилки. Устало Ветерок приподнял лапу, показывая на одну из них. - Эту… не-е… надо, - выговорил он, и сглотнул горячую вязкую слюну, затем снова открывая пасть для жадного глотка воздуха. Глаза Пустельги потемнели. Он свернул мох обратно в шарик и отложил вглубь палатки целителей для тех, кому он может пригодиться. «Светик…» - устало захлопнул воин глаза, коря себя за то, что не позволил разложить здесь гнездышко для него. Сегодня он окончательно потерял способность к сентиментальности. В лагере нарастает шум, и Ветерок знает, что это значит – котят принесли. Он выходит из палатки, позволяя Воробью занести внутрь Закатика. Львиносвет хочет отнести туда и Светика, но в шерсть воина когтями вцепляется Верескоглазка, зло просящей отдать его ей. Грозовой кот чуть с задержкой кладет котенка ей под лапы, и сразу кошка падает к нему, зарываясь в окровавленную шерсть, окрашивая светлую шерсть на морде в красный цвет. - Светик, Светик, - плачет она, вздрагивая всем телом. Самообладание Ветерка начинает трещать по швам – его ведет вправо, но лапой он помогает вернуть себе равновесие, пока Львиносвет не успел подставить ему бок. Он смотрит на лежащего в объятьях матери котенка и не может поверить, что больше незачем ему, покидающему лагерь в патруле, оборачивать на поляну и подмечать, что Светик с братом под присмотром Верескоглазки или Белогрудки. Больше ни разу он не увидит его играющим на поляне, или лезущим на ствол ясеня, потому что «у него такие забавные листья, они летают, когда падают на землю!». То, что он чувствует – плохо, он приказал себе сохранять ясным разум, пока Верескоглазка может оплакивать котят, не печась о том, что может прослыть слабой. Белогрудка едва сдерживая слезы, семенит к дочери. - Я помогу тебе о нём позаботиться, - Верескоглазка поднимает на неё мокрые глаза. Мать улыбается ей. – Как всегда помогала. Верескоглазка качает головой и вновь не видит ничего вокруг, кроме своего сыночка под лапами. Белогрудка сожалеюще смотрит на Ветерка, но и он взгляд не уводит от Светика. К нему с другого бока подходит Сумеречница, утешительно прижавшись к нему. - Если бы только я могла что-то сделать… - с сожалением произносит кошка и Ветерок кивает, не дав ей договорить. Он знает, что если бы у неё был хоть малейший шанс помочь этим котятам – она бы не упустила его. Соплеменники неподалеку с жалостью смотрят на погибшего Светика и с ещё большей жалость на его убитую горем мать. Они с подозрением косятся на Львиносвета, зная так же, что тут ещё и Воробей – в палатке целителя помогает Пустельге заниматься Закатиком. Возможно думают, что коты злосчастного Грозового племени причастны к этому. Поэтому, когда Однозвёзд хочет подойти утешить дочь, Ветерок встает у него на пути, рассказывая о произошедшим. Он говорит, что котята вновь сбежали, но на этот раз они с Верескоглазкой были слишком далеко, чтобы остановить их, и те по незнанию пересекли границу. Сейчас он позволил себе решать и за Верескоглазку и за Львиносвета. Эти котята останутся ветровыми котятами и это его часть договора с Верескоглазкой. Она обязана ему и свою часть долга он возьмет так. Предводитель внимательно слушает, никак не комментируя и не уточняя его слова, а после утешительно стучит ему по плечу лапой. - Вы не виноваты, - говорит кот и собирает соплеменников в кучку, негромко рассказывая о произошедшем чтобы лишний раз не травмировать чувства матери и отца. - Ты соврал, - негромко говорит Львиносвет. – Почему? - А правда сейчас уместна? – спрашивает Ветерок, переводя взгляд на Верескоглазку. – Посмотри на неё. Думаешь она осилит ещё и это? Львиносвет смотрит на рыдающую без остановки бывшую подругу и коротко кивает. В его глазах всё так же виден отпечаток недоумения, будто то, что это его котят ему сказали буквально только что. Столько вопросов сейчас роились в его голове, но он благоразумно молчал, давая Верескоглазке проститься с сыном. Возможно за это его стоило хоть немного уважать. - Я бы хотел… Тоже проститься с ним, сделать для них хотя бы это, - тихо говорит ему Львиносвет. – Но тогда я отниму у вас шанс похоронить его ветровым котенком, а не полукровкой наших племен. Никто не будет плохо думать о нем из-за моих ошибок. Он вспоминает, как не дал такого шанса его сестре – уйти без грехов, и только сейчас понимает, он и вправду мог бы тогда промолчать, как молчит сейчас этот кот. Сам лишь коротко кивает Львиносвету. Белогрудка приносит чистотел и помогает привести Светика в порядок. Верескоглазка плачет ещё пуще, вылизывая местечко, где всегда было золотистое длинное ушко котенка. Даже представить страшно, как малышам было больно и страшно… Верескоглазка падает на землю без чувств. Львиносвет реагирует быстрее – подойдя к кошке и немного покачав её лапой. Та не реагирует. «Кроличий помет, не уследил», - шипит на себя Ветерок. Увлеченный своими чувствами, он упустил из виду Верескоглазку, а ведь мог помочь ей справиться с эмоциями с помощью дара. И это его хваленая стойкость? Он направляется в палатку целителя, где уже меньше ощущается запах крови. Гнездышко Закатика всё измазано ею, а он сам вылизан от неё и перемотан паутиной. - Стоит последить за ним до утра. - Честно говоря, я не уверен, что даже до ночи он протянет, - серьезно говорит Воробей, прежде чем слышит призывающий к молчанию шик Пустельги, заметившего вошедшего Ветерка. Поздно грозовому целителю прикусывать язык, так что он глубоко вдыхает и произносит: – Мне пора. - Да, - растеряно говорит Пустельга. – Спасибо за помощь. Ветерок? - Верескоглазка без сознания, - скрывая все чувства в своем голосе, говорит он и позволяет Воробью выйти из палатки. - Ох, я сейчас. Суета целителя остается без внимания Ветерка – он идёт вслед за Воробьем. - Ты как? – спрашивает Ветерок, останавливаясь рядом с целителем Грозы. Всё же он знал Светика, эти котята были ему не чужими и он точно следил за их жизнью, как когда-то следил за Ветерком, когда тот был для него так же важен. Хоть Воробей и пытается сохранить хладнокровие, помогающее ему в работе с израненным Закатиком – лапы целителя слегка подрагивали. - Я не знаю. Ужасный ответ. - Ты? – он всё равно спрашивает, хотя Ветерок много раз говорил ему, что эти котята ничего не значат для него и лишь обуза. Наверно, он действительно плохо показывал это, раз даже слепой кот раскусил его. Тогда нет смысла держать это. Воробей всегда знал, какой он слабак. - Их ведь практически насильно навязали мне, - медленно говорит Ветерок, сквозь спины Белогрудки и Львиносвета глядя на Светика. Ему закрыли глаза, а с мордочки убрали всю кровь. Теперь он спит. – И я терпеть не могу твоего братца, - Львиносвет аккуратно приподнимает Верескоглазку, чтобы Пустельга мог раздавить пару ягодок ей в пасть. – И тем не менее… - Белогрудка заканчивает с телом котенка и несёт его на поляну, чтобы все могли проститься с малышом. Ветерок болезненной щурится. Мышцы самовольно тянут уголки губ прямо вниз, к нижней челюсти. - Мне так жаль, что не я их отец. Он столько хочет сказать этим. Что сегодня Светик играл бы с братом на поляне, как обычно возясь в мокром песке. Что тогда по-настоящему заботился бы о них. Что тогда они бы никогда не сбежали из лагеря, ни разу, он следил бы за ними каждую минуту. Но он не заслужил их. А они не заслужили такой ранний конец. «У Закатика есть шанс». «Но я слышал Воробья, да». «К тому же они всегда были вместе, - он оглянулся на палатку целителя. – Прости, Закатик, что прошу такое, но… Не оставляй брата, он говорил, что…»«Мне было бы тоскливо без Закатика!»
Воробей в молчании глядел на него сквозь слепоту своих глаз. Затем отвернулся, собираясь продолжить свой путь. Ветерок тоже встряхнулся. - Нам с братом пора уходить. Ветровой воитель кивнул. Он лучше бы сам их проводил, но Однозвёзд, можно сказать, пожалел его и избавил от будничных обязанностей. - Однозвёзд просил Кролика и Утёсницу проводить вас. Воробей кивнул. Он немного отошёл и услышал позади. - Тогда нас больше ничто не связывает? На половине пути к брату, целитель встал на месте, лишь слегка повернув мордочку назад. - Связывает, - ответил он. Что-то волнующее начало заниматься в груди, но тут же иссякло, поняв, что Воробей говорит про их «братство». Досадно. – но ты ненавидишь это. – Потому что всё их поведение, те моменты, которые даже послабительно нельзя отнести к проявлению исключительно братских чувств – никогда не покинут их памяти. Они кто угодно, но не братья. Воробей не закончил. На этот раз Ветерок видит его голубые глаза, направленные к нему. - И я тоже это ненавижу. Удивление застревает в горле, когда Воробей говорит это, а после разворачивается и доходит до брата. Белогрудка благодарит их за помощь, Однозвёзд благосклонно кивает, а после назначенные коты провожают грозовых соседей до границы. Ветерок винит себя ещё больше – он лежит рядом со Светиком, но все его мысли в лагере Грозового племени. Он не может остановить их, он думает, думает, думает о словах Воробья. Он сказал, что ненавидит. Связь с ним или именно это родство? Самоуверенно он склонялся ко второму варианту. Луна была прямо над головой, когда Пустельга принёс к ним ещё одно тело – маленького Закатика. Белогрудка и тесно прижавшаяся к ней Верескоглазка – спали у тела котенка, но Ветерок не спал, не в силах заснуть, и Однозвёзд не спал тоже. Они положили малыша рядом с его братом. Смотря на прижатых друг к другу малышей, он вспоминает все их луны. Они всегда спали рядом, не стоило нарушать их крепкой связи. «Спасибо, Закатик. Заботьтесь друг о друге». Однозвёзд постучал его хвостом по спине и лег рядом, кладя морду рядом с пестрой шерсткой малыша. Заставить себя лечь тоже не получалось, он отвел взгляд, чтобы хоть ненадолго тоска по ним покинула его. Взгромоздившийся на холм ясень встретил его взгляд несильным покачиванием листвы. Луна освещала его листья, белым светом умывая свисающие почки, которые потом станут теми забавными листочками – любимым развлечением котят. Но ясень не один проводил сегодня ночь. Под ним, в тени ветвей, Ветерок увидел два небольших силуэта. Вглядевшись, он узнал светлую и пеструю шерстку котят Верескоглазки. «Светик, Закатик», - позвал он их в мыслях. Котята молча обернулись к нему и стали смотреть не отведя взгляд. Что ему сказать им? Он не их мать, он совсем никто им, ждут ли они слов от него, а не от кого-то ещё? Но Верескоглазка спала рядом с матерью, никто больше не видел их. Должен говорить он, нельзя чтобы они ушли не услышав хоть что-то. «Вы бы стали прекрасными воителями. Закатик, - малыш, казалось, вздрогнул, когда его имя назвали. – Тебя стоило назвать Львёнок, мне жаль, что я отнял у тебя это имя. Ты храбрый, словно коты древнейшего Львиного племени, не забывай этого. – Закатик, казалось, очень удивлен его словам, но тем не менее очень обрадован. Он поворачивается к брату с широкой улыбкой, но по прежнему они не подают голосов. – Светик, - золотистый котенок глядит на него с любовью. Он умненький и уже давно догадался, что Ветерок никогда не испытывал к ним безразличия. – Ты стал бы самым умным котов во всем лесу, тебе просто не дали времени. Именно ты теперь отвечаешь за вас обоих, ты справишься». Светик твердо кивнул. Вместе их силуэты растворились под крепким стволом дерева. Теперь можно было не беспокоиться, ведь они в угодьях Звёздного племени. Вдвоём.