Культурная революция

Дело с нападением на беговой дорожке разрулилось само собой, без шума и пыли. Порчи, конечно, поднял крик - полушепотом, чтоб не привлекать внимания к случившемуся. - но когда они вернулись на беговую дорожку, там уже никого не было, только небольшое мокрое багряное пятно влажно поблескивало на асфальте. Совсем небольшое, так что, судя по всему, напавший на Мирона альфа очухался и убрался до того, как они вернулись на место нападения. Оно и к лучшему: Мирону было в общем-то похуй. Его не пытались убить, только избить, он с этим справился, и слухи не просочились - чего еще для счастья надо. Растянутая нога его не беспокоила - фиксирующим бинтом перетянул и ладно, за пару дней заживет. Но Порчи, конечно, не смог просто взять и заткнуть хлебальник. - Ты должен принять предложение "Версуса". Они обеспечат тебе охрану. Хотя бы на время тура, ну Мирон, ну правда... - Тему закрыли. - Хотя бы подумай об этом. - Закрыли тему, я сказал, - проговорил Мирон, глянув Порчи в глаза исподлобья. В последнее время отношения между ними как-то обострились - кампания перевалила через середину, они все чаще проводили время в окружении необразованных альф, не умеющих держать себя под контролем, это будоражило и мешало сохранять контроль самому. В конце концов Порчи отстал. Правда, потом трусливо и малодушно подослал к Мирону с той же темой Женю, зная, что с самкой галантный Мирон себе грубостей не позволит. Но это ничего не дало, и через пару дней они угомонились. Что до Славы Карелина, он вообще ни словом не обмолвился о случившемся. В день нападения они вернулись к работе, как обычно, и Мирон был просто до чертиков благодарен Славе за это. А потом Слава вдруг пропал. Ну как - пропал. Утром в половине восьмого Мирон стукнулся к нему в номер и не услышал привычного сонливого ворчания. Ломиться в номер не хотелось (Мирон все еще помнил, как Слава осторожно пятился от него к двери, не отводя глаз, и это воспоминание не было особо приятным), так что он пожал плечами и решил, что можно начать сегодня и попозже. Тем более что по сути они уже закончили с текстами и вот-вот собирались выехать из отеля - выступление в Двадцать Шестом округе было назначено на послезавтра. Мирон стучался к Славе в номер еще раз пять за день, но по-прежнему ему никто не открыл. А следующий утром - открыл, только не Слава, а какой-то незнакомый мужик с заспанной злобной рожей. Мирон спустился к консьержу и там с изумлением услышал, что предыдущий постоялец из номера 307 выписался и выехал еще вчера утром. Да, с вещами. Сдриснул, сука, трусливо свалил в закат и не попрощался даже. Мирон какое-то время стоял, пытаясь осознать глубину предательства. Слава не имел права так исчезать, еще и в разгар предвыборного тура - по контракту ему полагалась за это нехилая неустойка. "По судам затаскаю, сука. Нет, лучше сам найду и... и..." На этом мысль останавливалась. Слава, опасливо пятящийся прочь от Мирона, истекающего тестостероном и адреналином, Слава в задравшейся футболке на кровати, со скрещенными ногами, Слава, покорно опускающийся на колени и накрывающий ртом его член. Блядь. А чего ты хотел? Что он будет смирно сидеть и ждать, пока ты неумолимо подбираешься к его девственному заду? Сука, и кто в этом, по-твоему, виноват? Мирон ничего не сказал Порчи по поводу исчезновения Славы, только сухо сообщил, что отпустил его, когда Порчи удивился, почему Слава не едет с ними в аэропорт. Эта тема тоже была закрыта. Мирон откатал выступление в Двадцать Шестом округе, и все прошло блестяще. Он был зол, накачан адреналином, и заливал зал таким запахом, что пара присутствовавших на встрече омег начали поскуливать, а один вообще упал в обморок. Мирон вполне был готов словить лещей от их альф - никому не понравится, когда твой омега начинает течь на постороннего самца. Но альфы были так очарованы и подавлены его напором, его запахом, его харизмой, а еще текстом, которые Мирон написал вместе с ебаным Славой Карелиным, что, пожалуй, позволили бы ему просто взять и трахнуть их собственных омег на глазах у всех. Именно то, чего, в сущности, и ждут от Примарха, альфы всех альф. Это тот, кто заставит других с готовностью подчиниться и отдать ему все, не прекословя. В Двадцать Шестом было совсем туго с хорошими отелями, там в принципе не существовало люксов, а стандартный номер оказался отсыревшим чуланом, спасибо хоть без клопов. Ванны тоже не было, вместо душевой кабины из стены криво торчал проржавевший кран. Вернувшись с выступления (96% голосов коллегии по результатам экзит-пола), Мирон на ходу сбросил мокрую от пота одежду, встал под кран и, опустив голову, повернул смеситель. Холодная струя шибанула по затылку. Осталось всего четыре округа, если еще хотя бы в одном будет такой же результат, то Мирон почти наверняка пройдет первый этап выборов. Вот тогда-то перед ним предстанет возможность настоящей драки. И чтобы в этой драке победить, ему уж точно не понадобится какой-то гребаный ссыкливый бета, который, блядь, даже не пахнет толком. Он вышел из ванной, не вытираясь, голый и мокрый. И остановился, увидев Славу, сидящего на кровати, на мятом покрывале с дебильным аляповатым принтом в виде улыбающихся рожиц. - Извини, что вот так уехал и ничего не сказал, - проговорил Слава, глядя на Мирона снизу вверх. - Мне нужна твоя помощь. Он сидел на самом краешке, прилежно сложив руки на коленях и сцепив их в замок, будто школьник, которого вызвали к директору за порцией живительных пиздюлей. Лохматый, глаза запавшие, с плещущейся на дне тревогой, именно тревогой, а не страхом - Мирона он больше не боялся. Даже голого Мирона, с ног до головы в татуировках, нависшего над ним со своим огромным, даже как для альфы, потемневшим от прилившей крови членом с тугой налитой головкой. Мирон остановился в метре от Славы, но так, что его член оказался прямо напротив губ: только шаг сделать, и можно ткнуться в этот блядский рот. Соси, сука, знай свое место, не смей так сваливать больше. Что ты о себе возомнил... Мирон моргнул. Во рту появился противный горький привкус, не то желчь, не то хрен знает что. Он вдруг понял, что это привкус его собственных мыслей: мыслей альфа-самца, многовековые инстинкты которого велели ему смотреть на бету, как на дерьмо, или в лучшем случае - полезную в быту вещь. "Что за ебаная срань", - подумал Мирон и, резко повернувшись, выдернул из шкафа первую попавшуюся вешалку со штанами. Он оделся, ни слова не проронив, потом повернулся к Славе, все так же неподвижно сидящему на кровати со сжатыми на коленях пальцами. - У тебя две минуты, - сказал Мирон, и Слава криво улыбнулся: - Вряд ли уложусь. Такое дело... У меня есть друг, Ванька. Иван Светло. Мы с ним со школы еще тусили. Он мне как брат, понимаешь? - Это из-за него ты не хотел ко мне ехать и втирал про удаленную работу? Слава осекся. Прозрачные зеленые глазищи взглянули недоуменно. Сама невинность. - Н-нет. Это тут ни при чем. Но, понимаешь, Ваня мне позвонил несколько дней назад и сказал, что... короче, у него возникли проблемы. Он тогда сам еще не понимал, что дохуя большие проблемы, но все равно попросил меня приехать. Вот я и... - Мог предупредить хотя бы. С какого хера так сваливать? - А ты бы меня отпустил? - прямо спросил вдруг Слава. Мирон впервые за все время их знакомства не сразу нашелся, что ответить. - Ты совсем меня, вижу, за мудака держишь, - проговорил он наконец, и Слава сердито тряхнул головой: - Ты уж прости, Мирон, но я тебя держу за альфача, который знает, что место беты - на поводке у ноги. Что, не так? - Нет, не так! Какого хрена ты на меня работать пошел, если правда такого обо мне мнения?! - Да какая нахер разница? - Слава встал, и Мирон невольно вздернул подбородок: Слава был выше его на полголовы, и прежде им это не мешало, потому что Мирон всегда с легкостью подавлял его взглядом, но не на этот раз. - У тебя, блядь, семь пятниц на неделе, а меня заебало зависеть от настроения твоего носатого величества! Мой друг меня позвал и я поехал. - И теперь вы оба в жопе. Угадал? Слава стушевался. Опустил голову, отвел глаза, облизнул губы - Слава, Слава, ну что же ты делаешь. Ну не надо же так. - Рассказывай все, - приказал Мирон, хотя две минуты давно прошли. И Слава рассказал. Сбивчиво, и это наводило на мысль, что часть истории он утаивает, но пока было достаточно и этого. Этот его Ваня Светло был, похоже, таким же неудачником-распиздяем, каким был и сам Слава до встречи с Мироном, но время от времени подрабатывал журналистикой, так же, как сам Слава подрабатывал гострайтером. Разумеется, серьезным занятием это быть не могло - журналистика относилась к разряду элитных профессий, бет и самок ей не обучали, и официально такую работу они получить не могли. Так что Ваня Светло гострайтил для желтой прессы, где его статьи выходили под чужим именем. А еще играл в серьезного репортера в самиздатовском журнальчике, который печатали на ризографе, и, прямо как взрослый, затеял журналистское расследование. - Он попросил меня сделать копию одной пленки из архива, - смущенно объяснял Слава, словно извиняясь за свою неебическую тупизну. - А я как раз ежегодную инвентаризацию проводил. Это было перед тем, как Порчи со мной связался насчет твоего текста. Мне было скучно, ну, я и подменил пленку, снял копию и потом положил оригинал обратно, был уверен, что никто ничего не заметит. Да она все равно оказалась зашифрована, хрен с нее было толку. Я даже забыл об этом. А потом Ванька позвонил и сказал, что нашел чувака, который пленку ему расшифровал. И что там просто лютый, лютейший пиздец, какая-то прямо историческая хуйня. И он так это сказал, что я понял, что он... ну... - Напуган? - подсказал Мирон. - До усрачки, - признался Слава. - Я и сам испугался. В нацархиве Двенадцатого округа никакой секретной информации сроду не держали - так, местные газеты, старые книги гражданских актов и прочая фигня. Там просто не могло быть ничего такого уж важного. Но Ванька... понимаешь, он был просто в панике, и я сорвался и поехал. А когда приехал, его девушка мне сказала, что вчера ночью Ваню забрали... ну... туда. "Так у Вани есть девушка. Стало быть, вы с ним не пара", - подумал Мирон, и сложно было подыскать менее уместную в данной ситуации мысль. С хуя ли ему есть разница? Есть, подумал он тут же, есть разница. Были бы вы парой, хрена с два я стал бы помогать твоему Ванечке. Неужели я правда такое мудило? Или что? Или что, блядь, со мной вообще происходит? - Ты связывался с ним после этого? - Нет. Он меня не заложит, но я все равно подумал, что оттуда надо быстрее сваливать... - Заложит, Слава, - сказал Мирон с искренним сожалением. - В Министерстве безопасности работают серьезные парни. Если у них есть вопросы к твоему Ване, будь уверен, он на все уже ответил, и не по одному разу. Так что ты правильно сделал, что уехал. Странно, что успел еще. - Я просто подумал... ну, ты ведь политик. У тебя есть связи, ты мог бы... - Где эта пленка? Слава молча протянул ему аудиокассету в прозрачной пластиковой коробке. Без каких-либо надписей. - Надо же, - не сдержал удивления Мирон. - Раритет. - Она лежала в секции ЦХ-913, там материалы тридцатилетней давности в основном. Я в душе не ебу, что там могло быть такого ценного, чтобы Ваньку за это... - И не надо, - перебил Мирон. - Правда, не надо тебе это знать, Слава. Кто тебе дал кассету, Ваня? - Нет, Марина, девушка его. Он успел спрятать, прежде чем его замели, и велел ей мне передать, если я приеду. - Подставил он тебя круто, конечно. С такими дружбанами врагов не надо. - Да блядь, Мирон! - озлился Слава. Вот, подумал Мирон, давай, Славик, качай, люблю, когда ты такой. - Он бы не сделал этого, если бы правда не считал важным! - И теперь ты хочешь, чтобы я его вытащил, и он продолжил свое сенсационное расследование. И на хуй сесть, и рыбку съесть, так, Слава? - Нет, - замотал тот головой. - Кассету отдаю тебе, забирай, мне оно нахер не вперлось. Отдай ее им, других копий нет, я не делал, сразу к тебе поехал. Только чтоб они его отпустили. Мирон, ну... пожалуйста. Он потерянно замолчал, отвернувшись, словно нашкодивший щенок. Мирон подавил желание протянуть руку и почесать его за ухом или потрепать по загривку. С кем-то другим - с другим бетой - он, возможно, так бы и поступил, но Слава... со Славой Мирон вечно не знал, как надо поступать, и, похоже, то и дело поступал неправильно. - Я посмотрю, что смогу сделать. Но обещать не буду ничего. Минбез - это серьезное дело. Тебя я скорее всего отмажу. Если ты действительно просто снял с пленки копию и вернул оригинал на место, то у них ничего на тебя нет, кроме слов твоего друга. Но по поводу твоего Вани - никаких гарантий. Слава вздохнул. Поднял голову, медленно, точно обдумывая следующий шаг. Мирон вдруг заметил, что у него расширены зрачки. Словно он обдолбан. Или в гоне. - Если тебя нужно, ну, знаешь... промотивировать... то я могу, - сказал Слава очень-очень тихо и осторожно сел обратно на кровать. Сгреб аляповатое покрывало в двух кулаках, продолжая смотреть на Мирона - глаза в глаза, хоть и снизу вверх теперь. Серьезный такой, строгий почти. Только губы сухие и упрямо сжатые. Ох, Слава. Слава-Слава. Что же ты, мать твою, Слава, делаешь? - Пошел вон отсюда, - сказал Мирон ничего не выражающим тоном. На шее Славы дернулся кадык. Длинной, белой шее, накрыть бы ее рукой, сжать, чтоб забился и захрипел... а потом прихватить зубами... Зрачки Славы резко сузились - все-таки не обдолбан, просто выброс адреналина, надо же, и с бетами такое бывает. Неуверенно поднялся на ноги. Шмыгнул носом. И пробрался мимо Мирона к двери, аккуратненько, бочком. "Если снова драпанешь без предупреждения, уже не прощу. Сука, ни за что не прощу", - подумал Мирон, стоя спиной к беззвучно закрывающейся двери. Но Слава не драпанул на этот раз. Он остался.