Четыре печати

      Вестник все же осуществил свою фантазию, оставил свою покорную танцовщицу лишь в украшениях, что так приятно звенели при каждом его толчке, при каждом движении. Эта мелодия заводила, ласкала слух, пробуждала еще большее желание. Увы, он не имеет права постоянно предаваться плотским утехам и наслаждаться телом, созданным специально для него. Нет. Он приходит лишь для того, чтобы наполнить сосуд энергией, древней магией, которую не способен сдерживать в собственном теле. Анкселам подарил ему свою силу, но она стала настоящим проклятьем для него. В его руках было нескончаемые возможности, но они не безграничны. Он всего лишь Война, тот, кто способен поселить в души ярость и заставить других сражаться. Но сейчас можно не думать об этом, наслаждаться минутами покоя и умиротворения.       — Ты невероятно сладкая и нежная, — тихо шептал Гажил, проводя рукой по изящным изгибам обнаженного тела. Ему нравилось касаться Леви, ощущать, что она целиком и полностью принадлежит ему. Она его маленькая награда за тысячелетия ожидания и боли — пока что, ему этого достаточно.       — Говоришь так, словно хочешь меня съесть, — отозвалась девушка. Она не противилась близости, наслаждалась, упивалась ей; тело и душа льнули к вестнику, словно между ними было нечто большее, чем влечение. Рядом с ним, она забывала обо всем, и даже своей собственной непонятной и неопределенной судьбе и роли в гибели мира. Если бы только они были обычными людьми, если бы не существовало никаких печатей!       — Ги-хи, — мужчина лизнул шею Леви. На вкус она была, действительно, сладкой, хотя и непонятно, как это возможно. — Даже не надейся. Ты должна танцевать для меня, а до этого ублажать…       — Да, да… я помню, что всего лишь твоя наложница, — в голосе проскользнула обида. Леви не понимала, что делать и это сводило с ума. Она по натуре своей, хотя и трусиха, но натура деятельная, не по ней сидеть и тупо ждать. Это неправильно!       — Нет. Ты моя танцовщица. Это другое. Ты не одна из многих, а единственная, — вестник нехотя отстранился. Ему хотелось задержаться подольше, насладиться не только телом девушки, но и попытаться узнать её. Было что-то в её взгляде такое, что завораживало и манило его, пробуждало интерес. С Леви можно было бы о многом поговорить, рассказать то, что он видел. Гажил не сомневался, что его избранница способна понять его, облегчить душевные терзания. Вот только задержаться он не мог. Настало время эпично появиться на поле битвы, показать, на что способен вестник, ввергнуть души в отчаяние, страх и ужас.       — Будем считать, что это комплимент, — Леви смущенно прикрылась зеленой шелковой тканью. Похоже, она снова остается одна. От этой мысли слезы наворачивались на глаза.       — Ты в них не нуждаешься. Кстати, что ты забыла здесь? — вестник, скривившись, огляделся вокруг. Он никогда не любил это место, пахнущее пылью и бумагой, но бывать в библиотеке ему приходилось. Зачастую, при необходимости, только здесь и можно было найти Зерефа. Вот, кто обожал это место! Сам же Гажил предпочитал другие залы цитадели. Братья… Ради их свободы, ради справедливости и отмщения, он должен до конца исполнить свой долг вестника. Их многое связывает, они прошли вместе через такое, что и вспоминать не хочется.       — Пыталась понять, что меня ждет, — не стала врать девушка, но и всей правды говорить она не стала. Мало ли что. Не хватало еще, чтобы Война сменил милость на гнев и запер её в темницу. Кто знает, может, он и на это способен пойти.       — И как, успешно?       — Нет. Здесь почти все книги на странном языке, я его не знаю. Да и не понятно, что искать, — Леви принялась медленно одеваться. Она ощущала приятную слабость и спокойствие. Наверняка, это все связано с Гажилом и тем, чем они занимались, просто с тем, что мужчина рядом с ней.       — Почти? — что-то заставило вестника напрячься, но он не мог понять, что именно вызывало беспокойство.       — Ну да, я нашла всего лишь несколько книг на современном языке Срединного царства. Остальное — все непонятные символы. Это точно не язык демонов или ангелов… Что-то другое.       — Ясно.       — Ты ничего не станешь объяснять? — Леви особо ни на что не рассчитывала, но все равно было неприятно. Ею воспользовались для удовлетворения физических потребностей и все, теперь сваливают подальше.       — Я сказал достаточно. Да и нет у меня времени на это, — заявил мужчина. Можно подумать, он может что-то объяснить?! Нет. Все эти разговоры не для него, уж лучше сражаться и убивать!       — А как насчет того, почему в цитадели никого нет? — девушка схватила Гажила за руку, не позволяя уйти. — Это странно! Мне страшно!!!       — Это для твоей же безопасности. К тому же, никого нет только в возрожденной, старой части цитадели, той, что стояла здесь много тысяч лет назад. Пойми ты уже, наконец, есть лишь один способ остановить меня — твоя смерть. Поэтому я укрепляю твое тело, позаботился о том, чтобы к тебе никто не мог приблизиться. Для тебя опасны все, даже мои верные слуги, воины моей своры. Как бы я ни был силен, я не всесилен, а это значит, что до тебя могут добраться, — Гажил приподнял лицо девушки за подбородок, вынуждая смотреть прямо себе в глаза. Он видел все, что она пыталась от него скрыть, чувствовал все её страхи и сомнения. Глупышка думала, что может иметь от него секреты! Не выйдет! Губы искривились в хищной усмешке. — Ги-хи. Скажи, на что ты готова пойти, чтобы все вернуть, вновь отдать власть и могущество ангелам и демонам, превратить Срединное царство в поле бесконечной войны? Люди, исконные жители этого мира притеснялись, страдали, умирали, а завоеватели диктовали всем свою волю, губили Земной край своей враждой! Готова ли ты по доброй воле расстаться с жизнью, ради того, чтобы остановить меня и все вернуть? Оно того стоит?       Леви дрожала всем телом, в алых глазах она видела бескрайний океан чувств, бушующих в душе вестника, отголоски его прошлого и боли. Она не знала, что ответить, не знала, на что способна пойти и хочет ли чтобы все вернулось, стало, как прежде. Не Гажил развязал войну, не он начал кровопролитие и разрушение. Так стоит ли хвататься за прошлое, пытаться его вернуть?