Четыре печати

      То, что происходило дальше трудно назвать сражением, практически невозможно было разглядеть, что творилось, но и ангелы, и демоны в полной мере осознали, с кем имеют дело. Осознали и ужаснулись! Первый вестник уже не человек, и даже не перерожденный демон, воскрешенный по воле захватчиков, он стал существом иного порядка. Гажил двигался со скоростью звука, нанося мощные удары своим противникам, осмелившимся напасть на него, просто помыслить, что они равны. Да кем вообразили себя эти твари?! Никакая ловушка не способна его остановить, и невозможно убить того, кто уже мертв! Воин безжалостно рвал крылья ангелов, ломал их кости, вырывал внутренности, лишь для того, чтобы засунуть их в глотки еще живых врагов. Он с упоением ломал хребты демонов, обламывал их рога, втыкая после прямиком в сердца хозяев. Это было настоящее кровавое пиршество жестокости. Его малышка танцевала в этот миг, и каждое её движение, каждый жест придавали сил. Это было невероятное ощущение, позволяющее в полной мере прочувствовать связь между ними, все величие и опасность подобного решения Анкселама. Сила его вестников сокрыта не в телах воинов, а хрупких сосудах, которые необходимо защищать!       Гажил атаковал без перерыва, превращая врагов в кровавое месиво, вбивая их глубоко под землю. Он не мог остановиться, буквально озверел, он существовал для того, чтобы убивать, крушить, нести боль и разрушение. Его жестокости и безжалостности не было предела, на поле брани не осталось никого, ни врагов, ни союзников, первый вестник собственноручно разорвал всех на части, разбросав кровавые ошметки повсюду. На теле же Гажила не было ни одной раны, он все еще был покрыт железной броней, даже боли воин не ощущал. Ему не нужна свора, даже в одиночку он способен сокрушить все три царства. И все же, кое-кто уцелел, главное блюдо вестник оставил напоследок. Налитые кровью глаза уставились на Делиору.       — Вот мы и остались вдвоем, — прорычал Гажил, чувствуя, как внутри клокочет лютая ненависть, бурлит неудержимая ярость. Эти чувства разрывали его на части, требовали выхода, полностью контролировали Вестника. Ему все еще недостаточно чужой крови, ему все еще необходимо убивать. Он ощутил вкус битвы, вошел в раж, и теперь его было не остановить.       — Впечатляет, — помимо воли демона, в его голосе чувствовался первородный ужас. Он не ожидал такой мощи от вестника, уже тысячу раз пожалел о том, что решил его подразнить. И все же отступать нельзя. Еще не все потеряно. Пусть он не увидит победы, но однозначно её приблизит. Даже эту непостижимую силу можно уничтожить!       — Ги-хи, я рад, что до тебя, наконец, дошло, — хищно скалясь, Гажил медленно надвигался на Делиору. Пусть у давнего врага больше нет плоти, но он все равно порвет его на куски. Медленно, мучительно больно, наслаждаясь каждым мигом, он будет убивать эту тварь. Руки вестника задрожали от напряжения, но мужчина все еще пытался держаться. — Ты будешь молить меня о пощаде, но её не будет. Ты будешь мечтать о смерти, но я тебя не отпущу. Я поглощу твою сущность, заточу её, заставлю смотреть на мир, который будет разрушаться на твоих глазах. Один за другим в мир будут приходить мои братья, а ты… ты будешь орудием в наших руках, ты будешь страдать каждый миг своего жалкого существования!       — Слишком много слов!       Делиора знал, что все так и будет, понимал, что его сопротивление лишь порадует бывшего раба, но не мог опустить руки и покорно ждать свершения своей участи. Уж лучше биться до конца, вынудить вестника прикончить его. ***       Истекающая кровью девушка, продолжала кружиться в мрачном холодном зале. Это было упоительно прекрасно, ужасающе и чарующе, от нее невозможно было оторвать взгляда. Танец жизни и смерти, боли и отчаяния, великой надежды скрытой в сердцах, он не мог прерваться, пока вестнику нужна его сила, пока он бездумно бьется со своим врагом. Несмотря на раны, Леви не ощущала ни боли, ни усталости, ни слабости. Девушка продолжала самозабвенно танцевать на скользком от её крови полу, сама не осознавая, что делает, не понимая, откуда ей известны все эти движения, она знала лишь одно, пока слышна музыка, невозможно остановиться.       Она вовсе не безвольная кукла, никто не дергает за веревочки, заставляя её танцевать. Это желание зарождалось глубоко внутри, и Леви все отчетливей осознавала, что она всегда была частью Гажила, что не появилась бы в мире без него. Они единое целое — никто этого не изменит. Вместе они пройдут этот путь до конца. Вот только, каким он будет? Пока длится танец, это не имело значения. ***       Там, где недавно был город, не осталось ничего, даже руин, все поглотил глубокий кратер, возникший прямо в земле. Он стал могилой для воинов, зданий, машин, все было в одной куче. Сама земля не желала, чтобы на ней остались хоть какие-то следы пребывания нынешней жизни. Или быть может, это всего лишь игра древних богов?! Здесь и сейчас ничего не имело значения, даже мерцающие и непрестанно сталкивающие два сгустка энергии. Они словно пытались поглотить друг друга, и той, что была алой, это удавалось. При каждом ударе появлялась клыкастая пасть, отрывающая маленький кусочек противника, вот только вместо того, чтобы проглотить её, она брезгливо выплевывала добычу. Мир полнился криками, стенаниями, искрился и трещал по швам. Победа первого вестника была неминуема, она уже свершилась!       Гажил нанес решающий удар, разрывая сущность Делиоры на части, заставляя земную твердь содрогнуться и жалобно застонать. Нет. Он не убил демона. Первый вестник не настолько милосерден. Душа демона оказалась заточена в прозрачный кристалл.       — Твоя сила послужит мне и очищению этого мира, — мужчина принял свой обычный вид. До чего же хорошо! Он измучен, устал, но при этом ощущал себя по-настоящему живым. — Вы все будете моими рабами!       Гажил не собирался останавливаться, у него впереди еще много блистательных побед и достойных врагов. Он займется ими чуть позже, после того, как навестит свою малышку и отблагодарит её за первый танец, предназначенный для него.