Четыре печати

      — Мы должны немедленно выступать! — Макаров с несвойственной ему яростью и злобой смотрел на других ангелов. Он видел в их глазах страх и отчаяние, осознание собственной никчемности. Они сдались, опустили руки и оружие, боялись лицом к лицу столкнуться с первым вестником. — Мы должны сражаться в Срединном царстве! Сдерживать Войну пока происходит эвакуация! Нельзя медлить!       — Ты слишком импульсивен. Не все ли равно, где встретить его? — спокойно парировал Джура, один из сильнейших и мудрейших ангелов. — Верхнему царству не устоять, так почему бы ни сразиться здесь, где все родное и придает сил? Твой план провалился, девчонка все еще жива, а раз так у нас нет ни единого шанса. Она уже танцевала для него и сделает это снова! Каждый миг Вестник становится сильнее.       — И кто в этом виноват? Вы отказались слушать меня и упустили шанс. Я сделал все, что мог…       В этот миг двери золотого зала распахнулись, и на пороге в сопровождении юного ангела появился ассасин, которого давно уже не чаяли увидеть живым. Жалкий, побитый, лишенный руки, теперь он был бесполезен в предстоящем сражении.       — Мест? Ты жив? — Макаров вздохнул с облегчением, хотя и не испытывал радости. Им всем суждено пасть в бою и неизвестно, что было бы легче, умереть в Цитадели или сейчас. — Что…. Что произошло?       — Что произошло? — презрительно бросила Белно, женщина влиятельная и категоричная, не привыкшая стесняться в выражениях. — Он провалил свою миссию, и теперь приполз к нам сообщить, что старался, но враг сильнее.       — Мест? Не молчи! Ты что-то выяснил? Что произошло? — Макаров подался вперед. В отличии от других, он не сомневался, что его ассасин сделал все, что мог и даже больше. Этот ангел рискнул всем, не боясь столкнуться с тем, перед кем сейчас дрожат все остальные. Старик, не раздумывая, бросился к своему воспитаннику.       — Что произошло? То, что и должно, — спокойно ответил Лилейный. Кто бы мог подумать, что пернатых так легко обмануть. Всего-то и нужно надеть на себя чужую личину. Страх и отчаяние затуманили их разумы! — То, что было предсказано!       В следующий миг демон метнулся вперед, прямо к старому ангелу, чья жизнь уже никому не нужна, его лучшие годы давно позади, а в будущем лишь темнота и забвение. Всего один точный удар и острый отравленный клинок вошел под ребра Макарова, как раскаленный нож в масло. До чего же упоительно и сладко! Безумие и жажда убийств охватила Лилейного, но это был не привычный инстинкт охоты, а нечто больше, нечто полностью подчинившее сознание демона. не осталось ничего: ни боли, ни страха, ни сомнений, ни мыслй, в кровавом мареве он видел цели, врагов которых обязан разорвать на части, он слышал крики и вопли ужаса, ощущал запах крови и смерти. Мир лишился всех красок, кроме красной и черной, и это сочетание дурманило разум! Прекрасно! Демон яростно метался по просторному залу, неся смерть всем, до кого мог добраться. Еще никогда в нем не было столько мощи, и кажется, что каждый новый удар лишь придавал ему сил, менял, превращая в совершенное существо. Его тело — броня, его кулаки — мощнейшее оружие, а отравленный клинок в единственной руке поет гимн Войне, первому из вестников великого бога. За спиной Лилейного распростерлись железные крылья. Каждое кровавое перо — острый нож, перед которым никто не устоит.       Это было не сражение, а настоящая бойня, в которой у ангелов не было ни единого шанса. Старики, считавшие себя сильнейшими, на деле растратили былую мощь, а старость забрала не только силу, но и разум. Они просто сидели и ждали расправы, не смогли увидеть врага, пришедшего в их дом! Кровь лилась рекой, а тела одно за другим падали к ногам безумного демона, ставшего орудием в руках Войны. Даже подоспевшая стража была не в силах остановить первого воина Вестника. Казалось, что и не он это вовсе, а сам Война ступил в небесный чертог, дабы свершить свою месть и вернуть миру единство. Убивать! Он должен убивать всех, кого увидит, каждого, кто осмелится стать на пути! Каждый его вдох, каждый шаг, все направленно для достижения лишь одной цели — уничтожения Верхнего царства. Нет, и не может быть ничего, кроме этого стремления! В этом он весь с тех самых пор, как заглянул в кроваво-алые глаза.       Лилейный продолжал сражаться, невзирая на то, что его тело кровоточило, разваливалось на части, он не замечал, что его атаковали, не чувствовал боли от ударов и многочисленных ран. Его пронзили десятки раз, но он продолжал двигаться, словно смерть не властна над ним. И невозможно было понять, жив он или мертв, кем является на самом деле. Все смешалось, все слилось, осталось лишь алое марево да железистый запах войны. ***       — Гажил? Все в порядке? — Леви вздрогнула. Мужчина ухмылялся так, словно в это самый миг рвал на части врагов. Она уже видела его таким, но раньше для этого всегда был повод. А сейчас, они лишь готовились к битве. Такой вестник пугал даже ее, но вместе с тем по телу разливалось приятное тепло.       — Да! Все хорошо, моя танцовщица, — мужчина опустил взгляд на свои ладони. Они были в крови. Крови ангелов, чей час настал. Его подручный неплохо справился со своей задачей. — Пора… Эта битва будет последней, а после небеса рухнут на землю, знаменуя разрушение второй печати. Скоро… Очень скоро, мы сможем отдохнуть, Леви. Ты и я… Вместе…       Девушка лишь кротко улыбнулась, она больше не боялась будущего и неопределенности. Наверное, она просто сошла с ума, окончательно и бесповоротно. Да. Так и есть, ведь для безумца жизнь намного проще и ясней: ничто не сдерживает, ничто не тревожит, все кажется правильным. В этом и есть высшее счастье — сойти с ума и быть рядом с тем, кому ты важен, не думать о других, о том, что все меняется, а ты сама исчезнешь вслед за вестником. Леви приняла судьбу, сама к ней стремилась, всей душой веря в то, что это лишь ее решение. Жаль только, что она так и не смогла узнать о том, кто подарил вестникам право на отмщение.       Кажется, она сбилась с пути…       Кажется, нет никаких сожалений…       Кажется…       Танцовщица вновь слышала музыку грядущей битвы, она звучала в ее мыслях, душе, рвалась на свободу, чтобы заполонить все вокруг, утопить мир в своих волнах, захлестнуть с головой. Громче и ярче, чем раньше.       — Они летят… — вновь повторила девушка.       — Ги-хи, летят к своей погибели!