Четыре печати

      Люси замерла на месте, широко-распахнутыми глазами смотря на величественное и ужасающее сооружение, пробуждающее в ней весьма противоречивые чувства: от дикого восторга, до всепоглощающего страха. Еще никогда ей не доводилось видеть ничего подобного. Цитадель возвышалась над миром, подпирала своими стенами небосвод и, казалось, что если они рухнут, упадет и небо, на этот раз окончательно и бесповоротно. На гладких черных стенах не было ни одной трещины или выбоины, ни одного изъяна, будто здание только что построено, еще не тронуто временем, будто его не касалась война, и не было сражений под этими массивными стенами. Лишь почти истлевшие трупы поверженных Войной врагов, напоминали о том, какое значение это сооружение имело для трех царств. Трупы висели прямо на стенах, словно срослись с ними. Люси нервно сглотнула. Казалось, что «украшения» Цитадели все еще живы, что они пытаются вырваться из плена стен, но не могут. Всего лишь кости, но в них сохранилось невероятные эмоции, будто души застряли в останках и вынуждены голодать с остальным миром. Люси не могла оторваться от созерцания прекрасной в своем ужасе картины, и ей было не понять, от чего внутри все сжимается и дрожит: от голода или от благоговейного трепета и восхищения, а может быть, от страха, что она разделит участь тех, на кого сейчас смотрит. Все вокруг было пропитано силой, древней магией, не подвластной никому из ныне живущих, тишиной настолько резкой, что становилось больно ушам. Поистине жуткое место, но оно зачаровывало и манило, приглашало зайти глубже и узнать, что из бродящих по миру слухов, правда, а что жестокий обман. Не лучше ли оставаться в неведении?..       — Не похоже, чтобы здесь пировали, — тихо прошептала девушка. Ей хотелось со всех ног бежать прочь от этого места, но сил на это не осталось. Вблизи высоких стен, особенно остро ощущалось одиночество и пустота, никчемность собственной жизни.       — Пока не зайдем, не узнаем, — мужчина направился прямиком к гостеприимно распахнутым воротам. Его ничего не смущало и не пугало, он будто и не замечал тягостной атмосферы вокруг. — Но знаешь, ангелочек, в твоих интересах, чтобы слухи оказались правдой.       — А если это ловушка? Что если главным угощением на пиру станем мы сами? — говоря это, Люси покорно шла за мужчиной.       — Не все ли равно, что будет? Так или иначе, мы найдем избавление.       — В этом что-то есть… — перед глазами все плыло и качалось, девушка почти не ощущала себя, еще немного и она провалится в темноту. Наверное, это к лучшему, ведь чувствовать и понимать уже не хотелось. Она измучена, устала до такой степени, что уже нет желаний, и даже голод больше не причинял дискомфорта, он сросся с ней.       Шаг за шагом, почти не ощущая себя, они приближались к цели, и по большому счету, было уже не важно, что ждет их в цитадели, возведенной Первым вестником. Любому нужна цель, неважно какая, лишь бы была, лишь бы к ней можно было идти.       Люси пошатнулась, но устояла, сама не понимая, как ей это удалось. Она продолжала упрямо идти, с трудом переставляя ноги, уже ничего не видя и не слыша. Ее душа оказалась в теплой и уютной тьме, окутавшей мир, во тьме, из которой не хотелось выбираться. *** Цитадель. Смотровая площадка.       Нацу всегда нравилось бывать на смотровой площадке, наблюдать за происходящим в мире с огромной высоты, ощущать себя свободным. Так повелось еще с тех времен, когда он был человеком, драконьим всадником, защищающим родной мир. Они с братьями часто встречались именно здесь, говорили, спорили, тренировались, прыгали вниз, лишь для того, чтобы быть пойманными своими драконами и лететь быстрее ветра. Все это в прошлом — он больше не человек и даже не демон, в которого его превратили враги. Второй вестник. Голод. Существо, почти сравнимое древними богами… Нацу до сих пор не понимал, почему эта роль досталась именно ему, это было похоже на насмешку, издевку Анкселама, решившего, что будет забавно назначить ответственным за голод ненасытного обжору. Противно! Вестник не сомневался в том, что другим его братьям повезло намного больше. Повезло… Это явно не подходящее слово, они все пленники, орудия древнего божества, решившего восстановить справедливость. Нацу готов был и дальше служить верой и правдой тому, кто пообещал ему избавление и свободу, возможность стать тем, кем он был изначально. Неважно, нравится ли ему отведенная роль, задачи и собственные деяния, он исполнит роль до конца, ведь от этого зависит судьба родного мира и братьев, которые до сих пор томятся в бездне, ожидая своего часа, возможности обрести покой.       Нацу тяжело вздохнув, запустил пятерню во взъерошенные розовые волосы, приводя их в еще больший беспорядок. Тяжело. Ему хотелось рассмеяться, расхохотаться в голос, отправиться в путешествие, жить, дышать полной грудью и веселиться, но у него не было такого права. Он привязан к Цитадели, не способен покинуть ее. Снова пленник, хотя на этот раз свет в конце туннеля уже виден. Еще немного и настанет время Мора, ведь Голод почти завершил начатое, оставалась лишь самая малость, найти танцовщицу, чью душу он отдал вместе со своей.       — Господин, — послышался позади тихий голос. — У нас новые гости.       — Отлично. Значит, пора закатить новый пир, — на лице Вестника появилась зловещая, почти безумная улыбка. Пиры стали его единственным, пусть и омерзительным развлечением. — Подготовь все! Мы не можем разочаровать голодающих. — Да, господин. Все будет в лучшем виде. Можете не сомневаться…