Четыре печати

      — Ее зовут Мавис. Она зеленоглазая ведьма, которую некоторые считали богиней. Она покорила сердце моего брата, вбив в его голову, что свобода воли и выбора существует, что лишь она имеет ценность.       Нацу не нравилось, что его танцовщица нашла храмовую комнату, но с другой стороны, он не видел в этом ничего не опасного. К тому же, здесь девушка ощущала себя спокойно, а раз так, они могут поговорить, попытаться понять друг друга и стать ближе. Так нужно для дела. Вновь невольно вспомнился Гажил, то, как выглядел навечно застывший Первый вестник. Война обрел счастье. Голоду хотелось ощутить нечто подобное, но он понимал, что не стоит рассчитывать на чувства и любовь той, кого намерен использовать. Да и он сам не способен на подобное, так что будет не справедливо о чем-то мечтать.       — Мавис? — Люси вздрогнула, но не обернулась. Она не хотела демонстрировать свою слабость и страх, не желала замечать в мужчине что-то хорошее и человеческое. Он враг, губитель мира! Нельзя забывать об этом ни на миг. Сердце гулко билось в груди, а дыхание сбилось. — Никогда не слышала о ней.       — Не удивительно. После того, как твои предки разорвали мой мир на части, они позаботились о том, чтобы о прошлом все забыли. Наши боги, традиции, история, города и артефакты — все было уничтожено. И я приложил к этому руку. Меня превратили в орудие завоевателей, а собственный народ возненавидел меня.       — Я к этому не причастна, — ангелу было обидно. Она могла понять ту боль, которую испытывает Нацу. Но зачем в чем-то обвинять ее? Когда все произошло, она еще не родилась. — Я не чужая для этого мира. Как и все те, кого уничтожил Первый вестник, кого убиваешь ты. Я родилась и выросла в этом мире, как и мои родители, и многие поколения до них. Это мой дом. Дом, которого вестники пытаются нас лишить. Я никогда не слышала о том, как демоны и ангелы оказались здесь, не знала, что мы завоеватели…       — В этой истории все неправы, и каждый преследуют свои цели. Я снова орудие и меня это вполне устраивает.       — А вот мне такая участь не по душе, — холод от босых ног поднимался все выше, заставляя тело трястись мелкой дрожью. Если они продолжат этот разговор, это ни к чему хорошему не приведет. Уже сейчас внутри зарождался гнев и ярость, желание закричать, чтобы достучаться до того, кто не желает слушать. Девушка сделала глубокий вдох, не замечая, как непроизвольно сжались ее кулаки. — Так что ты там говорил про свободу воли?       — Ее не существует, — резко бросил Нацу.       — Но она в нее верила. Так?       — Она просто зеленоглазая ведьма, околдовавшая моего брата. Она научила его улыбаться, вошла в нашу семью, но Мавис заблуждалась. Свободы воли не существует, а свет не способен озарить мрак отчаяния. Она тоже погибла в том противостоянии. Остались лишь ее статуи в храмовых комнатах.       — Так она была ведьмой или богиней? — девушка так и не решилась повернуться.       — Все зависит от того, что ты вкладываешь в эти слова. Какая разница, как ее называть? Мавис все равно больше нет, а вместе с ней угас и свет надежды. Теперь я рассчитываю лишь на себя, братьев и Анкселама. Мы завершим начатое, осуществим возложенные на нас миссии. Это неотвратимо. Тебе никогда этого не изменить, да и всем остальным тоже. Рано или поздно, но ты будешь танцевать для меня. Это в твоей крови. Это ее дар… ее проклятье… Музыка возьмет верх.       Нацу медленно подошел к девушке, застыл за ее спиной. Было так странно очутиться здесь, вновь увидеть знакомое лицо. За три года, которые он уже находится в этом мире, он так и не рискнул посетить ни одну из храмовых комнат. Ему было не по себе от самой мысли о том, что он увидит и ощутит. Вот и сейчас его душа изнывала, а шепот совести все настойчивей терзали разум. Мавис по-прежнему улыбалась, смотрела на него с щемящей нежностью, почти что с материнской любовью. Мужчина невольно вспоминал о том времени, которое они провели вместе. Эта девушка появилась внезапно, устроила для Зерефа настоящее испытание и подарила счастье. С ее появлением все изменилось, все полнилось ее звонким смехом, разговорами о свободе и любви. Рядом с ней всегда было тепло. Печальные воспоминания. Печальные от того, что былое никогда не вернется, а он сам не смог защитить ни свою семью, ни мир.       — Не стоит здесь находиться. Простудишься.       — Было бы неплохо, — пробормотала девушка. Интересно, другие храмовые комнаты такие же, или там сухо? Нужно выяснить. Это может оказаться полезным для нее. Она не собиралась сдаваться и подчиняться судьбе. Пожалуй, она даже примет религию то ли ведьмы, то ли богини — у нее есть право на выбор и свободу воли, на то, чтобы решать самой, как быть и куда идти.       — Ты не можешь умереть. Так что не стоит пытаться навредить себе, — это было не совсем правдой, но Голод намеревался в ближайшее время все это исправить. Он подарит часть своей силы танцовщице.       Не стоит с этим затягивать, ведь у него есть враги, все еще лелеющие надежду избавиться от угрозы и завладеть опустевшим миром. Он этого не допустит! Нацу грубо сжал плечи Люси, притягивая ее к себе. Эта девушка была желанна для него, ведь она не только могла подарить избавление, но и тепло, в котором он так нуждался. Они должны стать едины, прочувствовать друг друга.         — Что… Что ты делаешь? — дыхание замерло, а во всем теле ощущался невероятный жар и легкость. Всего одно прикосновение, но оно пробудило настоящую бурю эмоций и желаний.       — То, что пришлось отложить из-за твоей слабости…