Четыре печати

      Все, как она и думала. Ее гороскоп не предвещал ничего хорошего, то же самое касалось Нацу. Звезды не желали обнадеживать приунывшего ангела, они лишь подтверждали слова Голода. В такой обстановке легко впасть в унынье, отчаяться и прекратить любое сопротивление, но Люси не могла опустить руки. Она все еще чувствовала, что способна повлиять на будущее, изменить все. Можно подумать это возможно! Девушка и сама осознавала, что пытается ухватиться за соломинку, которой нет, но остановиться была не в состоянии. Надежда поселилась в ее душе и не желала угасать, она разрасталась сияющим пламенем в груди. Надежда на что-то неопределенное, даже не на победу или жизнь. Если думать об этом, можно заблудиться в бесконечных размышлениях.       — Итак, у тебя есть прекрасная обсерватория, — Люси начала загибать пальцы на руке. — Зал для пиров и пыток, причем, это одно помещение, слегка затопленная молитвенная комната со статуей богини. А еще странный засохший сад, куда меня не пускают. Все еще маловато для огромной цитадели, и точно недостаточно для того, чтобы я сняла с шеи ключ и начала танцевать.       — Но ты уже задумалась об этом.       — Это не так, — закачала головой девушка. То, как сверкнули глаза Вестника при ее словах, пугало, пробирало до костей, заставляло ощутить себя пищей, на которую смотрит голодающий.       — Твои слова говорят об обратном, Люси.       — Вовсе нет, но ты можешь думать, как хочешь, — брови сошлись на переносице. Ей стоит тщательней подбирать слова, иначе можно далеко зайти. — Я не стану с тобой спорить.       — Не сердись. Я вовсе не хочу тебя обижать или давить; мне это не выгодно, — Нацу захотелось обнять ангела, прижать ее к себе, но он сдержался. Вестник хотел вновь ощутить тепло, восторг, наслаждение от единения тел, но при этом не желал подпускать девушку слишком близко. Она не затронет струны его души. Это лишь причинит боль, заставит вспомнить о том, на что он обрекает свою танцовщицу. Даже сейчас ему не по себе, а совесть начинает грызть его изнутри. — Хочешь продолжить осмотр?       — А почему бы нет? — Люси окинула обсерваторию печальным взглядом. При других обстоятельствах, она бы заперлась здесь, никуда не уходя, ни о чем не прося, даже о еде. Как-то все это неправильно. — У тебя ведь есть план, так?       — Так и есть.       — И в чем же он заключается? — дурное предчувствие черным крылом коснулось сердца, пробуждая болезненный трепет.       — Я покажу тебе то, что мне приходится видеть, как Второму вестнику. Посвящу в свои обязанности Голода, как это сделал Война со своей избранницей. Посмотрим, будешь ли ты после этого так же яростно обвинять меня в том, что творится на пиру или, быть может, поймешь, что вы все сами виноваты в том, что творится, что каждый в полной мере заслужил наказания, а я всего лишь палач.       Люси сглотнула. Нацу говорил так, что не оставалось никаких сомнений в том, что так оно и будет. Он не пытался запугать, а верил в собственные слова, точно знал, что ждет глупую танцовщицу, отрицающую свою судьбу и предназначение. Ей бы пойти на попятную, отказаться, но девушка хотела увидеть и понять. Слова и действия Голода манили и отталкивали одновременно, и начинало казаться, что внутри нее два воплощения, две души, непрестанно вступающие в противоборство. Может, в этом дело? Может, от того первая танцовщица следовала за Войной, отдавая всю себя, по собственной воле танцуя для несущего лишь разрушение монстра. Думать так было бы проще всего.       — Тогда идем, — Люси сама вложила руку в протянутую ей ладонь. — В конце концов, выбора у меня ведь нет.       — Есть, ты можешь отправиться на мое ложе или на пир, где будешь танцевать.       — Знаешь, предпочту пока повременить и с тем и с другим.       — С первым не стоит затягивать, лишь так я смогу восстановить твой энергетический баланс. Не думай, что раз ты себя хорошо чувствуешь, значит все так на самом деле.       — Запугиваешь ради собственной выгоды?       — Думай как хочешь, но я не дам тебе ослабнуть.       — А вот теперь мы добрались до угроз. Просто прелестно.       — Это не угроза, да и не стоит отрицать, что тебе понравилось в прошлый раз.       — Это было приятно, спорить не стану, — щеки девушки тронул легкий румянец. Она хотела проявить осторожность, но вместо этого снова затронула щекотливую тему. Ну, уж лучше так, чем думать о том, что ее ждет.       И снова череда коридоров и поворотов, они все дальше уходили в центр лабиринта, или быть может, на окраины, трудно было понять. Даже голова начала кружится от непонимания, куда двигаться. Ориентироваться в Цитадели без карты просто невозможно. Люси на миг даже испугалась, что Нацу оставит ее одну, а она не сможет выбраться. А что, это тоже вариант, заставить ее впасть в отчаяние, заблудиться, проголодаться, а после сделать все, что от нее потребуют. Эти мысли заставили девушку сильнее сжать ладонь Вестника. Даже, если захочет, то не сможет от нее избавиться, ничего не получится.       — Странная здесь планировка. Сплошные коридоры и повороты, а вот дверей не видно. Это нелогично.       — На этом этаже просторные помещения, так что много дверей и не нужно. Тут же не жилые комнаты. Они намного выше.       — Так у вас все по этажам размещено?       — Да, и это не лишено смысла. К тому же, не забывай, мне принадлежит лишь четверть цитадели, все остальное — собственность моих братьев. Да и то не все из нас прикованы к этому месту. Другие задачи — другие условия. Несправедливо, но не мне роптать. Кстати, не такие уж здесь большие расстояния, а мы уже пришли.