Четыре печати

      Нацу с презрением смотрел на обуглившиеся трупы своих врагов, упиваясь пугающим зрелищем. Хотя назвать этих слабаков врагами все равно что польстить. На то, чтобы прикончить их ушло не больше пары минут! И все же, они смогли проникнуть в запертую Цитадель, пытались убить его. На что они рассчитывали? Неужели голод настолько сильно отравил их разумы, что безумцы совершенно разучились мыслить? Второй вестник перевел взгляд на свою пылающую руку. Огонь не просто так вернулся к нему. Старый друг дает знать, что настало время битвы! Сколько было вторженцев? Сколько блуждало по коридорам в поисках своей жертвы? Семеро. Скольких он прикончил? Вестник снова огляделся, с трудом подсчитывая трупы. Четыре. Значит, остается еще трое, но он их не чувствует. Этому могло быть лишь одно объяснение — в Цитадели потомки его хозяина, демона, рабом которого он стал после воскрешения. Сама мысль об этом пробуждала в душе ярость и гнев. Перед глазами вставали картины прошлого, весь тот ужас, через который ему пришлось пройти. Такое не забывается! Он убивал тех, кого клялся защищать, из героя превратился в чудовище! Его имя смешали с грязью, его душу растоптали, заставили возненавидеть самого себя и собственный народ. Возрождение стало его наказанием! Но хуже всего то, что он послужил делу завоевания своего мира.       Вестник точно знал, что ищут враги. Они пришли не для того, чтобы сражаться с ним, им нужна жизнь танцовщицы! Лишь так можно ослабить древнюю силу, несущую гибель! Люси — она вместилище великой силы, но она, же его слабость. Убив ее мир, конечно, не спасти от неминуемой гибели, но продлить агонию вполне возможно.       Нацу пылал, горел чистым, голодным пламенем способным уничтожить все, чего касался. Пожар разгорался все ярче, дикой, необузданной стихией распространялся по просторному залу, вырывался за его пределы, лишь для того, чтобы уничтожить всего. Огонь был всюду, но Второй вестник его даже не замечал, просто не обращал внимание на то, что не способно ему навредить. Ему уже доводилось гореть, страдая каждый миг своего существования. Объятый пламенем мужчина бросился бежать к своей танцовщице, надеясь опередить всех: и врагов, и огонь и само время. В тот миг, когда он вдруг поверил в то, что даже он достоин маленького кусочка счастья и покоя, у него это пытаются забрать, подталкивая к предназначению, наглядно демонстрируя, как все зыбко в этом мире. Ничто не меняется! Будь он проклят, если это не происки Анкселама! Сам он никогда не задумывался над мотивами древнего бога, но отчетливо помнил слова брата, его предупреждение о том, что Цитадель не просто так возвели в этом месте, а они не только защитники Земного края и тюремщики. Если бы только он больше слушал, пытался понять…       Все перестало иметь значение, и Голод готов был исполнить свою роль до конца. Не сказать, что это его воля, скорее уж необходимость. Медлить нельзя! Пора покончить с этой агонией и выпустить на свободу Мор, заставить уцелевший мир вновь застонать от страха и боли, познать новые грани агонии. Нацу мчался вперед, разбивая стены в пыль, круша все, что попадалось на пути. За Хеппи он не волновался, юркий мальчишка не осмелится ослушаться его, сделает все правильно, скроется в зале третьей печати. А вот Люси… Девушка даже не представляла, в какой опасности находилась, не осознавала, что ее ждет, если они не исполнят их совместное предназначение. ***       Сердце то и дело болезненно сжималось в груди, а в голове роились не самые приятные мысли. Беспокойство полностью овладело девушкой, чувствующей приближение неминуемого конца ее истории. Она не сомневалась, что не встретит новый день, что сама жизнь толкала ее в объятия предназначения, выбранного кем-то другим. Люси боялась, как было до того, как она попала в это место, боялась даже сильнее, чем при встрече с Голодом. Казавшиеся надежными стены сотрясались, оглушительный грохот вокруг заставлял с содроганием вспомнить о времени войны, когда гибли люди, уничтожались города и привычный уклад жизни. Неужели нашелся кто-то настолько могущественный и безумный, чтобы напасть на черную цитадель? Еще недавно она бы порадовалась этому, с радостью бы встретила избавителя и прияла смерть от его руки. А вот теперь все изменилось. Незаметно для себя девушка прониклась симпатией к Вестнику, начала его понимать, за то недолгое время, что им довелось общаться, она ощутила родство с этим глубоко несчастным мужчиной, чье существование оказалось полно мучений и страданий. Люси понимала его стремление обрести покой, его ненависть к демонам и ангелам, желание подарить свободу братьям. И пусть это не ее путь девушка готова была пройти по нему. Почему? Этот вопрос то и дело возникал в голове, вызывая ноющую боль, пронзающую тело вновь и вновь. Почему? Как можно так быстро перемениться, проникнутся чувствами к незнакомцу, не сделавшему для нее ничего хорошего. Именно Вестники причина всех проблем!!! Все не так и в глубине души Люси всегда это знала — жители трех миров сами день за днем двигались к своему исчезновению, к гибели очередного мира. Не это ли вынудило ее предков вторгнуться в Земной край, завоевав его? Не они ли принесли с собой проклятье? Сжимая во вспотевшей ладошке ключ, но, все еще не решаясь самой снять его, Люси смотрела на дверь. Ждала. Вздрагивала при каждом новом звуке, и, кажется, даже начала различать шаги. Кто-то приближался! Снова это чувство… Совсем, как в те недавние времена, когда ей приходилось таиться и прятаться от голодных выживших… Ей вовсе не казалось, девушка точно знала, что кто-то рядом…       — Хеппи? — позвала девушка, но ответа не последовало. — Нацу?       Ее единственная защита и оружие ключ на шее, но решиться сорвать его непросто, да и не поздно ли уже? Люси застыла на месте, наблюдая за тем, как медленно, с пронзающим сознание скрипом открывалась дверь ее комнаты.