Четыре печати

      С тех пор как она оказалась в Цитадели, прошло не так уж много времени. Вот только Люси казалось, что мимо промчалась целая жизнь. За три года власти Голода, она не испытала столько эмоций, сколько за дни проведенные с ним. Хотелось большего: времени, любви, нежности, шанса на будущее. Ангел осознавала, что ничего этого не будет, а ей остаётся лишь танцевать. Это не было ее желанием, но стало ее волей. Она делает то, чего не хочет, а все потому, что Нацу нуждается в этом. Он слишком долго ждал, да и сейчас вынужден страдать от своей роли. Люси не могла позволить этому и дальше происходить. Она не просто танцовщица, а частичка его души. Интересно, с остальными все так же или у каждого свое испытание? Девушка ничего не знала о драконьих всадниках, ставших Вестниками, но не сомневалась, что подобная участь менее всего подходит именно Нацу. Он почти сломлен, почти отчаялся, почти превратился в монстра. Возможно, воин даже желал потерять себя окончательно и бесповоротно. Так было бы проще. И все же, «почти» не стало чем-то большим.       Люси глубоко вздохнула. Вокруг витал отвратный запах гнили и разложения. Одного его хватало, чтобы заставить дрожать. Что уж говорить о том, что под ногами что-то скользкое и неустойчивое. Да и от чавкающих звуков кровь стыла в жилах. Танцовщица была рада, что в этот миг хотя бы ее глаза завязаны. Видеть она точно не хотела. Вот бы ещё отключить воображение и все сразу бы стало проще.       — Боишься? — Голод безразличным взглядом пробежался по пирующим мертвецам. Это зрелище давно уже не трогало его душу. Он осознавал всю свою мерзость, но душа в жалкой попытке защититься давно очерствела.       — Боюсь, — кивнула девушка. — Но не тебя. Просто не хочу упасть.       — Не упадешь, у тебя есть крылья.       — Не упаду, пока ты рядом и держишь меня.       Музыка заполняла все вокруг, огромный пиршественный зал вибрировал и звенел, дополняя мелодию, доносящуюся из ниоткуда. Здесь и сейчас она была главным действующим лицом, подчиняла своей воле. Нежная, пронзительная мелодия, проникала глубоко в подсознание, выворачивая душу наизнанку. Она была врагом. Она была союзником.       Тонкие руки обвились вокруг шеи Нацу, увлекая его в мир неуместного в этой обстановке чувственного танца. До неприличия тесно и жарко, настолько, что два дыхания сливалось воедино. Люси не отдавала себе отчета в том, что делает, она противилась музыке, танцуя иначе, чем та диктовала. Медленно двигаться, прижавшись друг к другу казалось таким же естественным, как дышать. В этот миг весь мир со всеми его проблемами вдруг стал неважен. Их тела так близко, что их можно принять за единое целое. Люси чувствовала тепло и надёжность, исходящие от Нацу. Второй вестник стал ее вселенной. И даже если все ложь и притворство, ангелу хотелось чтобы все так и оставалось.       С завязанными глазами оставалось лишь чувствовать. Люси соблазнительно двигала бедрами, дразня мужчину, легко и невесомо касалась его. Это был танец лишь для него. Ведь пирующих уже давно не существовало. Собственный голод давно уничтожил их души. Остались лишь гниющие тела. Люси резко дернулся головой, и вместе со звоном тяжёлых украшений исчезли ненужные мысли.       Музыка изменилась, теперь она уже подстраивались под танец, сопровождала его, делая ещё более чарующим и нежным. Люси улыбнулась, теперь все действительно в ее руках. Чуть отстранившись от мужчины она расправилась крылья и ощутила, как Вестник следом за ней поднялся в воздух. У него тоже есть крылья, и пусть ей не довелось их увидеть, девушка не сомневалась, что они прекрасны: большие, сильные, красные, как пламя дракона.       Две фигуры кружились в воздухе, соприкасаясь руками, кончиками крыльев. Танцуя нежно и сладко, что можно задохнуться. Больше чем танец! Настоящий полет лишь для двоих. Каждое движение танцовщицы было пропитано чувствами и желаниями, каждый жест кричал о том, что творится у нее на душе и в мире. Быстрее! Что может быть лучше, чем кружится, зависать в воздухе и срываться вниз, знать, что тебя не оставят, что ты больше никогда не будешь одна. Воздушный танец захватил ее. Внезапно руки Нацу скользнули по ее талии, пробуждая волнение и жар. Вестник притянул ее к себе, вновь заключая в ловушку объятий. Он вел в этом танце, потому что ему так хотелось, потому что души его пленников обретали свободу, уходя в небытие. Прижав к себе девушку, Нацу кружил ее, вырисовывая в воздухе замысловатый узор, повторяя танец драконов, который столько раз видел в другой своей жизни. Ему хотелось стать кем-то другим. Жаль, что им не дано быть просто мужчиной и женщиной. Нацу увлекал доверившуюся ему девушку в тронный зал. Пора им занять свое место, ведь третья печать уже осыпается прахом, не выдержав напора выплеснувшейся в мир энергии. ***       Хеппи стоял в тронном зале, пустым взглядом смотря на своего господина и друга. Нацу, застывший каменным изваянием выглядел таким спокойным, что даже не верилось в то, что это он. Голод в отличие от Войны не сел на трон, а стоял рядом с ним, прижимая к себе ангела. Красиво. Они будто продолжали танцевать. Мальчишке даже мерещилось движение каменной ткани наряда танцовщицы. На душе Хеппи было одиноко и до одури тоскливо. Хотелось выть, кричать от безысходности, ведь у него никого не осталось. В опустевшей цитадели лишь он.        Все кончено! Время голода завершилось. Мир ждали новые потрясения. Плечи мальчишки поникли. Он боялся умереть, но и жить дальше не желал.       — И что дальше? — мальчик, которому не повезло взрослеть во времена Вестников, опустился на пол. Голод ему был не страшен, ведь он дарил цель. А что теперь? Кому нужна его жизнь? До чего же он устал… Устал терять все, что дорого. Хотел бы он так же, как и Люси найти умиротворение в этом зале.       — У каждого своя роль в этой истории, — послышался тихий бесцветный голос. — И наша с тобой еще не сыграна до конца, а потому не стоит думать о смерти.       — Кто? Кто ты? — встрепенулся мальчишка, лишь сейчас замечая незнакомца, сидящего у трона Войны.