Четыре печати

      Мавис уверенно шла к сакуре, а ее душа трепетала и пела от восторга в предвкушении новой встречи. Нежная улыбка не покидала губы девушки, а в зелени глаз теплился золотой огонь надежды. Той самой, которую так и не смог сломить поглотитель миров, той самой, что способна вернуть жизнь в погибающий Земной край. Каждый шаг танцовщицы приближал ее к исполнению мечты, ради которого она готова была пожертвовать всем, что имела. Сердце так и заходилось в груди от поглотившего ее волнения, от нахлынувших воспоминаний. Однажды мистическое дерево подарило Мавис жизнь и силу, теперь настал черед для богини сделать то же самое. Анкселам не сможет ей помешать, и его выбор вовсе не испортил ее планы! Круг завершится, и Смерть получит свою танцовщицу, способную существовать там, где невозможна сама жизнь. Мавис осознавала, что все еще неопределенно и победить в их противостоянии может любой, но даже это понимание не могло заставить ее опустить руки и сдаться, просто плыть по течению. В отличие от других танцовщиц, ей известен секрет музыки, звучащей в ее голове, ведомо, куда ведет мелодия. Она шла по пути из нот, сама создавая дивное звучание. Ее танец будет особенным уже лишь поэтому.       Мавис не хотела торопиться, но незаметно для самой себя сорвалась на бег. Маленькие камушки и до крови впивались в голые ступни, металлические пруты и сухие ветки цеплялись за подол платья, разрывая его, пытались ухватить за длинные волосы, но девушка ничего не замечала. Она возвращалась домой, к той, кого называла матерью, туда, где ее ждали. Мавис не могла отделаться от мыслей, что она подвела сакуру, не смогла защитить вверенный ей мир, а в тот день, когда разорвались небеса, сама стала пленницей. Но при всем этом, богиня чувствовала, что ее любят, готовы принять и утешить, дать совет и просто выслушать. Что еще нужно для счастья? Разве что вернуть краски в родной Земной край, подарить каждому новый шанс. Пока существует сакура, нет ничего невозможного, но путь к цели не может быть простым. Больно! В груди все сдавило, да так, что невозможно было вздохнуть. Впервые за долгие столетия Мавис ощутила слабость, захотела остановиться и разрыдаться в голос. Если бы только Зереф был рядом, то ей стало бы в разы легче. Лишь рядом с мужем она была по-настоящему счастлива, чувствовала себя обычным человеком. Мавис громко всхлипнула, даваясь горькими слезами. Ее желание любить и быть любимой, создать семью ослабило защиту их мира, позволило Анкселаму сделать свой ход. Но даже так, представься ей второй шанс, она все бы повторила. Чем ближе была сакура, тем ярче и острее становились чувства. Казалось, что все то, что девушка сдерживала тысячи лет, вырвалось на свободу. Фиор — поистине особенное место, дарившее силу, делавшее слабее.       Мавис резко застыла на месте, не решаясь сделать последние шаги. Сквозь пелену слез, застилающих взор, она смотрела на сакуру, тянущую к ней свои ветви, усыпанные множеством розовых цветочков. Словно мать, наконец, увидевшая свое дитя. Слезы нескончаемым потоком катились по щекам, крупными каплями падали на землю.       — Прости, что все так сложилось. Прости, что не приходила так долго…       Столько невысказанных слов вертелось в голове, но богиня не могла произнести, ни одного, да и не было в этом необходимости, ее понимали и без этого. Так странно, но этот момент был не менее важен и ценен, чем встреча с мужем. Зереф знал об этом. Знал, а потому не направился в Фиор, не захотел вступать в противоборство с живительной силой, он позволил сакуре дождаться свою дочь, хотя и понимал, что священное дерево способно облегчить его боль. Обо всем этом шептал ветер, играющий нежными лепестками, запутавшимися в светлых локонах. В душе разливалось приятное тепло, и возвращалась уверенность. Робко, будто чего-то опасаясь, девушка сделала шаг, затем еще один, и еще… Тонкие руки обвились вокруг толстого ствола дерева. Вот она и сделала это. Сразу же голос сакуры стал громче, а его нежная песня исцеляла душу, спасала от сомнений и страхов. Все будет хорошо — в этом нет сомнений.       — Я дома, — прикрыв глаза, девушка просто наслаждалась моментом. У нее все еще есть цель, но ничего страшного не произойдет, если она позволит себе немного отдыха и насладится дивной мелодией, с каждой минутой звучащей все громче и ярче. Хотела бы она, чтобы все слышали эту музыку. Однажды так оно и будет… — Прошу, передай ему, что иду, что люблю даже сильнее, чем раньше. Прошу, подари ему силы, чтобы он мог продержаться.       Словно услышав просьбу и решив ее исполнить, маленький лепесток сорвался с ветки и устремился вдаль. Он летел, не обращая внимания на то, куда дул ветер, не подчиняясь законам притяжения. Обретя особый смысл, он торопился жить, доставить весточку богини тому, по ком тосковало ее маленькое сердечко. ***       Зереф не чувствовал ни усталости, ни голода, не нуждался в общении, не должен был ничего делать для разрушения последней печати. Третьему вестнику достаточно было существовать, тем самым отравляя мир вокруг себя, подготавливая почву для появления последнего брата. Третий вестник не чувствовал по этому поводу никаких сожалений или душевных терзаний. В отличие от Войны он не жаждал мести и не испытывал восторг от разрушений и битв. В отличие от Голода — не мучился от мыслей о предательстве и том, что люди мерзкие твари, готовые разорвать друг друга. Каждый из вестников играл свою роль, по-разному смотрел на мир и свое положение, каждый по собственной причине заключил сделку.       Холодный и спокойный Мор медленно брел по пересохшему морю, точно зная, куда и зачем направляется. У него была лишь одна цель — встретиться с женой, увидеть ее улыбку и чарующий танец, полный клокочущих чувств и озорства. Лишь мысли об этой девушке заставляли помнить, что он живой, что все еще не сломлен. На миг мужчина замер, поднимая взгляд к небу — ему внезапно показалось, что он услышал голос Мавис. Это было настолько реально, что сердце застыло в тревожном ожидании. Нет. Тяжелый вздох вырвался из груди — показалось. Они все еще далеки друг от друга. Мор вновь продолжил путь, не замечая маленький посеревший лепесток сакуры, так и не сумевший долететь до него.