Четыре печати

      Сердце богини было способно многое выдержать, но это не значит, что оно не испытывало боли, да и задорная улыбка на нежных устах, не говорила о том, что Мавис не известны страдания. То, что произошло с ее миром, с дорогими ей людьми терзало душу, пыталось отравить сознание. Богине приходилось бороться не только с Анкселамом, но и самой собой, с жуткой тоской и страхом проиграть. Ее планы не настолько безупречны, да и противник у нее достойный и от того опасный. До сих пор было непонятно, что их ждет в итоге, что произойдет, когда Смерть исполнит свой долг. Под сенью цветущей сакуры было так легко забыться, поверить в то, что можно больше ничего не делать, ни о чем не думать, не планировать, но Мавис точно знала, что это ловушка. Стоит дать слабину, поддаться искушению, и она не сможет завершить путь, никогда уже не увидит мужа. Успокоиться было непросто, но богиня смогла взять себя в руки и оторваться от Сакуры.       — Прости, дорогая, но мне придется снова уйти. Не знаю, свидимся ли мы снова, но ты всегда будешь в моем сердце. Прошу лишь об одном, верни то, что берегла для меня все эти годы.       Мавис с трудом отстранилась от могучего ствола дерева, чувствуя, как сердце кровью обливается. Ей предстояло сделать кое-что неприятное, но, увы, неизбежное, то, что необходимо, то, за что она себя никогда не простит. Девушка достала из-за пояса нож. Медлить нельзя, как и позволять себе сомнения или жалость. Со всей силы богиня вонзила лезвие по самую рукоятку в дерево. Пронзительный вопль полный агонии боли заглушил музыку в ее голове, а на коре проступила алые капли.       — Прости…       Выдернув нож, Мавис насела еще один удар, и еще, и еще, она била не останавливаясь, расширенными от ужаса и отвращения глазами смотря на то, как увеличивается кровоточащая рана. Танцовщицу била дрожь, а руки онемели, но богиня продолжала свое дело, словно заведенная. Это было похоже на жестокое убийство. Вопли сакуры становились все громче, они оглушали, терзали душу Мавис, были своеобразной карой за содеянное, но девушка точно знала, что священное дерево готово было принять это, оно знало, что все так и произойдет. Так было задумано изначально, много тысяч лет назад. Взгляд Мавис остекленел, руки похолодели, но даже в таком состоянии она продолжала причинять боль той, кого считала матерью. До чего же омерзительные хлюпающие звуки! Каждый новый удар болью отзывался в теле богини, не замечающей, что она давно вся в крови, что и на ее теле появлялись все новые раны. Вот оно! Девушка застыла, пытаясь перевести дыхание, прийти в себя. Если бы только была возможность спрятать цветок жизни в другом месте, она бы так и сделала. Увы, в любом другом месте Анкселам добрался бы до него.       — Прости… Прости… Прости… — снова и снова шептала бледная Мавис, протягивая руки к ране на дереве, раздвигая ее края.       Богиня ладонями ощущала пульсирующую теплую плоть. То, что она сегодня сотворила, не уничтожит дерево, но сакура еще долго не сможет оправиться. Больше ничто не защищало обитателей ее мира от вестников и их воздействия, а это значит, что мор быстрей будет распространяться по миру, унося остатки жизней. Она словно во внутренностях еще живого существа копается! Это просто отвратительно! Ей многое пришлось увидеть, но сейчас казалось, что она может в любой момент сломаться. Кажется, она даже слышала, как сквозь музыку и крики просачивался надрывный треск ее души. И все же богиня продолжала забираться все глубже. Ее руки уже по локоть оказались внутри окровавленного дерева, и каждое ее движение причиняло все больше боли сакуре и миру. Вот оно! Богиня вздохнула с облегчением, нащупав то, что искала. Резко выдернув руку, Мавис прижала к груди окровавленный цветок — свою самую большую ценность. Он мог бы спасти, исцелить и мир, и всех, кто еще жив, позволить продолжить свое существование, но сейчас не это было целью богини. Ради призрачного шанса все вернуть, Мавис готова была пройти свой путь до конца, невзирая на все трудности, страхи и жгучую боль.       Поднявшись на нетвердые ноги, девушка, чуть пошатываясь, направилась прочь. Если просто сидеть и плакать, скорбеть о собственных деяниях, можно упустить момент, а этого допустить нельзя! Ради исполнения собственного плана, она слишком многим пожертвовала, и теперь не может остановиться на полпути. Главное не оглядываться! С каждым шагам, отдаляющим ее от священного дерева, походка Мавис становилась все тверже, а холодная уверенность возвращалась в душу. Настало время вновь встретиться с подругой, раскрыть секрет далекого прошлого. Их пути разошлись ненадолго и вновь сошлись. Мавис, сопровождаемая медленной напряженной мелодией, шла к разрушенному зданию на окраине города, туда, где глубоко под землей сохранилась часть лаборатории гениального ученого, чья работа служила планам богини. Его не должно было существовать, но Мавис вмешалась, бросила все оставшиеся силы лишь для того, чтобы подогнать реальность под свои планы. Настало время пожинать плоды.       — Скоро все это закончится, — прошептала богиня, словно пытаясь саму себя убедить в том, что все это безумие не зря, что ей удастся обмануть опасного противника, к которому за тысячи лет она успела привыкнуть.       Она даже не предполагала, что ее миссия окажется настолько трудной, что захочется все бросить и трусливо сбежать. Исполнять роль танцовщицы не так уж просто как казалось. Все больше Мавис задумывалась о том, что возложила не девушек непосильную задачу. Их ноша вполне может сломить дух, изменить сознание и тогда… Тогда Анкселам победит…