Четыре печати

      Звук не исчезал, он, будто, насмехался над Четвертым вестником, играя с ним в жмурки. Трудно было отделаться от ощущения, что кто-то бежит впереди, то и дело, задорно звеня в колокольчик. Каждый раз, когда начинало казаться, что источник звука настолько близко, что его можно ухватить, он резко ускорялся. Жерар готов был поклясться, что в эти мгновения слышит не только звон, но и смех. В нем не было ни капли ехидства или злобы, лишь веселье, давно позабытое Четвертым вестником и исчезнувшее из гибнущего мира. Сердце так и заходилось в груди, а на губах мужчины появилось подобие улыбки. Он бежал следом за звуком, а перед глазами возникали образы прошлого. Будучи еще совсем детьми, он с братьями частенько играл в этих коридорах. Иногда это было частью их тренировок, а временами они просто сбегали ото всех, чтобы втайне от взрослых повеселиться. Сейчас Жерар ощущал себя точно так же, а даже начинал верить, что ему снова шесть и он вот-вот нагонит Нацу. Его он всегда догонял первым, ведь тот не умел быть тихим, да и терпением не отличался. Следом появлялся Гажил, а уже после приходилось сдаваться, ведь коварного Зерефа с его планами никому не удавалось поймать. Эти воспоминания казались более существенными, чем все остальное, они были живыми, играли на струнах израненной души. Цитадель преображалась на глазах, возвращала утраченные краски, звуки, запахи, но при этом все это происходило лишь в голове безумца, не способного контролировать полет собственной фантазии. Четвертый вестник хотел верить в ложь, ведь лишь в ней мог обрести счастье… его столь манящую иллюзию.       — Ты не сбежишь! Ха-ха-ха! — хохотал Жерар, спотыкаясь на ровном месте. — Даже не мечтай! Я быстрей!       Не удержавшись на ногах, Вестник кубарем полетел вниз. Он настолько увлекся, что даже не заметил возникшую прямо на его пути крутую лестницу. Хорошо еще, что он не чувствует боли, да и умереть не может, даже сломанные кости срастутся через пару секунд. Так что можно продолжать смеяться. С грохотом Жерар впечатался в холодную стену и притих. Теперь ему уже не до смеха. Не потому что больно, а оттого, что обидно до слез. Как такое могло произойти? Он знает Цитадель, как свои пять пальцев и даже лучше, мог бы пройти ее вдоль и поперек с закрытыми глазами!       — Там никогда не было лестницы, — наконец произнес Вестник, потирая лоб. Теперь звон в ушах стоял не только из-за иллюзорных колокольчиков, да и перед глазами двоилось.       Несколько мгновений ушло на то, чтобы прийти в себя и подняться на ноги. У него ничего не болело, Жерар ощущал себя все таким же крепким и здоровым, как до падения. Единственное, что напоминало о неприятном событии — порванная и испачканная в пыли и паутине одежда.       — Неужели, это один из тайных ходов, о которых говорил Зереф?       Четвертый вестник много слышал об этом, но никогда не видел, хотя было время, когда он искал короткие пути. В какой-то момент ему это надоело, а после Жерар и вовсе убедил себя, что все эти россказни лишь шутка Зерефа, решившего подразнить братьев. Похоже, он ошибался. Но, как вышло так, что проход оказался прямо на его пути, причем, открыт? Сердцебиение ускорилось, а внезапная мысль заставила затрепетать в предвкушении! В его обители кто-то есть, и этот кто-то играет с ним. До чего же увлекательно! Он с радостью присоединится к этой забаве. Но для начала нужно выяснить, куда его привела лестница. Пора осмотреться! И это занятие грозило быть невероятно увлекательным.       — Свет.       Повинуясь воле Четвертого вестника, в темном помещении загорелось множество светящихся сфер. Они были похожи на маленькие солнца, дарящие не только свет, но и тепло. Теперь Жерар мог рассмотреть просторное помещение во всех подробностях. Определенно, он здесь ни разу не был. Даже не верится, что в его пустом существовании появилось что-то новое и интригующее. Это все равно, что получить неожиданный, но такой желанный подарок. Конечно, в скором времени, и это новшество приестся, но мужчина не собирался об этом думать. До чего же волнительно! Вестник неспешно направился вглубь комнаты, напоминающей не просто кабинет, а чье-то убежище. Уютно. Даже пыль и грязь не портили атмосферу, скорее уж придавали некого очарования. Казалось, что он не просто нашел заброшенное и скрытое от посторонних глаз место, но прикоснулся к некой тайне, которую обязательно открыть.       — И кто же здесь обитал? Не похоже, что один из всадников, — Жерар провел ладонью по пыльному столу. Здесь вполне можно оставить послание. Это забавно. — А это еще, что?       Вестник взял в руки легкую пуховую шаль, небрежно лежащую на изящном кресле. Где-то он ее видел. Это было настолько давно, что уже почти стерлось из памяти. И все же вещица до боли знакомая. Воспоминания вновь всколыхнули души и разум мужчины, словно подталкивая к чему-то.       — Мавис…       Да. Вне всяких сомнений это ее шаль, а это значит, что и кабинет тоже. Жерар невольно усмехнулся. Ему посчастливилось воочию лицезреть убежище богини, решившей посвятить свою жизнь обычному человеку, мужчине, сумевшему понять ее и принять.       — Я ведь здесь не случайно. Так? Ты меня сама привела сюда. Но для чего? Что я должен увидеть? Что сделать? Мавис… Тебя так сложно понять. Ты словно вновь даешь знать, что здесь должен быть вовсе не я. Но ведь уже ничего не изменить.       Взгляд Четвертого вестника замер на самом ярком и чистом пятне в кабинете — на алой розе. Как он мог его не заметить раньше? Цветок так и манил своей свежестью и сладким ароматом. Казалось, его только что срезали с куста и положили здесь. Вот только в их мире нет места подобной красоте.       — Что же ты хочешь от меня?