Четыре печати

      Четвертый вестник не расставался с прекрасным цветком уже три дня, он стал зависимым от него. Жерар смотрел на него, снова и снова касался трепетных лепестков, вдыхал едва уловимый аромат. В то время, как весь мир неумолимо увядал, цветок был полон сладостной жизни. Смерть оказалась не властна над обычным растением, и это завораживало нынешнего хозяина Цитадели, пленило его сердце. Весь его мир сузился до одного единственного растения, он даже не замечал, как все вокруг неумолимо менялось! Нечто зловещее пыталось завладеть Цитаделью, выбраться на свободу. Фактически оно уже властвовало здесь, но Жерара не волновали подобные мелочи, ведь он оказался пленником алого цветка. Лишь рядом с ним он чувствовал себя живым, счастливым, словно эта роза его частичка. Четвертый вестник уже не ждал свою танцовщицу, позабыл об обещании, которое ему дала богиня.       Существовала лишь роза: нежная, чувственная, такая желанная, роза, что цвела в объятиях Смерти.       — Дорогая, ты не находишь это забавным? Наш Вестник полностью сосредоточен на единственном полном жизни предмете, даже не замечая, что именно он ускоряет гибель мира. Я подсунул ему фальшивку, но именно она подарила Вестнику счастье.       — Такое забавным можешь счесть лишь ты.       — Ну же, милая, не дуйся. Ты и сама любишь играть, переставлять людей, как пешки. Так, что не так в этот раз? Неужели ты злишься от того, что в этот раз все нити в моих руках?       — Скорее уж в щупальцах, — раздраженно бросила Мавис. Она предпочла бы найти умиротворение с мужем, но была вынуждена вернуться в Цитадель, чтобы вновь составить компанию противоречивому боку. Еще ничего не кончено, их битва даже не началась!       — И они тебе тоже нравились.       — Не льсти себе.       — Но ведь есть повод! Мой цветок пришелся по душе Смерти, с ним в руках он и окончит свой путь. Раз так, он не окажется на твоей стороне, не замкнет круг. Все это изрядно подпортит твой замысел. С самого начала я контролировал все!       — Ноша Смерти тяжела, ведь ему суждено завершить все, очистить мир, убрав все лишнее. Он уже не наблюдатель, а его удел одиночество и пустота.       — Да, и это его роднит с нами. Твой мир не больше, чем иллюзия, жалкая попытка самообмана. Я разрушу все и освобожу тебя, дорогая.       — Ты бредишь.       — Разве? — Анкселам упивался происходящим, не сомневался, что контролирует все. Сопротивление Мавис забавляла древнюю, давно скучающую сущность. — Неужели ты все еще надеешься на танцовщицу? Ох, милая, это так наивно, но в тоже время похоже на тебя.       — Она придет, — твердо заявила богиня. — Придет и спасет последнего вестника.       — Придет? Ха-ха-ха! Возможно, я бы сказал, очень даже вероятно, но кто сказал, что она сможет найти Смерть? За время твоего путешествия, эта Цитадель стала принадлежать мне. Я дергаю за веревочки, переставляю фигуры, здесь происходит лишь то, что хочу я. Тебе это не изменить. Но, обещаю, тебе понравится наблюдать.       — Посмотрим.       Мавис понимала, что рискует. Она знала этого с самого начала, с того самого момента, как впервые встретила Анкселама, но сделав ставку на проект «Эльза», богиня не могла позволить себе усомниться в нем и в той, в чьей груди цветет цветок сакуры. Жаль только, она ничем не могла помочь последней танцовщице, ей оставалось все пустить на самотек. *** Магнолия       Хеппи пристально всматривался в лицо девушки с алыми волосами, пытаясь найти в нем хоть какие-то перемены. Снова ничего. Эльза все еще выглядела, как красивая, но безжизненная кукла. Мальчишке это уже порядком надоело. Если ничего не изменится, он потеряется всякую надежду. От безысходности он даже пытался тыкать в девушку пальцем, а после и вовсе палкой, но это не помогло. Скучно! Его существование становилось все более невыносимым, и это притом, что их с Лилейным уже нельзя причислить к живым. Они давно уже вышли на новый уровень, превратившись в призраков-стражей. Хеппи чувствовал себя в ловушке, из которой нет выхода! А вот о Лили этого не скажешь. Демон, оказавшийся в теле ангела, все воспринимал спокойно, с какой-то пугающей обреченностью. Он ни разу не усомнился в том, что все происходило правильно, а они сами не занимаются бесполезным делом.       — Как думаешь, она, действительно, однажды проснется?       — Да.       — Но когда? Мы ждем уже вечность.       — Вечность? Нет. Всего лишь жалкий миг, — усмехнулся Лилейный, вспоминая о Первом Вестнике, которому служил верой и правдой.       — Знаю, но ожидание сводит с ума. Что, если цветок не сработал?       — Я все понимаю, — Лили ободряюще посмотрел на Хеппи. Он знал, что этому мальчишке приходилось нелегко, да и сам воин был на грани. — Но нам не остается ничего другого. От мира почти ничего не осталось, а то, что есть, стремительно исчезает. Вернуться в Цитадель тоже нельзя. Это больше не наше убежище.       — Значит, мы здесь от безнадеги?       — Можно и так сказать, а еще для того, чтобы Эльза…       — Она пошевелилась!!!       — Что?! Ты уверен?! — Лили подскочил к капсуле, которую они охраняли уже несколько лет. Неужели время пришло?! Сердце сладостно забилось в предвкушении. Настало время исполнить свой долг и последний раз помочь Вестникам.