Четыре печати

      Прекрасная роза, чьи лепестки так нежны и полны непередаваемого трепета была его страстью и единственной любовью. Смерть мог любоваться ей бесконечно, лишь в ней находя спасение и радость. В этом пустом, невзрачном мире не осталось ни красок, ни жизни, но розу это не коснулось. Ее сладкий аромат до сих пор будоражил обоняние, заставляя вспоминать о том, чего уже не найти. Яркий цвет привлекал взор, не отпуская, не позволяя переключить внимание на что-то другое. Его розе ничего не нужно от него, она просто существовала, радуя, пробуждая в душе воспоминания, приятные иллюзии о том, что он вернулся в прошлое, где все спокойно. Вестник любовался лепестками, застывшими на них сверкающими и переливающимися всеми цветами радуги каплями росы. В этот миг его сердце сладостно сжималось. Возможно ли, увидеть что-то прекрасней, чем это! Роза не увядала со временем, а была полна жизни. И эту жизнь она передавала Жерару, укрепляя их связь. Четвертый вестник давно уже стал рабом коварного цветка, оказался не способен мыслить рационально и даже позабыл о звездах, которые всегда влекли его. Он готов был умереть за розу, убить любого. Острые шипы, пропитанные ядом, давно уже вонзались в его тело, но Вестник не замечал этого. Он Смерть, а потому не мог умереть. Он Смерть, а потому не испытывал боли.       — Они хотят забрать меня, — дрожащий словно хрустальные колокольчики голос исходил от кроваво-алого цветка, чьи лепестки трепетали, хотя в помещении не было ветра. — Молю, не отдавай меня, не оставляй.       — Как я могу отдать тебя? Ты моя жизнь, — и хотя раньше роза никогда не говорила с ним, Жерар не предавал значения переменам. Он был влюблен, и этого достаточно было для того, чтобы принять что угодно.       — Они все ближе, — плакала роза, роняя на ладонь вестника горячие слезы. — Я так боюсь. Милый, мне страшно. Я знаю, что нас хотят разлучиться. Прошу, не позволяй им сделать это.       — Не позволю, — горячо заверил вестник, ласково касаясь лепестков. С их нежностью ничто не сравнится. Хотелось прикоснуться к розе губами, попробовать ее слезы на вкус, утешить.       — Тогда убей, — голос цветка стал жесткий. Роза больше не просила, а приказывала. Он была королевой, повелевающей исполнить ее волю, точно знающей, что ее не осмелятся ослушаться. — Убей всех тех, кто пытается нас разлучить!       — Разве остался кто-то живой? — что-то в глубине его сознания все еще заставляло задавать вопросы, пытаться мыслить. Жерар ненавидел себя за это, но ничего не мог поделать.       — Неважно живы они или мертвы, — цветок вновь сменил тон, став ласковым. — Они уже в цитадели. Они идут сюда, чтобы забрать тебя у меня.       — У них ничего не выйдет.       — Тогда убей. Убей каждого, кто желает нас разлучить.       — Я сделаю все, что ты пожелаешь, моя любовь.       — Я верю тебе, — аромат розы стал сильнее, более насыщенным. Он обволакивал, пронзал насквозь, проникал в каждую клеточку организма Вестника. — Нам придется расстаться на время, но я знаю, что ты вернешься ко мне.        — Не хочу уходить.       — Это необходимо… Я хочу кровь той, что желает забрать тебя… Я хочу ее сердце… Прошу, принеси мне их… Защити меня…       Жерар тяжело вздохнул. Он не мог отказать своей возлюбленной розе, был не способен допустить, чтобы с ней что-то произошло. Она смысл его жизни, самое ценное, что у него есть.       — Я сделаю все, о чем ты просишь.       — Тогда поспеши. Убей и вернись ко мне. Никто не осмелится нас разлучить, никто не заберет тебя у меня. Цитадель поможет нам, она изменится, станет такой, как желаем мы.       — Да… — Вестник смутно понимал, что происходит. Но с тех пор, как он нашел розу, они впервые расстанутся. Как это может быть? Это все равно, что оставить часть себя.       — Тогда иди и помни, что я думаю о тебе, жду тебя. Мы одолеем всех врагов, и будем наслаждаться друг другом. Поскорей вернись ко мне.       Жерар опустил розу в хрустальный бокал, стоящий на столе. Сразу же стало не по себе: тоскливо, холодно, одиноко. Так он ощущал себя до того, как нашел свою любовь. И вот теперь снова! Это сводило с ума, пробуждало всепоглощающую ярость! Кто бы ни потревожил покой Цитадели, он ответит за это! Четвертый вестник намеревался уничтожить тех, кто вторгся в его владения, а после вернуться, чтобы баловать свою розу и дальше. Да, все так и будет.       Роза безмолвно наблюдала за удаляющимся мужчиной. Сомнений в том, что все будет как она того желает, не было, ведь уже давно сладкий яд, а вовсе не кровь тек по жилам Смерти. Он в ее власти и телом, и душей, и разумом. Ничто не вернет его прежнего, и даже истинной танцовщице это не под силу. И все же, крупица тревоги портила настроение коварного цветка. Чем дальше от нее Жерар, чем дольше длится разлука, тем меньше власть над ним. Смерть должен поторопиться и оправдать свое имя, собственными руками уничтожить ту, что пришла в этот мир ради него. Это было в большей степени забавно. Жаль, она не увидит все, придется довольствоваться ощущениями и рассказами Вестника о великой победе во имя любви.       — Никто не заберет тебя у меня, — тихо заверила роза пустоту. — А мой господин обретет то, что желает.