Четыре печати

      Эльза молчала, ведь не знала, чего хочет именно она. Ей было намного проще, когда она не чувствовала и не думала, а у нее просто была цель, к которой необходимо двигаться после пробуждения. Быть безвольной марионеткой не так уж плохо, это снимает с плеч тяжкий груз ответственности. Если задуматься, то все они хитрецы, пытающиеся заставить кого-то другого принять решение. Нерешительность сковывала танцовщицу, и это было более эффективно любых хитростей и опасностей, любых, даже самых сильных врагов. Забавно. Когда она сражалась, когда стремилась спасти Вестника или привести его в чувства, сбежать вместе с ним, все было понятно и четко, а вот теперь Эльза не ощущала былой уверенности.       — Я слышала музыку, когда искала тебя, когда мы сражались, — танцовщица пыталась разобраться в себе, вернуть ту себя, которой была еще недавно. — Она была моей. Я растворялась в ней, осознавала, что мелодия зовет и окутывает меня, что я и есть эта музыка. Я слышала твою мелодию. Но сейчас, — Эльза ударила себя по груди. — Здесь нет ничего. Понимаешь. Я не ощущаю радости или грусти, не слышу музыку, и даже если бы захотела станцевать, не представляю как. Я будто упустила момент, когда это было возможно.       — Понимаю.       — Правда? — с трудом верилось в то, что кто-то способен ее понять. Она разбита, растеряна, сама себе казалась сломанной. Бесполезна! Что если она больше ни на что не годится и не сможет довести начатое до конца. В том, что это именно то, чего она желает, Эльза уже не сомневалась. Ведь если остаться, она не сможет увидеть и прочувствовать ничего из того, что ей хотелось. Мира больше не существует, его могут наполнить только иллюзии.        — Правда, — Жерар попытался улыбнуться, но ничего не получилось. Он давно уже разучился проявлять эмоции. Сейчас было важно лишь то, что Эльза нуждалась в нем, и это грело душу, заставляло пересмотреть принятые решения и приложить усилия. — Я и сам ощущаю нечто подобное. Не скажу, что то же самое, но наши чувства и мысли схожи.       — И что делать? — до чего же все нелепо. Она должна прийти и спасти своего Вестника, сразу же станцевать для Смерти. Таким был план! Так почему все летит к чертям?! Эльза чувствовала, что они сбились с ритма, и вернуть его уже невозможно. Ей был нужен ответ, направление, в котором можно двигаться дальше.       — Устроить драку.       — Что? — повернув голову, девушка непонимающе уставилась на Вестника. Его слова были лишены всякой логики, но при этом сердце в груди екнуло в предвкушении.       — Устроим драку. Если тебе хотелось танцевать, когда ты пыталась меня убить…       — Я не пыталась тебя убить!       — Хорошо, покалечить…       — Ничего подобного, — а вот теперь ей действительно захотелось воплотить в жизнь все, о чем сейчас говорил Смерть. — Я спасала тебя.       — Но при этом тебе нравилось делать мне больно.       — Допустим, — чем больше Вестник говорил, тем сильнее становился жар в теле. Кажется, она начинала понимать, к чему ведет Жерар. Безумная идея, но она ей определенно пришлась по душе.       — Я хотя и был немного не в себе…       — Сильно, — поправила Эльза, ощущая, как энергия и уверенность возвращаются к ней. Ее нынешнее состояние вполне можно назвать возбуждением, и его ей подарил ни кто иной, как Смерть.       — Хорошо, несмотря на то, что я был сильно не в себе, я все же заметил, что в бою ты двигалась очень грациозно и плавно. Это был танец клинков, — Жерар продолжал сохранять хладнокровие, но где-то в глубине его сознания затеплилась мысль, что ему нравится такое общение, то напряжение, что возникало между ним и Эльзой. В этот миг он видел, как сверкали ее глаза. Она не кукла, и даже если тело искусственно создано, душа настоящая. — Так почему бы нам не вернуть то твое состояние?       — Значит, это не обязательно должен быть танец в общепринятом понимании? — девушка поднялась на ноги. Вот так-то лучше. Ей больше не предлагали выбирать, думать, делать выбор за всех, кто еще существует, вместо этого перед ней замаячила перспектива сбросить напряжение.       — Вот именно… Если ты не слышишь музыку, давай создадим ее сами, притворимся, что звон оружия, тяжелое дыхание и стоны боли, грохот разрушение и есть наша с тобой музыка.       В руках Вестника появилась большая острая коса. Ему было бы проще использовать лук, но так он мог увлечься и разрушить тронный зал. Этого лучше избежать, к тому же, нельзя танцевать, держась на расстоянии. Кажется, он все-таки тронулся рассудком, но это приятно. Их застывшие фигуры явно будут самыми яркими и полными настоящей страсти, на зависть остальным.       — Притворяться не придется. В этом и есть моя мелодия, — вокруг тела Эльзы закружились лепестки, создавая новую броню. Вот только в результате получилось белоснежное платье, в котором двигаться свободно и легко. Не самый подходящий наряд, но танцовщица была им довольна. Так танец точно удастся. — Позволь мне услышать и твою мелодию тоже, — в руке зазвенел клинок, а душа наполнилась томлением. Все менялось стремительно и даже резко, но это и есть жизнь, другой она не ведала и не желала. — Даже если они не будут звучать в унисон, это тоже будет музыкой.       — Согласен, — Жерар чувствовал, что понимал Эльзу, почти так же хорошо, как своего дракона, а она отвечала ему тем же. Эта девушка была создана для него, но вовсе не это сблизило их, а битвы, которых в мертвом мире не должно было существовать. — Готова?       — Можешь не сомневаться! Сделаем это!