***
На голову Антона снова падает огромный камень, характеризуемый безвкусной мелодией звонка. Он проводит параллели с треками самой отвратительной по общепринятому мнению группы, и сначала ищет телефон в задних карманах, но выуживает его позже из переднего кармана ветровки. — Да, Дмитрий Тимурович, слуш… — Антон! — парня прерывает взволнованный голос начальника, на фоне у которого незначительные шум поездки на автомобиле и вой мигалки. — Слушай внимательно. Сейчас ты как можно скорее ловишь такси, вызывать времени нет, и едешь на адрес, который я скину смской. Понадобятся твои способности, тут что-то не чисто, — До того, как абонент отключился, был слышен чёткий хлопок двери, означающий, что Дима куда-то приехал и вышел из машины, бросив напоследок слова, завершающие разговор. — Тебе очень повезло, что телефон оказался включён, до встречи. Контакт «Дмитрий Тимурович» сбросил вызов, и парню открылся главный экран, с песиками на обоях. Шастун быстро заблокировал его, и направился к оживлённой дороге, делая не обычные шаги, в среднем по 76 сантиметров, а по 120, или даже 150 сантиметров. На ходу он стал искать бумажник, но, быстро поняв, что его нигде нет, остановился. Обшарив себя ещё два раза, парень только подтвердил свои догадки — бумажник он либо забыл дома, либо оставил в отделении в кабинете шефа, либо вообще потерял. Мысленно матерясь на себя за то, что потратил наличку из кармана джинс на кофе, парень вспомнил, что позавчера снял все деньги с карты, которой сейчас мог бы расплатиться с таксистом и уже вслух произнёс громкое «Блять!». На телефон пришла смс, наверное с адресом, где Шаста уже ждут, пока он возле кафе перебирает все возможные пути, и даже отступления. Главная проблема в таких моментах в том, что голова занята поиском комфортных оправданий, а не решений. Наверное, Позов уже забыл, для чего Антон до сих пор находится в кафе, но сам парень вряд ли скоро забудет эту встречу, которая так стремительно в рекордные сроки вывела его из себя. В неком отчаянии, и не такие мысли в голову придут, но Антон, почему-то, уверенный в себе и своих действиях, зашагал обратно к зданию кафе, а дальше к уборной, внутри заведения, слабо надеясь, что мужчина там. Парню повезло помимо вспыльчивости быть ещё и отходчивым. «А что делать, если он откажется?» Чуть дрожащие от холода пальцы неловко обхватили ручку двери, и сжались сильнее, потянув ее на себя. «У него наверняка есть дела поважнее, чем быть твоим личным водителем, Шастун». На долю секунды, лицо парня исказилось отвращением, но изменилось, как только он понял, что Арсений Сергеевич всё же может быть за дверью. Кафе было отделано в коричнево-жёлтых тонах, но туалет слепил своей белизной: белая плитка на полу, белый кафель на стенах, белые двери в белые кабинки, белые раковины, сушилки и даже умывальники с белым мылом. Создавалось ощущение, что в помещении нет ничего, абсолютно, голая пустота и всё. Будто в мире резко отключили цвета, или соединили его в один. Антон где-то слышал, что именно в белом цвете собираются все цвета, тогда он с месяц считал его своим самым любимым, но потом понял, что белый — это самый скучный цвет. На фоне всего этого Арсений Сергеевич смотрелся как пятно на чистом полотне. С одной стороны, он портил идеализированность комнаты, но с другой разбавлял однообразие. «Тут, всё-таки» подумал Антон и подошёл к ряду раковин перед зеркалом, вставая у той, которая находилась через одну от Арсения. Психотерапевт тем временем, не поднимая взгляда, стоял боком ко входу, в наполовину расстёгнутой рубашке и с салфеткой или платочком, Антон не разглядел. Мужчина прижимал руку к пятну, в надежде, по всей видимости, впитать напиток в этот самый платочек или салфеточку. Остальные вещи лежали рядом с раковиной, а последняя была встроена в туалетный столик. — Я думал, вы уже уехали, — сказал парень совсем тихо, чтобы услышал только психотерапевт, хотя в уборной кроме них не было больше никого. Он смотрел в свои глаза через зеркало, подмечая, что не лишним было бы записаться в парикмахерскую. Стало как-то липко и противно на душе. Он кистью руки приоткрыл смеситель, поднял ручку наверх, и, не желая бороться с настойчивым желанием помыть руки, отмывая от себя всю грязь, липкость, маты, ненависть и неудобство, потянулся к мыльнице, бросая коротки взгляд в зеркало, направленный на мужчину. На его лице читалась полная атараксия. — Собирался, — ответил психотерапевт, полностью переключаясь на недавно вошедшего парня, оказавшимся Антоном, и застегивая верхние пуговицы на рубашке. — Я думал, твоё поведение означает «прощайте» и ты ушел навсегда, — совсем лёгкая ухмылка охватила губы мужчины. Он ведь знал, что это не так. — Собирался, — получилась предательски грустная интонация и Антон мысленно дал себе пощёчину, а потом вторую. — Вот вы зачем приехали? — Поговорить. Дмитрий настоятельно просил меня узнать, что происходит и как он может огородить тебя от всех неприятностей, которые происходят последнее время. Антон чуть скривился, это сразу указывало на то, что парню ответ не понравился, но сказал он совершенно другое: — Давайте об этом в вашей машине поговорим? — отрывать вопросительный взгляд от раковины и поднимать его на мужчину совсем не хотелось, но пришлось. — Только отвезите меня в одно место, — добавил Антон, и, получив утвердительный кивок, дождался пока психотерапевт выйдет первым и проследовал за ним к машине. «Вот так просто? Без вопросов, расспросов, антимонии? Серьёзно?»***
Антон думал, что каждый видит город, в котором живёт, по-своему. Он всегда с упоением слушал или читал, как видят Москву разные люди, друг с другом даже не знакомые: у кого-то в голове устоялось, что Москва — город-герой, кто-то считает её «жалкой пародией на Европу», есть всем довольные люди, они кричат, что «Москва — шумная, Москва — красивая, Москва — современная…» Антон считал, что каждая его поездка или прогулка по городу погружала в мир бессознательных образов и ассоциаций, но недавно он понял, что всегда вспоминал только слова этих людей, утешая себя тем, что это тоже ассоциация. От мыслей его отвлёк бьющий по ушам гудок другого автомобиля. Причём ни с того, ни с сего, так как правила дорожного движения в их полосе никто не нарушал.«Можно ли случайно нажать на сигнал?» У Арсения была прекрасная машина — «bmw x5 2005 black» в леворульном исполнении. Вообще, Антон очень любил машины. Неплохо разбирался в них: знал много моделей, мог долго распинаться, чем отличается компактвэн от хэтчбека, а хэтчбек от седана; мог определить год выпуска машины, и даже знал, что такое тип КП. Автомобиль Арсения ему понравился, а мысль о сигнале крутилась в голове уже минут десять, и парень всё-таки решился проверить это прямо сейчас, пока есть и время и шанс, ведь они стоят в пробке и молчат. Ему повезло сидеть на переднем сидении: Антон подался вперёд, и, опираясь на левую руку, расположившуюся на сидении психотерапевта, правой надавил посередине руля. Кнопка издала характерный громкий звук, будто эхом отразившийся в машине спереди. Арсений отклонился назад ещё больше, прижимаясь спиной к своему сидению, позволяя Антону такие вольности, не произнося ни слова, лишь глубоко вдыхая его обычный, ничем ни примечательный, слегка резкий одеколон. Вернувшись на своё место и наблюдая за чересчур быстро заходящим за высотки красным солнцем, парень вдруг произнёс, когда машина тронулась с места: — А правда, что смысла в жизни нет, вы как думаете? — парень сделал особый акцент на наречие «как», мысленно подчёркивая его пунктиром с точкой. — Был такой хороший человек, Виктор Франкл — ученик Фрейда, основатель Третьей школы психоанализа, человек, переживший немецкий концлагерь и помогавший людям там пережить ужасы и лишения плена. В основу своей психотерапии он вложил следующий постулат: «Чтобы человек хотел жить, ему нужен смысл жизни». Так появилась экзистенциальная психотерапия, которую я весьма уважаю, — Антон помнил, что цель этой психотерапии — подвести пациента к осмыслению своей жизни, осознанию своих жизненных ценностей и изменению своего жизненного пути на основе этих ценностей, с принятием полной ответственности за свой выбор. — Свою мысль Франкл изложил в книге «Человек в поисках смысла». Надеюсь, она тебе покажется интересной, а главное, полезной, — закончил Арсений, неотрывно следя за дорогой. — Спасибо, но я уже читал, — Шастун стушевался, он ожидал большего. — Тогда зачем спрашивал? Для тебя должно было быть очевидным, что я отвечу так, и никак иначе. Антон ничего не ответил. Авто остановилось, и психотерапевт вытащил ключи зажигания, корпусом поворачиваясь к парню и осматривая его тонкие вихринки взлохмаченных волос, выглядевших при этом в форме прически весьма не дурно. — Вы пойдёте со мной? — отозвался присутствием Шастун, вскидывая голову и ведя взглядом куда-то дальше самого горизонта. Их лица освещал фонарь возле парковочного места, и почти незаметные цвета — синий и красный, от мигалок, находившихся где-то недалеко. Шастуну и вправду атмосфера показалась достаточно спокойной, даже мягкой, рядом с так называемым врачом. Он не любил много разговаривать и теперь безмолвно был благодарен за почти молчаливую поезду, словно означающую затишье перед бурей. Мужчина лишь слабо кивнул, в ответ парню.