Никаких предысторий. Спорт ломает. Особенно по утрам. Особенно, когда тебя ждет тренировка на голодный желудок. В пять часов утра весь мир еще находится под властью морфея. От туда сбегают либо сумасшедшие, либо спортсмены, что, в общем, не является существенной разницей. Вернуться обратно в такой режим Кихёну морально было не трудно, но вот разлепить глаза было непосильной задачей. Поматерившись на одеяло, которое не хотело выпускать сонное тело парня из своих теплых объятий, Ки надел штаны, кофту, взял с собой плеер и вышел из комнаты.
Надев на лицо маску и натянув бейсболку, что помогли полностью скрыть лицо (хотя от кого в такое время прятаться), парень вышел из общежития. На улице его уже ждал прохладный ветерок, что, в принципе, характерно для погоды в ноябре. Сегодня Кихёну предстояло куча дел: поговорить с тренером, а точнее уговорить принять его обратно в их команду фигуристов; рассказать Хенвону и Минхеку о своем решении; и, что самое болезненное, перетерпеть радостные верещания второго.
Даже несмотря на то, что сейчас только пять часов утра, Кихён уже должен был быть с ног до головы завален поздравлениями от ребят. Как никак, день рождения раз году. И на протяжении всей его жизни, его всегда в этот день будили ровно в полночь, давали затушить свечки, размазывали по щекам сладкий крем и потом всей гурьбой били (повелось так, традиции, ничего не попишешь). Вот только сегодня было до ужаса и грусти тихо. Минхек спал без задних ног, обнимая друга всеми частями тела. Из комнаты Хенвона и Хёну тоже не подавались признаки жизни. Кихён настолько зациклился на этом, что даже обиделся на не поздравившего его нового соседа, Вонхо, хоть и утверждал, что тот его бесит. Но не он ли чуть не кричал на все общежитие, что Ю его кумир? В общем, жизнь подсунула очередную каку, и теперь, этот день, который парень хотел назвать «лучшим» постепенно превращался во что-то между поликлиникой и цирком. То есть, вроде как не хуево, но и не охуенно.
Дыхалка ужасно подводила. Парень бегал уже минут тридцать, хотя каких там «уже» — «ТОЛЬКО». Раньше он на максимальной скорости выигрывал кросс наций, словно побывав на прогулке, а тут три километра и уже сдох. Еще давно, когда он бегал по утрам с Хенвоном, а такое дело было, он утешал своего друга тем, что для филологов это очень даже неплохо, сегодня он готов найти себе оправдание, что для бывших фигуристов это тоже ничего, но такая нелепость даже звучит странно.
Разговор с тренером секции казался Кихёну пыткой. Мысленно он уже перебирал все те фразы, что должен сказать Пак Дону, но чуечка рвала и метала, утверждая, что его ждет полный фейл. А стоит ли говорить, что чуечка никогда не подводит?
— Хён! Ты должен меня понять! Ты тоже уходил из тренерского штаба, но тебя же приняли! — возмущался Кихён, складывая руки на груди в недовольном жесте.
— Ки! Во-первых, я не уходил, а брал отпуск, потому что у меня был медовый месяц в другой стране! А во-вторых, твое возвращение даже не обсуждается! Ты представляешь какой урон это нанесет на репутацию университета? Бывший спортсмен одумался? А мои ребята? Да как только они прознают о твоем намерении вернуться, из тебя эту дурь выбьют. На кой им лишний конкурент, тем более двукратный чемпион? Нет-нет-нет. Я даже слышать не хочу, — перед носом Ки захлопнулась дверь кабинета.
— Хён! Ты же меня знаешь: я упрямый! Я буду надоедать тебе, пока ты меня не возьмешь обратно!
Если наглость второе счастье, то Кихён счастливый. Первое в его арсенале — упрямство. И его умению выводить людей из себя, можно только позавидовать. До сих пор Хенвон не может простить Ки то, что на паре по стереометрии ему поставили зачет автоматом, потому что по словам самого Ки: «На этой жутчайшей картинке никаким другим образом кроме как «мамой клянусь», нельзя доказать, что длина поперечной стороны равна половине длине наклоненной к ней плоскости». Конечно, зачет ему поставили не за удивительные проблески эрудиции, а за умение вывести преподавателя из глубокой затяжной депрессии, вызванной разводом, несуразной глупостью. Талант не пропьешь, как никак.
Вот и сейчас Ки был настроен серьезно, до победного. Ему ничего не стоит лишний раз убраться в зале для занятий, в раздевалке, в душе, а там, глядишь, и до места в сборной недалеко.
Покончив с уборкой, Кихён стал прокручивать слова тренера, возмущаясь тем, что, видимо, Дону совсем не следил за его жизнью, раз не знает, что большенство студентов не только подойди к нему бояться, но и дышать в одном помещении с ним опасаются. Так что один аргумент про выбивание этой дури у него из башки отмели. Следующий и вовсе казался глупостью: как же универсистет пропустит такой отличный пиар-ход, боже упаси!
Его поток мыслей прервал громкий глухой стук. Вздрогнув от неожиданности, Ки оглянулся. Снова этот. Вонхо.
— Не помешал? — улыбнулся парень, присаживаясь на лавку напротив Кихёна.
— Помешал.
— Я старался.
Боже мой! Эта улыбка никогда не исчезает с лица. Он словно чеширский кот, получив все сладости жизни, медленно их поглощает. Этим, наверное, Хосок и бесил Ки. Вечно второй (ну, был), а на пьедестал всходил так, будто выиграл олимпиаду, побил мировой рекорд и трахнул какую-нибудь крутую чиксу. Никакой зависти, никакой злобы, никакой ненависти или даже обиды не читалось в его глазах, когда он смотрел на Кихёна, занимавшего первые места. Было даже предположение, что он, если не под наркотиками, то по крайней мере, под очень сильными психотропными веществами. Нельзя же 24/7 быть веселым. Это даже физически невозможно, учитывая сон, походы по нужде и время на еду. Но у этого парня получалось и такое.
— Ты хорошо постарался. Я никогда не видел, чтобы у нас в раздевалке было так чисто! — восхищался Хосок, восторженно поднимая к свету тусклой лампы палец, которым он только что провел по поверхности шкафчика.
— Ты здесь от силы дня три, откуда тебе знать?
— Твоя правда, — согласился парень. — Мне кажется, ты наконец нашел то, чем будешь заниматься вместо фигурного катания. Переквалифицируйся в горничные! Талант то есть, да и остальным приятно пылью не дышать. Тебе подойдет чепчик — смеялся парень, снимая с себя верхнюю одежду.
— Я возвращаюсь в спорт. Поэтому оставь свои извращенные фантазии при себе, — Кихён хлопнул входной дверью.
Хосок застыл, как вкопанный. С его лица постепенно пропадала улыбка, а глаза тускнели. Нет, он рад, что его кумир снова встанет на лед, но почему-то у него появилось колкая, ноющая боль в груди. Не так он все себе это представлял. Все случилось слишком быстро. Не прошло и пяти дней, как он сюда приехал ради Ю Кихена. И Вонхо чувствовал, что к его возвращению, он явно не имеет никакого дела. И это расстраивало. Насмотревшись на расписные дорамы, где события, одни за другим, напоминают постоянную кульминацию, а тут уже развязка, Хосок вернулся из мир грез. Он все так же далек от него. Но осознание всей своей никчемности, не поможет Вонхо дотянуться до него. Следовательно, надо действовать. Причем решительно и напролом.
Вытащив из спортивной сумки черный коробок, оглядев его, Хосок кивнул своим мыслям и достал телефон.
Принц льда
8:02
*Через час в парке университета, под старым кленом.*
Ю Кихён терпеть не может, когда ему пишут незнакомые номера, да еще и в приказном тоне, поэтому любопытство и жажда показать молокососу, где его место, обязательно приведет Ки на встречу. Великий стратег!
И его стратегия сработала.
— Так это ты был? Чего звал? Жизнь стала недорога? — плюнул Кихён, едва ли завидев своего нового соседа.
— Бох ты мой! Кихён-а, даже самые заядлые гопники не говорят так с девяностых. Лучше не позорься, и пойдем в бар! — не дожидаясь ответа, Вонхо перекинул свою руку через хрупкое плечо спортсмена и насильно повел в сторону ближайшей забегаловки, а в это время Кихён бушевал и пытался сбежать, но под натиском нечеловеческой силы сделать это было невозможно.
— Да что ты себе позволяешь?! Стоит тебе меня отпустить — мама родная не опознает! Клянусь, я надеру тебе зад, мелкий зараза!
— С удовольствием я за этим понаблюдаю.
С этими воплями оба парня мирно (ну, почти) скрылись за воротами университета. И все это зрелище было запечатлено двумя другими парнями, которые сейчас находились, мягко говоря, в состоянии легкого непонимания. Хенвон и Минхек были полностью в охуинезе от произошедшего.
— Думаешь, у них какие-то особые взаимоотношения? Мне казалось, Кихён его терпеть не может, — сказал Хенвон, первым вернувшись из мыслей.
— Что ты понимаешь под «особыми взаимоотношениями»? — спросил Минхек, придя в здравомыслие и оглядывая себя в стекло окна.
— Не геев точно! Нам одного тебя в компании хватит! Кстати, если твой суженый скажет, что изображения охоты появились в верхнем палеолите, не ходи с ним больше на свиданку. Разочарует, поверь, — Хенвон поправил Минхеку капюшон.
— Я не думаю, что мы с ним будем говорить на такие высокоинтеллектуальные темы в парке аттракционов. Простые люди, извольте, матерятся на всю улицу и наслаждаются совместным времяпровождением.
— Будь скромнее. Таких длинных слов я от тебя еще не слышал, думаю раньше времени пугать спутника нет необходимости, поэтому веди себя как обычно, — посмеялся Хенвон, хлопая друга по плечу.
С визгами и криками, что заставили дернуться парня, Минхек побежал навстречу своим любимым ягодицам. Те, его охотно приняли в свои объятия, на что Хенвон закатил глаза. Знакомы от силы сутки, а уже ведут себя, как новоиспеченная парочка, ни стыда ни совести! Осмотрев наконец перед того самого Чжухона, Хенвон отметил про себя, что, лучше его о палеолите не спрашивать, чтобы ненароком не сломать ему мозг.
— Хён! Хён!
— О? Чангюн-а? — удивился Хенвон, здороваясь со своим братом.
Непривычно видеть его в не дома. Да и вообще видеть его редкость большая, а удовольствие колоссальное (не сарказм). Этот малой был чем-то схож с Кихёном. А к Кихёну Хенвон питал искреннею симпатию. Такой же упрямый, самоуверенный и жуткий мастер убеждения. С таким талантом, ему бы в торговлю или в политику.
— Угадай, что? Меня приняли в вашу университетскую секцию фигурного катания! Тренер сказал, что если поработать над технической составляющей, я смогу и на региональные выбиться! Круто, правда? — верещал Чангюн, прыгая зайчиком вокруг спокойного брата.
— Поздравляю.
— Ты не видел Вонхо? — спросил младший, прекращая радостные прыжки.
— Нет, — соврал Хенвон. — Зачем он тебе?
— Просто. Ну, я пошел. Еще увидимся!
Хенвон сам не знает, зачем солгал Чангюну. Но что-то подсказывает, что так правильнее. И вообще сегодня весь день казался Хенвону странным. Мало того, что они все же согласились на глупое предложение Минхека с игнорированием сегодняшней даты до вечера, так еще и Кихён с утра пораньше исчез, а потом и вовсе ушел в обнимку с ненавистным Вонхо за пределы университета. А Хёну, по мнению Минхека, скатился с катушек, ведь улыбающийся Хёну — зрелище редкое, а улыбающийся Хёну по утрам — эксклюзив. Теперь еще и Чангюна приняли в секцию, о которой парень с его навыками, продемонстрированными на недавнем соревновании, и мечтать не мог. Весь мир сходил с ума. И это настораживало.
***
— Тетушка, дайте нам пять бутылок пива, двадцать мини барбекю, пять кусков говядины и четыре рыбы, зажаренных на вертеле!
Заказав то, что Вонхо посчитал приемлемым и в меру недорогим, он наконец таки отпустил из крупкой хватки уже давно не брыкающегося Кихёна. Парень понял, что совладать с этой амбразурой ему не позволяет
воспитание комплекция.
— Почему не соджу? — поинтересовался Кихён, приземляясь на пластиковый стул.
— Крепкие напитки под вечер. Нам еще предстоят развлечения в парке, поэтому мы должны быть людьми! — воодушевленно воскликнул Хосок, но страсть его никто не поддержал.
Дождавшись заказа, парни быстро опустошили первую пару бутылок.
— Пить пиво с утра и есть такую жирную пищу — плюс два кило при взвешивании — промямлил Ки, выбирая палочку с барбекю.
— В тебе это говорит спортсмен! А ты попытайся включить человека! — деловито сказал Вонхо, открывая третью бутылку.
Кихён стал есть. Вкус был неплохим. Раньше он всегда считал, что в уличных палатках готовят плохую еду, а сейчас, сидя здесь и глядя вокруг на этот шумный и беспорядочный пейзаж проснувшегося города, он неожиданно почувствовал аппетит. Родители не позволяли ему питаться абы-как. Все при строжайшем распоряжении личного диетолога, тренерского штаба и кучи еще ненужных докторов. Только лучшие рестораны. Еда исключительно от шеф-поваров мирового класса, будь то обычный утренний смузи, или стейк из говядины. Бдительнейший присмотр за фигурой парня, вечные взвешивания, подсчеты калорий, причитания по поводу тренировок. И так было всегда. Никакой личной свободы. Из школы на тренировку, после тренировки — домой. Скучная и однообразная жизнь.
— Рассказывай! Ты решил вернуться в спорт? Тогда почему тебя не было на тренировке секции? Или у тебя персональная программа с тряпками и шваброй? — смеялся Вонхо, смотря в глаза напротив, словно бросая вызов на диалог.
— Тебе какая разница? — искренне не понимал Ки. — Вот чего тебе спокойно не живется? Что тебе от меня нужно? Чего ты докопался ко мне? Нельзя вот так врываться в чью-то жизнь со свои фигурным катанием и рушить все планы!
— Кто еще в чью жизнь ворвался! Нельзя так просто сводить с ума! — Вонхо выпил залпом стакан.
— Что?
— Ничего.
Вонхо выхватил из рук Кихёна палочку барбекю и положил себе в рот. Лицо Ки потемнело:
— Тут этого полно, зачем ты у меня отбираешь?
— Мне так нравится!
Ки нахмурился, выбирая взглядом новую палочку барбекю.
— Я перевелся сюда ради тебя, — начал Хосок, не понимая, что на него нашло. — Когда я узнал, что мой принц льда уходит из спорта, я готов был биться об стену.
— С каких пор это, я твой?
— Ой, та ну тебя! К словам не цепляйся!
— Разве это не сложно? Перевестись в Сеул из Аняна? Твои родители должно быть богачи, — предположил Ки, на что его собеседник страдальчески опустил голову.
— Нет. Мои родители… они… простые рабочие, зарплаты которых хватает разве что только на еду. У них нет денег оплачивать мое обучение или жилье в другом городе. Поэтому мне приходилось учиться не покладая рук, не спать ночами, сдавать бесконечные тесты. И только благодаря этому, я попал сюда. Я — крестьянин, чья судьба изменилась в лучшую сторону, — Хосок усмехнулся, тормоша свой затылок.
— Ясно. Прости.
Дальше они выпивали в тишине. Но это был не неловкая тишина, а какая-то слишком интимная. Они словно разговаривали через призму тишины, понимая друг друга, развивая диалог и открывая новые тайны. Может, это алкоголь с утра так влиял на Ки, а, может, и то, что сейчас ему необходимо было открыться кому-то. Ведь ребята забыли про его день рождения, и даже не попытались связаться с ним все то время, пока его не было. И это неприятно жгло глаза.
— Кихён-а.
Ки поднял взгляд на улыбающегося Хосока. Тот протянул ему какой-то большой пакет, в котором находилась черная коробка. А там — новые замшевые коньки серого цвета.
— С днем рождения, мой принц.
***
Когда кабинка колеса обозрения поднялась на самую верхушку, перед Чжухоном и Минхеком предстал красивейший пейзаж города. На часах только полдень, а люди, как муравьи, где-то там на земле, спешили по своим делам, спасаясь от прохлады. Парни сидели друг напротив друга, Минхек разглядывал красоты за кабинкой, а Чжухон не мог отвести глаз от новоиспеченного знакомого. Мозги явно отупели за то время пока они были на улице, и одна из прямых извилин решила дать толчок к неожиданным действиям. Чжухон притянул непонимающего парня к себе за воротник пальто и впился губами в чужой уголок рта, не закрывая глаза и наблюдая за реакцией. А Минхек уже прощался со здравым смыслом, удивляясь, что ему нравится это ощущение. Ему нравится целоваться с парнем, которого он знает не больше двух дней. А Минхек зависим от поцелуев и привлекательных задниц. А когда эти два явления случаются вместе и сразу, крышу сносит молниеносно.
Вообще, Минхеку нравился этот парень довольно-такие давно. Еще с первого курса, где они вместе посещали лекции по мировой экономики. Он всегда пялился на затылок привлекательного студента, отмечая про себя, что не прочь бы зарыться руками в его волосах. А Чжухон в свою очередь был наблюдателен. На контрольных он разворачивался так, что бы его соседу сзади были видны ответы. Еще Хенвон удивлялся, почему у Минхека такие хорошие оценки по предмету, на котором он раздевает глазами какого-то ученика.
— Ты мне нравишься.
— Значит, с сегодняшнего дня мы официально считаемся парой.
***
Шону долго стоял на балконе, пока смятение в душе не улеглось, а сам он совсем не замерз, только тогда он вернулся в зал. За целый день он ни разу не видел Кихёна, и также был поражен и обеспокоен новостью о том, что тот ушел за пределы университета с Вонхо. Он звонил около пятнадцати раз и во всех случаях отвечал раздражающий голос женщины «Абонент выключен или находится вне зоны действия сети». И это не могло не расстраивать парня.
— Долго ты еще будешь ходить кругами? У меня завтра зачет, и чтобы его сдать, я по крайней мере должен ознакомиться с материалом, а благодаря твоей лунной походке, не могу прочитать даже формулировку первого вопроса, — причитал Хенвон, не отвлекаясь от чтива, состоящего примерно из ста страниц чистого текста, и поправляя очки.
— Я переживаю. Не доверяю я этому Вонхо.
— Не доверяешь? Или боишься, что Ки влюбится? — в Хенвона тут же полетала подушка.
— Ки нравятся абсолютно другого типажа люди.
Хенвон усмехнулся. Их искру взаимоотношений можно было прочесть с первого дня знакомства, когда Шону был готов убить парня за лишний взгляд в сторону Ки. Это смешило. Но Кихён либо был убежденным натуралом (что сразу отбрасывается, потому что тот не скрывал, что он би), либо невинной душой, либо вконец тупым, что звучит более правдоподобно. Это сложно, предполагал Хенвон, быть от природы туповатым. Где бы приобрети для своего друга некое средство, ускоряющее все мыслительные процессы?
Звонок в дверь остановил бесконечные метания по комнате Хёну. Тот стремглав побежал открывать дверь, и вместо ожидаемого Кихена на пороге стоял до безобразия счастливый Минхек.
— Видно, что ты явно не меня ждал, — наигранно обиделся Мин, снял пальто и присоединился к посиделкам на диване. — Ребята! У меня опупенная новость! Мы с Чжухоном начали встречаться! — визжал он, не сдерживая себя и уже бегая по всему общежитию.
— Поздравляю. Теперь ты прекратишь пускать свои слюни на его задницу и верещать каждый день о том какой он распрекрасный, — ответил Хенвон, искренне радуясь за друга.
— Ки еще не пришел? Скоро его день закончится. Если мы его не поздравим, нам кирдык, — спросил Минхек, уже немного успокоившись.
— Нам?! Нет, родной наш, за эту глупую затею отвечаешь ты, вот и объяснять все ему тоже будешь ты! Желательно с Чжухоном, желательно на коленях, и уже изначально в гробу.
С каждой минутой, эти сутки подходили к концу. Шону целые сутки не видел фигуриста. Сегодня он хотел признаться в своих чувствах. Может, это знак?
***
Ночь приближалась к своему пику. Телефон Ки давно умер, еще в три часа дня, потеряв последнюю энергию на селфи с красивейшей каруселью. Он был как ребенок. Вонхо впервые видел Кихёна таким открытым и заинтересованным. Парень весь светился изнутри целый день. И это не могло не радовать его преданного фаната. Еще два года назад, он и мечтать не мог о том, что проведет день рождение его кумира с самим кумиром. Это было похоже на сказку. А сейчас еще и атмосфера вторила его мыслям.
Они стояли на мосту, смотря на лазерное шоу издалека. Оттуда был слышен галдеж и восторженные крики, громкая и ритмичная музыка и звук взрывающихся шампанских пробок. Но весь этот шум не мог пробраться в их пространство, словно тот мост отталкивал от себя ненужный гам и прислушивался к разговорам людей.
— У меня сегодня день рождение, — сказал Ки, улыбаясь своим мыслям и отворачиваясь от лазерного шоу.
— Я помню.
— Могу я попросить у тебя кое-что?
— Что?
— Будь моим соперником.
