«Было бы намного лучше, если бы мне не нравились парни. Если бы я как все предпочитал девушек, то моя бы жизнь не была такой тяжелой, — эта мысль неоднократно повторялась в голове у Шону снова и снова. — Кихен. В него сложно не влюбиться. Он слишком красив. Его хочется защищать.»
Парень тяжело вздыхает, шагая по тротуару университетского городка. Шону не находил себе места после вчерашней ночи (ну, или сегодняшней), когда Кихен пришел вместе с Вонхо, чему-то улыбаясь при этом. Это вывело Шону из себя, и он красноречиво хлопнул дверью в свою комнату, забыв что живет он не один, а с Хенвоном. Последний в свою очередь верещал под дверью почти всю ночь, пока не смирился и не устроился на диванчике колачиком.
Минхек долго еще молил прощения у Ки, при этом выясняя из любопытства подробности их с Вонхо прогулки. А Шону, прильнув к стенке с пластиковым стаканчиком, подслушивал. Казалось бы, все их времяпровождение было достаточно цивилизованным и не выходило за рамки дозволенного, но собственник внутри парня бил шваброй по трубам, истерив, что к «его Кихену» никто не смеет приближаться. Сам Ки, конечно был не в курсе своей принадлежности кому-то, притворяясь то ли слепым, то ли тупым (здесь явно талант с рождения). А у Шону не было столько смелости и бесстыдства предложить ему пуститься в глубины гомосексуального порока. А еще этот Вонхо, явно не наделенный традиционной ориентацией, решил приударить за фигуристом.
— О чем задумался? — к нему присоединился Хенвон, только что освободившись от занятий.
— Да так, ни о чем, — промямлил пловец, надеясь, что сосед не будет его допрашивать.
— Оно и видно. Неужели ты и в самом деле думаешь, что от твоей темнейшей ауры и стиснутых кулаков не исходят флюиды ревности? Причем, необоснованной. Ты бы лучше не связь с термитами налаживал, а хоть что-то попытался бы сделать. Поверь, друг, я за тебя всеми конечностями, но пока ты глотаешь пыль за новичком, — подвел итог Хенвон, строго смотря на парня из-под своих окуляров.
— Хорошо. Я сегодня ему признаюсь.
Хенвон, конечно, не ожидал от друга таких прям радикальных мер, ведь наблюдать Санту-Барбару в их общежитии он не проявлял интереса. Нет, все это, безусловно, заманчиво, но не в период же сессий, когда профессора грозят незачетом. Но возразить что-либо «грандиозному плану» у парня не было ни единого шанса, так как его собеседник мигом ретировался.
Быть соперником. Вонхо даже представить не мог, что когда-то его кумир, на которого он, откровенно говоря, пускал слюни, попросит о подобном. Даже в уме не укладывается, что теперь они будут вместе на льду. Кажется, парень теперь уж точно не жалеет о своем переезде. Поскольку тренерское сердечко все еще не оттаяло, ребята решили позаниматься тайно, в обеденное время, когда все либо на лекциях, либо в столовой. И пока Вонхо в предвкушении ожидал их первое занятие, Кихен стоял перед зеркалом в общежитии, понимая, что с такими синяками под глазами идти в люди ну совсем опрометчивый поступок. Вообще, до Минхека так и не доходит, чего это их принц посреди белого дня вертится у своего отображения, придирчиво разглядывая себя. Отмазки про болезненный вид и опухшее лицо не удовлетворяли любопытству парня, ведь с такой рожей его сосед ходил не тужил целый месяц, а тут, бац, и вселенские сборы не пойми куда. Да и сам Кихен не может похвастаться пониманием своих действий. Может, оправдывал он себя, что вернувшись в спорт к нему вернулась и тяга к прекрасному, а, может, это все влияние Хенвона, который без укладки из дома выйти не может. Он не знал. И не хотел знать. Зачем забивать голову лишней ерундой? Подводя глаза и не реагируя на бесконечные вопросы Минхека, Ки уже опаздывал на пятнадцать минут к назначенной встречи с новоиспеченным соперником. Хотя Ки явно ударил алкоголь в мозг и распрямил все извилины, да так чтоб напрочь. Соответственно не только его разум попрощался, но и здравый смысл тоже перестал отвечать. Конечно, он это ляпнул с перепоя: зачем ему соперники, когда он со своим внутренним «я» два года боролся.
— Я все прекрасно понимаю, но, о боже, что я вижу! Наш Кихен приводит себя в порядок! — в квартиру зашел Хенвон, вопросительно глядя на Минхека, который в ответ пожал плечами, а затем повертел пальцем у виска.
Хенвону оставалось лишь кивнуть и заставить работать свои шестеренки, причем настолько шумно, что Кихен отвлекся от своего увлекательного занятия, посмотрел на часы, и, ойкнув, засобирался.
— Как я выгляжу? — спросил Ки, получив незамедлительные большие пальцы от молчаливых и шокированных друзей, он ушел, кинув напоследок, что вернется он поздно и к ужину его точно не ждать.
— А что это сейчас было? — все еще обездвижено стоял Хенвон.
— А я ебу, что ли?
А Кихен был и вправду красив. За его не накрашенным лицом стояли толпы девчонок, а теперь, с темными стрелками, что подчеркивали глубину и сияние карих глаз, аккуратно уложенными бровями и легким блеском для губ, он выглядел шикарно от слова очень. Так что Вонхо даже дар речи потерял, когда увидел своего принца в этом образе. И все претензии к Ки по поводу опоздания были сняты. Сейчас здесь только Вонхо и Кихен, а между ними ледовая арена, пахнущая чем-то новым и приятным.
Облачившись в спортивные обтягивающие леггинсы, Вонхо не мог не заметить ровных и тонких ног Ки, не перекаченных и не вялых — ровно те, которые эстетично подходили принцу льда, ровно те, которые должны принадлежать Вонхо.
Тренировка летела со скоростью света. Парни почти не разговаривали друг с другом, катаясь на противоположных сторонах катка. Это не могло не вызывать неловкость. От лишних мыслей Вонхо отвлекал себя бесконечными разгонами и прыжками. Пока он находился на одной левой ноге, набирал скорость руками и, сильно оттолкнувшись правой ногой, прыгнул. Нет. Упал с глухим эхом и громким стоном разочарования.
Мгновенно подлетел Кихен, приземляясь возле упавшего.
— Ты как? Ничего не сломал? Где болит? — засыпав множествами вопросов юношу, Ки с удивлением смотрел на улыбающегося Хосока.
— Чтобы вызвать тебя на контакт мне надо бошку расшибить себе? — конечно, все это было постановкой, кстати, качественной.
— Так ты… так это… ах, ты ж, падла… — вздохнул Ки, а когда понял, что игру надо поддержать, стал гоняться за смеющимся Вонхо.
Сцена была до позеленения милой, чуть ли не романтика, если не знать, что дня три назад Ки был готов убить парня. Откуда эта гармоническая и дышащая дружелюбием картина? Одно понятно точно, врагами теперь их не назвать, и они явно идут на сближение, что не перестает удивлять и нервировать Шону.
Но, слава всем богам, Хенвон заткнул болтушку-Минхека, который уже хотел расскрыть местонахождение Ки и, скорее всего, еще и приукрасить историю своими догадками. Шону же, стратег, придумал гениальнейший план по захвату сердечка нашего принца. Да, все-таки с признанием Хенвон посоветовал ему не торопиться, надеясь, что за это время Вонхо не обольстит Ки и не затянет в свои фигуристские страсти. Хотя Хенвон вообще не понимал зачем лезет в их личные любовно-романтические дебри в роли свахи. Скорее всего, природная любовь к участию во всем, что его отчасти не касается. Ведь если что, я не я и хата не моя, акцентируя внимание на его посредничестве, но никак не прямое участие.
— Давай сейчас в кафешку сходим? Ты наверняка голодный. Я угощаю! — воодушевленно предложил Хосок.
Немного задумавшись, Ки предложил взять что-нибудь с собой из еды в кафешке напротив универа и пойти в библиотеку, так как до сессии оставалась неделя, а у Ки даже вопросы были не напечатаны. Вонхо уже представил себе, что они сядут друг напротив друга. В его неугомонном воображении Хосок видел, как два потрясающе прекрасных фигуриста сидят лицом к лицу рядом с ослепительно чистым окном серьезно изучают свои учебники, низко склонив головы. Тела их сияют золотым солнечным светом, и вся картина дышит непонятно откуда взявшимся весенним теплом, а на дворе ноябрь, на секундочку. Вот один из парней немного устает и лениво потягивается всем своим затекшим от долгого сидения телом. В тот самый момент другой парню поднимает голову, и двое улыбаются друг другу в глубинном взаимопонимании. Без лишней сладости…просто мило.
Однако воображение было сражено суровой реальностью, которая оказалась гораздо прозаичнее. Места они нашли вовсе не у окна, поэтому купание в золотом потоке света отменялось.
Кихен плюхнулся на место напротив Вонхо, и был заинтересован лишь в списке литературы, которую по очереди выкладывал на стол. Хосоку оставалось лишь самозабвенно любоваться действиям парня, наблюдая его повседневное и обыденное поведение. Представляете, он просто начал читать книгу, конспектируя что-то в тетрадь? Все ожидания Вонхо разбились в ту же секунду вдребезги.
Сидеть в библиотеке ему по своей натуре не прельщало, а тут не просто сидеть, а еще и читать учебник — дело наискучнейшее. Вокруг еще столько шума, который отвлекал от хода мысли. Нет ничего более раздражающего, чем тишина, в которой невероятно громко. Вон тот парень черкает в тетради незамысловатые наброски, причем так отчаянно и быстро, будто от этого зависит вся его жизнь, и своим скрежетом режет слух Хосоку. А там кто-то ищет нужную страницу в книге, громко перелистывая ее заранее смоченными слюной пальцами. Здесь даже слышно свое сердцебиение, что не могло не бесить Вонхо.
Погруженный в занятия Кихен обнаружил на своем учебнике записку, подброшенную другим парнем.
«Кихен-а, мне скучно»
Быстро настрочив ответ, Ки пульнул бумажкой в грудь Хосоку.
«А я тут причем?»
Недовольно буркнув, Хосок смирился с мыслью, что ему придется наплевать на долбанную сессию и просто любоваться парнем напротив. А как здесь не любоваться? Парень-то был знатный. Вы не поверите, но, когда он улыбался, на скулах у Ки даже появлялись ямочки, как у самой миленькой девушки. Но улыбку Вонхо пока что видел довольно-таки редко. Зато потом пол ночи не может справиться в теплым узлом внизу живота. Вот здесь явно замешано что-то еще, помимо слепой любви фаната к кумиру. Вот только что? Эти глаза, цвета кофе, волосы, красиво уложенные набок, губы… Хосок прикрыл глаза, наглухо закрыв уши и сердце, притворяясь, что не слышит бешеный темп в груди.
«Кихен-а, ты очень красивый»
До Вонхо донеслась самодовольная усмешка. В сердце своем гордый Кихен вскинул средний палец в лицо наглецу, так и говоря всем видом, что сам прекрасно знает о своей идеальности, — но в реале он только ухмылкой мог дать знать, что говорить очевидные вещи не имеет смысла, — и опять открыл учебник.
Но никогда… никогда он не признается даже самому себе, как это было комфортно и здорово — заниматься самоподготовкой с этой неспокойной задницей. Одно удовольствие и разрастающееся тепло где-то в районе желудка.
«А ты очень даже обычный»
Ки прям сдержать свой победный смех не мог, закрывая рот рукой и наблюдая, как по мере прочтения, скривляются губы собеседника.
«Надеюсь осознание всей моей великолепности рано или поздно настигнет тебя и застанет врасплох!»
«Надейся»
Нет, Ки не считал внешность Вонхо заурядной или обычной. Наоборот, в какой-то степени не любил он его именно поэтому. Нельзя быть таким красавчиком, спортсменом и заучкой в одном флаконе. Благо природной соображалкой нашего фигуриста, кажется, обделили, что не могло не радовать Кихена. Он был таким не наигранно искренним, что невольно сердце Ки потихоньку вычищало из-под груд ненужного хлама местечко для нового знакомого.
Философская заноза
18:12
Кихен, тебе следует вернуться домой. Похоже, наш благоверный романтик поссорился со своими ягодицами.
Черт! Да, Минхек — натура скандальная с нотками легкой истерии. Он может зацепиться за любую мелочь и превратить перепалку в вполне серьезную ссору. И не исчезнувший подростковый максимализм встает преградой к примирению. Поэтому здесь нужна твердая волевая рука, быстро работающие мозги и удивительная смекалка.
— Вонхо, мне надо возвращаться в общежитие. Ты со мной? или…
— Конечно, с тобой!
***
Из всех гипотетических задниц мироздания с этим отдельным индивидуумом обязательно случается та, из которой придется дольше выкарабкиваться. А без помощи друзей, Минхек вряд ли сам с этим справится.
— Он поддерживает связь с бывшей.
Да, Задница оказалась намного глубже, чем ожидал Ки. По возвращению в общежитие вместе с Хосоком, Хенвон встретил Кихена слишком уж удивленным, замученным и даже отчаянным взглядом, смиряя с головы до ног вошедших. Минхек распластался на кровати звездочкой, рыдая. Вся комната была перевернута вверх дном. Это привычное состояние окружающей обстановки, когда наш Ли в депрессии. А новость не то, что шокировало публику, но и смутило. С таким они еще не сталкивались.
— А что здесь такого? — подал голос Вонхо, чем тут же заслужил презрение от трех пар глаз. — Нет, сами подумайте, если он выбрал тебя в качестве своего бойфренда, это значит, что ему больше никто и не нужен. Зачем убиваться по пустякам?
— Думаешь? — с надеждой спросил Минхек.
— Уверен.
Телефон Минхека разрывался от звонков и смс с просьбой встретится в кондитерской.
Насильно собрав Минхека и выпульнув из общежития, Хенвон зашкирку утащил Ки к себе на серьезнейший опрос.
— Что происходит?
— В смысле? А что происходит?
— А происходит то, что ты второй день зависаешь в компании этого новичка. Может объяснишься?
— Что объяснять? Мы просто с ним поладили.
— Нет. Вы не просто с ним поладили. С тобой сблизиться все равно что мировой рекорд поставить по планке — невозможно. Если он тебе нравится, так и скажи. Я пойму и осуждать не буду.
— Что ты несешь?! Никто мне не нравится!
— Да? Ну и хорошо, потому что у Вонхо есть парень.
Сердце Ки на мгновение остановилось. У него есть парень? Почему это отдается глухой болью в солнечном сплетении? Не может же быть…
— Наверное, тебе интересно, кто это? Это мой брат — Чангюн-а.
Ну теперь точно пиздец!
