***
День казни.
Восемь утра. На главной площади, где должна была проводиться казнь уже находилась куча народу. Весь развед корпус тоже был там. Стоял сильный шум и гам. Все обсуждали дальнейшие события, ведь оказывается, предателей должен был убить кто-то из легиона, а не палач. Неожиданно наступила тишина. Все замолчали. Раздался звук трубящих. Предателей ведут в центр. Проходя мимо горожан, знатных людей, разведчиков и других, Эрен и остальные физически чувствовали все презрительные взгляды в их сторону. Это было просто невыносимо ощущать. Народ унижал, освистывал, угнетал, кто-то даже кидал помидоры. Микаса с остальными стояла недалеко от того места, где должны были распрощаться с жизнью её бывшие приятели, друзья, сводный брат. К глазам невольно подступали слёзы жалости, но девушка старалась сдерживать их. В голове творилось чёрти что. Её посещали мысли ворваться в центр и остановить весь этот, по её мнению «сон». Но больше всего, девушка боялась того, что именно ей придётся убить их. «Нет, нет...», — она пыталась отгонять от себя эти дурные мысли. Заметив странное состояние своей подруги, Саша подошла к ней поближе и положила руку на плечо. — Не переживай. Не думаю, что эти судьи настолько бесчувственные, чтобы заставить тебя убивать их, — её голос был спокоен. Похоже, девушка уже смирилась. Как же Микасе хотелось того же, просто отпустить и жить дальше, но сердце всё равно разрывалось, это предательство оставило после себя огромную рану, зажить которой будет не суждено ещё долгое время. — Да, ты права, — только смогла выдавить из себя Микаса. Она просто не могла сейчас позволить себе расклеиться. Предателей привязали к деревянным столбам. Судья начал читать приговор. Микаса следила за всем этим и её руки дрожали, ведь скоро должны объявить человека, который заберёт жизни этих людей. На лицах ребят нельзя было прочитать ничего, ни единой эмоции. Речь судьи подошла к концу. Сейчас должны объявить «палача». Сердце брюнетки бешено колотилось. «Только не я только не я», — то и дело повторяла она себе. — Итак. Теперь всему этому конец положит ваша смерть. Эрен Йегер. Хистория Райсс. Райнер Браун. Энни Леонхарт. Бертольд и Имир. И человек, который отделит вас от этого мира будет… — произнёс судья и замолчал, доставая лист бумаги из чёрного конверта. Стояла мёртвая тишина. Нельзя ничего предсказать. Сейчас всё станет понятным. — Леви Аккерман. Микаса пошатнулась. Леви вышел из толпы и подошёл к подсудимым вплотную. Всем казалось, что он без лишних вопросов размажет их лица и превратит в кровавое месиво, но брюнет ничего этого не делал. В его руках находились лезвия для борьбы против титанов, на лице никаких эмоций. Он прокрутил оружия в руках, после чего направил острые концы в их сторону и спросил: — Ваши последние слова. Предатели молчали. Всё на площади в ожидании не издавали ни единого звука. Но тут Эрен выдал: — Да пошёл ты! Чтоб ты сдох! — в его глазах мелькала злость, как и в глазах капитана. — Я ожидал более красочной речи, но данный бред из твоего вонючего рта был ожидаемым.И он быстрыми движениями отнял их жизни.
Наконец-то он отомстил. Не было никакого сожаления или нерешительности. Леви ждал этого момента. Жизнь слишком жестока, чтобы жалеть их за содеянное. Брызгала кровь, слышались дикие вопли. Всё кончено. На глазах Микасы блестели слёзы. Не смотря на все их провинности, ей было больно на это смотреть.***
После всего произошедшего Аккерман весь день просидела в своей комнате, и только ночью она решилась пройтись. У неё проснулось страшное желание к чтению. Хотелось как-то отвлечься. Она шла по тёмным коридорам, толком не разглядывая пути, а лишь следуя памяти. Но та немного подвела и привела её в совершенно другое место. Девушка остановилась около старой двери, из которой был виден яркий бирюзовый свет. Ей стало очень любопытно и Микаса решила заглянуть внутрь. Зайдя в помещение, она осторожно огляделась. Довольно простая и пустующая комнатка, в которой не было ничего, лишь выход на балкон, не ограждённый перилами. Комнату освещал матовый свет невероятно красивой луны. До полнолуния осталось пару дней. «Так красиво...», — подумала про себя девушка. Ей хотелось пойти и присесть на тот балкончик, чтобы подольше полюбоваться этой словно сказочной ночью, но немного приглядевшись она заметила силуэт, который уже сидел на том месте, которое приметила Аккерман, сидел и вглядывался в раз за разом падающие звёзды. Микасе не хотелось быть замеченной, поэтому она поспешила тихо и незаметно удалиться. — Уже уходишь? — раздался голос, который Микаса просто не могла не узнать. — Да, сэр, — брюнетка сейчас меньше всего хотела говорить с ним, но с другой стороны она хотела бы побыть хоть с кем-то рядом. — Присаживайся, разве ты не хочешь ещё полюбоваться такой на редкость прекрасной картиной, — и он положил руку рядом с собой, показывая куда нужно сесть. Микаса молча послушалась и села рядом с ним. — Столько всего свалилось на твою голову, — вдруг начал брюнет. — Да, — кивнула девушка, с этим трудно не согласиться. — Скажи, — решил задать вопрос Леви, — ты жалеешь об его смерти? Не то, чтобы этот вопрос поставил девушку в ступор. Она прекрасно знала ответ. Но ей до сих пор тяжело смириться. — Нет, не жалею… — Правильно. Забудь, — хоть Леви и говорил это с натянутой безразличной физиономией, он говорил это искренне. — Забуду, куда я денусь... Шло долгое молчание. Они просто любовались красивой луной. И так проходили все последующие дни. Каждый вечер они вдвоём приходили на это место, на этот заброшенный балкончик и просто наслаждались тёплыми ночами и прекрасными звездопадами. Иногда даже случалось, что оба засыпали после тяжёлого дня и мирно посапывали друг у друга на плечах. Даже когда погода подводила, было холодно или поливал моросящий дождь, они всё равно приходили и располагались вдоль голой стены пустого помещения, укутавшись в несколько пар одеял и читая какую-то книжку под тусклым светом восковой свечи. Первые дни их посиделок проходили в неловком молчании, но даже так, присутствие каждого из них как-то непонятно успокаивало обоих. Но позже у них стали завязываться какие-то мимолётные диалоги, находились темы для разговоров. Их любимым занятием стало чтение книг. Леви кажется всем безэмоциональным и холодным человеком, но когда слышишь, как он читает, как проникается в каждое сказанное слово определённого героя, переживает, некоторые строчки чуть ли не выкрикивает, возмущается глупым поступком персонажа, смеётся с какой-то его глупой шутки и невольно умиляется, когда главные герои наконец впервые обнялись, то видишь совершенно другого человека, которого так и переполняют эмоции на каком-нибудь напряжённом моменте с дракой. Микаса считала себя избранной, потому что могла видеть все оттенки эмоций самого Леви. Она всегда искренне улыбалась, когда тот жаловался на главного героя и говорил, что вот "я бы поступил иначе, он какой-то глупый".***
Строчка за строчкой, глава за главой, книга за книгой и вот они уже дочитывают последний том, что был в их скромной библиотеке. —... И он, как алый цветок на рассвете раскрыл ей свои чувства, после чего огненный оттенок, благодаря которому он жил всё это время, стал стремительно гаснуть и приобретать серые тона. Он сиял всё это время, в глазах других отражался красным цветом, но пришло время навсегда исчезнуть, оставив после себя тусклый лелеющий след, что никогда не сотрётся из памяти всех, кто хоть раз смотрел на его лепестки. К глазам Микасы подступали слёзы, она так надеялась на счастливый конец. Леви тихонько закрыл книгу, странное послевкусие оставили на его душе эти последние строчки, которые он прочитывал чуть ли не дрожащим голосом, но сохранял непоколебимость до самого конца. Сегодня погода наконец смирилась и одарила двоих солдат, лежащих сейчас на балконе и о чём-то задумавшись, мягким синим светом. Это наверное была самая грустная книга из всех, что они читали все эти недели. Сегодня было полнолуние, яркий свет освещал слегка унылые лица, от чего подступавшие слезинки на лице Микасы блестели - как стразы. — Мне никогда не было настолько грустно от какой-то книги, — не разрушая тишину, а только идеально вписываясь в неё, произнёс Леви, после чего приподнялся и взглянул на лицо уже чуть ли не рыдавшей Аккерман. — Эй-эй, ты чего? Отставить слёзы, — но очевидно приказы сейчас не помогут. — Иди ко мне. Леви растянул руки в сторону, ожидая Микасу в свои объятия, та тихонько всхлипывая, пододвинулась ближе к нему, аккуратно положив голову на грудь. Брюнет слегка поглаживал её за плечи и как-то по своему успокаивал, не говорил ни слова, одними прикосновениями он дал понять Микасе, что он рядом, и всё хорошо. — Они обязательно встретятся в следующей жизни и будут счастливы, не смотря ни на что. Правда ведь? — азиатка сжимала плечо мужчины, ожидая положительный ответ, чтобы уже наверняка успокоиться. — Обязательно встретятся. Микаса наконец привела чувства в порядок. Она не думала, что может так растрогаться. Леви поглаживал её по макушке, то и дело поправляя выпадавшие прядки. На улице было так спокойно, так тихо, только ночные птички и сверчки давали сейчас ночные концерты, классические, ласкающие слух концерты. Лёгкий ветерок обдувал две фигуры, расположившиеся на уже таком родном балкончике. Звёзды сегодня особенно яркие, а луна... — Луна сегодня красива, не так ли? — шёпотом произнёл он, выдыхая из груди горячий воздух, что обжигал макушку девушки. Кажется он хотел сказать что-то ещё, что-то определённо важное, но неожиданно его спокойное и размеренное дыхание прервал непрерывный кашель. — Леви..? — Всё… Кхе-Кхе… Кхе-Хо… Кхе… — он больше не мог говорить. Его кашель был ужасен, он стал задыхаться. Микаса побежала за Ханджи, перетащив брюнета с балкона в пустую комнату.