ТОЛЬКО ТЫ

      Маринетт, стянув с мужской головы ненужную бандану, запустила свои пальчики в пышную шевелюру. Гэб тихо простонал, углубляя поцелуй. Как же ему нравилось чувствовать вкус этих губ, что пахли лесными ягодами. Будь его воля, он бы никогда не отрывался от них, но так было надо. — Не открывай глаза, — хрипло произнёс он, разрывая поцелуй.       Застывшая девушка лишь слабо кивнула. Модельер же, отстранившись, подобрал с пола бандану и вернулся к брюнетке. — Ты мне доверяешь? — тихо спросил он. И, получив в ответ утвердительный кивок, выдохнул. — Хорошо.       Подойдя к Дюпэн-Чен, которая, доверчиво зажмурившись, продолжала спиной прижиматься к стене, снова впился в податливые губы девушки. А в следующее мгновение, прежде чем она успела что-либо понять, завязал ей глаза. — Ох! — только и успела выдохнуть она, как горячие мужские губы снова накрыли её собственные.       Прижимая хрупкое девичье тело к холодной стене, Габриэль чувствовал, как огонь в груди разгорался сильнее, сжигая его изнутри. Его руки уже успели стянуть с неё куртку и теперь поглаживали стройные девичьи бедра. Мужские пальцы забрались под подол легкого нежно-зелёного платья, в то время как ее пальчики притянули его к себе за шею. Подхватив Мари под бедра, он приподнял её, заставляя ногами обхватить его вокруг талии. Агрест раз­вернул­ся и, при­дер­жи­вая девушку за спи­ну, нап­ра­вил­ся в ком­на­ту.       Они опустились на кровать, а их пальцы быстро заскользили по телам друг друга, судорожно срывая ненужную одежду. Поцелуи были обжигающими и даже отчаянными. Он жадно прикусывал её губы, шею, ключицы, словно хотел навсегда запомнить этот вкус, сохранить его на своих губах, впитать его в себя. Ког­да его ру­ки стя­нули с неё кру­жев­ные тру­сики, он с удо­воль­стви­ем от­ме­тил, что они бы­ли мок­ры­ми. Его ноз­дри рас­ши­рились, он вды­хал аро­мат её те­ла ос­тавлен­но­го на белье, а в гла­зах свер­ка­ли ис­корки же­лания.       Маринетт не могла видеть этого, но она кожей почувствовала жар, исходящий от его тела. Но, Боги, как же ей было этого мало. Она испытывала почти болезненную необходимость в нём, в его близости, в его ласках, в его дыхании. От­бро­сив тру­сики в сторону, Габриэль навис над ней, опираясь на локти. Брюнетка выг­ну­лась ему навс­тре­чу, и он с удо­воль­стви­ем при­пал к её упругой гру­ди, по­кусы­вая сос­ки. Мужские пальцы нежно скользили по соблазнительным изгибам её тела. Она изви­валась под его ласками, а стоны, слетающие с пухлых девичьих губ, сводили его с ума. Маринетт чувствовала, как её сердце в бешеном ритме колотится о рёбра, грозясь вырваться наружу.       Она понимала, что эта ночь — это все, что у них было, что после этого он исчезнет из её жизни. Она это знала. Они это знали. И это осознание заставляло огонь в груди полыхать ещё сильнее. Чувства обострились, а нервы были напряжены до предела. У них есть впереди только ночь. Всего одна ночь.       Пальцы Габриэля плавно скользнули к сосредоточению её желания, мягко надавливая на чувствительный бугорок. Маринетт прогнулась в спине, от­ча­ян­но цеп­ля­ясь ру­ками за прос­тынь. Ему дос­тавля­ло ог­ромное удо­воль­ствие наб­лю­дать за ней. Уб­рав ру­ку, он нак­ло­нил­ся и мазнул языком по кончику клитора. — Ка­кая же ты слад­кая, — его горячее дыхание опалило кожу её бёдер.       Габриэль одним резким толчком вошел в неё. Она вскрик­ну­ла, вцепившись ноготками в его плечи. Он улыб­нулся, и его ру­ки вновь по­пол­зли по её те­лу, которое слов­но прев­ра­тилось в по­дат­ли­вый воск, что плавился в его руках. Ком­на­та за­пол­ни­лась сто­нами. — Ещё, ещё, ещё… — беспрестанно слетавшие с её губ сло­ва зас­та­вляли его терять рассудок. — Да, моя де­воч­ка! Моя! Моя! Да!       С каждым движением бёдер Гэб всё сильнее и глубже вдалбливался в девичье тело, словно вколачивал воспоминания об этой ночи в кровь, словно хотел загнать их под кожу, чтобы никогда, никогда их не забыть. Их громкие сто­ны, наполнившие небольшое пространство комнаты, заг­лу­шали пош­лые шлеп­ки и будоражили кровь.       Они будут утопать в объятиях друг друга ещё долго. До самого рассвета. Снова и снова. Эти жадные и отчаянные ласки они запомнят и пронесут через всю жизнь. Эти воспоминания — это всё, что может их связывать в этой жизни. Они должны расстаться. Если она узнает кто он, то она никогда его не простит, она просто сломается. Но без неё сломается он. Ну и пусть! Он готов пожертвовать своими желаниями ради её спокойствия и счастья. Да, она говорила, что он ей нужен, что она не может без него, но она это переживёт. Она еще молода, и у неё вся жизнь впереди. Ей нужно выйти замуж, родить детей, завести нормальную семью. В её жизни должно быть все то, чего он ей дать не сможет. Она свыкнется и забудет его. В конце концов она поймет, что так было лучше. Лучше для неё.

***

— Ну и как это понимать? — сердитый голос отца заставил парня поёжиться. — Ты о чем? — нахмурился Адриан. — Ты себя в зеркало видел? — Я же говорил, что был у Нино. Когда мы дурачились, неожиданно отключили свет, и мы покатились по лестнице, — передернул плечами блондин, чья губа была рассечена, а под левым глазом виднелся кровоподтёк, который плохо скрывали даже несколько слоёв тонального крема. — Про то, как вы «покатились по лестнице», известно уже не только мне, но и прессе, — поджав губы, Габриэль кинул на на стол перед сыном журнал. — Я повторяю свой вопрос, как это понимать? — Откуда? Как? — блондин замер, лишь мельком взглянув на обложку журнала с заголовком «Пьяная драка в клубе «ЛОЗА».       Сразу же под заголовком располагалось фото, изучив которое, Адриан облегченно вздохнул. Там была запечатлена вчерашняя драка. Несколько парней в тёмных куртках и клетчатых ковбойских рубашках мутузили друг друга. И только из-за плеча одного из парней выглядывала светлая макушка. Ни его лица, ни лица Ляифа видно не было. С чего тогда отец решил, что он имеет к этому отношение? — А с чего ты решил, что это я? Неужели я единственный блондин во всём Париже? — парень постарался придать голосу отчуждённый тон.       Маленький червячок сомнения неприятно грыз изнутри. Неужели крёстный сдал его со всеми потрахами?       Вчера, после того, как они сбежали из клуба, Анри привёл его домой. К счастью, для Габриэля это осталось незамеченным. После прочтения крестнику небольшой лекции в полушутливой форме, ле Гож разрешил ему позвонить своими друзьям дабы убедиться, что с ними всё в порядке. Поговорив с Нино, Адриан набрал номер Маринетт. Однако на звонок подруга так и не ответила. Не получив ответа, блондин хотел было сорваться и поехать к ней, чтобы лично убедиться в её благополучии. Но был остановлен крёстным. Анри и сам не знал, почему именно, но его обострённая интуиция подсказывала ему, что парня ни в коем случае нельзя выпускать из дому. Кое-как убедив Адриана, что с подругой всё хорошо, и что она просто устала и легла спать, бизнесмен покинул особняк друга.       Поразмыслив над всем ещё раз, Агрест-младший пришёл всё же к выводу, что его крёстный не мог так с ним поступить. Но кто же тогда его сдал? — О, нет! — иронично протянул Габриэль. — Блондинов в Париже хоть отбавляй! Тебя выдало это, — он ткнул пальцем в снимок.       Снова склонившись над журналом, Адриан ещё с минуту внимательно изучал фото пока до него не дошло, в чём же все-таки дело. Он заметил, как плечо одного из дерущихся сжимала чья-то рука. Рука того, чьего лица не было видно из-за спины хулигана. Того, чья блондинистая макушка всё же попала на снимок. Того, на чьём пальце красовалось серебряное кольцо в виде печатки. Адриан вздрогнул. — Ты серьезно думал, что я не узнаю своё же кольцо? — выгнув бровь, поинтересовался модельер.       Конечно же отец просто не мог не узнать кольцо, которое подарил сыну на его совершеннолетие, и которое в свое время ему подарила его покойная супруга. Не попади это кольцо в кадр неизвестного фотографа, у Габриэля не было бы «законного» повода устроить сыну разнос. — Ну да, — вздохнул Адриан, пожимая плечами и, засунув руки в карманы. — Мы были в клубе, когда там завязалась драка, и мы случайно оказались втянуты в неё. И что с того? Насколько я понял, о моём присутствии там прессе не известно. Поэтому твоему имиджу и имиджу твоей компании ничего не угрожает. Так в чём проблема? Тебе не кажется, что я уже давно не ребёнок, и сам могу со всем разобраться?       Габриэль с трудом подавил смешок. «Сам»… «Сам»? Да, его сын не знал, что это именно благодаря ему, Габриэлю, им с друзьями удалось оттуда уйти без каких-либо серьёзных последствий. Не знал он и того, что отец был в курсе, что его шкуру спас его крёстный. — А ты не думал, что кольцо может узнать ещё кто-либо? Ты ведь никогда его не снимаешь и почти на всех твоих фото для глянца его очень хорошо видно, — спросил Агрест-старший, придав голосу более или менее серьёзный тон. — Ну, не мне тебя учить, отец, как нужно поступать в подобных ситуациях, — равнодушно произнёс блондин. — А сейчас извини, но мне надо встретиться с другом и узнать, не сильно ли он пострадал после «нашего падения с лестницы», — ухмыльнулся парень, направляясь к двери. — А я думал, что ты в первую очередь навестишь Маринетт, — как-то печально произнёс модельер. — Она ведь была там также, как и другая твоя подруга, Сезер, кажется? — Да. И её тоже, — не придав особого значения странному тону отца, ответил Адриан, покидая кабинет.

***

      Дюпэн-Чен сидела на широком подоконнике, оперевшись спиной о стену. Плотно закутавшись в шаль, она потирала голые ступни друг об друга. Её взгляд бесцельно бродил по пейзажу за окном. Она не слышала странный шум где-то в доме. Не видела, как открылась дверь в её комнату. Она вздрогнула и повернула голову, лишь когда услышала обеспокоенный голос. — Маринетт?