Мы выбираем не случайно друг друга… Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании. Зигмунд Фрейд
Стараясь привести в порядок дыхание, Драко обернулся. Шум нарастал, голоса стали отчётливее. Он снова посмотрел на Гермиону. Её взгляд бегал по лицу Малфоя и заглядывал ему за спину. Его руки всё ещё крепко сжимали гриффиндорку за талию, а её ладони лежали на его груди — оба чувствовали себя преступниками, совершившими непростительное. Не отрывая глаз от её взволнованного лица, он холодно произнёс: — Надень маску, — Малфой сделал шаг назад и отпустил девушку. Сердце Гермионы отказывалось биться. В одно мгновение всё рухнуло. Она оглянулась вокруг себя — маски нигде не было. Малфой сунул руку в карман и протянул кружевную маску Гермионы. Она осторожно взяла её и повязала на глаза, скрывая закравшуюся обиду, разочарование, боль, страх… Взгляду Драко снова открылся белесый шрам на тонком предплечье. Драко наклонился и поднял свою маску. Постоянно оглядываясь назад, он пытался завязать её, но ничего не получалось. Гермиона робко приблизилась и потянулась руками туда, где путались в лентах пальцы Малфоя: он убрал руки. Девушка подхватила тонкие ленты и завязала их едва касаясь головы парня. Не успела она убрать руки, как он ухватил её за запястье. Она подняла глаза, опасаясь страшных слов. — Уходи, — приказал Малфой, отпуская её руку. — Сейчас же. Гермиона взглянула на него в последний раз и поспешила вниз по лестнице. Хотелось что-то сказать или, быть может, даже дать пощечину мерзавцу, который отказывается от своих поступков и бежит с поля боя, но она просто развернулась и исчезла в тёмном коридоре. Стук её каблуков набатом стучал в его голове, пока не смешался с шумом приближающихся шагов. Драко спустился вниз. Идти в Башню старост было бы не самым лучшим решением. Нужно проветрить голову, которая, кажется, не способна разумно мыслить. Толпы студентов стремительно бежали во двор, что-то громко выкрикивая. Он попытался пробраться к выходу, как вдруг: — Малфой? — Нотт удивлённо вскинул брови. — Ты же вроде ушёл, нет? — Куда все несутся? — проигнорировав вопрос, спросил Драко, глядя на толпу снующих студентов — Аа, пойдём! — Тео забросил руку на плечо друга и повёл к выходу. — Директор кому-то из Когтеврана разрешила запустить салют. Должно быть здорово! Толпа высыпалась во двор и поспешила на поле для квиддича. Парни поднялись на самую высокую трибуну, Нотт достал огневиски, вынул пробку и протянул бутылку другу. Небо озарила яркая вспышка белого света. Все студенты стояли на поле, задрав головы вверх. Там то и дело рассыпались сотнями звёзд салюты, озаряя весь двор разными цветами. В небе появился мерцающий герб Хогвартса. Минерва подняла палочку и в воздухе из сотен маленьких огоньков вырисовался лев, который издал гордый рык. Профессор Слизнорт принял эстафету от директора и в небо взмыла изящная змея, извиваясь вокруг герба факультета Слизерина. Затем над головами студентов засеменил барсук в исполнении профессора Стебль; к нему присоединился орёл, кружащий над Хогвартсом, который появился из палочки Флитвика. Профессора скомандовали, и все студенты направили палочки вверх, из которых одновременно в небо выстрелили букеты искр и вспышек: они были такие яркие, что их видно далеко отсюда, казалось, даже в непроглядном Запретном лесу сейчас светло. Студенты щурились от света, но не отрывали взгляда от волшебного неба, которое пестрило красками. Яркая россыпь рассеивалась, оставляя истинные небесные светила на ночном полотне. Студенты медленно расходились. Только двое друзей сидели на трибунах и пили огневиски из одной бутылки. — Малфой, — молчание нарушил Нотт, — есть какие-то новости? — Тео, — Драко посмотрел на друга и тот понял, что на беседу Малфой не настроен, впрочем, как и всегда, что никогда не останавливало Нотта. Теодор встал и сел на нижний ряд напротив друга, чтобы видеть его, когда он пытается увернуться от серьёзного разговора. — Ты, конечно, можешь отмалчиваться, сколько твоей нечестивой душе угодно, — Нотт не подбирал выражений, — но ты сам меня в это посвятил и теперь, будь добр, держи в курсе. — Мне нечего тебе сказать. — опустошив остатки в бутылке, сказал Драко. — Она знает? — спросил Нотт, но Малфой, кажется, не слышал или не хотел слышать. — Ты ей сказал? — настойчивее спросил Теодор. — Нет! — поворачиваясь, резко ответил Малфой, впервые посмотрев другу в лицо за весь разговор. Вдруг над плечом Нотта загорелся свет: Драко перевёл взгляд. В одной из самых высоких башен горел свет и у окна просматривался силуэт. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, кто это. На душе было тревожно и спокойно одновременно. Они плохо расстались при последней встрече — это нервировало. Хорошо хоть, не вздумала шататься по школе, а пошла в башню — это радовало. Малфой задержал взгляд на стоящем у окна силуэте. Нотт обернулся, удивлённый поведению друга, и сразу прозрел. — Задела всё-таки… — хмыкнул Тео. Драко молчал, а ответ и не нужен. — Это была она. Свет в окне потух, Малфой посмотрел на друга и понял, препираться незачем. Нотт знает, но как? — Если ты знал, к чему весь тот «концерт» на балу? — безразлично спросил Драко, глядя куда-то за спину Нотта. — Я это понял, только когда ты ушёл сразу после неё, — пожав плечами, ответил друг, — а потом вспомнил, что вторая была огненно-рыжая. Она в Хоге такая одна — Уизлетта. А где рыжие, там и Грейнджер. Малфой ещё раз посмотрел на окно, где недавно горел свет. Он молчал. Нотт видел, что сейчас Драко не намерен говорить ни о чём, а уж тем более о Грейнджер. Малфой безмерно ценил в Нотте то, что тот никогда не лез в душу. Только Тео он и доверял. Это был единственный человек, который знал о Малфое и Лорде. Нотт был честен. В тот роковой вечер, он его не жалел, не уверял, что всё будет хорошо — просто дал выпить, сказал, что это хреново и спросил, что им делать дальше. Тогда Драко понял, что у него есть друг.***
Гермиона сидела на подоконнике в своей комнате в Башне старост. Она не могла уснуть. Её разъедали обида и разочарование. Нет, не в нём — в себе. Девушка удивлялась своей наивности, глупости. Малфою свойственно получить, что хочется, а потом бросить вдоволь наигравшись. Гермиона была сломанной игрушкой. Этот взгляд, с которым он сказал ей уходить: вспоминая его, по её телу пробегал мороз. Она была так растеряна, что даже не смогла и слова возразить на его приказ, унижающий приказ, словно она пустое место. После бала не хватало сил на то, чтобы раздеться, не то чтобы выполнить некоторые задания профессора Стебль. Она лениво сбросила туфли, расстегнув их при помощи магии, стащила с себя платье и отлевитировала его в шкаф. Гермиона выключила свет, подошла к окну и долго смотрела на красочную россыпь фейерверков, пока искры не начали оседать где-то за горизонтом и двор снова утопал во тьме. После Гермиона решила хоть немного позаниматься. Она зажгла свечи в подсвечнике и поставила на подоконник. Девушка стояла у окна и листала книгу, пытаясь найти нужный параграф. Её преследовало неприятное чувство, от которого холод закрадывался под кожу. Гермиона подняла глаза и посмотрела в окно, но в силу того, что в её комнате ярко горел свет, она не могла видеть, что за окном. Стало жутко не по себе и воображение рисовало будоражащие картинки за стеклом. Тогда она потушила свечи и, накинув плед, села у окна. Гермиона видела на трибунах две темные фигуры и, как староста, должна бы их наказать и разогнать по спальням, но директор разрешила сегодня не дежурить. Чуть позже фигуры исчезли и спустя немного времени, дверь в гостиной тихо закрылась, мягкие тихие шаги раздавались на лестнице, а потом вдруг затихли. Гермиона поняла, что это Малфой был на трибунах. Половица у двери её спальни скрипнула и девушке даже показалось, что дверная ручка опустилась вниз — нет, показалось. Дверь в соседнюю комнату закрылась с тихим щелчком, а Гермиона так и сидела у окна. На востоке зарделся горизонт, давая понять, что уже утро. Собираясь на первое занятие по травологии, Гермиона решила провести это утро, как всегда мечтала — спокойно одеться, не спеша позавтракать, прогуляться перед уроком. Времени хватало, можно было даже навестить Хагрида. Девушка спустилась в гостиную, подошла к письменному столу и приподняла книги — письмо на месте. Она взяла его и ещё раз пробежала взглядом по строкам. Ничего не прояснилось. Набросив на плечо сумку, она вышла из Башни старост. Какое решение должен найти Малфой? О чём говорила Нарцисса в письме? Неужели снова что-то затевают? Нет, не может быть. Они слишком многим пожертвовали, чтобы вновь к этому возвращаться. Нужно разобраться. Сказать Гарри? Нет, надо сначала самой разобраться. В Большом зале уже были некоторые студенты. Гарри, Рона и Джинни, к счастью, не было. Как ни странно, Гермиона была рада этому. Пришлось бы снова врать, что у неё с настроением и почему она не хочет есть. Всё же яблоко она взяла. Последнее время девушка всё чаще чувствовала себя обессиленной и часто уставала, поэтому витамины ей нужны были больше, чем обморок на уроке травологии. Было непривычно сидеть почти одной за огромным столом Гриффиндора. Конечно, не стоит забывать, что ещё очень рано — только начало 8, но всё равно этот стол так редко бывает таким пустым. Обычно здесь всегда шумно, весело и уютно, как дома… но не сейчас. Не задерживаясь здесь больше необходимого, Гермиона пошла к выходу. Студенты заходили, а она — выходила. В толпе она наткнулась на кого-то — перед глазами мелькнул зелёный галстук с серебряными полосками, а в нос ударил знакомый запах — под ложечкой неприятно засосало. Перед глазами был только галстук и нервно вздымающаяся грудь под белой рубашкой. Она хотела поднять глаза, как вдруг рука слизеринца легла на талию под её мантией и легонько подвинула Гермиону в сторону. Девушка взглянула в лицо своего «соперника» и убедившись в своей правоте, не теряя ни секунды, исчезла в толпе. Идти к Хагриду не было никаких моральным сил, поэтому она решила побродить по опушке Запретного леса недалеко от теплиц, чтобы не опоздать. Ей хотелось с кем-то поделиться своими мыслями, но с кем? Джинни её не поймёт, что бы она там не говорила. Гарри и Рон — тем более. Гермиона осталась один на один со своими проблемами и, хочет она того или нет, вынуждена решать их в одиночку. Ей нужно разобраться с чертовщиной, которая творится между ней и Малфоем и выяснить, какого дракла происходит. Это нужно прекращать. Немедленно. Воздушные замки Гермионы рушились от одной мысли о том, что она больше никогда не приникнет к холодным, но таким желанным, губам. Она закусила нижнюю губу и закрыла глаза. Шум, доносившийся со стороны школы, вырвал её из забытья. Толпа студентов двигалась в сторону теплиц. Девушка взглянула на часы — почти 8. Она обошла теплицу и вошла в ту, где по расписанию у неё был урок. Гриффиндорцы и слизеринцы уже были там. Длинный стол был расположен посередине теплицы, чтобы профессор видела всех студентов. Здесь не делили парты на «красные и зеленые», потому что стол был один. Лишь условно — на правой половине сидели гриффиндорцы, а на левой — слизеринцы. Гермиона хотела сесть рядом с друзьями, но Джинни с Гарри сидели вместе, а рядом — Рон и Лаванда. Никто из четверых даже не вспомнил о ней и не занял место. Когда она проходила мимо, ребята поздоровались с подругой. Ни один из них не задумался о том, где Гермионе предстоит провести этот урок. Свободное место виднелось на половине стола Слизерина. Обида на друзей закралась глубоко в душу. Делать было нечего. Она прошла в конец и заняла единственное свободное место. Гермиона знала — на неё смотрят. Даже чувствовала. Она заметила, что кто-то рядом заёрзал на лавочке и попытался отодвинуться. Мерлин, как же это по-детски. Ей даже показалось, что все затихли, когда она опустилась на скамейку. Гермиона достала пергамент и перо, опустила сумку на пол и подняла глаза. Хотелось провалиться под землю. Прямо перед ней, подперев подбородок рукой, сидела Пэнси Паркинсон. Справа от неё хихикала Дафна, а слева… слева сидел Малфой, который, казалось, вот-вот испепелит взглядом Грейнджер. Рядом с Гермионой сидел Забини. Это он неуверенно заёрзал на лавочке, когда она подсела. Что ж, будет весело… — Уу, как это в нашу клумбу занесло такой сорняк, м, Дафна? — протянула показательно Пенси. — Если бы было куда, я бы пересела сию же секунду. — пролепетала Гринграсс. — Было бы куда, я бы никогда сюда не села! — откинув волосы, сказала твёрдо Гермиона. Малфой еле сдержал улыбку: «Моя девочка!» — Не зазнавайся, грязнокровка! — просычала Пенси. Дафна ахнула. — Ты не в том положении, чтобы нарываться. Где ваше верное Золотое трио? — Гермиона поняла, куда клонит Песни, и чувствовала подкатывающую волну слёз, она крепко сжимала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы сдержать предательские слёзы. — М? Что, нет? Нет, потому что теперь это Золотая четверка и ты не в их числе. — Пенси бросила взгляд, где сидели друзья Гермионы. Малфой сжал руки в кулак и смотрел на Гермиону, лицо которой было скрыто за волосами. Вдруг она подняла голову, отбрасывая в сторону непослушные локоны. Щеки были сухими, но глаза слегка покраснели. Малфой дёрнулся. Мерлин знает, что было бы, если бы Нотт крепко не сжал плечо друга, призывая к самообладанию. — Пенс, ты аристократка или сплетница? — шутливо сказал Нотт, стараясь переключить Паркинсон на себя. — Хотя, одно другому не мешает. — тихо добавил Тео. — Нотт, ты вообще на чьей стороне?! — взбунтовалась Пенси. — А может я рыцарь?! На стороне справедливости! — наиграно выпятив грудь, сказал Нотт. — Рыцарь? — хмыкнула Пенси. — Только скорее на стороне убогих и несчастных. Гермиона повернулась и безразлично посмотрела на Пенси, потом перевела взгляд на Дафну. — Вам не надоело? — снисходительно спросила гриффиндорка. Все слизеринцы уставились на неё. — Вы так кичитесь своим происхождением, а главное, аристократизмом, а ведёте себя как самые последние сквиббы. А где твой аристократизм, а, Пенси? В твоей подлости и стервозности? В коротких юбках? В хамоватом поведении? Может, в красной помаде или засосах на шее? О, наверное в грязных сплетнях, которые ты разносишь по школе? А может в туалете старост, где… — Гермиона не договорила. — Доброе утро, студенты! — в теплицу вошла профессор Стебль. — Прежде чем мы начнем работу с нашими растениями, запишем основные сведения о них. «Ядовитая тентакула». — профессора взмахнула волшебной палочкой и на доске появилось латинское название. Все склонились, записывая витиеватые слова. Пенси ещё некоторое время прожигала взглядом Гермиону, пока не заметила, что Малфой смотрит на Паркинсон. Она скривилась и взялась за перо. Все студенты принялись записывать за профессором, которая, казалось, совсем не диктует, а просто рассказывает. Чтобы за ней успевать, нужно было быстропишущее перо, которое в школе было запрещено. Малфой взглянул на Гермиону, которая выглядела так, словно ничего только что не было, будто Пенси её не оскорбила, а она не высказала то, что все знали, но молчали. Она была спокойна, только покрасневшие глаза выдавали её. Сорняк в клумбе? Да нет, скорее львица в гадюшнике. Почему она оказалась в этом гадюшнике? Почему не села с Поттером и Уизелом? Гермиона писала, отбрасывая непослушные пряди, а Малфой вспомнил, как в после бала убирал волосы от её лица, заводя их за ухо. Она медленно подняла голову, потому что уже не было сил терпеть этот пристальный взгляд. Он не отвёл глаз. Они смотрели друг друга в полной аудитории студентов, нарушая свои собственные правила. Обоих поддевал страх — а вдруг кто-то увидит, и азарт — кто же первый оторвёт взгляд. Ему хотелось, чтобы золотисто-карие огоньки перестали блестеть предательской влагой и выделяться на нежном фарфором лице огорчающей краснотой. Ему снова хотелось закрыть её собой от всех неприятностей. Сделать так, чтобы она забыла слова Пенси о том, что она одинока, что она сорняк, потому что это не так. Она не одинока. Больше всего хотелось вмазать Поттеру за то, что допустил её присутствие в этом террариуме. К ним приблизилась профессор и они одновременно опустили головы над пергаментом. Стебль заботливо положила руку на плечо Гермионы. Прозвенел звонок, и все стали собираться. — Мисс Грейнджер, подопечные, которых я выбрала для вашего проекта, в теплице номер 6. — сказала профессор. — Просто зайдите, осмотритесь, познакомьтесь, а потом мы с вами выберем время и обсудим детали. — Спасибо, профессор Стебль. — поблагодарила студентка, собирая пергаменты, и направилась в теплицы. — Мисс Гринграсс, мисс Паркинсон, — женщина обернулась к девушкам, стягивая перчатки, — за ваше отвратительное поведение на моём уроке я лишаю ваш факультет 20 баллов — по 10 на каждую. Дафна и Пенси, возмущаясь себе под нос, вышли из теплицы. Малфой задержался у своего рабочего места. Нотт направляясь к выходу, обернулся: — Ты идёшь? — позвал Тео. — Иди, я догоню, — не глядя сказал Малфой, Нотт пожал плечами и ушёл. Когда почти никого не осталось, Малфой пошёл в теплицы. Зачем он туда идёт? Что он ей скажет? Как это вообще будет выглядеть? Он не знал. Он просто хотел её увидеть. Впереди показалась табличка с цифрой 6. Тихо ступая, он вошёл и прикрыл за собой дверь. Она стояла спиной к нему, сумка лежала на столе, а рядом — рассыпанные листы пергамента. «Уронила, как на лестнице» — подумал Малфой. Он сделал шаг вперёд. Гермиона знала, что это не кто иной, как Малфой. Она уже привыкла к его тихим шагам и могла наверняка сказать, что это был он. Нет смысла прятаться. Она развернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Он замер. Весь её вид не давал ему возможности пошевелиться — глаза краснее, чем были, на щеках мокрые дорожки и искусанные губы. — Что ты здесь делаешь? — равнодушно спросила Гермиона. — Пришёл закончить начатое? Малфой опешил. «Начатое»? — Не понял. — сказал он. Ступор прошёл, и он двинулся к ней всё так же медленно. — Ну, у тебя два варианта. Доиграть ту игру, что ты устроил после бала, первое. И второе — продолжить то, что начала Пенси. — она подняла глаза на Малфоя. — Выбирай. Драко всматривался в лицо полное уверенности: «Храбрая. Сильная». Он стоял так близко. Сердце Гермионы бешено забилось. Его горячее дыхание обжигало. Малфой взял её лицо в свои ладони и поднял так, чтобы она не отводила глаз. Драко большими пальцами вытирал мокрые дорожки на её бледных щеках, глядя в её золотисто-карие огоньки. — Никогда, слышишь? — тихо прошептал он, всматриваясь в глаза полные отчаяния. Малфой поцеловал её в лоб. Так и стоял, прижавшись к ней — он ещё долго не хотел отстраняться, притронувшись губами к этой глупой головке. «Ты не такая уж и умная ведьма, Грейнджер, если не поняла ещё, насколько ты мне дорога, и, если позволила предположить, что я могу так с тобой обойтись». Малфой в последний раз заглянул в глаза Гермионы, убрал руки от её лица, взял свою сумку и вышел, оставив после себя кучу вопросов в глупой головке Грейнджер.***
Ноябрь перевалил за половину и в старом каменном замке стало ощутимо прохладно. Гермиона сидела в кресле у камина и пыталась сосредоточиться на книге. У неё были стопки непрочитанных томов, горы свернутых пергаментов и два начатых проекта, но она не могла сконцентрироваться на учёбе. Каждый раз, когда она садилась за работу в полной тишине своей спальни, в сознании всплывало его тихое «Никогда». Её сердце бешено билось о рёбра каждый раз, когда она вспоминала. Забыть это она даже не пыталась. Не сможет. Он задел в ней то, что никто раньше не тревожил. Он вдохнул в неё чувства. Она не хотела признавать, когда это было впервые. Когда он принёс её без чувств в спальню? Когда поцеловал в Астрономической башне? Нет, это было много раньше, ведь во всех этих случаях в ней уже что-то трепетало, просто она это прятала. Оно дремало в ней, ожидая того самого. Она прекрасно помнит, что всё зародилось 3 года назад. Ровно 3 года назад она почувствовала на себе пристальный холодный взгляд — с тех пор всё началось. Она сидела у Черного озера и читала «Фантастические твари и где они обитают». Хагрид уверял, что лучше книги о волшебных существах ей не найти. Она увлечённо бегала глазами по строкам, перелистывая страницу за страницей, но то и дело, порой отрывалась от чтения и осматривалась по сторонам. Она поглядывала на студентов, что сидели недалеко от неё, но всякий раз убеждалась, что на неё никто не смотрит, а странное чувство всё не покидало. Стараясь выбросить глупости из головы, она уселась скрестив ноги, подпёрла голову руками и углубилась в книгу. Какое-то чутьё всё же заставило её оторваться и медленно поднять голову. Она смотрела прямо перед собой: на противоположном берегу было много зелёных мантий, которые сливались с травой и деревьями, словно скрывались, как змеи, в траве. Но он выделялся среди остальных. Он единственный был в рубашке в отличие от других, сидел на траве, уперевшись локтями в колени, потирая левое предплечье. Белое пятно — белая ворона. Она узнала его сразу — он неотрывно смотрел на неё. В его взгляде не было никаких эмоций, чувств, но он пробирал до дрожи. Сердце ухнуло. По коже пробежал мороз, а лицо обдало жаром. Он был другим. Не таким, как его привыкли видеть. Казалось, это замечает только она, а он позволяет ей. Они долго смотрели друг на друга. Сердце бешено билось о рёбра… Что тогда произошло? Она не знала. Это повторялось ещё не раз с тех пор. Она часто ловила на себе его взгляд, но оба знали, что дальше ничего не зайдёт. А за всеми потерями и трагедиями, что пришлось пережить за последний год, она просто спрятала свои нераскрывшиеся чувства в самый дальний уголок души. И вот теперь она сидит и переваривает всё, что с ними произошло за последние пару месяцев. Дверь в гостиную со скрипом открылась. Гермиона уронила томик «Истории магии» и очнулась от нахлынувших воспоминаний. От вошедшего её скрывала широкая спинка кресла. Девушка слышала, что он подошёл к письменному столу и перекладывал книги и пергаменты. Вдруг шорох прекратился: — Ты читала его, — эти слова едва сорвались с его губ, но она расслышала. Сердце сжалось. Она не боялась его, нет — она не хотела потерять его доверие. — Грейнджер, — она слышала приближающиеся шаги, — ты прочитала письмо! Она обошёл кресло и теперь стоял перед ней, преграждая тепло камина. Его холодный взгляд заставил Гермиону поёжиться. Она попыталась встать. Но Малфой преградил ей путь, уперевшись обеими руками в быльца кресла по обе стороны от Гермионы. Она бросила взгляд на его руки, а потом посмотрела на него. Он был так близко: наклонился низко над ней и прожигал своими холодными глазами. — За-чем? — прорычал он. — Я случайно наткнулась на него среди книг на столе, — стараясь звучать увереннее, сказала девушка. — И тебя не насторожило, что отсутствие там твоей фамилии говорит о том, что оно предназначалось не тебе? — он почти орал. — Какого дракла ты вообще его открыла?! Гермиона смотрела ему в глаза и вдруг решила, что скажет всю правду — ей нечего бояться. — Я хотела узнать, что ты скрываешь, — спокойно и просто, словно так и нужно, словно в этом нет её вины. — И много узнала? — нервно дыша, спросил он. — Нет, лишь подтвердила свои догадки, — она посмотрела на его руку, а затем на Малфоя. Он отошёл, давая ей возможность встать с кресла. Гермиона подошла к окну и стала, сложив руки на груди. Драко повернулся к ней спиной. — Не поделишься «своими догадками»? — поинтересовался он, не оборачиваясь. — А может ты упростишь всё и расскажешь сам? — Гермиона смотрела ему в спину. Он повернул голову, посмотрел на неё исподлобья и снова отвернулся. — Ты так уверена в своей правоте насчёт меня? — Малфой снял мантию и ослабил галстук. — Я уверена, что ты что-то скрываешь и более чем уверена, что сам не справляешься. — Это очевидно из письма, которое ты не должна была читать, — ухмыльнулся Драко. Он продолжал стоять к ней спиной, упираясь руками в каминную полку. Складывалось впечатление, что она копнула слишком глубоко и достала до самого сокровенного и теперь Малфой не хотел, чтобы она увидела, что права. Ей ничего не стоит прочесть это по одному его взгляду. Гермиона отбросила все свои страхи, опасения и — главное — чистый разум. Она не думала о том, что будет дальше. Она хотела, чтобы он доверился ей и Гермиона постаралась сделать всё, что могла на тот момент. Сложно было предугадать его реакцию, и она рискнула. Гриффиндорка медленно подошла к нему, обняла со спины, прижавшись всем телом и скрепляя свои руки в замок где-то под грудью Малфоя, тихо прошептала: — Скажи мне, и мы разберёмся с этим вместе, — она мягко коснулась губами его спины. — Обещаю, слышишь? Малфой ничего не ответил. Её объятия успокаивали его — он чувствовал, как сердце восстанавливает сбитый ритм, а дыхание приходит в порядок. Ему не хотелось её спугнуть, чтобы она не ушла, не оставила его одного. С ней было так спокойно. Хотелось, чтобы это мгновение длилось как можно дольше.I've been sleeping with the lights on Cause the darkness is surrounding you There's a method to my madness It's clear that you don't have a clue Could you see that I am yours? So will you be my life support? *1
Оставшись без ответа, Гермиона почувствовала, что зря открылась Малфою в своих чувствах. Ей хотелось исчезнуть, забрать свои слова и просто забыть свою наивную глупость. Она хотела уйти. Ей, казалось, что своим молчанием он дал ей это понять. Отстранившись от Драко, Гермиона медленно рассоединила руки. Она уже собиралась уйти, как вдруг его ладонь нежно коснулась её руки и прижала к телу, словно просила остаться. Гермиона обняла его как прежде и крепко прижалась. Он так и не отпустил её ладонь. — Ты мне расскажешь? — робко спросила гриффиндорка. Малфой развернулся к ней и протянул руку к её лицу. — Я хочу помочь. Он ничего не ответил. Лишь коснулся ладонью её нежной щеки, от чего Гермиона закрыла глаза в сладком удовольствии. Он мягко приник к её губам, стараясь запомнить её вкус, и вышел из гостиной. Драко снова оставил Гермиону с кучей вопросов. Во вкусе его поцелуя она почувствовала горечь и сожаление, словно он попрощался с ней навсегда. От этой мысли ей стало не по себе.