Женское сердце, как глубокий океан, таит в себе глубокие, неведомые свету, секреты.
Гермиона поднялась на постели и потерла виски. Она почти не спала. Девушка не помнила, как вернулась с дежурства. Сегодня ей не снился тот странный сон — было что-то другое. Она широко распахнула глаза — Малфой. Это был сон? Нет. С Гермионой происходили непонятные ей до этого момента вещи. Она провела пальцами там, где он вчера коснулся своими губами и ладонью. Память проигрывала вчерашний вечер. Там, в Астрономической башне, она должна была что-то сделать, что-то сказать. Не сделала, не сказала, лишь прикрыла глаза и потянулась к теплу, которое обжигало всё внутри, к холоду, который искрился в серости глаз, к человеку, которого должна сторониться. Нет, хотелось совсем иного. Душа требовала и подсказывала, что так нужно. Вам обоим. Сердце забилось быстрее. Внизу живота приятно заныло. Она зажмурила глаза и откинулась на подушку. Её переполняли эмоции. Разные. Противоречивые. Их было так много, что сложно собрать воедино. Она боролась со своим рацио, которое твердило что-то о том, что это всё неправильно, но сердце не знает, что такое правило. Оно просто просит и желает, чувствует и волнует. Гермионе было тяжело разобраться в себе. Она никогда прежде не испытывала ничего подобного и сейчас теряла себя. Она прекрасно понимала, что здесь книги, к которым она обращалась с вопросами, ей не помощники. Девушка знала наверняка, то, что раньше просто было в ней, теперь проявилось с огромной силой. То, что она скрывала в себе, не признавала, прятала, теперь не утаишь — все тайное становится явным. Гермиона не удержала свой секрет. И не только от себя.***
Драко встал с кровати, подошёл к окну и раздвинул шторы. Конец октября даёт о себе знать — серо, мокро, холодно, начинался дождь. Сегодня он, на удивление, хорошо себя чувствовал. По большей части потому, что в эту ночь ему не снились кошмары и он знал, почему. Сегодня в царстве Морфея она была с ним. Хоть где-то. На его губах и в памяти всё ещё оставался вкус Грейнджер, который срывал ему крышу и хотелось ещё, как наркотик. Сейчас он был умиротворён, в нём не пылала ярость, он не источал гнев. Он знал, что это ненадолго, но и за это ей огромное спасибо. Чистый рассудок был необходим, чтобы решить, как поступать дальше. Малфой перекинул через плечо полотенце и вышел из спальни, направляясь в ванную. Спускаясь по темному лестничному проёму, он вспомнил, как столкнулся здесь с Грейнджер. Тогда не осознал до конца, как близко она была и как много ему открылось. Он ещё долго не сможет себе простить синяк на её запястье, который оставил не он, нет, его демоны. Оказавшись в гостиной, он заметил у окна Гермиону, которая оперевшись о письменный стол, что-то читала, быстро пробегая глазами по строкам. Не придав этому значения, он немного посмотрел на её задумавшееся лицо и поплёлся в душ. Он всегда ступал тихо и мягко, так что Гермиона его даже не заметила. Когда дверь в ванную комнату мягко прикрылась, девушка оторвалась от чтения, глянула на источник шума. Показалось? Нет, он был здесь. Она сложила пергамент и сунула меж книг, что лежали на столе. Девушка пока не имела ни малейшего представления о том, как вести себя с Малфоем, поэтому захватив пальто и шарф поспешила в Большой зал. Её друзья были на привычных местах за гриффиндорским столом. Гермиона плюхнулась возле Джинни и поздоровалась с ребятами. Она налила себе тыквенного сока и взяла небольшой сэндвич с сыром. — Мы же пойдём сегодня в «Три метлы» и «Сладкое королевство»? — с энтузиазмом поинтересовался Рон. — Мне всю неделю снится сливочное пиво и медовые ириски. Джинни и Гермиона переглянулись. Гермиона едва заметно кивнула подруге, и только Джиневра знала, что это значит, что Гермиона предоставляет возможность подруге сообщить Рональду неутешительную для него новость. Девушки заулыбались. — Прости, Рон, — начала Джини, — но у нас с Гермионой немного другие планы, так что сегодня без нас. Она посмотрела на своего парня, Гарри улыбнулся и поцеловал девушку в лоб. Он знал, что они затевают и теперь его веселила реакция Рона. — Вы что, шутите? — возмутился Рон. — Какие ещё планы? Я же вам несколько дней назад сказал, чтобы вы не планировали ничего на выходные. — Рон, поверь, это гораздо важнее «сливочного пива и медовых ирисок», — мягко сказала сестра. — Да что может быть важнее? — Рональд, ничего страшного не произойдёт, если вы с Гарри пойдёте вдвоём, а мы с Джинни, как только всё закончим, присоединимся к вам. — Гермиона всегда действовала на Рона как голос разума. — А чем это таким вы будете заниматься? — поинтересовался Рон. — Можно с вами? Ребята засмеялись. — Хорошо. — Гермиона отодвинула тарелку с едой и по-деловому положила локти на стол, наклоняясь к Рону. — Тогда план действий такой. Мы все вместе идём сначала в «Шапку-невидимку»…*1 — … и вы с Гарри без нытья терпеливо ждёте, пока мы выберем себе наряды к Хэллоуину.- вставила ремарку Джинни. — А потом мы все вместе пойдём в «Три метлы» и «Сладкое королевство», — продолжила Гермиона. — … но не исключено, что к этому времени там уже будет всё занято и нам негде будет сесть, — Джинни знала, что нужно сказать. — Нет-нет-нет, я не хочу провести выходной, простояв в шмоточном весь день. — отмахнулся Рон. — Отлично. — воскликнула Джинни. — Мальчики — налево, девочки — направо. Она встала из-за стола, наклонилась к Гарри и поцеловала его. — Береги себя, — разрывая поцелуй сказал парень. — Вечером увидимся. Девушки надели пальто, направляясь к выходу. Гермиона замешкалась, пытаясь справиться с большим шарфом. Она совсем не смотрела перед собой, но слышала где-то впереди голос Джинни. Подруга заметила отставшую Гермиону и ухватив за руку, потащила к выходу. Девушки шли в Хогсмид, прогуливаясь и болтая о всяких пустяках. Мимо них толпами проносились младшекурсники, торопясь в «Три метлы», проходили парочки, нежно держась за руки. Гермиона засмотрелась. Возможно ли, что и она когда-то будет на их месте. Вряд ли. Не с её счастьем. Джинни дважды повторила один и тот же вопрос и поняла, что подруга её не слышит. — Гермиона, — позвала она. — Может ты всё-таки поделишься, что тебя беспокоит? Гермиона замешкалась. — Я боюсь, что ты неправильно меня поймёшь и… — опасаясь говорить дальше, она замолчала. — Перестань, я выслушаю тебя и не стану поучать жизни. Обещаю. — заверила подруга. Гермиона долго молчала, собираясь с мыслями. Она думала, что лучше — сказать всё в лоб или поговорить, не затрагивая больную тему. — Как ты считаешь, — начала она, — может ли человек измениться? — Тебя это беспокоит? — удивлённо спросила Уизли. — Это касается того, что меня тревожит. — ответила Грейнджер. — Ну, сложно сказать однозначно. Мне кажется, что это зависит от человека. Может под действием каких-то жизненных обстоятельств людям свойственно меняться. — задумчиво предположила Джинерва. — Мама всегда говорила, что люди не меняются, — с тоской в голосе произнесла Гермиона. Джинни взяла её под руку. Эта физическая опора скорее была эмоциональной поддержкой. — Может она была права, — продолжила Гермиона. — Люди не меняются. Что если мы просто их плохо знаем? И когда, как нам кажется, они стали другими, они просто показывают себя с другой стороны, той, которая нам до сих пор была неизвестна? — Но… — Джинни засомневалась, — зачем что-то скрывать? Можно ведь просто быть собой… — Чтобы не казаться слабым и уязвимым… — задумчиво протянула Гермиона. — В твоих словах есть правда, но, опять же, это всё так субъективно… Гермиона перебила подругу: — Как бы ты отреагировала, если бы я вдруг изменила своим принципам? Переступила черту? Сделала то, на что, кажется, не способна? Что противоречит моим взглядам? — она смотрела взволнованно, словно боясь услышать что-то страшное. Уизли остановилась огорошенная таким количеством вопросов и повернулась к подруге: — Гермиона, что бы ты не сделала, ты всегда будешь Гермионой Грейнджер, которая никогда не поступает плохо. И даже если ты совершишь какой-то поступок, я всегда буду уверена, что ты следовала своему сердцу и верила в лучшее. — Джинни крепко сжала ладошки подруги. На глазах Гермионы выступили слёзы. Джинни взяла её за плечи, призывая поднять голову. — Слышишь меня? — мягко спросила Джиневра. Гермиона активно закивала головой, не в состоянии сказать ни слова. Она улыбалась. Подруга обняла заплаканную девушку: — А теперь вытри слёзы! Пойдём, нас ждёт шоппинг и куча маленьких женских радостей. Заулыбавшись, девушки вошли в «Шапку-невидимку».***
2 года назад. Драко вошёл в свою комнату, закрыл дверь и, уперевшись в неё затылком, съехал на пол. Его левое предплечье саднило адской болью, а голова раскалывалась надвое. Он закусил нижнюю губу и сжал руку в кулак, сдерживая эмоции и желание заорать во всю глотку. Пережить посвящение в пожиратели ещё можно, но это… «Непередаваемую боль испытывает волшебник, когда от его души насильно откалывают кусок. Астральное тело выводится из физического, и астральная проекция переживает то, что испытывает астральное тело.». Драко прочитал это в какой-то мрачной книге из домашней библиотеки, когда отец рассказал ему, как проходит обряд, для которого его готовил Лорд. Чтобы осуществить план, потребовалось расколоть душу Малфоя надвое и извлечь одну половину, таким образом освобождая место для осколка души Лорда. Драко Малфой был запасным вариантом Волан-де-Морта и никого не волновало, что будет с парнем, если его сосуд не понадобится. «Разум волшебника поглощается пустотой, которую оставляет после себя ушедшая часть души. Маг теряет рассудок, становится агрессивный и неконтролируемый. У волшебника есть возможность сдерживать самоуничтожение в том случае, если он сможет отыскать сильный якорь, который будет вести его к свету». В той же книге прочёл Малфой, но об этом ему уже рассказала мама. Единственного в книге не было, как избавится от этой магии, если обряд не завершён. План Лорда не осуществился, хоть части его души и связали магией с телом Драко. Волан-де-Морт что-то упустил. А упустил он то, что на момент его последней схватки все его осколки в крестражах были уничтожены и нечему было переселяться в уготованный сосуд. Драко был пустышкой.***
Весь выходной Драко провёл с Ноттом и Блейзом. Они выпили по пинте сливочного пива, а потом прогулялись до школы. Блейз предложил зайти в подземелья Слизерина. Малфой не отказался. Стягивая шарф с шеи и расстегивая пальто, он плюхнулся в кресло напротив окна у камина. За все годы обучения никто в него не садился, даже если Драко не было в гостиной. Это было место Малфоя. — С некоторых пор, — начал Блейз, — это место Нотта. Малфой исподлобья посмотрел на Забини, затем на Нотта, тот вклинился: — Блейз, не неси чушь! — Так значит, ты у нас теперь за главного? — усмехнувшись сказал Драко. — Что ж, я рад, что моё место занял ты, а не детка Блейзи. Забини скривился. — После твоего назначения кто-то должен был взять на себя тяжелую ношу обязанностей слизеринского принца, — съязвил Нотт. Ребята засмеялись. Дверь в гостиную тихо открылась и послышался голос Пенси, которая, очевидно, доносила Дафне очередную сплетню. — Ну вот, а я так прикинула, если эти слухи правда, получается, они давно уже… — она не договорила. Увидев Драко, она метнулась к креслу и упала ему на колени. Не церемонясь, она впилась в его губы. Чувствуя только вкус губной помады (с Грейнджер такого не было), Малфой разорвал поцелуй: — Пенси, твоя бестактность идёт в разрез принципам аристократического воспитания. — с недовольным выражением лица заметил Драко. — Милый, ты так редко здесь бываешь, — заныла Паркинсон. — В Большом зале почти не видимся, после занятий куда-то исчезаешь. — Пенс, — позвал Забини, — это он от тебя бегает! Ты его скоро съешь! Парни засмеялись. Пенси надула губы. Драко посмотрел на ребят, те поняли, что пару нужно оставить. Малфой взял девушку за ноги, которые свисали с быльца кресла, и усадил, как можно приличнее рядом с собой. — Пенси, я, кажется, тебе ничего не обещал, — тихо сказал Малфой. Он хоть и был показательным засранцем, но унижать девушку у всех на глазах — это не по-джентельменски, поэтому старался говорить спокойно. — Верно? — Верно, — обиженно кивнула Паркинсон, — но… — Никаких «но». Я сказал «никаких отношений, просто секс», ты сказала «без проблем». Было? — он посмотрел на неё вопросительно — Было, — виновато буркнула она, — так ведь… — Тогда скажи на милость, почему ты за мной носишься, как оголтелая, так что все думают, что ты моя девушка? — он начинал раздражаться. — Малфой, — взбунтовалась Паркинсон, — ты отчитываешь меня, как девочку! — Ты ведёшь себя так! Давай прекращать этот балаган! — он кивнул головой, мол «топай отсюда». Вскинув волосами и гордо задрав голову, она встала с его колен и ушла. «Где была твоя гордость, когда я трахал тебя в туалете», — подумал Малфой. Он ушёл, ни с кем не попрощавшись.***
Гермиона и Джинни сидели в спальне старосты и примеряли свои наряды. Они купили очаровательные платья и туфли, теперь нужно было лишь добавить немного загадки в их образы. Хэллоуин же. — Мне нужна шаль, — вдруг заявила Гермиона рассматривая себя в зеркало. Джинни, которая никак не могла застегнуть босоножек, резко оторвалась от своего занятия и посмотрела на подругу: — Шаль? — переспросила. — В смысле? Зачем? Гермиона развернулась и протянула вперед левую руку, на тыльной стороне которой виднелись едва заметные следы шрама, оставленного Лестрейндж. — Гермиона, если не знать, что он есть, то его вовсе не видно, — заверила Джинни. Гермиона вновь повернулась к зеркалу. — Если ты наденешь шаль, будет не тот эффект. Я готовила твой наряд с самого лета, а ты хочешь испортить его какой-то там шалью! — Джиневра разнервничалась, но немного успокоившись добавила: — Тем более, он на тыльной стороне руки. Поверь мне, никто не заметит… Гермиона рассматривала себя, в частности руку. — Ладно, — согласилась староста, — только потому, что ты так усердно работала над моим «образом». — Фух, — выдохнула Джинни, — слава Мерлину! — она стала возле Гермионы и посмотрела на их отражения в зеркале. — Шииик! — протянула Джиневра Уизли, довольная их костюмами.***
Драко стоял перед зеркалом и поправлял изумрудную бабочку. Его костюм на Хэллоуинский маскарад всегда был лаконичен — чёрный смокинг, лаковые туфли и черная маска на глаза. Ничего более. — Ты хоть раз можешь что-нибудь покреативнее придумать? — спросил Блейз, который сидел на подоконнике. — Конечно, твой костюм Дракулы — верх креативности всего магического мира! — иронично заметил Драко. — Куда мне до тебя! Малфой надел жилетку изумрудного цвета и набросил пиджак, оставив его небрежно расстёгнутым. — Пошли, Дракула! — он махнул головой Блейзу, захватил с тумбочки маску и вышел из комнаты. — Чертяка, как тебе это удаётся? — спускаясь за Драко, сказал друг. — Что именно? — Выглядеть круто, даже в примитивном смокинге. — пояснил Блейз. — Элегантность в простоте, — он расставил руки, словно демонстрируя свой наряд. Выходя из гостиной, Блейз обернулся. Ему что-то послышалось в оглушающей тишине. — В башне так тихо, можно подумать, ты живешь один. — заметил друг. — Слушай, а где эта … ? — Без понятия, — напрягаясь всем своим нутром, ответил Драко. Драко на ходу завязал ленты маски. Парни вышли в коридор и направились в Большой зал, откуда уже доносилась музыка. Филч закрыл дверь, как только парни вошли в Большой зал, что значило, праздник начался. В зале уже собрались все студенты. Столы были отодвинуты к стенам, чтобы было место для танцев, где уже дёргались под музыку некоторые студенты. Под потолком парили заколдованные Джеки, иногда пролетали стайки летучих мышей, создавая хэллоуинскую атмосферу своим криком. Разнообразие нарядов пестрило яркими цветами так, что раздражало глаза. Парни подошли к слизеринскому столу, где их ждали друзья. — Вы пропустили слово директора. — между прочим сказал Нотт. — Что так долго? — А ты что не видишь? — Забини демонстративно показал на Малфоя. — Красоту наводил! Драко никак не отреагировал. Он рассматривал толпу. Нотт протянул ему стакан. — Пунш? — уточнил Малфой. — По моему рецепту, — подмигнул Тео. Драко отпил и усмехнулся другу. Тем временем к ребятам подошли девушки во главе с Пенси. Она была в костюме феи. Платьице едва прикрывало её ягодицы, за спиной трепетали заколдованные крылышки, а на лице искрилось непомерное количество глиттера. Блейз и Нотт присвистнули, оценивая наряд Паркинсон. — Как дела, мальчики? — в основном вопрос касался Малфоя, который никак не отреагировал на её появление, что бесспорно злило Пенси, которая старалась как можно очевиднее показать Драко, что он потерял. — Ну теперь-то стало получше, — сказал Блейз осматривая однокурсницу. — Танцуешь? — Да, у меня нет партнёра на сегодняшний вечер, — она многозначительно посмотрела на Драко, который ответил ей пустой улыбкой, мол «тебя никто не держит», и продолжила, — на сегодняшнюю ночь. И Забини увлёк девушку за собой на середину танцпола. — Тео, — обратился Малфой, — почему не танцуешь? Где же твоя нимфа? — Я охочусь, — улыбнулся Нотт. И Драко понял. — Высматриваешь наивную юную жертву, чтобы, скрываясь под своей маской, занятно провести вечер. — усмехаясь сказал Малфой. — Хитрец. — Присоединяйся! — предложил Нотт. — Благодарю, — с наигранной учтивостью сказал Драко, — но, как видишь, я сегодня в костюме джентльмена. Нужно придерживаться роли. Парни засмеялись, подняли бокалы и выпили. Дверь в зал с грохотом приоткрылась и в небольшой проём вошли две девушки. Одна из них была в чёрном бархатном платье с разрезом от бедра и в чёрных классических босоножках. На руках длинные перчатки, которые заканчивались чуть выше локтя, шею опоясывал тонкий бархатный ремешок, а на голове из-под распущенных огненно-рыжих волос виднелись чёрные котячие ушки, которые переходили в маску, скрывая личность девушки, они-то и завершали образ юной ведьмы. Вторая волшебница была в длинном тёмно-синем платье, на котором искрились заколдованные созвездия, подол платья тянулся за ней по полу, тонкая волшебная ткань обтекала изящную фигуру незнакомки, придавая ей таинственности. Ключицы были открыты и на них поблёскивало изящное серебряное ожерелье, волосы были собраны в небрежный пучок и лицо окаймляли волнистые пряди. Глаза ведьмы скрывала маска из тёмного кружева. — Кто это? — спросил Нотт. Парни провожали взглядом двух волшебниц. — Понятия не имею, Тео, — ответил Малфой. Они скрылись в толпе. Драко посмотрел на друга. Он соврал. Он знал, кто это. И стыдно было признать самому себе, как именно он узнал Гермиону. Но от правды некуда деться. Когда Гермиона проходила мимо, она подняла руку, заправляя за ухо прядь волос, и Драко увидел едва заметные белесые буквы. Никто не знал об этом шраме, только те, кто был в ту ночь в меноре. Он был. Он знал. Вина закралась глубоко в его сердце. В толпе все расступались, пропуская двух сногсшибательных ведьм. Джинни вела себя как истинная кошка, а Гермиона благодарила Мерлина за то, что она в маске, потому что иначе все бы увидели, как зарделись её щеки. Они подошли к друзьям. Гермиона облегченно вздохнула, спрятавшись между Гарри и Роном. Парни смотрели на подруг с открытыми ртами. Лаванда в костюме летучей мыши с ревностью глянула на Рона и дёрнула того за руку. Гарри поцеловал свою кошку и шепнул что-то на ушко. — Я же говорила, что наряды будут обалденные, — уверенно сказала Джинни, — а ты сомневалась. — Я не сомневалась, — поправила Гермиона, — я никогда не сомневаюсь в том, что ты предлагаешь. Просто я опасалась такой реакции и, впрочем, оказалась права. — Да ладно тебе! — махнула Джинни. — Никто же не знает, кто ты! — и с тоской добавила: — А жаль… Весь вечер Гермиона провела с друзьями. Она веселилась, танцевала. К середине вечера девушке начало нравится такое количество внимания к её скромной персоне. В конце концов, каждая девушка заслуживает того, чтобы ею восхищались. Да и Джинни права, её ведь всё равно никто не знает, что она теряет?! Гарри повёл её на последний на сегодняшний вечер танец. Праздник ещё не подходил к концу, но Гермиона хотела уйти в полночь, чтобы успеть кое-какие незавершённые домашние задания. Пока они кружились в танце, она чувствовала, что на неё смотрят. Ещё бы — в таком красивом наряде, да ещё и танцует с Гарри Поттером. Эти взгляды были неизбежны, но она чувствовала ещё один, совсем другой, отличительный от всех, взгляд. Музыка остановилась, они поклонились друг другу и Гермиона пошла в сторону выхода, Гарри вернулся к друзьям. — Ну всё, — резко встал Нотт, — я так не могу! Я хочу узнать, кто она. Драко напрягся. Тео уже собирался кинуться за девушкой, как вдруг: — Нотт, дружище, остынь! — лениво протянул Малфой. — Разве тебя она не цепляет? — поинтересовался друг. — Ни капли? — Меня сдерживает мысль, — начал Драко, став рядом с Ноттом, — что это может быть какая-то грязнокровка, которая завтра всему Хогвартсу расскажет, что у неё была интрижка с самим, в твоём случае, Теодором Ноттом, принцем Слизерина! — Дракл тебя дери, — выругался Нотт, — как тебе удаётся оставаться таким холодным и рассудительным, когда в штанах тесно? — Годы тренировок, — Малфой положил руку на плечо другу, — а теперь, прощай, друг! Я вынужден откланяться. Мне становится скучно. — Что, уйдёшь без добычи? — удивился Нотт. — Не забывай, кто я, — идя спиной к выходу, прокричал Малфой, — у меня каждый день хороший улов. *автор советует включить песню Better Love в исполнении Hozier Он подмигнул другу и вышел из зала. Как только дверь за ним закрылась, он бросился на лестницу. Вверх. Направо. Снова вверх. В коридоре ведущем к Башне старост никого не было. Неужели уже ушла? Сзади раздался стук каблуков. Она шла по внутреннему балкону третьего этажа. Куда? Неважно! Он проскочил лестницу и поднялся на балкон. Драко догнал её, взял за руку и увёл в тень колонны. Гермиона обернулась. Она стояла между слизеринцем и стеной. Девушка не удивилась, словно ждала его. Его тепло и запах заполняли воздух вокруг. Она ждала. Знала, что сейчас будет, но не ушла, не вырвалась, просто с нетерпением ждала. В животе заныло, тянущее чувство затуманивало рассудок. Ей стало душно, но кожа покрылась мурашками. Она смотрела на него во все глаза. Драко так и не отпустил её ладонь. Она не выдернула руку. Эта мысль вселяла в него тепло. Малфой потерял голову. Он приблизился к Гермионе, взял за талию и притянул к себе. Она не сопротивлялась. Мерлин, неужели ты сжалился над ним? Девушка робко положила свою руку на его плечо. Горячая волна пронеслась по телу Малфоя. Потом Гермиона сделала то, чем окончательно выдала себя. Она положила вторую ладонь на затылок Драко, притягивая к себе. Малфой потерял рассудок. Он жадно коснулся алых губ Гермионы, крепко прижимая к себе хрупкое тельце за талию. Её тело, словно глина в руках умелого мастера, поддавалось движениям Малфоя. Его губы нежно сминали уста девушки, на что она отвечала взаимностью. Гермиона на мгновенье разорвала томный поцелуй и посмотрела в глаза Драко. Не отрывая нежного взгляда от золотисто-карих глаз, он аккуратно убрал прядь с её лица и принялся дарить ей кроткие маленькие поцелуи — сначала уголок губ, щека, одна, другая, снова уголки губ, почему-то Драко они казались самыми сладкими, а потом опять приник к её вспухшим губам. По телу разносилось тепло и желание. Непреодолимое. Драко крепко сжимал Гермиону в своих руках, боясь, что та куда-то исчезнет. Но девушка лишь сильнее прижималась к сильному мужскому телу. Гриффиндорка таяла от прикосновений слизеринца. В левом предплечье неприятно заныло, Драко знал, почему, но ничто не могло отнять у него то, что когда-то, казалось, не будет его. Коридор озарил луч света, звуки, доносящиеся из Большого зала, стали отчетливее и послышались шаги. Много шагов.