6. Ступени
8 сентября 2018 г. в 20:46
— Я думал, вы пошутили, — Длиннохвост перестал хмуриться и с интересом огляделся.
Просторное помещение старого склада, когда-то наполненного тюками и коробками с товаром, нынче пустовало, и в бетонном полу виднелись раскуроченные креплениями дырки от металлических стеллажей. Пара из них, смятых и покореженных, валялась посреди склада, заботливо оттащенная старшими альфами, и вокруг них собирались юркие фигурки.
— Какие уж тут шутки, — выступивший из полумрака молодой альфа, темноволосый, с яркими медовыми глазами, оглядел стеллажи, прикусив большой палец. — Разве я когда-нибудь шутил такими вещами?
— Нет, — Длиннохвост осекся и смущенно хихикнул, пряча от вожака взгляд шустрых сливовых глаз.
Уцепился, как обезьяна, за перекладину, повис вниз головой, раскачиваясь и подметая длинным тонким хвостом серых волос пыльный пол. Скатившаяся на шею футболка обнажила плоский тощий живот.
Тео хмыкнул, отводя от товарища растревоженный взгляд. Мартин не появлялся третий день, и это его беспокоило. Только благодаря его хитроумной комбинации им удалось заполучить этот склад, вырвав лакомый кусочек у старших, которые хотели хранить тут свои байки и прочую дребедень. Где лестью, где легкими намеками, альбинос сумел убедить Циклопа, что им он нужнее.
— Многие не имеют жилья и болтаются черт знает где, — Мартин сидел на ящике, поджав под себя ногу, напротив здоровенного рыжего альфы, покрытого татуировками с головы до ног. Его палец накручивал белоснежную прядь и тут же ее отпускал, вторая нога беззаботно болталась в воздухе, и единственный глаз рыжего с интересом следил за ее метаниями. — А так вы сможете сосредоточить всю Стаю в одной точке. Конечно, если посмотреть на это со стороны безопасности, то тут все печально. Но не думаю, что сейчас Крысы настолько привлекательны для полиции, чтобы устраивать на них облавы. В будущем это изменится, но пока это самый лучший вариант.
Стоявший рядом с ним Тео чувствовал себя натянутой струной прямо над глубокой пропастью, а этому хоть бы что. Сидит, улыбается, сияет глазами, и вишневые губы говорят такие вещи, что даже Циклоп заинтересован. Кому-то другому давно бы башку прострелили и выкинули тело на городской свалке, а этого выслушивают и кивают, обещая подумать.
А теперь у них есть собственное гнездо, пока еще пустое и холодное, но это ненадолго. Тот же Мартин, благодаря своему подвешенному языку, умудрился вытянуть у балетной школы почти новые маты из класса современного танца, и у Крыс появились лежаки. Через пару месяцев в углу возле окон, выстроились три плиты с вытяжными трубами, в бетонную стену вкрутили перекладины шведской стенки, даже старый телик притащили. Чуть позже Крысы обзавелись душевой кабинкой и туалетом, с легкой подачи Мартина, умудрившегося подключить помещение к канализации и водяным трубам. Так что теперь склад превратился в сносное даже зимой помещение. А Тео тщательно следил, чтобы жильцы не таскали грязи и не разводили насекомых.
Иногда ему казалось, что Мартин играет в жизнь, в отличие от остальных. Будучи сыном очень состоятельных родителей, он не знал ни в чем отказа, и потому такая жизнь его привлекала, как привлекает ночных бабочек огонек ночника. Вначале Крысы подозрительно к нему относились, но тот сумел как-то очаровать их, недоверчивых, нетерпимых к чужакам, и вскоре начал пользоваться таким же авторитетом, как и Тео, но находясь на ступеньку ниже. Альбинос прямо сказал ему, что не желает быть вожаком, так как у него совсем другие интересы, и альфа не стал перечить.
Всего за десять месяцев Крысы превратились из разрозненной группки уличных хулиганов во вполне организованную команду, крепко удерживаемую Тео в кулаке. Относящийся даже к мельчайшим деталям более, чем внимательно, альфа сумел собрать их в отлично отлаженный механизм, и старшие стали поглядывать в их сторону с бОльшим интересом. Крысы начали прогрызать себе дорогу наверх, а Мартин принимал в этом самое непосредственное участие. Узнав, что почти никто из них не умеет нормально стрелять, он каким-то образом исхитрился — и десятка самых талантливых отправилась в двухнедельный тренировочный лагерь. Тео только глазами хлопал — как ему это удается?
Нет, он, конечно, знал, кто такой Эйден Джад, но до птицы такого полета им лететь еще очень и очень долго, если вообще когда-либо возможно. Не удивительно, что у сына торговца оружием такие возможности. Возможно, Мартин пошел характером в своего отца, при всей своей миловидной внешности переняв от того твердость духа и потрясающее упрямство.
Силой добиться от омежки было ничего нельзя, только обратного. Поэтому Тео пришлось спешно переучиваться. За короткое время из упертого и прущего напролом, как все альфы, вожака, он превратился в стратега и опытного переговорщика. И это тоже сыграло Крысам на руку.
Все было прекрасно, дела шли в гору, Крысы наслаждались вниманием и растущим влиянием, только у двоих из них были проблемы, но об этом никто не знал. Мартин пристрастился к боям без правил, настоящим, а не тем, что показывают по зомбоящику. И Тео открыл для себя темную сторону личного ада. Омега сходил с ума, наблюдая, как здоровенные альфы мутузят друг друга, ломая кости и выбивая зубы. Он заделался постоянным посетителем всех этих нелегальных, подвальных заведений, куда пускают только избранных, Тео следовал за ним бесплотной тенью. Сверкающий глазами, дрожащий, с искусанными губами, альбинос наслаждался криками и болью, втягивая в себя тяжелые запахи крови и возбуждения, и его хриплый вопль сливался с сотней таких же. Вытаскивая друга из темных душных помещений, с пачками денег от сыгравших ставок, Тео злился, больше на себя, чем на Мартина, в который раз давая себе обещание прекратить эти походы. Но в следующий раз бросал все дела и шел следом за ним, понимая, что в таком месте омегу просто разорвут разгоряченные альфы.
Правда, года через два после первой течки его одержимость стала спадать, и Тео по пятницам облегченно скрещивал пальцы за спиной. Однако не все было так радужно, как ему хотелось. Омега бросался из крайности в крайность, и иногда Тео казалось, что его терпение испытывают на прочность. После того раза, когда Эйден закрыл их в комнате на несколько дней, оба не упоминали о случившемся ни разу. Но Мартин почему-то считал Тео своим персональным тренажером для сексуальной разрядки.
Он появлялся в любое время дня и ночи, тянул к себе сонного, ничего не соображающего друга, или отрывал от важной встречи, затаскивая в туалет или еще какое укромное местечко, впивался в рот жадными губами и фактически насиловал его, после исчезая так же быстро.
Тео надоело ловить на себе сочувствующие взгляды одностайников, и он снял квартиру для себя и Мартина, создав иллюзию отношений. Только то, что происходило между ними, отношениями назвать было сложно. Окрестить Мартина шлюхой язык не поворачивался, но омега снова кинулся экспериментировать и периодически исчезал на пару дней, появляясь в их квартире потасканным, с синяками и засосами по всему телу. Зная, что слушать его не будут, Тео перестал выговаривать свои претензии, и только украдкой вздыхал, выставляя на стол еду, пока тот жадно подъедал поданное.
Наверное, это было каким-то психологическим вывертом, так как у Мартина была полноценная и любящая семья, в отличие от Тео он получил любовь и заботу родителей сполна. Омега что-то искал, и альфа не знал, как ему помочь, безропотно подставляя свое тело. Единственное, что оставалось неприкосновенным — это его течки. После первого раза с Тео Мартин больше ни с кем их не делил, накачиваясь блокаторами и отсиживаясь в родительском доме положенные четыре дня. Однако к Тео таких претензий не предъявлял, и альфа мог во время гона делать, что хочет. Это его бесило. Тео хотелось все прояснить и определиться, что им обоим нужно. Он не понимал, что делать дальше — отношений у них нет, спят они только по омежьим потребностям, походы налево одобряются. Но за много лет он так привык к этому альбиносу, что каждый раз откладывал разговор, отвлеченный делами или очередным омежьим закидоном.
Мартин начал пользоваться бешеной популярностью у альф, с каждым годом становясь все притягательнее. Он подрос, немного раздался в плечах, казалось, его гибкое тело совсем не имело костей, настолько плавными были его движения. Вернон оказался прав, и альфы делали стойку не только на его красоту. Каждому хотелось склонить эту гордую голову, подмять под себя, впиться зубами в загривок.
Равнодушное, холодное лицо скрывало огненную сущность, опаляя до углей придвинувшихся слишком близко. Раскрепощенность и изобретательность привлекали не меньше, чем внешность и социальный статус. Папа не мог смириться с открывшимися ему фактами, отец хмурился, но понимал, что ничего изменить нельзя. Мартина можно было либо принимать каким есть, либо не принимать вовсе, выбора он не оставлял.
Крысы шагнули еще на одну ступень выше, а у Мартина появилось новое развлечение. Отжатый у кого-то занюханный стриптиз-клуб давно работал в убыток, и Тео все хотел от него избавиться. Но Мартин попросил его себе, и альфа без задней мысли переписал на него все документы. И потом очень пожалел. Буквально за месяц кассовые сборы взлетели до небес, ибо белогривый самолично начал давать представления. Тео взъярился, как никогда раньше. Он прощал все его выкрутасы, ночные набеги, исчезновения и прочее и прочее, но ему совсем не нравилось, что один из вожаков трясет задницей под похотливыми взглядами ревущих лосями альф.
— Ты ревнуешь? — отведя упавшую на глаза прядь, Мартин с интересом уставился на альфу, но тот только сжал губы, сверкая глазами.
— Еще чего! Просто это уже слишком! — Тео мерил шагами свой кабинет, каждый раз натыкаясь взглядом на расслабленную фигурку в кресле, с закинутыми на стол длинными босыми ногами.
Тугие мышцы обтягивала белая кожа, а на полу развалились такие же белые берцы с высокой шнуровкой. Альфа знал, насколько сильны эти ноги, скрещиваясь на его шее или обхватывая его бока. А еще он видел, как они оплетают пилон, позволяя хозяину повисать вниз головой, словно змее. Остановившись на мгновение, он вдруг представил себя на месте шеста и рыкнул, стряхивая наваждение. Мартин словно почуял его возбуждение и вскинул голову, опуская ноги и выпрямляясь.
— Ну нет, только не сейчас, — выставив руку, уперся в грудь подкравшемуся омеге, и в очередной раз понял, что не сможет противостоять этому искусителю.