The Rat

      — Куда ты так торопишься? — папа поглядывал на сына, заглатывающего остатки салата так быстро, словно к нему приставили револьвер.       — В клуб, — Мартин оглядел заставленный стол и протянул руку за поджаренным хлебом.       Его живот уже был набит больше, чем следовало, но предвкушение очередного скандала, который закатит альфе, вызывало чувство голода, и он едва сдерживался.       — Ты бы вел себя помягче, — Вернон аккуратно намазал паштет на золотистый треугольник. — Вчера я видел Тео на деловом ужине, это ты его так разукрасил?       — Возможно, — омега хмуро отложил приборы и надулся.       — Малыш, ты слишком жесток с ним.       — Папа! Я не хочу снова об этом говорить!       — Я и не собираюсь. Просто мне его жаль. Такое красивое лицо — и все исцарапано. Цветы?       — Ничего с ним не случится, заживет, как на собаке, — Мартин ворчливо отодвинул блюдо и осторожно потрогал обхватывающую шею полоску кожи с тисненым рисунком.       Вернон заметил движение и улыбнулся. Ему хотелось подтолкнуть упрямца, но он понимал, что с Мартином такой фокус не пройдет. Омега до всего должен дойти сам. Максимум, что можно себе позволить — это разговоры. Да и то сын его почти не слушает, злится, но стоит только произнести имя альфы, сразу же превращается в слух. Как ребенок.       — Что? — заметив улыбку на отцовском лице, Мартин вопросительно поднял брови.       — Ничего, — Вернон пожал плечами. — Ты принимаешь его подарки.       — Только некоторые, — Мартин нахмурился. — Они красивые. Мне нравится.       — И долго ты еще будешь над ним издеваться?       — Он мне должен. Спасибо, я наелся, — торопливо выскользнув из-за стола, Мартин прижался к щеке Вернона, погладив поднятые навстречу пальцы. — Я тебя люблю.       В последнее время сын очень изменился, и это стало заметно даже Эйдену. Они каждый вечер разговаривали об этом, иногда далеко за полночь. Альфа, по своей альфьей сущности, хотел, чтобы все это поскорее закончилось. Ему было жалко обоих. Вернон же уговаривал мужа не вмешиваться. Он чувствовал, что в этот раз Мартин должен сам понять, что же ему хочется на самом деле, и принять не только себя, но и то, что ему так щедро готовы подарить.       После суда они много разговаривали, больше, чем когда-либо до этого. Наконец-то Вернон смог достучаться до сына, и хотя тот категорически не хотел пускать никого внутрь себя, он видел, как омега меняется. Страшно признавать, но был даже этому рад — поступок Тео выбил почву у того из-под ног, впервые заставив осознать, что в мире есть вещи, которые никому не подвластны. Что собственные ошибки очень дорого стоят. И Вернон ненавязчиво приглядывал за мечущимся сыном, готовый вовремя удержать того от падения.       В такой ранний час клуб уже был полон. Об этом доложил управляющий, заглянувший в его гримерку. Мартин расслабленно раскинулся в любимом кресле, разглядывая очередные презенты от Тео — великолепные букеты роз и дорогие часы в корпусе из черненого золота с гравировкой на внутренней стороне браслета. Подарки как всегда были роскошны и изящны, подобраны со вкусом и любовью. Мартин же отгонял от себя непрошеные мысли и считал, что так альфа пытается загладить свою вину.       Вот уже который месяц их яростные стычки привлекали толпы посетителей в клуб. Касса взлетела до небес. О них говорили во всех кругах — от самых низов до кулуаров богемы и сильных мира. Альфы кривились, осуждая терпение Тео, омеги мечтательно вздыхали, надеясь, что их половинки будут такими же настойчивыми и романтичными. А этим двоим на всех было плевать. Их маленькая война захватила обоих, и через какое-то время уже нельзя было понять, действительно ли это война. Тео упорно и не без успехов штурмовал крепость, и Мартину иногда казалось, что сам он уже готов сдаться и выбросить белый флаг. Это осознание бесило, и омега вспыхивал новой яростью.       Сегодня вечером он собирался показать новую программу, намереваясь потрясти Тео до глубины души, и предвкушал сладкий выброс адреналина после выступления. Битье ваз и швыряние букетов ему наскучило, пора было придумать что-нибудь другое. Однако все пошло совсем не так, как он хотел — Тео просто не явился, и к полуночи Мартин вертелся, как на иголках.       Наверное, с ним что-то случилось. Или по какой-то причине не смог прийти или предупредить об этом. Тот вариант, что Тео наскучила эта игра, омега старательно выкидывал из своей головы. Промучившись до утра, Мартин вызвал такси и назвал знакомый адрес.       Дом спал. Молчаливая охрана уважительно склонила головы перед хозяином, и Мартин легко взбежал по лестнице на второй этаж, кутаясь в накинутую на плечи шубку. Сердце колотилось, и он вслушивался в тишину, пытаясь понять, один Тео или нет. Скрипнувшая дверь гостевой спальни выпустила в коридор заспанного Лекса. Оторопевший омега замер, моментально проснувшись и уставившись на босса с открытым ртом.       — У себя? — Мартин указал глазами в сторону нужной комнаты.       — Да, — Лекс кивнул, закрывая рот, и зачем-то добавил уже от себя: — Он никуда не выходил с полудня.       — Спасибо.       Обойдя ошалевшего финансиста, Мартин нажал на ручку, открывая дверь, и замер на пороге, вглядываясь в полумрак. За все прошедшее время тут ничего не изменилось, ни одна вещь не покинула свое место. Как будто он ушел отсюда только вчера, растерзанный и задыхающийся от ненависти, прикрывая рукой метку на шее. Сладкий запах Тео смешивался с тяжелым и резким ароматом алкоголя, и омега увидел несколько пустых бутылок на полу. Сам альфа спал, раскинувшись на всю кровать, закинув руки за голову, наполовину прикрытый тонким покрывалом. Осторожно приблизившись, Мартин уперся коленом в постель и склонился над Тео, разглядывая спокойное лицо. Поджившие царапины расчерчивали смуглую кожу, и на мгновение он устыдился своего поступка — одно дело швырять в него вещи, и совсем другое — попасть цветочным букетом по лицу. Это не только больно, но и наверняка обидно.       Он сам не заметил, как приблизился почти вплотную, опомнился, только ощутив исходящее от альфы ровное тепло. Вспомнил, как здорово было раньше засыпать рядом с ним, даже снежной зимой, когда за распахнутым настежь окном ярилась метель. И не смог сдержаться — орехово-шоколадный запах кружил голову, им хотелось дышать и не останавливаться. Впился в губы, сухие, горячие, не слыша ничего из-за собственного колотящегося сердца. Альфа вздрогнул, просыпаясь, и Мартин отпрыгнул к самым дверям, испуганно ухватившись за ручку. Хриплый голос за спиной заставил на мгновение обернуться.       — Это и твой дом тоже, — Тео прижал руку ко рту, выбрался из постели, путаясь в покрывале и ругаясь, выскочил на балкончик, провожая взглядом фигурку, скрывшуюся в недрах такси. И улыбнулся. Если бы Мартин увидел эту улыбку — он бы вернулся не раздумывая.       — Идиот! — уткнувшись носом в мех, Мартин ругал себя последними словами, забывшись и выпалив это вслух.       — Простите? — водитель-бета удивленно уставился на странного пассажира, выскочившего из шикарного дома буквально через пару минут, словно за ним гнались все демоны ада.       — Все в порядке, — Мартин нахмурился, называя домашний адрес. Он странно себя чувствовал — вся жесткость, копившаяся годами, растаяла от одного дурацкого поцелуя, да еще с кем? Это же Тео! Он знает его вкус и его запах много лет, и какого дьявола так смущается, словно в первый раз?       Омега расплатился, насмешливо фыркнул, увидев в глазах таксиста вспышку узнавания. Ворвался в дом, словно птица, скидывая на ходу мех, взлетел на второй этаж. Вернон проводил сына глазами и изящно поставил чайную чашку на блюдце, улыбнувшись побагровевшему Эйдену. Сидевшая напротив чета недавно поселившихся в соседнем особняке соседей переглянулась.       Они заглянули в гости с тайной целью, кто-то из общих знакомых обмолвился, что у Джадов есть незамужний сын-омега, и потому решили присмотреться. Ходили слухи, что с ним не все в порядке, что омега довольно своенравен, да еще и в собственном стриптиз-клубе выступает. Но та белогривая фурия, пронесшаяся мимо и опалившая взглядом, оставила обоих в полном смятении. Нет, этот омега не для их сыночка, им нужен спокойный и уравновешенный, скромный и элегантный. А этого в руках не удержишь, сожжет до самых костей.       Поймав их взгляды, Вернон снова улыбнулся и предложил гостям еще чаю.       Мартин упал на свою кровать, тяжело дыша и раскинув руки. Ему совершенно не было дела до тех, кто внизу. Сейчас ему хотелось только одного — снова оказаться рядом с тем, с кем прожил почти половину своей жизни. И, кажется, он даже придумал выход, как извернуться.       Каждый день наступившей по календарю весны Лекс встречал головной болью. И этой болью были оба из его хозяев. Вторую неделю эти двое кружили вокруг друг друга, расширив зону боевых действий на собственное жилье. Лекс мучился, видя, как красивые вещи приходят в негодность в цепких омежьих пальцах. К тому же он прекрасно знал, что у Мартина скоро начнется течка, и понимал, чего тот добивается — усиливающийся с каждым днем запах дошел не только до него. Даже охранники стали принюхиваться, провожая взглядами гибкую фигурку. А Тео, казалось, все это только забавляет. Каждое утро его спальню приводили в порядок, торопливо убирая осколки и мусор, оставленный омегой, вешали новые зеркала, чтобы тот мог с наслаждением крушить их в очередной раз.       На переносице у Тео белела полоска пластыря, расцарапанные до самых плеч руки он прикрывал свободной рубашкой. И все было бы в порядке, если бы Мартин хоть раз дал к себе притронуться. Появляясь после полуночи, поднимался наверх, забивался в заботливо выставленное в углу кресло и начинал говорить альфе гадости. Напившись и доведя себя до ярости, швырял все, что попадет под руку, и потом так же стремительно убегал, оставляя Тео скрипеть зубами от бессилия.       Однако в этот вечер все было по-другому.       Омега сидел в кресле, поджав босые ноги, прикусив фалангу указательного пальца. Следил из полумрака горящими волчьими глазами, наблюдая, как альфа осторожно передвигается по комнате, не рискуя к нему приблизиться. Потом дернул головой, словно принял какое-то решение, допил остатки виски из своего стакана и аккуратно поставил его на пол недалеко от себя.       — Раздевайся!       — Что? — Тео удивился. Что угодно, но только не это он ожидал услышать. Пожелание идти вон, или привычный посыл ко всем чертям, даже проклятий вслед за метко пущенной бутылкой. Но не это.       — Раздевайся, или я пошел.       Альфа торопливо вскинул руки и дернул пуговицы на рубашке.       — Медленно и не торопясь, — Мартин сидел далеко, и он не мог к нему прикоснуться.       Послушно остановившись, начал расстегивать пуговицы по одной, чувствуя разливающееся по телу возбуждение. Он подозревал, что в итоге белогривый все равно уйдет, вдоволь поиздевавшись над ним. Но, черт возьми, так по нему соскучился, что готов был на все, только бы удержать строптивого омежку возле себя хоть ненадолго. И поэтому собрал всю волю, сдерживая желание накинуться на него и подмять под себя. После рубашки ему приказали снять брюки, и затем белье.       Мартин молчал в своем углу, разглядывая полностью обнаженного альфу, покрасневшего, возбужденного, тяжело дышащего, с вопросительно-ожидающим взглядом.       — Теперь повернись ко мне спиной и встань на колени.       — Что? — Тео выдохнул, удивленный таким приказом. И только потом понял, что именно от него потребовали.       — Заткнись, и делай, что я сказал, — Мартин злился, и Тео послушно выполнил требуемое. Раздвинул бедра, прогнувшись в пояснице, уперся руками в мягкую постель, открываясь перед ним бесстыдно и откровенно. Раньше омеге и в голову подобное не приходило.       Странное чувство неловкости и возбуждения одновременно кружили голову. Такого с ним еще никто не делал, да он бы и не позволил никому. Кроме Мартина. Тот медлил, затаившись, но он чувствовал его присутствие за спиной, и с каждым мгновением возбуждался все сильнее, желая, чтобы к нему прикоснулись. Прикосновение было неожиданным и долгожданным. Нежные пальцы дотронулись до ягодиц, проскользнули по впадинке, стирая выступившие капли пота, и замерли на самой грани. Тео не вытерпел и подался назад, пытаясь коснуться тут же отдернувшихся кончиков.       — Не двигайся, — Мартин шлепнул его ладонью, довольно грубо и жестко, выбивая из горла низкий глухой рык.       Омега играл с огнем, прекрасно это понимая. Но и Тео понимал, что если сорвется, не сумеет сдержать себя, то все будет кончено. Навсегда. И потому только тяжело дышал, сглатывая тягучую слюну, наполнившую рот. Мартин превзошел сам себя по части мучений. Медленно выписывал фигуры на покрасневших ягодицах, поглаживал нежную кожу на внутренней поверхности бедер, зарывался пальцами в короткие мягкие волоски. Альфа был на грани, он это чувствовал, да и сам возбудился так, что сползшие на бедра джинсы намокли. Больше всего на свете ему сейчас хотелось прекратить эти дурацкие игры и повернуться к Тео спиной, позволить себе наконец-то почувствовать знакомую тяжесть. Но все нужно доводить до конца, и за все нужно платить.       — Почему ты так поступил со мной? — он даже не стал его подготавливать, а вошел резким острым движением, едва удержав Тео за бедра.       Альфа зашипел и попытался вывернуться, но омега держал цепко, напрягая все свои силы и останавливая его движение. Он только начал, а нужно задать еще столько важных вопросов…       — Зачем? Ты ведь знал, что я никогда тебе такого не прощу, если узнаю.       — Ты ошибаешься… — Тео охнул, выгибая спину, на мгновение забывая обо всем на свете. Казалось, Мартин достал прямо до сердца. — Я не хотел тебе мешать…       — Мешать? Как это? — выпустив его бедра, тот скользнул руками на живот и заставил альфу выпрямиться, одновременно шлепнув по его рукам. — Не смей меня трогать, я же сказал!       — Ты всегда делал что хочешь! Разве я мог тебе перечить! Ты меня все равно не послушал бы!       — Не неси ерунды, Касс сказал, что тебе захотелось власти, — Мартин тряхнул головой. А возбуждение нарастало. Это оказалось восхитительным — ощущать над Тео полную и безоговорочную власть, такую, какую он наверняка чувствовал раньше, проделывая те же вещи с ним.       — Тин, пожалуйста! Не могу больше… — альфу трясло, как будто его выкинули раздетым на мороз. Смуглая кожа покраснела, покрылась крупными каплями пота, а сжимавшие внутри мышцы пытались заставить Мартина довести все до завершения. Вцепившись в его руки, Тео откинулся назад, придавливая бедра омеги своим весом, тяжелая голова запрокинулась, почти касаясь плеча затылком.       — Ты не ответил!       — Он солгал, потому что я не хотел тебя отпускать, — Тео зашептал, быстро и торопливо, глотая окончания. — Но ты хотел этого Касса, я не знаю, почему. Я боялся, что меня тебе не хватает, поэтому и отпустил…       — Что?! — от неожиданности Мартин остановился.       — Отпустил… всегда отпускал, и боялся, что не вернешься… Неужели ты так ничего и не понял?       — Понял… — омега отодвинулся, освобождая любовника, толкнул его изо всех сил, заставляя развернуться на спину.       Стиснув зубы, рванулся вперед, обхватывая за мокрую шею, сжимая ноги бедрами, целуя жадно открывшийся навстречу рот.       — Это ничего не значит, — отдышавшись, Мартин поднялся, нашарил раскиданные вокруг вещи и оделся. Тео лежал на боку, подпирая голову рукой, расслабленный и довольный, но слова омеги заставили его напрячься. — Между нами все по-прежнему.       Подхватив тяжелые берцы, альбинос вышел из комнаты, коротко кивнув порозовевшему от смущения Лексу. Папа был прав, он сам все неправильно понял, и во всем случившемся виноват тоже сам.