---
- Верните меня в стаю. Мне конец, если не приду. Джисон (именно так оборотень представился) с явным неодобрением смотрит в свою миску, в которой одиноко растекается по краям рисовая каша; да, иногда готовить не получается. Рыжий не первый и даже не в четвёртый раз просит с тех пор, как оклемался, но проблема в том, что кроме этого ничем не помогает. Где стая – не знает, называет имена, о которых никогда не слышали, постоянно зовёт какого-то Чана и говорит, что ему нужно домой. Помнит только, что пошёл на рыбалку к реке, а потом пустота. Бэкхён понятия не имеет, что со всем этим делать. - Лес огромный, я даже не уверен, что ты из нашего пришёл, - рука сама собой подкладывает найдёнышу побольше поджаристого мяска, которое, в отличие от риса, испортить трудно. Этому Джисону уже семнадцать, но если Сыльги чихнёт – снесёт на улицу, честное слово. Больше белков для белки. – Если бы вспомнил хоть что-нибудь, может, цвет деревьев, любые запахи, бродящих существ… - Рядом с нашим местом листва всё время красная. Ёнхён говорит, что из-за него. Вампиры. Вот это поворот. - Ты знаешь Ёнхёна? – рис выпадает прямо из открытого рта, и Бэкхёну не стыдно. - Эм, все его знают? Ну, вряд ли, в смысле, только бывалые тут между собой знакомы, новичкам такое счастье не светит. Дружелюбием существа этого леса – не важно, какие именно – никогда не отличались, так как же так случилось, что вампиры под своими кожаными крылышками приютили целую стаю. Уже представляешь, и смешно, и страшно. Там, где Ёнхён, там и Дже, и разве кровопийцы с оборотнями не в вечной вражде находятся? - Любовь создали, чтобы нас смогли любить, - фыркает Джисон,смиряясь и принимаясь за еду. Кажется, Бэкхён подумал вслух. – Мы не все волки, практически не пахнем и помогаем старшим разнообразить бессмертную жизнь. Таких милашек ещё поискать нужно. К чему бы это страдальческое лицо Дже в голове мелькнуло. - Вампирского приёмыша я смогу вернуть домой, это легко. Сейчас ещё по чаю, а потом отправляемся – но только не ты, - это уже Бэкхён говорит Сыльги, подорвавшейся было из-за стола. – Кихён запретил, сама знаешь. Кривляния ведьмы такие заразительные, что хочется сморщиться в ответ, и так бы Бэкхён и сделал, если бы не шумно поедающий кашу парень, перед которым нужно держать лицо. Всё же хранитель леса, не абы кто. Даже удачно события складывается, если подумать – Бэкхён как раз узнает что-нибудь про Хёён, о серьёзном Дже с Ёнхёном знать будут. Точнее, то, что знают – вне сомнений, главное вытянуть что-нибудь. Заодно про реку спросит. И вот по поводу того, что оборотни не пахнут. Очень, очень спорно. - А тот, с кем ты приплыл, тоже оборотень? Сыльги, одним движением ладони раскалившая на плите древний чайник, встаёт из-за стола и проявляет инициативу в заваривании чая, раз больше ничего ей не позволено. Чашек как раз три (одна Чанёля, и он бы был в ярости, если б узнал), осталось насыпать заварки. Себе берёт из специальной железной коробочки, в которой пряно пахнущие листки дадут насыщенный, немного бордовый цвет. Кроме неё мало кто здесь может пить чёрный чай, но упаковки хранятся в обоих домах. Негласное правило совместного проживания. - В смысле «тот, с кем приплыл»? – Джисон непонимающе хмурится, пихая рис за щёку. – Я был один, ловил карасиков для Минхо. Достал на рыбалку посылать, сам мог бы в такую даль тащиться и сидеть на холоде. Ещё и сожрать меня угрожает. Кошатина облезлая. – этот «Минхо» явно знает толк в запугивании, но лицо Джисона просто не может выглядеть угрожающим. - Потом увидел огоньки. Спустился ниже к берегу, чтобы рассмотреть, нога соскользнула, плюх – проснулся здесь. Значит, река смерти принесла по течению живых, никак не связанных между собой. Бэкхёну чутьё подсказывает, что тот, второй, которого Кихён забрал, тоже с подвохом, да и вообще в лес без способностей не попасть, не то, что в русалочье царство. Обо всём нужно подумать. Даже если в этом году Самайн бессилен, к октябрю нечисть всё равно опаснее становится. Бэкхён принимает протянутую ведьмой чашку и по привычке смотрит на чаинки, всплывшие под витиеватым паром. Нет сегодня торчащей вертикально. Не повезёт.---
Осень, по-честному, приходит уже в середине июля. Незаметное дыхание её пробегает по уже тускнеющим листьям, прячется в шелесте быстро сохнущей травы; небо выцветает, лишь позволяя солнцу пламенеть на закате. Деревья перестают шуметь. Мягко прошедший дождь смял бледно-жёлтые листья в кашу, и Бэкхён, разбрасывая их при ходьбе, глубоко вдыхает первый затхлый, резко-влажный запах приближающейся тьмы. Говорить об этом при свете дня немного неловко, но скоро. Скоро всё окрасится осенью. У верхушек деревьев дымка сероватая, почти сливающаяся с потяжелевшим небом. Джисон болтается в чужом свитере (количество вещей Чанёля в доме резко уменьшилось) не подходящего ему чёрного цвета, идёт рядом, не обращая внимания на происходящее. На то, как колышутся, шепчась, гладкоствольные осины, как мерно раскачиваются, наблюдая, смолисто пахнущие сосны. - Так что, много вас, оборотней? – Бэкхён уже не замечает, насколько плавно и бесшумно движется: главное - удержать перед глазами путь к вампирам и верить чутью. – У нас ведь тоже один есть, но полукровный, и он никогда о вас не рассказывал. - Потому что мы пришли сюда весной и ни с кем не знакомились ещё. – Джисону определённо тяжело идти, спотыкается на ровном месте. – Может, только Чан, он с кем угодно подружится. Дже сказал, что лучше будет освоиться, а потом уже что-то делать. Если весной, значит, вампиры знали о новеньких, когда приходили помогать. Иногда Дже как-то даже стонал просто так. Ёнхён так забил гвоздь, что проломил стену. - У вас есть дом? Или, не знаю, живёте в своих животных телах, чтобы не занимать место? – задумавшись об этом, Бэкхён чуть не врезается в внезапно возникшее перед лицом дерево. - Ёнхён разрешил пожить вместе с ними. Девять существ плюс два вампира в одноэтажном особняке – что-то совсем из ряда вон. Трудно представить, чтобы тихие и незаметные создания вдруг столько шума и проблем на себя взвалили добровольно. А как же неспешные вечера с гитарами, бокалами с кровью и любованием заката? Размышлениями о сути бытия, когда настолько погружён в мысли, что не замечаешь, что несколько дней и ночей сменили друг друга? - Мы не такие тупые, чтобы злить бессмертных, – по тону Джисона слышно, что он даже глаза закатил. – И на самом деле мы им нравимся, иначе давно бы уже пошли на фарш. Ну, так Дже говорит. Вроде же никаких легенд нет о том, что белки мысли могут читать. - В любом случае, теперь ты знаком с хранителем леса и с ведьмой ковена, так что лес больше не незнакомый и страшный. Кихён и Хёну не считаются, потому что ты был без сознания, ну и русалки тоже, но зато будет, что рассказать. – Бэкхён замечает только начавшие краснеть листья, пятнами выделяющиеся на всех деревьях. Идёт правильно, скоро лес погрузится в алый. – Джехён дело говорит, не торо… Шурх, шурх, вшш. Бэкхён вскрикивает и отшатывается. Перед ним из кустов пулей выскакивает чёрный кот, худой, с ярко-жёлтыми, почти огнём горящими глазами. Мявк звучит как-то угрожающе. Преградив путь, кот садится на влажную листву и пялится. - Меня четыре дня не было, а ты про карасей, - возмущение Джисона немного испуганное. – Я не твой раб, так что нечего меня пугать, не боюсь, слышал? В три грациозных прыжка кот оказывается совсем рядом, и Бэкхён как-то упускает момент, когда на месте кота появляется парень, угрожающе жмущий заверещавшего Джисона к ближайшему дереву. Такие же чёрные, как и шерсть, короткие волосы. Обнажённый. Бэкхён резко заинтересовывается облаками. Неудобно всё же оборотнем быть – только превращаешься, и сразу беззащитный, а в такую погоду простыть запросто можно. - Что ты там пищал? За всё время ни одной рыбины не поймал, бесполезное травоядное. Взгляд Джисона умоляющий, вопли говорят сами за себя. - Злая киска, сбавь обороты, кыш. – Бэкхён старается звучать максимально взросло и уверенно, как Кихён бы стал. - Он провалялся в коме, так что не до тебя было. - Ты ещё кто такой. Невоспитанное. Хамло. Шишек Кихёна на него нет. - Хранитель леса, на секундочку. – Бэкхён еле сдерживается, чтобы не упереть руки в боки. С другой стороны, где уважение, где иерархия и всякое такое? – Сейчас как скажу Ёнхёну, как ты себя ведёшь, так и получишь по загривку, посмотрим, как потом позубоскалишь. Да уж, Бён Бэкхён, угрожать – так по-взрослому. Особенно когда нервничаешь. Фыркнув после нескольких секунд раздумий, парень вдруг исчезает, но на самом деле просто обращается в кота, пренебрежительно-спокойно прошедшего мимо. Хвост задран так, что видно всё, стоит ровной и тонкой трубой. Не будь Бэкхён таким закалённым, сам бы мог струхнуть от чужой дерзости. И им даже двадцати нет? - Кто-то давно не получал по попке, - как только кот скрывается в всполохах алеющих листьев, Бэкхён собирается в кулак. – Вы что, все такие дикие в стае? - Нет, только Минхо. Нужно запомнить и избегать на всякий, ну и правда поговорить с Ёнхёном. Почему-то кажется, что в ситуации воспитания к нему уважения и страха больше, чем к нейтральному, но любящему покричать ради драмы Дже. Знакомство с оборотнями пока так себе выходит, возможно, остаток детей будет получше. Во всяком случае, Джисон в этом очень горячо убеждает. Вдалеке уже видно вампирское поместье, обрамлённое всё теми же багрово-тёмными деревьями, мягко роняющими листья на промёрзшую землю. Оно приобрело вполне себе красивый (не сравнить с Бэкхёновым) второй этаж, даже труба едва пыхтит дымом, внутри запалили камин. Воздух становится чище и будто бы прозрачнее, холодеет до колких щипков по лицу. Только вместо привычного безмолвия теперь шум и какое-то мельтешение. Бэкхён различает минимум четыре фигуры на веранде, вампиров пока не видно. Завидев гостей, они настороженно замирают. Джисон бешено машет рукой и улыбается.---
Сказать, что новая стая милашки – ничего не сказать. Бэкхён уже немного отошёл от накрывшего хора голосов, животных звуков и вампирских стенаний, когда что-то снова разбивалось, так что теперь скромно греет руки о чашку с кофе и смотрит. Их девять, оборотней, и они вообще ни на кого из Бэкхёновых знакомых не похожи. Не из-за того, что такие мелкие, хотя тоже да, - какая-то совершенно другая аура окружает, свежая и вибрирующая. Когда силой крика Дже удаётся собрать всех в гостиной, не хватает только одного. С опозданием, едва переваливаясь, со второго этажа спускается угловатый парень, слишком пижама в полоску и узор из весёлых кенгуру свободно болтается. Всклоченные каштановые волосы, вьющиеся. Темнота мешков под глазами видна даже сквозь расстояние. Его становится очень жалко, хотя Бэкхён и не знает, почему. Но парень улыбается, держа в руках чашку, и идёт стрёмно ровно. Улыбка эта ничего хорошего не сулит. - Доброе утро всем. Джисон, на правах знакомого завалившийся рядом с Бэкхёном (ему великодушно отвели диван, сели рядом только самые смелые – Джисон, чёрный кот и развалившая меховой бочок сиба-ину), подозрительно хмурится. Те оборотни, что в человеческом виде, тоже, переглядываются между собой и медленно придвигаются к вампирам. - Я что-то пропустил? Кажется, по руке Бэкхёна проскочила ящерица. - Он из-за тебя не спал трое суток, так что если хочешь жить – не высовывайся, - парень, сидящий на диване напротив, рядом с Ёнхёном, которого представили как «Уджин-папка-всея-стаи», шикает, но даже так выглядит добрым. Возможно, на малышей его укор ещё подействует, но куда страшнее тяжёлые, сопровождающиеся фальшивой улыбкой шаги спускающегося вожака стаи. Которого Бэкхён, кстати, таким никогда бы не признал. - Как спалось, белочка моя драгоценная. Нагулялся? – присаживаясь на колени светловолосого Уджина, вожак взглядом очень дохлой рыбы прожигает в опустившем голову Джисоне дыры. – Извините, что доставили неприятности, я всё возмещу. Как-нибудь. Меня зовут Бан Чан, приятно познакомиться - он даже кланяется, едва не роняя чашку, вместе с ним почему-то и все остальные оборотни. Бэкхёну не было так неловко с тех пор, как заблевал Кихёну кухню. (случайно) - А, нет, всё нормально, - замахав руками, Бэкхён задевает собаку, тут же пугливо дёрнувшуюся, - прости, я… Благодарить нужно русалок, они выловили Джисона и ещё одного парня из реки. Бён Бэкхён, хранитель леса, может, хозяева обо мне рассказывали. Дже с Ёнхёном кажутся мраморными статуями на фоне не умеющих даже стоять тихо оборотней. Без того немногословные, сейчас они просто наблюдают; Бэкхён не то, чтобы очень близко с бессмертными подружился, всё ещё не привык к тому, что рядом с ними и время, и пространство будто бы гуще становятся. Дже развалился на втором диване с самым страдальческим выражением лица, потирает переносицу, то и дело снимая очки. Ёнхён кажется более вовлечённым, что-то едва слышно говорит то Уджину, то другим, подзывая к себе длинным пальцем. - Если бы не Чан, всех бы отсюда к чёрту повыгонял. – Дже тяжело вздыхает, глядя куда-то за Бэкхёна, где слышится испуганное перешёптывание. Даже можно различить скользнувшее «злой птенчик». – Только ради него держусь, чтобы хоть немного ребёнок высыпался, пока все с ума сходят. А тут ещё и побег. - Ты же слышал, что он утонул, - мягко поправляет Ёнхён. Не сразу позади него можно различить болотисто-тёмную змею, а она уже переползает на шею, сминая воротничок идеально выглаженной рубашки. – Сынминни, перестань, щекотно. По пальцам Бэкхёна снова пробегает ящерица. Он все силы прилагает, чтобы не завопить. - Собственно, я поэтому и пришёл. – Бэкхён быстро сцепляет руки в замок и кладёт на колени, чтобы никто больше на них не посягнул. – По нашей реке поплыли мертвецы. Кихён думает, что это из-за того, что что-то случилось с Хёён – она не приходит на зов, а могила на кладбище растрескалась. Дже отвлекается от самодрамы и заинтересованно выпрямляется. Ёнхён, вытянувший руку, чтобы змее было проще на неё переползти, хмурится. А челюсть вожака стаи, так и не успевшего отхлебнуть кофе, вот-вот отвалится – видимо для него новость, что воды местной речки настолько не пригодны для жизни. Джисон обиженно-испуганно одними губами шепчет «я же говорил, что не не виноват». - Мы не думали, что до этого дойдёт. Ну вот. Начинается. - Хёён была здесь несколько недель назад, говорила, что скоро умрёт. – Ни на тон голос Дже не изменился, а внутри Бэкхёна что-то обрывается. – Попросила кое-что сделать, мы помогли. Удивляет лишь то, что она настолько заранее всё поняла. Ты знал, что внутри ведьмы был осколок кости Первой Смерти? Бэкхён еле качает головой. Все мышцы в теле застыли. - Там, где коленная чашечка. Поэтому Смерть хромает. Кость такая же старая, как сам мир, - добавляет Ёнхён, позволяя змее свободно ползать по рукам. - Хёён оставила её нам – только нежити некромантические артефакты не вредят. Позавчера кость из хранилища исчезла. Это могло случиться только по одной причине. - Саму смерть убили. Дже не испуган, не встревожен, скорее сам для себя сложил два плюс два и что-то понял. А Бэкхён физически чувствует страх, расползшийся по комнате, давящий на лёгкие так сильно, что перед глазами плывёт. Не понимает только, свой он или ещё чей-то. Общее на всех чувство, от которого очень холодно, даже кофе в чашке, кажется, перестал согревать. Что-то не то творится в этом темнеющем лесу.