Monster effect: Death Parade

То, что попытки Хёнвона умаслить русалку будут бесполезны, понимали все, кроме него; вежливо топчась на песочке, Джисон всё пытался начать неприятную тему, но не хватало смелости и нормальных, убедительных слов. Ни ужасно тупые комплименты, ни яростные проклятья, ни таинственные круги, на доли секунд вспыхивавшие над беловатой коркой воды, не помогли. Алхимик от отчаяния даже попытался бросится в реку (угрожая изловить русалок вручную), но, поскользнувшись, только приложился лицом о более толстый у берега лёд. Совсем холодно становится, нужно идти обратно. Оборотням – в поместье, а алхимику… куда-нибудь. Наверное. Выглядит он совсем не очень, по-человечески сердечко за него переживает. Переглядываясь с Чанбином, как-то излишне хмуро качающим головой, Джисон даже предложить то, что на языке вертится, боится. Звать в гости можно тогда, когда дом твой – ну, или когда ты знаешь гостя и уверен, что он не будет грязными ботинками по чистому полу ходить. Чай себе алхимик из любой воды сделать сможет, равно как и одежду. Согреется как-нибудь сам, не маленький – это ясно читается в глазах пыхтящего от тяжести Чанбина. Потому что, упав, Хёнвон так и остался лежать на льду. Пришлось оттаскивать за ноги. - Думаю, нам пора. - Чанбин говорит крайне уверенно, оглядывая развалившуюся уже на песке тушку. Хёнвон только сложил покрасневшие руки на груди и смотрит на небо. Почти не моргая, совершенно пустым взглядом. – Дома ждёт уборка, без нас не справятся. Очень-очень нужно спешить. Мы пойдём. Джисон восхищён и расстроен одновременно. Потому что Чанбин слишком классный, но времени с занятием мечты проведено так мало. - Всё из моих рук уходит, всё, - сам себе кивнув, алхимик медленно переводит взгляд на мнущегося рядом рыжего оборотня. – Я могу попробовать обучить тебя. Как-нибудь. Если, конечно, твой маленький ореховый принц в курточке не будет против. Это… так неловко, но Джисон кивает, чувствуя, что домой будет идти в полной, игнорирующей тишине. Чанбин и рост – темы несовместимые, а шутки так вообще караются, но соблазн согласиться слишком велик. Алхимия от того, кто не просто в ней толк знает – познал Истину, - не каждый день предлагается. Хан Джисон, превращающий воду в вино, и прочие потрясающие трансмутации – даже звучит круто, что говорить. Да в стае все обзавидуются, особенно этот облезный кошак Минхо, который только и умеет, что карпами по лицу бить. - Мне всё равно пора обратно – в поместье уже ждут. Возможно, только кажется, что по распухшей губе Хёнвона плывёт тень ухмылки.

---

Бэкхён молча греет руки о чашку с чаем, которую Кихён как-то совсем на автомате протягивает. Он выглядит иначе, хотя, может, такое ощущение из-за ненормальной тишины вокруг, какой-то холодной и даже лишившейся запахов. Подвешенные у потолка снопы сухих трав почему-то серые, склянки на полочках – тусклые, почти бесцветные. Кихён долго смотрит в окно и не реагирует, когда Сыльги машет ладонью прямо перед его лицом. - Он уже несколько дней такой. После встречи со Смертью. - Бывшая русалка Джухён, сидящая рядом и закутанная в несколько слоёв одежды, прикрытая с головой жутким пятнистым пледом, прямо из банки ест варенье. Яблочное, если судить по запаху. Ну, хоть ложкой научилась пользоваться. – Хёну нам рассказал. Такое событие и не может пройти незаметно. Кажется, на одном виске у Кихёна теперь проглядывает серебро поседевших волос. - Но это явно лучше, чем то, что с Хосоком происходит. Сыльги, оставив попытки, возвращается в разговор, тянется к русалке, чтобы забрать уже наполовину пустую банку. На мгновение Джухён так крепко цепляется за стекло, что слышится скрежет, но после настойчивого и молчаливого взгляда некроманта сдаётся. Кажется, такое не впервые раз происходит – и явно не в последний. Много сладкого для того, кто его несколько сотен лет не употреблял – вредно, поэтому Бэкхён, пользуясь положением гостя, жестом требует банку себе. Он эти яблоки помогал собирать, в конце концов. - Его тело гнило, - неожиданно Кихён заговаривает. Медленно, подбирая слова. Все взгляды тут же на него, опустившего голову, устремляются. – Пока смерть злилась, он умирал. Хотя не уверен, что это существо может что-то испытывать. Мы другие после такого, нужно время. Хосоку - просто больше. Бэкхён старается слизывать варенье с ложки бесшумно, чтобы не портить серьёзность момента. Переживания других всегда сложные – на себя не примеришь, только наблюдаешь и догадываешься, чувствуя неловкость. Встретиться со смертью – как это? То, о чём твердил Лухань, сейчас кажется настоящей выдумкой; Чунмён из его рассказов вовсе не тот, что Чунмён Кихёна, из любопытства пытающийся создать бессмертных. Преуспевший в этом, но не получивший удовлетворения. Бросивший своё творение страдать без возможности прекратить перерождения, и не пытавшийся, кажется, найти способ помочь. Смерть у каждого своя. Остаётся надеяться, что для Бэкхёна она будет милосердней. - Кстати о гнилушках. – Сыльги очевидно пытается разрядить атмосферу, отвлекая внимание. Освоившись с даром, ведьма выглядит как-то по-другому, темнее и уверенней, что ли. Даже не боится ласково погладить Кихёна по руке. – Вчера Бёри нашла новое осквернённое место, сказала, что видела там призрак «белой» женщины. - «Белой»? – Бэкхён подхватывает и пропускает момент, когда варенье крадут прямо из-под носа. - Это Хёён. То, что Смерть вернулась в мир, ей никак не помогло, но, пусть и мёртвая, она всё ещё ведьма. Пробраться на эту сторону для такой легко, - голос Джухён чуть приглушён из-за кокона одежды и пледа, но даже так в нём чувствуется насмешка. Над всем миром, скорее всего. Не именно над Бэкхёном. Что мёртвая (теперь уже по-настоящему) забыла в лесу – непонятно, но Бэкхён думает, что помощь лишней не бывает, тем более, если о ком-то настолько потрясающем речь. Нужно будет сходить в то место, но, конечно, не в одиночку – встретишь там «бессмертного» случайно, и всё, принесут в жертву как Бёри. Смерть сказала, что только живые теперь смогут его успокоить. Значит, так и есть. Осталось понять, что именно потребуется сделать; желательно, чтобы никто при этом не пострадал. Стоит навестить Хосока. (Бэкхён не то, чтобы с ним очень близок, но это семья) И познакомиться, наконец-то, с Вонпилем, новым медиумом леса, дерзнувшим наехать на самого Чунмёна. Раз уж так вышло, что он единственный, кто способен видеть призраков (прошлогодний случай Бэкхёна не в счёт, перед самайном что только перед глазами не появляется), будет логично самого смелого взять на места, где бывала Хёён. Всё лучше, чем бродить и надеяться, что она сама появится. - Тогда просто начнём что-нибудь делать. – Бэкхён решает, что нужно подлить в остывшую чашку ещё чая, и в тишине кухни скрежет отодвигаемого стула неожиданно громкий. – Это лучше, чем бояться и пустить всё на самотёк. Ищи в книгах ответ, Кихён, тебя они никогда не подводили. Я займусь Хёён. Сыльги пусть навестит болота, ей уже не страшно там утонуть или в топи застрять. Смерть всё свалила на нас, и это, конечно, несправедливо. Помогать лучше только ради себя. Сыльги так опускает уголки губ, что в них ясно читается «впечатлил». А почему бы нет. Чрезвычайные времена и всякое такое.