Жутко громко и запредельно близко

      Если вы попросите меня рассказать самую драматичную историю, от которой разбивается сердце, я расскажу вам о нас с Даней. Наш дуэт – всегда взрывоопасная смесь, непредсказуемый микс. Каждый раз ссорясь, мне казалось, я теряла какую-то часть себя. А вновь сходясь, мы лечили раны друг друга. Я так держусь за нашу любовь. Хоть Даня ни разу не говорил мне этих три заветных слова, поверьте, я итак все вижу. Я так сильно его люблю.       И я готова пойти на что угодно, лишь бы мы были рядом друг с другом. Потому что другой меня вылечить не сможет. Не сможет поддержать, научить, стать самым родным. Уже никто не сможет этого. Кроме него. Проснувшись от ярких солнечных лучей, я не обнаружила Даню рядом с собой, но уловила запах еды, который доносился с кухни. Прислушавшись, я услышала и тихие ругательства Глейхенгауза в сторону плиты. Лениво встав с кровати и поправив одежду, в которой завалилась спать, я вышла и направилась на кухню. Даня безуспешно пытался приготовить омлет, то и делая, что ругаясь то на плиту, то на сковороду. – Давай я помогу, – голос ещё был сонный, но сама я чувствовала себя просто прекрасно. Если не сказать замечательно. – Доброе утро, – сказал он ласково, улыбаясь и прижимая меня к себе. Поцеловав меня в щеку, хореограф стал внимательно наблюдать за моими действиями. Вскоре, омлет был готов, а мы сели за стол. – Я отдал деньги, – сказал Даня, нарушив тишину. Я вздрогнула и взглянула на него. – Пусть подавится. – Дань, – я отложила приборы, тревожно переводя взгляд. – Но как же ты...– ком встал в горле. – Как ты будешь жить? На что? – Я взрослый человек, придумаю что-нибудь, – отмахнулся он и, встав из-за стола, убрал посуду в раковину. Покончив с омлетом, я также оставила тарелку в раковине и развернулась к Глейхенгаузу. – Дань, хочешь я тебе дам денег? У меня остались ещё с Олимпиады, – осторожно начала я, понимая, что хожу по краю. Хореограф молча развернулся ко мне и, обхватив лицо руками, впился губами в мои. Я мигом ответила ему, руками цепляясь за его кофту, сильнее прижимаясь к любимому человеку, стараясь вложить в этот поцелуй все свои чувства. Как я давно не чувствовала этих родных губ, как давно их не касалась. Остранившись, я старалась отдышаться. Во мне бурлила страсть, которую он разжег. – Я скучала, – призналась я сходу, держась с ним за руки и смотря в его глаза снизу вверх. – И я скучал, медвежонок, – отозвался он, гладя меня по щеке. Я блаженно прикрыла глаза, наслаждаясь каждой секундой. Ведь сегодня мне надо вернуться в Канаду.       Сборы вещей могли бы пройти ещё дольше, и я бы вообще могла опоздать на самолёт, если бы не Даня, который, к счастью, знал, когда нужно останавливаться. В очередной раз оторвавшись от его губ, я, встав с кровати, стала бубнить как старая бабка. – Я ни одной кофты обратно не положила, ты понимаешь? – все сетовала я, уже кидая вещи в чемодан. – Это веский повод остаться ещё на денёк, – проговорил Глейхенгауз, валяясь на кровати и наблюдая за моими сборами и моим негодованием. Развернувшись, я улыбнулась, кидая в него что-то из чемодана. Это была та самая кофта, в которой я, как мне казалось, в последний раз видела Даню тогда, на балконе его квартиры. – Эта кофта помнит столько печали, – проговорил он, внимательно ее осматривая. – Хорошо, что сейчас она запомнит только радость. А я все стояла и улыбалась, смотря на Даню, такого домашнего, такого моего.

***

      В аэропорт мы поехали вдвоём. Все сорок минут я чувствовала себя такой свободной, наконец-то моя жизнь без оков, я могу вдохнуть полной грудью. Все-таки, перемены такая вещь. Рано или поздно они нужны каждому человеку, в них определённо каждый из нас нуждается. Необходим лишь подходящий момент, в голове что-то щёлкнет, и вы точно поймёте – пора. Так случилось у меня. – Дань, - позвала его я, смотря прямо в упор. Он же не отвлекался от дороги. – М, – отозвался он, подняв бровь. – Не пропадай, ладно? – попросила я тихим голосом. В тот момент, кажется, даже музыка притихла, а усилился лишь стук дождевых капель по стеклу. Он почти оглушал нас. Глейхенгауз схватил мою руку и прижал ее к своим губам и стал лихорадочно целовать. – Я никуда от тебя не пропаду, – заявил он уверенно, не отпуская моей руки. – Не посмею.       Мы остановились у Домодедово, дождь, к счастью, закончился. Даня помог достать мне вещи: чемодан, небольшую сумку и рюкзак, который я кинула на заднее сиденье. – Ты не представляешь как сейчас мне тяжело, – прошептала я и кинулась в его объятия. – Представляю, – ответил Даня, утыкаясь мне в шею и крепче прижимая к себе. – Потому что мне точно так же тяжело, медвежонок.       Я сильнее вцепилась в его спортивную кофту, а слезы так и полились из моих глаз. Но, я ведь не навсегда в Канаду, правда? Мы же ещё встретимся? Автор, дай нам этот шанс. Я кое-как собрала всю свою волю в кулак и расцепила руки вокруг Дани. – Мне пора, – опустив голову сказала я и шмыгнула носом.       Он все ещё держал мою руку, крепко держал. Но потом все же позволил мне убрать ее. Я секундно почувствовала тепло его пальцев, а затем мои пальцы чувствовали лишь осенний холод. Я спешно развернулась и чуть ли не побежала в сторону входа в аэропорт. Мне казалось, что я шла целую вечность, так долго шли секунды этого короткого пути. Хлюп-хлюп по лужам. – Женя!       Я резко развернулась, а Даня тут же увлёк меня в поцелуй. Почувствовав тепло его губ, я тут же ему ответила, шаркая руками по его кофте, стараясь забраться под футболку. Он же руками почти опустился на мои ягодицы, если бы не частица моего разума, которая заставила меня вернуть его руки на талию, кто бы знает, что там произошло. Мы сплелись в жарком поцелуе, до остатка отдавая друг другу все свои чувства. О нет, мы ещё не насытились друг другом. О нет, это ещё не конец.       За оглушающим громом грянул ливень, который промочил нас до нитки. Капли беспорядочно скатывались по лицу, падая на сырой чёрный асфальт. Я чувствовала привкус дождя на губах, чувствовала запах одеколона Дани, который так мне нравился. Мне все так нравилось, что сносило крышу. Исчерпав драгоценный воздух, Даня отстранился, не отпуская моего лица и безумно-влюблённым взглядом гладя в мои тёмные глаза. – Женя Медведева, Олимпийская чемпионка моего сердца, ты должна знать одну вещь, – шептал он, а я буквально таяла в его крепких руках. – Я люблю тебя.