Корица с запахом старых книг

В на­чале и­юля, ког­да де­ревья пок­ры­ва­ют зем­лю гус­той зе­лёной дым­кой, а бе­лос­нежные об­ла­ка ис­че­за­ют, ос­тавляя го­лубое не­бо на рас­терза­ние рас­ка­лен­но­му сол­нцу, это слу­чилось сно­ва.  Он ни­ког­да не по­нимал что про­ис­хо­дит в го­лове у это­го во­ис­ти­ну стран­но­го, от­талки­ва­юще­го, и в ме­ру сво­ей вы­соко­мер­ности, хо­лод­но­го че­лове­ка. И это пу­гало. Потому что для Зар­кси­са Брей­ка не бы­ло ни­чего бо­лее от­вра­титель­но­го, чем чувс­тво­вать чьё-то пре­вос­ходс­тво над собой. Нет, не фи­зичес­кое, сто­рее мо­раль­ное. Пре­вос­ходс­тво в сле­ду­ющем хо­де, в даль­ней­шем ша­ге, в ско­ром дви­жении. Шляп­ник не по­нимал, как и по ка­ким пра­вилам дей­ству­ет эта осо­ба, жи­вущая лишь на­живой и страстью по­луче­ния че­го-то но­вого.  Их ро­ман нель­зя бы­ло наз­вать ро­маном, по­тому что каж­дое дви­жение, каж­дый вздох и взгляд, бы­ли пред­ска­заны. Брез­гли­вые по­целую, ми­молёт­ное ка­сания тел. Это было ско­рее ми­молёт­ное вле­чение од­но­го, и слу­чай­ное учас­тие дру­гого… Ру­фус лю­бил. Ча­сами и ми­нута­ми. Он от­ри­цал это, внушая се­бе, что всё лишь для получения же­лан­ной ин­форма­ции. Гер­цог не ве­дал, что та ме­лоч­ная боль в гру­ди, ще­мящая при каж­дом отс­тра­нении пар­тнё­ра и есть тот са­мый пер­вый шаг за­виси­мос­ти. Пре­дан­ности? Или мо­жет быть люб­ви… Ры­жему бы­ло про­тив­но ощу­щать столь не­желан­ные по­целуи, страх в единс­твен­ном алом гла­зе и нес­кры­ва­емую не­нависть. За­чем он де­ла­ет это с ним? Хо­чет ли аль­би­нос «на­иг­рать­ся с гер­цо­гом» или мо­жет быть жа­лость зас­тавля­ет его? Хо­тя ка­кая к чёр­ту жа­лость к то­му, кто схож не толь­ко по гре­хам, но и по ду­ху. Не­нависть и толь­ко. Бар­ма чувс­тво­вал се­бя маль­чиш­кой, име­ющим пре­вос­ходс­тво над столь же­лан­ной, но увы, рав­но­душ­ной кук­лой. А что ка­салось чувств той «кук­лы», то они, по­доб­но ты­сяче фон­та­нов, сме­шан­ных с ви­ном, бы­ли нас­толь­ко не­понят­ны и тя­желы, что он, Зар­ксис, пред­по­читал за­быв­шись не­нави­деть.  Так про­ходи­ли дни, в смя­тении и неп­ри­яз­ни. Не­нависть прев­ра­щалась в при­вязан­ность, а боль в пот­ребность. И мо­жет быть это так бы­ло до сих пор, но всё та­ки судь­ба ре­шила по­менять им в жиз­ни обо­роты. ― Шляп­ник, я… — его го­лос, впер­вые за их дли­тель­ный пе­ри­од зна­комс­тва зву­чит не­уве­рен­но.  ― Ни­чего не го­вори. — аль­би­нос по­нима­ет всё без слов, он не хо­чет, что­бы та­кой Вы­сокий че­ловек уни­жал­ся пе­ред ним. Вер­нее, нет, не так. Ему пле­вать на чин. Уже дав­но. Он прос­то не же­ла­ет ви­деть сла­бость, ус­та­лость и про­иг­рыш вра­га. Брей­ку не хо­чет­ся чувс­тво­вать по­беду в столь низ­ком ви­де их иг­ры. И мож­но ли, поз­воль­те вас спро­сить, наз­вать лю­бовь иг­рою? Раз не свою, так уж чу­жую. По мне, так точ­но — нет.  Бар­ма взды­ха­ет так, слов­но выс­ка­зав всё то, что на­копи­лось за пос­ледние не­дели. Ему нем­но­го грус­тно, но смеш­но. Он, как дев­чонка, всё не мо­жет свык­нутся с лю­бовью, он на­чина­ет ду­мать, чтоб от­влечь­ся, что­бы не рас­кры­вать тех сла­бос­тей, ко­торые с его-то сто­роны — сплош­ная ни­зость. А за ок­ном ту­ман се­рова­той дым­кой об­ни­ма­ет лу­ну, так силь­но, тре­пет­но, как ни­ког­да ещё не об­ни­мал Шляп­ник Дрон­та. Ру­фус за­виду­ет лу­не, а Зар­ксис ды­шит ему в спи­ну. Мол­ча­ние, тя­желое, и раз­ры­ва­ющие дво­их. Та­кое веч­ное, но…  Бе­лёсо-длин­ные ру­кава, слов­но мяг­кое пё­рыш­ко, опус­ка­ют­ся на пле­чи длин­но­воло­сому муж­чи­не. Он вздра­гива­ет, и эта дрожь прон­за­ет их обо­их, ди­кой кош­кой зас­тавляя от­шатнуть­ся. Зар­ксис об­ни­ма­ет Ру­фуса впер­вые, по нас­то­яще­му и сам. Эти объ­ятия та­кие тёп­лые, что страх, про­ходит, а гер­цог при­жима­ет­ся так сильно, что кажется сей­час сло­ма­ет са­мое до­рогое, что так нап­расно пы­тал­ся от­тол­кнуть в се­бе.