Прекрасная ложь

Позади 8 глав, и я бы с удовольствием почитала ваше мнение по поводу этой работы Несмотря на то, что на фб уже достаточно давно есть кнопочка "жду продолжения", которой вы все пользуетесь время от времени, каждому автору, и я не исключение, очень важно видеть отклик от читателей, иначе пропадает желание писать, а интерес к самому рассказу медленно угасает Надеюсь на ваше понимание Приятного чтения) _________________       Я была готова плясать от счастья на протяжение всего дня, который, к слову, провела без единой колкости Эрика. Хэнк еще утром меня обрадовал, сказав, что Леншерр и Чарльз укатили в Нью-Йорк по каким-то там гиперважным делам мутантов. Все шло идеально ровно до тех пор, пока главари этой банды под названием Школа-для-одаренных-детей не вернулись обратно.       — Вы только приехали, я чисто физически ещё не должна была успеть что-то сделать не так, — кошкой шиплю я, оказавшись в кабинете Чарльза. Хотя. За эти пару секунд, что я тут стою в своем мягеньком и тепленьком махровом халате, успеваю подмигнуть Эрику, когда он одаривает меня очередным недовольным взглядом. Будь проще, и люди к тебе потянутся. Видимо, об этом ему забыли сказать в детстве. — Или вы все ещё злитесь за то, что вчера я вам не помогла в вашей поимке очередного потенциально одаренного ученика? — перевожу вопросительный взгляд с одного мужчины на другого.       — А что именно ты помнишь из вчерашнего дня, не соблаговолишь ли нам рассказать? А то очень интересно, что родил твой гениальный мозг на этот раз.       — Эрик, — предостерегающе окликает его Чарльз, чем они оба вызывают у меня какое-то странное чувство подозрения. От чего-то чувствую себя травмированным на поле игры футболистом, у которого спрашивают, сколько пальцев он видит. Выразительно выгибаю бровь, смотря на Леншерра. Я, конечно, сумасшедшая в каком-то роде, но далеко не дура. Будь я дурой, не стояла бы я здесь, а мое тело уже давно бы выловили со дна Гудзона. И это только в лучшем случае.       — Вы ушли, а я уснула в машине, — кидаю я, при этом не отрывая своего взгляда от льдисто-голубых глаз лепрекона-переростка. — Кому-то нужно попить таблеточки для улучшения памяти, — не могу удержать себя от очередной издёвки над Эриком. Он заслуживает того, чтобы кто-то, например, я, спускал его с небес на землю время от времени. — Если это все, ради чего вы выдернули меня из кровати, то я пойду дальше смотреть свои карамельные сны, — разворачиваюсь на пятках, чтобы побыстрее убраться из компании мистера Я-убью-всю-твою-семью и мужской версии матери Терезы.       — Все было не так, — неожиданно серьезно говорит Чарльз мне в спину, и от этих слов мои ноги прирастают к земле в буквальном смысле. Нет, Эрик тут не причем. Приходится порой отказываться от вещей с металлическими запчастями, ведь от этого может зависеть мое здоровье. Сам черт ногу сломит в том, что творится в мозгу Леншерра. Медленно поворачиваюсь лицом к Ксавьеру и смотрю на него так, словно не они тут чудо-травы надышались, а я неожиданно так стала пациенткой психоневрологического диспансера. Уже привычно для меня мужчина прикладывает к виску два пальца. Какой же, должно быть, я была идиоткой, принимая этот жест за признак сильной головной боли.       — Я просила, кажется, чтобы ты не копался в моей голове, — недовольно складываю руки на груди, при этом мысленно воспроизведя все, что было вчера. Мы благополучно втроём добрались до моего старого интерната. Он, конечно, выглядел так, словно в его стенах прошел концерт рок группы, но ничего особенного я там не успела увидеть. Сон быстро сморил меня в тепле салона машины. После этого я вновь погрузилась в свои кошмары, где, как и раньше, фигурировала эта чертова комната с металлическим креслом, которое пришло ко мне прямиком из кабинета гинеколога. От одних только воспоминаний меня бросает в дрожь. Но, видя все это чуть ли не каждую ночь, у меня все лучше и лучше получается контролировать свои эмоции. — И что же, по вашему мнению, было не так? — усаживаюсь в удобное кресло в преддверии чего-то из ряда вон выходящего.       — Нам бы и самим хотелось бы все понять, — Эрик в одно мгновение оказывается возле меня, а его ладонь с силой сжимает спинку кресла, на котором я сижу. Он настолько сильно сминает его, что кожа кресла под его пальцами идёт складками. На секунду представляю, что, вместо спинки кресла, он так же сильно сжимает мою голову. Ничего, кроме красочного фейерверка из моих расплющенных мозгов, почему-то не приходит мне на ум. А этот взгляд Моби Дика уж точно не делает ситуацию хоть чуточку похожей на приятное чаепитие в кругу закадычных друзей.       — Тогда у меня появляется другой вопрос. Где вас носило, если вы ничего не знаете? — сощуриваю глаза, пытаясь хоть на капельку сделать свой взгляд похожим на то, что изображает Эрик. Как он это вообще делает? Представляет, как горят его враги и корчатся от боли? Хм, а это может сработать. — У меня нет времени восстанавливать цепочку воспоминаний в ваших головах, у меня завтра несколько проверочных работ и, с вашего позволения, я бы хотела пойти в свою комнату, — пытаюсь вылезти из-под руки Леншерра, но тот явно не намерен выпускать меня без боя. — Ну что ещё? — закатив глаза, я всё-таки сдаюсь и плюхаюсь обратно в кресло.       Чарльз садится за свой шикарный дубовый стол, а его взгляд ни на секунду не отрывается от меня. Нет, тут явно что-то не так. И это что-то не так с каждой секундой пугает меня все больше. Не успеваю даже пискнуть, когда Ксавьер, произведя уже знакомое мне движение рукой, с извинением поджимает губы. В это же мгновение меня бросает в холод. Я словно оказываюсь заперта в какой-то гробнице. Нет, не так. Этот мертвецкий холод сродни тому, что можно почувствовать под землёй… В гробу. Испуганно озираюсь по сторонам, но могу увидеть лишь непроглядную темноту. Становится даже тяжело дышать, а мысли путаются со скоростью, которую развивает гепард.       Спустя ещё миг вокруг появляются знакомые мне очертания коридоров и дверей в многочисленные комнаты. Я бегала в детстве по этим закоулкам огромного дома. Все меняется в тот момент, когда я могу увидеть Эрика и Чарльза. Они бегут. Какой-то скрытый ранее инстинкт заставляет меня броситься им вдогонку, а внутренний голосок велит помалкивать и просто наблюдать. Вздрагиваю от резко заработавшего доисторического радио. Звук умирающего приемника разрезает оглушительную тишину с такой силой, что мои барабанные перепонки вот-вот просто разорвутся. Шипение и хрипение аппарата пробивает до костей, пускает табуны мурашек по позвоночнику, а волосы на затылке встают дыбом. Это уже не идёт ни в какие ворота. «Выпустите меня отсюда», — недовольно ворчу я, зная, что Чарльз мать его Ксавьер точно меня слышит. Но чертик, явно сидящий на его левом плече, твердит ему продолжать меня держать в этом затхлом и до дрожи пугающем месте.       «Вот выберусь отсюда…» — додумать свою коварную мысль мне не даёт смена обстановки. Все вокруг заволакивает на какой-то миг черной дымкой, после чего все снова становится четким. Дыхание сбивается, а сердце начинает оглушительно стучать в груди. Начинает казаться, что у него получится покинуть мое тело и убежать из этого ожившего кошмара. Чарльз и Эрик окружены до боли знакомой для меня обстановкой. Сжимаю дрожащие руки в кулаки и до крови кусаю губы. Желание закричать с каждой секундой становится все сильнее. Масла в огонь подливает тот факт, что я прекрасно вижу себя саму. Я настолько эстетично распласталась на полу комнаты из моих кошмаров, что становится жалко себя. Я вообще там жива? Возможно, вот сейчас мне прямая дорога в дурдом.       Чуть ли не на физическом уровне чувствую всю ту боль, что преследовала меня в кошмарах. Холод металла чувствуется каждой клеточкой моего организма.       Прихожу в себя лишь в тот момент, когда понимаю, что сижу в позе эмбриона в этом злосчастном кресле в кабинете Чарльза, меня всю трясет, а по щекам льются слезы. Как… Как он пробрался в мои сны и сделал их ещё более реальными? Все это сродни сумасшествию, в которое я просто отказываюсь верить. Вскакиваю с нагретого места и, схватив первое попавшееся в руки, швыряю это нечто в профессора. Он хотел прикончить меня на месте? Это же просто гениальный план! Под стать его гениальному мозгу!       — Ещё раз перевернешь мои мозги вверх тормашками, и, я клянусь, в следующий раз в полицейский участок я попаду под конвоем, а тебя будут хоронить в закрытом гробу, — если бы он знал, насколько сильно все эти сны беспокоят меня и пугают, то никогда бы не стал делать нечто подобное. Мои руки все ещё дрожат, а мысли то и дело возвращаются к тому, что по доброте своей душевной показал мне Чарльз. — Ты не имел никакого права менять правду в моей голове на эту ужасающую ложь.       — А если я скажу, что увиденное тобой сейчас и есть правда? — пусть Ксавьер и не выглядит шутником и уж точно вруном не является, но верить ему я не собираюсь. — Я показал тебе то, что видел собственными глазами вчера. Ты вышла из машины, Мерси, и зашла в дом. Ты можешь отрицать это столько, сколько посчитаешь нужным, но однажды это может стать опасным для тебя и твоей жизни, — учительским тоном говорит мне мужчина. Отрицать правду? Да что за ерунда здесь сейчас происходит? Зная, что Эрик не будет врать в подобных вещах, ведь увидеть мое отчаяние для него равносильно подарку на Рождество, поворачиваю голову в его сторону.       — Я схожу в аптеку за таблетками для тебя, — полуулыбка появляется на лице Леншерра, когда он замечает на себе мой взгляд. — Тебе пора научиться отличать реальность от проделок твоего подсознания.       — Не разговаривайте со мной так, словно я сумасшедшая. Ведь я точно знаю, что и когда делала. Не знаю уж, что вы там вчера видели, — поднимаюсь с кресла и жестом пресекаю любые попытки Чарльза сказать мне ещё хоть что-то. — Нет, хватит. Я не намерена больше слушать весь этот бред, — провожу рукой по волосам, при этом тщетно пытаясь успокоить колотящееся сердце. Запоздало понимаю, что Ксавьер что-то протягивает мне, а на его лице нет даже тени той милой и добродушной улыбки, к которой я так привыкла. Эрик отходит в сторону и садится на небольшой диванчик, который стоит около стены. Он выглядит так, словно выиграл самый главный приз в своей жизни. На деле же — просто в очередной раз довел меня до ручки.       Осторожно принимаю из рук профессора увесистую папку песочного цвета. Дешевая бумага. Странно, но открывать ее у меня нет никакого желания. На ватных ногах вновь возвращаюсь к креслу, иначе, мне кажется, я просто рухну на пол на потеху Леншерра. Никогда бы не подумала, что открыть и прочесть что-то будет настолько сложно. Пальцы немеют, когда подношу их к однотонной обложке. А, когда у меня всё-таки получается это сделать, на меня смотрит кипельно-белая бумажка, на которой черным по белому выведено мое имя. Строгий и консервативный машинопечатный шрифт. Таким обычно подписывают важные документы в правоохранительных органах.       — Либо у меня появился злобный двойник-близнец, либо я окончательно сошла с ума, — ворчу себе под нос, перелистывая страничку за страничкой. Останавливаюсь лишь несколько раз. Когда вижу про свою семью и когда натыкаюсь на увесистую часть, написанную от руки. Внимательно вчитываясь в каждую строчку, и от этого с каждой секундой мрачнею все сильнее. — Вы разыгрываете меня, да? — истерический смешок слетает с губ, но вот угрюмое лицо Чарльза говорит мне об обратном. — Мне нужно все это переварить, — откидываю прочь треклятые бумажки и молча встаю с кресла. — Это полная чепуха! — не могу выйти из кабинета, не высказав своего личного мнения. — У меня нет никаких психических отклонений, я абсолютно здоровый человек! Откуда у вас вообще это взялось? — поток негодования сложно остановить, но я заставляю себя глубоко вздохнуть и в очередной раз посмотреть на мужчин.       — Это дело начали вести с того дня, как погибла твоя семья, — доходчиво начинает объяснять Ксавьер в то время, как Эрик величественно восседает на диване, удобно развалившись на нем. Статуя, воспевающая оды гордости и самодовольству. Если бы я могла заглянуть под черепушку этому мужчине, то, несомненно, узрела бы там оркестр прекрасных тараканов. Но вместо этого сейчас я лицезрю еле заметную ироническую улыбку на лице Леншерра. — Правительство не любит упускать из своего поля зрения опасных, по их мнению, мутантов. А тебя они определили именно к таковым, поэтому каждый твой шаг, каждый поход к психотерапевту был под наблюдением. И твой лечащий врач знала об этом и докладывала о продвижении своей работы.       — Все. Хватит, — взмахнув руками, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и выбегаю из кабинета профессора.

***

      — И почему же ты обратилась именно ко мне с этой просьбой? — мне пришлось все утро вылавливать Эрика, чтобы поговорить с ним без лишних свидетелей. И я уже рада тому, что при встрече со мной он не продырявил мою голову монетками. Я видела, как он запихивал мешочек к себе в карман.       — Ты первый в очереди, кто хочет довести меня до клиники. А поездка к интернату — самый верный путь, который точно превратит меня в психованную с дрожащими руками, нервным тиком и сединой на макушке, — учтиво напоминаю я Леншерру, на что получаю его удовлетворенную улыбку. Мужчина сразу же демонстрирует мне ключи от машины, а в его глазах пляшут адские языки пламени. — Тебе не идёт быть таким сговорчивым и милым, — саркастически бросаю я, проходя мимо Эрика в сторону гаража.       — Все ради моего спокойствия, Уэбб, все только ради этого, — мужчина быстро обгоняет меня и, нажав пару кнопок, открывает гараж. Перед собой вижу уже знакомую мне машину. Но, кроме нее, мне на глаза попадает внушительных размеров самолёт. Что? Прочитав немного в медицинской энциклопедии о своем «диагнозе», теперь даже не знаю, стоит ли этот летательный аппарат здесь или мне чудится. Отогнав прочь все мысли о моем «вымышленном» мире, забираюсь на пассажирское сидение. И нам хватает пары минут на то, чтобы выехать с территории школы.       — Что-то вспомнила? — больше половины дороги позади, а мистер Леншерр только сейчас решает нарушить тишину в салоне. Я, конечно, ожидала, что он будет сверхмолчаливым и гиперугрюмым, но из-за гнетущих меня размышлений даже не обратила на это внимания. Сминаю в пальцах край своей куртки. Решение поехать вновь на руины бывшего интерната было сложным, но необходимым. Если я не увижу все собственными глазами, то не смогу поверить в слова Чарльза.       — Нет, — отвечаю я, при этом пытаясь не подавать виду, что мне страшно. Проверяю, положила ли я в сумку небольшой блокнот и ручку. Если подозрения насчёт конфабуляции подтвердятся, то мне стоит законспектировать все, что я увижу сегодня. Иначе эта поездка вновь окажется бесполезной и не принесет своих плодов. — Зачем вы в действительности приезжали сюда? — старательно отвожу взгляд в сторону, но прекрасно чувствую на себе тяжёлый взгляд Эрика. Его сложно назвать человеком, который будет смотреть на кого-то с добротой и пониманием. Но, с другой стороны, он же зачем-то повез меня к черту на куличики. И я искренне верю, что не только ради того, чтобы окунуть меня с головой в мой собственный ночной кошмар.       — Многие мутанты подозревали это место в жестоком обращении с детьми. И Чарльз решил, что сможет найти хоть какие-то документы, принадлежащие Святому Марсланду, поэтому…       — Он не Святой, — на автомате чеканю я, не давая себе самой в этом отчёта. Осознав, что я только что сказала, закусываю нижнюю губу и сильно зажмуриваю глаза. — Мы приехали, — выскакиваю из машины, стоит ей только остановиться. Если я сейчас остановлюсь, то уж точно не смогу зайти внутрь этого дьявольски ужасающего здания. Да, оно и впрямь не похоже на то, что я помнила. Но это ни черта не значит. Прячу замёрзшие руки в карманах куртки, а рядом со мной, словно из ниоткуда, вырастает Эрик с фонариком в руках. Громко взвизгнув, отскакивают от Леншерра на несколько метров. Где-то под крышей из-за моего крика в рассыпную разлетается туча летучих мышей. — В следующий раз надень маску клоуна, чтобы я умерла, — шиплю я, уже готовая врезать Эрику по его привлекательной физиономии.       — Обязательно так и поступлю, — в тусклом свете фонарика лицо мужчины выглядит пугающе сосредоточенным, что идёт в разрез с привычной для меня издёвкой в голосе. — Я так понимаю, ты не имеешь понятия, куда идти, — это не вопрос, но я все равно киваю головой. Хреново зависеть от Эрика, но в противном случае я просто развернусь и с криками: «Спасите!» — выбегу из интерната на улицу. Тут даже воздух кажется тяжёлым и пропитан страхом.       Стараюсь не отставать от Леншерра, а он тем временем уверенно проходит мимо всех возможных поворотов. Не помню, чтобы в том крыле, куда мы направляемся, было что-то, похожее на комнату из моих кошмаров. Впрочем, я, видимо, ничего не помню из тех лет, что провела в этом месте. Устало вздыхаю на свои мысли. Все становится только хуже в тот самый момент, когда Эрик медленно начинает спускаться по какой-то узенькой и такой ненадёжной на первый взгляд лестнице.       — Ты уверен, что нам нужно туда? — с опаской поглядываю на мужчину, который уже стоит перед дверью. Я же все ещё мнусь возле начала лестницы. Ноги не слушаются меня.       — Мы проехали несколько штатов, чтобы я услышал от тебя этот вопрос? — Эрик складывает руки на груди и смотрит на меня своим фирменным взглядом а-ля «Я презираю все, что двигается, а что не двигается, я двигаю сам и презираю». Мне остаётся только смириться с неизбежным и начать спускаться вниз по лестнице. — Так-то лучше, — достаю из сумки блокнот, в котором оставляю первые заметки о неизвестной мне лестнице, а она на первый взгляд, ведёт в чертоги самого Сатаны. Хотя… сейчас все в интернате выглядит так, словно Дьявол просто отошёл за хлебом, но скоро уже должен вернуться в свою обитель.       Леншерр учтиво открывает дверь, но пропускать меня вперёд не очень-то и торопится. Поэтому, привстав на носочки, пытаюсь рассмотреть хоть что-то из-за спины мужчины. В конце концов эта тушка наконец-то сдвигается с места, и я попадаю в свой персональный ад. Нервно сглатываю, но не забываю писать об увиденном в блокноте. Это помогает мне не просто отвлечься, но и разложить все мысли по полочкам, пусть сейчас мне бы и хотелось убежать как можно дальше отсюда. Это место навевает на меня такой дикий ужас, что лишний шаг ступить тяжело. Ноги будто приросли к полу.       От переполняющих меня эмоций голова начинает трещать по швам из-за оглушительной боли, что так некстати бьёт по вискам. Стараюсь не смотреть на металлическое, уже все проржавевшее, кресло. Тут и помимо него есть на что посмотреть. Множество шкафов с таким разнообразием пыточных инструментов, что святая инквизиция обзавидовалась бы. Все эти штуковины мучительно быстро возвращают меня в мои собственные сны.       — Черт, — шепчу я. Мой голос звучит слишком громко в этом затхлом и маленьком помещении. — Это получается, что я все эти десять лет отрицала правду и праведно верила в ложь, — опускаюсь на корточки, пытаясь унять рвущееся наружу сердце. — Всегда считала все свои сны обычными кошмарами. Но это была чертова правда, — запускаю руки в волосы и взлохмачиваю их, словно хочу точно также встряхнуть свой мозг, который, как оказалось, все эти годы подводил меня. Принимала свою жизнь за чистую монету. Но теперь сомневаюсь, что хотя бы одна сторона этой монеты чиста.       — Так ты что-то помнишь из этого? — Эрик ходит от одного шкафа к другому, и я то и дело замечаю в его руках все эти ужасные инструменты. И всякий раз, когда в руках мужчины появляется что-то новое, все мое тело содрогается от картинок, которые преследовали меня во снах. — Интересные игрушки.       — Не трогай здесь ничего, пожалуйста, — ненавижу себя за то, каким жалким и слабым кажется мой голос. Эрик окидывает меня скептическим взглядом. Даже не сомневаюсь, что на моем лице изображен абсолютный ужас. — Все это мой персональный ночной кошмар, который оживает каждую гребанную ночь, — поднимаюсь на ноги. — И, наверное, я даже смогу помочь вам с тем, что вы искали с Чарльзом, — начинаю массировать виски. Как бы сильно я того не хотела, но мне придется поднапрячь мозги, чтобы вспомнить, куда Марсланд прятал свой журнал. Мне казалась эта деталь такой незначительной всегда, ведь бороться с болью было первостепенным занятием для меня. Да, даже во снах боль была больше, чем просто реальной.       Один из шкафов выглядит не таким проржавевшим, как все остальные, будто его поставили здесь чуть позже, чем прочие стеллажи. Даже пробовать его подвинуть своими руками я не буду. Он выглядит тяжёлым, я бы даже сказала, неподъемным.       — Я знаю, что ты можешь, поэтому, будь добр, подвинь этот металлический склад оружия против зомби в сторону. За ним может быть то, что было вам так нужно, — указываю пальцем на самый сохранившийся шкаф. В голове всплывает красочная картинка из сна. Я, ещё будучи ребенком, как-то лежала на этом самом кресле. Руки, как и раньше, были надёжно стянуты железными крепежами. Но на тот момент они были уже не нужны. Тело настолько ослабло, что мне было тяжело просто держать глаза открытыми. Святой Марсланд в это время что-то старательно писал в своем журнале, то и дело поглядывая в мою сторону. Из-за частых визитов кошмаром я великолепно запомнила то, как выглядит этот журнал. Определенно, эти документы были бы полезны нам, если бы я смогла их отыскать.       — Отойди в сторону, — предостерегающе говорит мне мужчина. И у меня нет причин, чтобы не послушать его… на этот раз. Наблюдаю за уверенными и четкими движениями рук Леншерра, а в это время шкаф с диким скрежетом отодвигается в сторону. Шум, созданный этим перемещением, режет мой слух. Зато теперь я вижу квадратную железную дверку, как у почтовых ящиков, которые стоят возле домов. Ладони потеют, когда Эрик осторожно открывает дверцу. Там может быть все, что угодно. Начиная от очередной пыточной штуковины и заканчивая сывороткой бессмертия. — Ты бываешь полезной, Уэбб.       — Мне бы хотелось, чтобы моя подобная полезность больше вам не пригодилась, — с натянутой улыбкой на лице отвечаю я. — Давай побыстрее все тут сделаем и уйдем. Я уже поняла, что я чокнутый фрик, так что можешь радоваться, — Леншерр светит фонариком в ящик. И я, затаив дыхание, наблюдаю за тем, как мистер Уничтожительный взгляд вынимает наружу толстенную черную папку. — Это она, — сложно говорить, когда поперек горла встал твой собственный страх.       — Может вспомнишь ещё какие-нибудь тайники? — повернувшись ко мне, осведомляется Эрик с хитрющей улыбкой на лице, на что я лишь закатываю глаза и как можно быстрее покидаю помещение. Последнее, что успеваю заметить — это треклятые слова, которые Марсланд говорил мне всякий раз перед тем, как начать очередную пытку. Сны это описывали во всех красках. — Подержи фонарик, — Леншерр выходит следом за мной, но останавливается на пороге.       Не понимая, забираю фонарь из его рук, а после этого с восторгом наблюдаю за тем, как эффектно и разрушительно в действительности выглядят способности метателя монеток. Облегчение клокочет внутри меня, когда все шкафы с оглушительным скрежетом, словно моля о пощаде, сминаются и превращаются в груды искореженного металла. Последним и самым важным для меня становится уничтожение кресла, которое теперь уж точно сложно назвать таковым. Комната, которая ещё минуту назад была пыточной камерой, сейчас похожа лишь на пункт сдачи металлолома.       — Спасибо, — на выдохе говорю я, смотря в потемневшие глаза Эрика. Мужчина забирает у меня фонарик и молча проходит мимо меня. Я считала себя единственной, кого это место возвращает в какие-то темные участки подсознания. Но, видимо, я сильно ошибалась. — Ты недавно сказал, что у меня в ноге и руке есть металлические штыри, — догнав Леншерра, спокойно говорю я. — Ногу они сломали мне за попытку побега, — если верить кошмарам, то так оно и было, — стянули тисками до хруста, — продолжаю я. Никогда бы не подумала, что буду говорить о своих снах так, словно это была моя реальность. До сих пор не могу в это поверить. — А руку… я, кажется, чуть не убила кого-то из местных работников. В этом я не очень уверена. Кувалдой прямо по предплечью, — киваю на свои слова, при этом смотря прямо перед собой.       — Ты была не обязана мне это говорить, — глубокий и понимающий голос Эрика проходит через всю меня. И я от удивления даже поворачиваю голову к Леншерру. — В любом случае, все это теперь не важно. Зато в наших силах добавить Марсланду ещё пару десятков лет за все его деяния, — говоря это, он машет папкой перед моим лицом.       Перед собой уже вижу яркое пятно света. Когда-то там была дверь, сейчас же я могу видеть лишь зияющую дыру. Улица встречается нас снегопадом. Пушистые хлопья снега падают с неба, подхваченные достаточно сильным ветром. Стараемся как можно быстрее добраться до машины. Но, стоит нам только включить радио, как нас оповещают о надвигающемся урагане.       — Мы не успеем добраться до особняка, — устало оповещает меня Эрик, сильно сжимая руль в своих руках — Придется остановиться возле какого-нибудь мотеля, чтобы переждать непогоду.       — Рули уже, — откидываюсь на спинку сидения. — Лишь бы подальше отсюда.