***
Когда мне сказали, что у нас мало времени, я думала, что смогу хотя бы принять душ и привести себя в подобающий вид, но мне хватило времени только на то, чтобы расчесать волосы и превратить свое, кхм, «прекрасное» лицо в нечто, подходящее под это описание. После этого меня спешно погрузили в машину. Хорошо хоть не бандеролью до соседнего штата. Первым в списке Чарльза оказывается Гаррет Воук — один из тех, кто когда-то был моим соучастником во всех попытках побегов. Он был голосом разума в те редкие случаи, когда мне хотелось послать к черту всякие планы и действовать по наитию. Старше на пару-тройку лет, из-за чего выпустился из детдома раньше моего. Скажем так, последние несколько лет я провела в еще большем аду, чем было в самом начале, так как действовала по принципу «Все или ничего». И это, мягко говоря, портило кровь надзирателям, да и самому Марсланду тоже. Мне явно не хватало здравого смысла Гаррета и его извечного: «Остынь». И вот не знаю, похожа ли я сейчас на ту взбалмошную и непредсказуемую Мерси, какой я была в детдоме. Но одно могу сказать точно — пока мы стояли в пробке, и я выслушивала нудные голоса, раздающиеся из радио, мне хотелось найти виновника затора и заставить его осознать свои ошибки. И это качество, пожалуй, вернулось ко мне из прошлого. Кажется, когда-то я считала, что насилие — не выход. Сейчас же оказываюсь приверженцем этой методики ведения бесед. Ещё немного, и моя голова лопнет из-за столкновения двух разных «я». Бывшие предрассудки теряют смысл, а на их место встаёт старая добрая Мерси, которая готова отстаивать права мутантов. И методика обычного разговора явно не стоит теперь у меня на первом месте. Угрожать и придумывать мучения для провинившихся. Вот то, что маленьким червячком сидит у меня в голове. Пусть и мысленно, но никто же мне не мешает представлять пытки для того же Леншерра. Мужчина всю дорогу поглядывал на меня через зеркало заднего вида. Однако и слова не проронил в мою сторону. А я сама ни за что не начну говорить с ним без надобности. Слава Богу, пока в этом нет никакой острой необходимости. И эту напряжённую атмосферу в машине несколько разбавлял только излишне милый и разговорчивый Чарльз. Он делал некоторые заметки насчёт предстоящей задачи на протяжении практически всей дороги. Но, кажется, его не слушали ни я, ни Эрик. Я следила за Леншерром, а он разрывался между «смотреть за дорогой» и «испепелять Мерси взглядом». Очень занятой взрослый мужчина. В конце концов машина плавно останавливается возле небольшой придорожной забегаловки. И через огромные стеклянные окна вижу и объект наших поисков. Гаррет пробегает из одного конца кафе в другой, неся в руках поднос с множеством тарелок. Не думала, что быть официантом — это мужское занятие. Но опять же. В этом нет ничего сверхъестественного, учитывая уровень образования, которое нам давали в детском доме. — Судя по заметкам Дилана, Гаррет что-то вроде инкуба, — перелистывая страничку журнала, говорит нам Чарльз. Я же внимательно слежу за всем, что происходит в кафе. Там все так просто, нет никаких острых проблем, связанных с мутантами. Спокойная и размеренная жизнь, где есть место спокойному поеданию бекона и бургеров. — Нет, — отстегиваю ремень безопасности. — Он ближе к одной из египетских богинь, имя которой я благополучно забыла за ненадобностью. Гаррет способен заворожить не только людей, но и всех остальных живых существ, — пожав плечами, выбираюсь из машины. — Сидите здесь. Чарльз, слушай, если вдруг что-то пойдет не так, — говорю это лишь из-за того, что в результате моих наблюдений за Воуком, заметила его крайне враждебные взгляды в сторону нашей машины. Осторожно выбираюсь из тепла солона и сразу же морщусь. Холодный ветер ударяет в лицо. — Что может пойти не так? — стекло медленно опускается, и я могу беспрепятственно поговорить с Ксавьером. — Вы же были приятелями, — после сказанного последнего слова слышу, как Эрик хмыкает, а на его лице запечатлена самая красноречивая улыбка, которую я когда-либо видела. — Я бы сказал, что тебе стоит посидеть в машине, но ты же меня не послушаешь, да? — Ага, — поправив взлохмаченные волосы, наконец-то захожу в кафе. Стандартный для придорожного заведения букет запахов ударяет в нос. Дешевый кофе, жареная картошка и нескончаемый конвейер бургеров, которые тут поедают с невероятной скоростью. Стараясь не вызвать подозрение, сажусь за столик у окна. Кожей чувствую внимательные взгляды Эрика и Чарльза, которые следят за мной из машины. Как я уже говорила раньше, Гаррет выглядит не самым дружелюбным образом. И его быстро приближающийся ко мне силуэт только подтверждает это. Приходится прочистить горло, чтобы не психануть и не обесточить целое кафе. — Возможно, ты меня не помнишь, — делая вид, что я выбираю что-то из меню, обращаюсь к мужчине. Ему не по возрасту работать здесь. Какой-то диссонанс создаёт понимание возраста моего старого знакомого и этот дурацкий передник морковного цвета. — Это я, Мерси, — поворачиваю голову в сторону Гаррета, у меня-таки получается вызвать тень узнавания на лице Воука, — Мерси Уэбб, — добавляю я с улыбкой на лице. — Не ожидала тебя здесь увидеть, — откладываю меню в сторону. Гаррет выглядит сбитым с толку, это прям так и читается в его взгляде, который он переводит на меня. Усмехаюсь, видя этот немой вопрос. Радует уже то, что он не зачаровал меня в первую же секунду моего здесь пребывания. Так что у меня ещё есть шанс на успех. — Тебе нечего здесь делать, — вместо ожидаемого мной «Привет, Мерси!». — Тем более, с ними, — Гаррет красноречиво кивает в сторону моих сопровождающих. Ох, вот оно что. Так он их знает. Просто ахренеть как круто! — Но, раз уж ты здесь, расскажи, что тебя привело, — Воук старательно делает вид, что пишет мой заказ в блокнот. — Марсланда хотят выпустить, — мои слова заставляют мужчину вздрогнуть. — Поэтому я и здесь, нам нужна поддержка как можно большего числа наших, Гаррет. — Забудь об этом, — мутант опирается руками о стол. Его лицо становится катастрофично близко от моего. О, нет! Вот дьявол! Секунда, и я вижу, как карие глаза Гаррета приобретают волшебный, просто незабываемый, лиловый оттенок. — Ты сейчас встанешь из-за стола и уедешь. Забудь про меня, Мерси, — но, вместо того, чтобы поддаться этим чарам, меня начинает разбирать от смеха. Это какой-то новый трюк? — Скажешь причину своего нежелания помочь? — вскидываю бровь. — И у кого-то стало мало силенок, — победно улыбаюсь, вглядываясь в лицо Гаррета. — Куда делся Гаррет, которого я знала? Я была уверена, что ты поддержишь меня, ведь ты так ненавидел Марсланда! — Кто из них твой парень? — вдруг спрашивает Воук, даже не обратив своего внимания на мое последнее замечание. А из-за вопроса, брошенного в мою сторону, благополучно давлюсь чертовым воздухом. И тут вспоминаю, что Чарльз все это время слушает наш разговор. В эту же секунду хочется оказаться на другом конце мира, чтобы не испытывать такого дьявольского смущения. Теперь чувствую себя загнанной в угол. Не хотелось бы мне, чтобы хоть кто-то из этой парочки слышал то, что сейчас грядет. В очередной раз вспоминаю свою маленькую и тихую квартирку, где подобные проблемы обходили меня стороной. — Никто, — жёстко отзываюсь я и встаю из-за стола. — И если ты не собираешься помогать, то Марсланд скоро будет на свободе. Как думаешь, скольких ещё детей он успеет вдоволь замучить прежде, чем его снова посадят, а? — уходить отсюда с пустыми руками я не хочу, пусть уж лучше его замучает совесть после моего «дружелюбного» визита. — Прошлые его попытки исправить детей лично меня довели до психотерапевта, — пожимаю плечами. Мне требуется максимальная собранность и самоконтроль, чтобы не начать орать на Воука. — У меня развилась конфабуляция, и я все годы вне интерната провела в неведении. Буквально только на днях вспомнила, кто я есть. Как думаешь, современные дети смогут выжить, учитывая прогрессивность пыточных инструментов? — Хорошо, я понял, — тяжело вздыхает мужчина, убирая блокнот в карман на переднике. — Мне нужно все обдумать, оставь свои координаты, — с этими словами Гаррет протягивает мне листок и ручку. Мне не остаётся ничего иного, как написать адрес школы. — Насчёт этих двоих, которые ещё ни на секунду не отвели отсюда своего взгляда. Я не просто так спросил, кто из них тебе близок, — на лице Воука вижу уже давно знакомую мне заговорщическую улыбку. На одной щеке в эту же секунду появляется неглубокая ямочка. — Я не могу очаровать кого-то, если он уже испытывает к кому-то чувства. Подумай об этом, — даже не дав мне ответить, Гаррет разворачивается и уходит. Оставляет меня наедине со своими мыслями. — Тогда у тебя бесполезная сила, — шепчу я, наконец-то отойдя от шока. — Сейчас люди влюблены исключительно в себя, Гаррет, — мне хватает пары минут, чтобы нацепить на себя шарф и куртку, после чего я возвращаюсь в машину. В салоне тут же повисает напряжённая тишина. Чарльз определенно все слышал, а Эрик просто нервный тип, который не станет зря сотрясать воздух речами. — Он приедет, как только договорится с тараканами в голове, — пристегиваясь, говорю я. — Теперь мы можем ехать обратно, — выжидающе смотрю то на одного мутанта, то на другого. Подозрительно тихие. Но машина трогается в места, что немного успокаивает мои нервы. Совсем на чуть-чуть. — Так это теперь называется приятельством? — тишину в машине неожиданно разрезает голос Эрика. И если бы он говорил на английском, то я бы сейчас чувствовала себя пристыженной перед Чарльзом. Но немецкий язык явно не способствует лёгкой беседе. Я бы сказала, что он только ярче создает тон надвигающемуся бедствию. — Он был моим соучастником мятежей. И я не нахожу другого описания его роли в моей жизни, — Ксавьер выглядит сконфуженным. Ему явно не нравится то, что он находится в стороне от этой беседы. — Окажись ты на месте Гаррета, я бы называла тебя так же. Но, к сожалению, за неимением такого опыта, ты с трудом дотягиваешь даже до пометки «знакомый», — с вызовом смотрю на Леншерра через зеркало и вижу его хитрый прищур и художественно выгнутую бровь. — Я думал, ты всех знакомых мужчин называешь приятелями, — машина плавно выезжает на магистраль, а внутри у меня творится чёртов ураган, который сметает на своем пути все мои эмоциональные барьеры. Кончики пальцев предательски начинает колоть. — Только вот ума не приложу, почему ты строишь из себя неприступную, когда в свою очередь с удовольствием проводишь время в компании противоположного пола, — этот разговор все быстрее набирает обороты. И я бы с удовольствием сказала, что меня это не касается. Но, ой, как сильно эти слова задевают меня. Даже без прямого обращения понятно, что Эрик, подумав явно правой пяткой какого-нибудь своего дальнего родственника, стал считать меня ветреной девушкой. — Что ж, Эрик, из всего сказанного вами могу сделать вывод, что вы хотите больше времени проводить в моем обществе, — складываю руки на груди. — Так что вам мешает просто взять и пригласить меня куда-нибудь? Или ваше раздутое эго слишком давит на мозг? — кожа на кистях горит и это может значить лишь одно — ток, подпитывающийся от моих эмоций, выбирается наружу. Тем не менее, мои слова полностью оправдывают мои ожидания. Эрик, в очередной раз стрельнув в меня глазками, замолкает и поворачивает голову в сторону дороги. Я же на весь остаток пути до особняка оказываюсь в тишине и спокойствии. «Приятная» беседа с Леншерром поспособствовала выбросу негативных эмоций, и сейчас я чувствую себя просто замечательно.Часть XIII. Приятель
23 ноября 2018 г. в 08:00
— На сегодня урок окончен, — никогда прежде другие языки не были для меня в тягость. Но сегодня, как, в общем, и вчера, и позавчера уроки тянулись настолько долго, что хотелось повеситься на этой прекрасной люстре в собственном кабинете. На протяжении последних дней ровно с тех пор, как мистер «Подумай головой» вывел меня из равновесия, днём я избегаю всех, кроме учеников, а вечером запираюсь в своей комнате. Впрочем, возможно, так я только усложнила свою жизнь. Ведь в одиночестве кошмары прошлого быстрее догоняют меня и давят на нужные рычажки. Просыпаться посреди ночи в холодном полу от звука взрывающейся лампочки — стало моим обычным делом. А сегодня у меня получилось спать меньше обычного, что явно отразилось на моем владении языками и на настроении. И без того сильная аппатия ко всему превратилась в огромного и депрессивного зверя.
На сегодня уроки окончены, поэтому настало время самоуничтожения и самобичевания. Да, это странно. Я превратилась в жалкую и ноющую тряпку из-за каких-то слов одного из самых неоднозначных мужчин США. Но такова сущность слабого пола — тонуть в загонах из-за любых порицаний противоположного пола. И тут, к сожалению, я не стала исключением. Все проблемы пласт за пластом наложились друг на друга и превратились в непробиваемую крепость, состоящую из боли, страданий и ненависти к себе. Тяжёлый случай, если говорить кратко. Сидя в пустом кабинете и медленно погружаясь в эпизоды из своего прошлого, отключаюсь от всего мира.
Из этого коматозного состояния меня вырывают приближающиеся шаги, а спустя ещё пару мгновений до моего слуха долетают и голоса двух мужчин, которых я пыталась избегать в последние несколько дней. Они медленно приближаются, а у меня так и не появляется желания убраться отсюда как можно дальше. Мое паршивой настроение сыграло в этом не последнюю роль. Сижу, смотрю в одну точку и вслушиваюсь в два совершенно разных голоса.
Спокойный, как и всегда, принадлежит Чарльзу, а снова чем-то недовольный — Эрику. Мысленно усмехаюсь от того, что жизнь меня каким-то ахрененный чудом свела с этими на голову больными мутантами. Встаю из-за стола только для того, чтобы подойти к двери и закрыть ее. Но, к своему несчастью, не успеваю. Пара моих персональных проблем, продолжая спорить, заходит в аудиторию и садится за стол в первом ряду. Они, вроде, и видят меня, но продолжают дискутировать так, словно находятся здесь одни.
— Мы можем помешать освобождению Марсланда и без помощи Мерси, — Чарльз лишь на секунду поворачивает ко мне голову, и на его лице мелькает тень волнения. По глазам вижу, что ему не терпится узнать, какого черта я делаю с собой. Да, сейчас я выгляжу не лучше загнанной лошади. А, возможно, даже и хуже. — Нам всего-то и надо, что уговорить несколько бывших жителей детдома, чтобы они дали показание на суде. К этому мы можем приложить и папку, которую вы с Мерси нашли в интернате, — Ксавьер продолжает что-то говорить, когда я возвращаюсь на свое место и откидываюсь на спинку стула. В голове у меня сейчас что-то вроде вакуума, который отфильтровывает лишние слова. А лишним мне сейчас кажется многое. Хорошо бы заново отформатировать свои мозги. Жить в неведении было прекрасно.
— Нам нужно как можно больше свидетелей, и ты это знаешь. Мутантам не верили раньше и уж точно не поверят сейчас. Только не в этом деле, — продолжает гнуть свою сторону Эрик. И, знаете, я медленно, но начинают соглашаться с ним. А разговор становится все более эмоциональным. Тема детдома мне не то, чтобы интересна, но делать вид, что она не имеет ко мне никакого отношения, я не могу.
— Что от меня требуется? — хриплый из-за долгого молчания голос заставляет спорящих заткнуться. Мой собственный тон кажется мне непривычно холодным и равнодушным. Две пары глаз обращаются ко мне, я же сажусь ровно за столом и складываю руки в замок. Смотрю то на Чарльза, то на Эрика. Складывается ощущение, что они только сейчас действительно заметили мое присутствие. — Я не обязана это делать, но игнорировать всю эту ситуацию точно не буду, — мне всё-таки удается закрыть дверь аудитории, пусть и с лишними гостями внутри.
— Сегодня утром стала известна дата повторного слушания дела Марсланда. Он нанял крайне скользкого адвоката, который якобы нашел доказательства о фальсификации данных насчёт детдома, — доходчиво разъясняет Чарльз. — Я буду выступать со стороны защиты мутантов, так что нам необходимо найти как можно больше бывших постояльцев интерната, которые смогут доказать виновность Дилана.
— Меня слушать не будут, — отрицательно мотая головой, медленно расхаживаю по кабинету. — Заключение психотерапевта явно не будет играть в нашу пользу, так что я смогу вам помочь только с вербовкой своих содетдомовцев, — прислоняюсь к столу, присев на его краешек. — Но и этого достаточно, ведь с некоторых пор я всех их вспомнила и знаю, что они из себя представляют, — пожимаю плечами. — Насколько сильно у нас поджимает время?