В поисках члена

Мирон придирчиво разглядывал великое произведение искусства, преподнесённое Гнойным, который по прежнему вёл себя очень развязно, но по покрасневшей физиономии можно было догадаться, что не такой уж он непробиваемый. Рудбой истерично ржал, нависая над Окси. Слава задумался о сходстве Охры с флюгерами и готов был развивать эту тему до бесконечности, однако голос Яновича, грубо ворвался в его голову если не на полуслове, то по крайней мере разбивая какое-то виртуозно построенное словосочетание. — Это не подходит! Он не похож. Охра схватился за живот и продолжил ржать. Ванечка сначала бросил на него уничтожительный взгляд, а потом нагло улыбнулся. — Ваня, где ты научился так долго смеяться? У тебя живот не болит? — Смех продлевает жизнь, — Охра наставительно поднял вверх указательный палец и продолжил хохотать. — Художника может обидеть каждый! — Слава вырвал рисунок из рук Мирона. Фаллен забрал у Славы «картину» и принялся сосредоточенно разглядывать её. — Это гениально! Произведение ставит точку к которой неотъемлемо стремились все творцы. Это подобие Чёрного квадрата, но на современный лад. Более того, я считаю что этот пенис подводит итог всему творческому пути… — Геннадия Пыль, — серьёзно сказал Слава. — Современного художника Геннадия Пыль. — Дай мне посмотреть. Ванечка в этот раз почему-то не стал препираться с Охрой, а молча протянул ему лист где не особенно по центру красовалось весьма условное изображение пениса. — Я думаю это не важно. — Что? — хором сказали Ваня, Мирон и Слава. Рудбой внимательно осмотрел их взглядом-рентгеном. Это была минимальная мера предосторожности, без которой никак нельзя продолжать разговор. Признаков того что говорящие хором рэперы внезапно сколотили из нихуя коллективный разум не обнаруживалось: Мирон ковырялся в ухе, сосредоточенно наморщив нос, Ванечка переминался с ноги на ногу, чуть приоткрыв рот, а Слава просто глядел на Ваню и странно улыбался — причин для беспокойства больше, вроде как не оставалось… Охра продолжил: — Ну, я не думаю что существует большая вероятность что потерянных членов бесконечное множество. Наверняка это только ты у нас такой особенный, — Мирон снова погрустнел. — Я передал здесь всю суть его хера! — Слава никак не унимался. — посмотрите, изогнутая форма пениса символизирует хитровыебанность его хозяина. Эта залупа взаимодействует с этими волнистыми диоганалями крайне интересным… Мирон заткнул уши и принялся смешно прыгать на одном месте, приговаривая: «А я не слышу, а я не слышу…» Слава засмеялся. — Мироша тебя в детский садик проводить? — Отъебись, — незамедлительно отреагировал Мирон. Значит, всё-таки слышит. Когда начали составлять текст объявления Ванечка почувствовал себя как во сне, в голове крутились философские рассуждения на тему «В какой момент жизни я свернул не туда», он даже начал составлять об этом пост в твиттер у себя в голове. Слава впал в истерику: он то нервно смеялся, то вдруг начинал тихонько фристайлить рандомными словами, когда к симптомам добавилась ещё и икота Ванечка закатил глаза и похлопал Гнойного по спине, чтобы тот хоть немного успокоился. Охра наоборот взял себя в руки. Видимо он всё-таки не может ржать бесконечно долго. Оксимирон совсем раскис и как будто даже уменьшился в размерах сидел на кровати одинокий и печальный с глубокими морщинами на переносице. — Ну, что, пойдём расклеивать? — без особого энтузиазма сказал Мирон, когда Охра продемонстрировал ему одобренный и отредактированный текст. Окси даже смотреть на это безобразие не стал. — А давайте сначала наебенимся! — предложил Ванечка. — А давайте! Хоть удовольствие получим от операции, — Рудбой отложил объявление о пропаже на тумбочку рядом с кроватью. — Вот и развлекайтесь, блять, сами! — рявкнул Окси, — я на такое не подписывался! Делайте что хотите, но это совсем не смешно! Он развернулся и собрался уже выйти из комнаты, но Слава оказался на удивление проворным, он метнулся огромным питоном и схватил Оксимирона за ногу. — Окси, прости, мы больше не будем! Давай садись, хоть расслабишься немного, мы тебе водочки нальём или ещё чего-нибудь! — Уж не побрезгуйте, ваше императорское величество, — Фаллен в своей дебильной кофте смотрелся на удивление гармонично и даже царственно, как будто он тут император, а Мирон так, истеричка малолетняя. — Ты так и будешь меня держать? Пойдём бухло с кухни притащим, — Оксимирон постарался сделать вид что успокоился и взял себя в руки. Что ж, для начала неплохо.