Спорим?

      Джейс улыбается мне, заключая в объятия. События прошлых лет мы пережили, как страшный сон. Процесс его восстановления затянулся на долгие годы. Первые месяцы даже казалось, что он больше никогда не сможет ходить. Но Джейс Андервуд никогда не сдается. Не принимает свою судьбу как должное. Это то, за что я его люблю. Своевольный. Сильный. Он — тот, за кого я буду бороться и отдам последнее. Он — мой оплот любви в жестоком мире.       Мы прошли через это вместе. Каждая секунда его послеоперационной агонии отпечаталась в моей памяти. И сейчас мы лежим в одной постели на свежих простынях в нашей новой просторной квартире почти в самом центре Сиэтла. Поверить не могу, что всего семь лет назад я дралась в Клетке за пару сотен долларов, спала на раскладушке и мечтала о дешевой еде из китайского ресторанчика.       Он смотрит на меня, прищурив свои голубые глаза. Довольный, словно кот. Солнце светит прямо на его лицо. Я приподнимаюсь на локте и вопросительно щурюсь.       Джейс достает из-под одеяла маленькую бархатную коробочку.       — Доброе утро, — его улыбка может осветить целый мир. — Доброе утро, миссис Андервуд.

***

      Доброе утро.       Первое утро со дня моейтвоей нашей смерти. Так приятно видеть тебя. Наверное, я в аду.       Меня преследует странное ощущение новизны. Кажется, этот день приготовил для меня совершенно новую порцию боли.       Я не ошиблась. Последние крупицы счастья разбиваются о реальность. Не знаю как, но я проснулась в своей постели, в сухой одежде. Стоило мне разлепить опухшие глаза, Тео тут же сорвался с места. Я не совсем помнила, что произошло. Впрочем, даже себя я не очень-то помнила. В комнате был еще кое-кто. Рыжие волосы и шапка даже в помещении. Я вновь закрыла глаза. И вновь к горлу душащие слезы подступили. Я сжала зубы. Это не сон. Кошмар наяву, как прекрасно. Мои кости будто раздробили.       — Лекси… — мягко произнес Тео.       — Он очнулся? — тут же спросила я.        В комнате повисло молчание. С каждой секундой моя надежда таяла. Мои глаза горят, снова задыхаюсь. Да и не хочу дышать.       — Мне жаль… — послышался звенящий голос Макса. Он прочистил горло, прежде чем продолжить. — Мы не успели доехать до больницы.       Я не шелохнулась. Я знала. Пусть не принимала, но знала. Знала с того момента, как поцеловала его холодные губы. Умер. Умер. Умер? Я знала это. Что это за слово такое вообще. Отвратительное. Мерзкое. Вязнет на языке. Хуже всего то, что я не успела поговорить с ним. Не было той клишированной долгой предсмертной речи. Я так и не призналась ему в своих чувствах. Он не умер на моих руках, я не стирала слезы с его щек. Но это все неважно. Совершенно бессмысленно.       А важно вот что. Мы ни разу не готовили вместе. Ни разу не принимали вместе душ. Не завели собаку. Я больше никогда не смогу шутить над ним и слышать саркастичные фразы в ответ. Я никогда не услышу это раздражающее «Фрейзер», которое он непременно выделял в речи, желая меня позлить. Я больше не выпью с ним вина, чтобы говорить о жизни до рассвета. Больше не поеду с ним в дешевую закусочную, чтобы насладиться отвратительным дешевым бургером. Мы больше не встретим восход солнца на лесной поляне.       — Макс… — слабо проговорила я. — Что он говорил… Что он говорил, когда… — меня вновь согнуло пополам от жалких всхлипов. Все тело сводит. Холодно. Отчаяние медленно забиралось под кожу. — Я смогу хотя бы увидеть его? Пожалуйста, я… — хватала ртом воздух. — Пожалуйста, — еле слышно сорвалось с губ. — Один раз… Пожалуйста… — в лихорадочном забытье повторяла эту мольбу, словно мантру.       — Нет… Его забрал отец. Тебе лучше не высовываться, пока ведется расследование.       — Я могу поговорить с ним и…       — Лекса… — Тео покачал головой, сжимая мою руку.       Иногда появляется странное чувство, будто я тону. Я уже не в силах разобраться со своими мыслями, не в силах бороться с проблемами. Просто воздух выходит из легких и начинает болеть голова. Все, что хочется делать — спать. Заснуть и не просыпаться никогда. Но от этой дикой усталости не спасет обычный сон. Кажется, что не спасет ничего.       Раз за разом жизнь окунала меня в чан с дерьмом, показывая где мне место. Как я была настолько глупа, что поверила, что могу стать счастливой?       — О чем… Он говорил…       — Джейс просил передать тебе деньги. Я оставил их Тео, — сказал Макс.       И внезапно все оборвалось. Ушло, схлынуло волной. Я совершенно не так представляла себе конец. Мне будто вкололи мощное обезболивающее. Не было сил подняться, но и боли больше не было. Меня пригвоздило к кровати. Я прикрыла глаза и провалилась в сон.       Но заснуть не могла. Старательно отгоняла всякие мысли, приходящие в голову. Мне так хотелось не думать ни о чем. Просто плыть по течению. Дать темноте обнять меня.       — Хочешь выпить? — тихо спросил Тео. Он сидел на корточках у самой кровати. Он мягко гладил мои волосы. Я нашла в себе силы несколько раз кивнуть.

***

      Я успела выпить около половины бутылки вина. Тео сидел рядом с мрачным видом. Постепенно становилось немного легче. Не лучше, но легче. Мой друг заботливо принес шоколад и чипсы. Я положила голову ему на плечо.       — Ты как? — прошептал он.       — Не знаю… — ответила совершенно честно. Да и врать смысла нет. Разве он поверит в мое «в порядке» или «нормально»?       — Ты… Довольно хорошо держишься.       — Макс рассказал тебе, что произошло? — я говорила отстраненно, не используя его имя. Так легче. Но, опять же, не лучше.       — Ты уверена, что хочешь это слышать?       — Если я буду делать вид, что этого не было, ничего не изменится.       Движениями резала воздух. Плавно, грациозно. Вот только из рук все валилось. Я зашипела и подняла упавшую кофту.       — Вот же… — почему-то упавшая кофта добивала меня. Я потерла лицо ладонями и сжала зубы.       Тео тяжело вздохнул и погладил меня по спине. Я помотала головой и тяжело вздохнула.       — Он столкнулся на трассе с кем-то. Макс не рассказал подробностей, но из-за скорости шлем раздробило и осколки… Оказались в черепе.       Я несколько раз кивнула. Не лучше, но легче. Опять. Противное чувство. Сухие факты. Их всегда легче воспринимать. Цифры лучше эмоций. Я вновь припадаю к горлышку бутылки. Вкус противный, но сейчас уже все равно. Каждый глоток приближает вожделенное забытье. На шаг ближе к нескольким часам без мыслей. Мне так сложно сдерживать их. Отчаянно бьются в черепной коробке, голова трещит.       — Слушай, если хочешь, я могу поговорить с девушкой, которая дежурит в морге…       — Зачем? — перебила я. — Я не хочу смотреть на его тело. Это просто тело. Такое же, как у остальных. Просто гребаное тело, — в горле защипало. Наверное, дерьмовое вино. Не могу же я рыдать два дня подряд.       — Не хочешь поговорить?       — Я сама понятия не имею, что сказать. Я не совсем уверена, что… любила его. Блять, это так странно…       — Без матов, — автоматически сказал Тео. Я приподняла брови и посмотрела на него в упор. Мы одновременно засмеялись. Похоже, я на грани истерики.       — Просто… Все оборвалось так резко… Еще два дня назад все было настолько хорошо, что я надеялась, что моя черная полоса наконец кончилась. Я даже подумала, что мои страдания стоили того. Но сейчас я понимаю, что не была собой. И сейчас я — не я. Знаешь, я понятия не имею, кто я такая.       — Это нормально.       — Сейчас это не важно вообще. У меня столько мыслей, а я думать боюсь.       — Чего именно ты боишься? — он развернулся ко мне всем телом. Смотрел внимательно, с заботой. Я так скучала по нему.       — Боюсь, что… Впаду в истерику… Или… Даже не знаю. Но мне нельзя быть слабачкой, сам знаешь, — я скривилась и вытянула ноги. Мы сидели на полу. Было не совсем комфортно, зато места много. Я поерзала и легла на плечо Тео. Так гораздо теплее. И легче. И, надо же, определенно лучше.       — У тебя на глазах только что умирал… — он запнулся, подбирая слова. Я фыркнула.       — Парень, — подсказала я ему.       — Да как хочешь. Это нормально…       — Это нихрена не нормально! Почему раз за разом жизнь пинает именно меня? Именно нас?       Тео сжал губы. Он определенно хотел что-то сказать, но не мог. Я догадывалась, о чем он. Я на самом деле была крайне удивлена его сдержанности. И благодарна этому. Если бы мой друг не разделял мои чувства хотя бы немного, я бы не выдержала.       — Почему жизнь пинает именно нас? — повторил Тео. — Мне тоже интересно…       Что-то изменилось в его лице. Он сжал губы и чуть прищурил глаза.       — Тео? — обеспокоенно спросила я. — Тео, что случилось?       — Все в п… — он покачал головой и чуть отвернулся, смотря куда-то в одну точку. Я положила руку ему на плечо.       — Все не в порядке.       — Я не хотел говорить… Мама умерла три недели назад. Повесилась.       Он быстро выпалил это. Чтобы не передумать. Чтобы лишний раз не обдумывать. Даже в тусклом свете единственной еще не перегоревшей лампы я видела, как покраснели его глаза. И я чувствовала ту же беспомощность, что и он. Не могу никак облегчить эту ношу. И все это время он справлялся с этим сам. Я хрипло втянула в себя воздух.       — Тео… — я крепко сжимаю его руку и утыкаюсь лицом в плечо. Понятия не имею, что можно сказать, чтобы ему было легче. Наверное, это потому что слова нихрена не помогают.       Наверное, это потому что мы оба — сломленные и растоптанные. Сидим на полу дешевой комнаты и пьем трехдолларовое вино, чтобы забыться. Наверное, потому что мы жалкие и жизнь наша жалкая. Я не замечаю, как начинаю плакать. Ненавижу.       — Все в порядке.       — Все давно не в порядке, — прошептала я, жмурясь.       Я чувствовала его дыхание на моей макушке. Внезапно я подняла голову. От резкого движения в глазах все размыто. Я тяжело дышу. Рука непроизвольно тянется к его шее. Я сама не до конца осознаю, что делаю. Я понимаю, что произошло, когда наши губы соприкасаются. Тео отвечает. Кладет руку на мою поясницу, прижимая ближе. Но через пару секунд он мягко отталкивает меня. В его глазах светится что-то непонятное.       — Нет. Ты пьяная и наутро будешь жалеть, — еле проговорил он. — Я не хочу, чтобы все было так, окей?       Голос выдает его с головой. Сломленный. Разбитый. Потерянный. Но он все еще больше заботится о моих чувствах. Но к черту чувства. Я так устала разбираться, пытаться что-то понять. Все, что мне нужно — один вечер без сожалений и ограничений. Один вечер, чтобы все забыть. Чтобы стало легче. Немного легче терпеть эту невыносимую тяжесть в груди.       — Пожалуйста, — прошу я. Сама не понимаю, что говорю. Сама не понимаю, чего хочу. Моя разумная часть вопит, что мне следует сейчас же убраться оттуда, лечь спать, а наутро сделать вид, что ничего не было. Но другая часть меня, выпившая целую бутылку вина, посылает здравый смысл нахрен. Наверное, поэтому я притягиваю к себе Тео еще раз.       — Нет, — он аккуратно берет меня за руку. — Ты в отчаянии и пьяна. Иди спать, — он помогает мне подняться.       — Я сама, — обиженно проворчала я.       Я делаю грациозный пируэт и не менее грациозно вписываюсь в дверной косяк. Тео позади меня недовольно цокает и подхватывает мое тело на руки.       — Я хочу посмотреть на звезды, — шепчу я. — Помнишь, моя мама всегда говорила, что, умирая, человек становится звездой?       — У нас с балкона не видно звезд, — вздохнул Тео.       — Я хочу посмотреть на него… Поехали в лес. Я умею водить мотоцикл. Он должен был оставить свой мотоцикл рядом.       — Лекса…       Я в кровати.       — Разбуди меня, когда он вернется, хорошо? — я еле заставляю себя произнести эту фразу. Губы вообще не слушаются. Какой сегодня день? Скоро пятница. Джейс проспорил мне, так что ему придется драться в Клетке. Я улыбаюсь.       — Хорошо, — шепчет Тео. Он сидит на моей кровати и гладит мои волосы, пока я не проваливаюсь в сон.