Волк в овечьей шкуре

***

—Девять, десять, о-оди-над-цать... — устало разлёгшись на полу после нескольких отжиманий, я смотрела в пустоту перед собой через спадающие на глаза белые волосы, которые впервое время немного меня нервировали. Ведь, насколько я помню, такой цвет у Алана был с детства. Да и у некоторых его знакомых был весьма странный и эксцентричный цвет волос. Для меня это было нонсенсом и послужило ещё одним плюсом к моему мнению, что человеческая раса этого мира была создана искусственно. Или же видоизменена в ходе какой-то дикой эволюции. Вот уже второй день я нахожусь в этом мире. Ощущения неоднозначные. С одной стороны всё тело ломит, а с другой — я вообще могу что-то чувствовать, а значит жива. Ощущения от тела были ужасные. Как-будто болею гриппом — постоянное ощущение лёгкой температуры и ломоты в костях, что в купе с плохо развитым телом создаёт ощущение некой беспомощности. И если в первый день я переживала стресс от всего случившегося, то сегодня я со злости начала делать упражнения, пытаясь достичь той лёгкости движений, что у меня была в прошлой жизни. Получалось плохо. Но я искренне надеялась, что это только временно. Насчёт «течки» я не волновалась. Как бывший почти что спортсмен ( не стать им в прошлой жизни было сложно, потому что бывало и так, что нужно было убегать от преследования на своих двоих, а путь побега нередко был устлан «приятными» сюрпризами в виде строек, ям, решёток и самих преследователей), что заниматься физкультурой можно и во время месячных. А эта, так называемая течка ( что за тупое название? Они что животные?), как мне кажется является их аналогом. В коридоре послышались мягкие шаги по паркету, обозначавшие приближение одного из родителей этого тела к моей, теперь моей, комнате. Резко подскочив, и тут же согнувшись от пронзившей позвоночник тянущей боли, я прохромала к кровати и упав на неё, быстро закуталась в одеяло. Дверь тихо отворилась. — Алан, я принёс тебе обед. Перевернувшись на спину и сонно проморгавшись, я картинно простонала и медленно приподнялась на локтях. — Да, сейчас пап. — Как ты себя чувствуешь, милый? Тебе стало лучше? Может вызвать врача? — так же картинно, как и я недавно начал волноваться Альберт. Как-то даже преувеличенно взволнованно. Не будь я в прошлой жизни немного физиогномистом, я бы просто подумала, что он себя накручивает. А так, при входе в комнату, я заметила на его лице лёгкий налёт раздражения, что могло говорить как о его скуке сидеть дома одному, так и тяготение создавшимся положением. Видимо, он скучает по своему мужу. У них же в этом мире вроде как чуть ли не культ половых отношений. Да и судя по всему, ему впервой о ком-то заботиться самостоятельно. Всех слуг он, по воспоминаниям Алана, недальновидно отпустил домой на неделю ещё в первый день так называемой течки и всю работу приходилось делать ему самому. Хотя — я посмотрела на поднос — было видно, что еда покупная. Видимо, он не озаботился даже готовкой, не то что простейшей уборкой. — Нет, спасибо пап. Мне уже лучше. Всё-таки третий день. Завтра, наверное, уже совсем пройдёт. — Ох! Надеюсь, сынок. Мне так жаль, что тебе пришлось провести свою первую течку в одиночестве... ЧТО? Эй-эй-эй! Ты вообще о чём? Кажется, у этого «папани» что-то не то с головой. Или я чего-то не понимаю? У местных «омег» «течка» ведь означает готовность к вынашиванию потомства, нет? Как и месячные у девушек в моём мире. И, по-моему, проводить первые месячные с мужчиной — не самая лучшая затея. Нет, наверное, я всё-таки что-то недопоняла. Месячные у девушек начинались ведь в 11-13 лет, а тут у них, если судить по воспоминаниям Алана, течка в норме должна быть в 16, максимум 19 лет. В ином случае диагноз один — бесплодие. А, так как я уже говорила, у них тут чуть ли не культ половых отношений. Так что у них это нормально. Бли-ин! Но для меня то это ведь не нормально — спать с каждым понравившимся парнем! —...но пойми, если ты хочешь удачно выйти замуж... Так! Стоп? Что ещё за «удачно выйти замуж»? Я только появилась здесь, а меня уже планируют куда-то сбагрить? — Не беспокойся Алан, у тебя будет самый лучший муж! О-о-о... Какое уверенное «будет» в этом контексте. Я бы на твоём месте, «папочка», не стал бы говорить об этом так уверенно, будто это уже совершившися факт! Нет, муж, наверняка, будет подходить под мой уровень внешности (уж родители то постараются, чтобы светское общество восторгалось не только их сыном, но и его супругом. Это ведь поднимет их репутацию, как же! ) но то, что он будет, да ещё и так скоро, я бы не сказала! Я уже почти что освоилась с памятью Алана и могу точно сказать, что ни Альберт, ни Дерек, ни уж тем более Сэм мне не нравятся! И дело тут совсем не в конфликте характеров, а в их отношении к Алану. Для Альберта — красивая послушная кукла. Для Дерека — пустое безмолвное место. Вообще, для родителей Алан был омегой, которую можно выгодно куда-нибудь пристроить и потом гордиться этим. Сэм же... Этот мелкий альфа ни во что не ставил Алана не только как брата, но и как члена семьи. В большинстве своём, это сказалось отношение Дерека, чьё поведение и характер Сэм пытался копировать. Но как бы то ни было, особой любви к нему я не питаю, хоть формально он и ребёнок. Это было для меня странно. Детей я любила. Но любовью к Сэму, как к ребёнку тут и не пахло. Нет. Были лишь раздражение и возмущение, которое, скорей всего было вызвано отношением этой семейки к бывшему владельцу моего нового тела, а теперь и ко мне. Я всегда считала, что в семье младший должен уважать старшего. Что и делала до тех пор, пока у меня были родители. А тут... Тут. Этот засранец не только игнорировал Ала... Нет, меня. Но и насмехался надо мной. Поэтому, этот ребёнок был автоматически вычеркнут из списка детей. Это уже хамоватый подросток, которому следовало бы привить уважение к старшим. Пока я медленно ела какой-то салат и диетическое мясо (видимо, Альберт даже во время течки не забывает про диету), попутно делая вид, что мне плохо и меня тянет в сон (это одни из самых длительных симптомов течки, согласно урокам, которые были в Пансионе Благородных Омег), Альберт продолжал щебетать о чём-то своём. Когда, я наконец доела, он поспешно собрал посуду и чмокнув меня в лоб, вышел. Наверняка, пошёл говорить по телефону с одним из своих друзей по поводу очередной новой коллекции. Ну и ладно. Мне же лучше. Встав с постели, я подошла к окну и отдернула угол штор. Яркие лучи солнца тут же полезли в лицо, заставляя слегка прищуриться. Поскольку, дом находился в пригороде, то больших толп людей и столпотворений машин не было. Однако, моя комната была на третьем этаже и мне открывался вид на верхушки редких деревьев и далёкие высотки домов в ближайшем городе. Ночью можно спутать пригород с городом из-за яркой освещённости последнего. Посмотрев ещё некоторое время в окно, отошла от него и начала ходить по комнате размышляя. Мне всегда было легче думать о чём-то в движении. Разхаживая вокруг кровати, я размышляла о всей сложившейся ситуации в целом. Мир омегавареса, с которым я была шапочно знакома ещё в прошлой жизни по изредка попадавшимся книгам. Изредка потому что я сама не любила такие рассказы, поскольку была ярым гомофобом. В первый раз я прочитала такой рассказ ошибочно приняв его за роман. Во второй раз автор без всякого предупреждения перешёл на повествование о мире омегавареса. Наверное, не надо говорить, что ни один из этих рассказов я до конца не прочитала. Я, наверное, повторюсь, но скажу : Я знала, что жизнь меня не любит. Перестав ходить по комнате, я без сил рухнула на кровать. Хилое тело потихоньку вводило меня в бешенство. Решив, что начну качать пресс после отдыха, я повернулась на бок и начала разбирать воспоминания бывшего Алана Смита. После течки меня, скорей всего, отправят обратно в пансион, в котором Алан провёл почти десять лет. А это значит, что у него были друзья, знакомые, враги и завистники. Я не такая романтичная дура из романов про попаданцев. Смерть не отбила мне мозги и я ясно понимаю, что человек не может измениться вот так вот просто без причины, буквально за несколько дней. Причины у Алана нет. Течка — это так, нечто вроде окончательного полового созревания. Тем удивительнее, что Алан умудрился помереть во время неё. Видимо, у парня была плохая карма. Почти как и у меня. Итак, причины для изменения психики нет. Тем более, согласно психологическому устройству человека, даже если у него и случится какая-нибудь трагедия, то стадии депрессии предшествует стадия шока, стадия неверия, а после ещё и стадия отрицания. Вряд ли у меня получилось бы достоверно изобразить горесть утраты после того, как почти двадцать лет старалась не показывать на людях свои негативные эмоции, которые могли дать кому-то рычаг давления на меня. Значит, остаётся только одно — быть Аланом Смитом. Скромным парнем, гонящимся за одобрением родителей и старающимся соответствовать представлениям общества об идеальном омеге. Хмм.... Не думаю, что это будет сложно. Никаких особых привычек у парня не было, как и особо близких друзей — по-моему одни только завистники, чьи чувства Алан упорно не замечал. Вот же... Олень. Или скорей овца. Так будет точнее. Белая, пушистая и наивная овца, которую рано или поздно искалечил бы какой-нибудь хищник.