***
Понедельник новой учебной недели начался для меня с того, что я чуть было не опоздал на пару. Стремительным шагом ворвавшись в шумную аудиторию, я бросил косой взгляд на стол преподавателя, готовясь принести слова извинения. Но за столом, на удивление, никого не было. Закатив глаза, я бросил рюкзак на единственную свободную парту, которая стояла в самом конце ряда, около входа. Ни с кем из одногруппников я не поздоровался. Главным образом потому, что им сейчас было не до меня. Радостные крики и споры это не то, чем мне хочется заняться сейчас. И мне не с руки было отвлекать их от своей дискуссии. Скрестив свои руки на парте, я положил на них голову и прикрыл глаза. Но видимо мои однокурсники слишком уж были перевозбуждены и их прям распирало желание поделится своим удивлением со мной. — Смит! Опять ты молчишь как рыба! — возмутился Майк Маклаген, наконец заметивший меня. Он вступил в клуб журналистики и потому лез ко всем своим одногруппникам с целью узнать об их интересах побольше. Меня он тоже в своё время изрядно достал, интересуясь моими увлечениями и кумирами. Это одна из причин, по которой я и запомнил его имя. В тот же миг практически вся наша группа, состоявшая из шестнадцати человек, обернулась назад, к моей парте. Я лишь глубже натянул капюшон от модного худи, никак не реагируя на это высказывание. Они могли бы уже привыкнуть, что я не склонен к разговорам и вообще не слишком общительная личность. — Ещё и опоздал. Тебе повезло, что учитель опаздывает, — хмуро высказался наш староста, Кастор Дэвидс. — Поскольку это первое твоё опоздание и учитель так же ещё не пришёл, я не буду заносить пометку в журнал. Благодаря тому, что ты заранее сообщил о своём недельном отсутствии нашему куратору, с нашей группы не сняли ни одного балла, но... Почему я, как твой староста, должен обо всём этом узнавать через третьи руки? И почему твой телефон был недоступен всю неделю? — холодно спрашивали у меня, видимо, ожидая каких-то оправданий. — У меня были дела в горах Невады. Телефон не работал, — отмахнулся я. Я поудобнее устроил голову на руках, собираясь пролежать так до прихода преподователя. — Хватить дрыхнуть! Это же просто мегаважно! — не выдержал кто-то из ребят. — Что там такого важного? — поднял я наконец своё безразличное лицо. — Глобал Инверсито решили закрыть? Пьющий на первой парте воду парень-бета поперхнулся. — Наш университет выпустил статью! — радостно оповестил меня Маклаген. Будто это самая статья была его заслугой. Я лениво приподнял бровь. — И всего-то? Вы что, давно университетский сайт не читали? Там каждую неделю статьи выпускают. — Да ты не понимаешь! Какой-то аноним из нашего университета выпустил статью по прошедшей конференции профессора Мюллера! — Ну я слышал об этом. И? — подпёр я голову рукой. — Ну что ты за непробиваемый человек! — возмутились несколько одногрупников. Я же пожал плечами и повернул голову к окну. Погода была пасмурная, моросил мелкий дождик, который двумя часами ранее был сильным ливнем. Именно из-за этого на шоссе столкнулись два автомобиля, блокируя дорогу и именно из-за этого мой автобус опоздал. Тц. Хочу машину. Тем временем мои одногруппники продолжали обсуждать статью «анонима». — Но как всё-таки он это сделал? — Может Глобал Инверсито убрали из чёрного списка? — сделал кто-то самое логичное предположение. — Тогда мой брат точно должен был поехать! — рьяно вскричал какой-то парень в толстых очках. Кажется, это один из немногих бюджетников на нашем курсе кроме меня. — Он получил высший балл на международной олимпиаде по математике в прошлом году! Если бы Глобал Инверсито допустили до участия, мой брат точно получил бы билет! — Может у кого-то был знакомый из другого университета и он смог раздобыть краткие заметки? — Сомневаюсь. По кратким заметкам так хорошо не напишешь. — Ага. Написано довольно подробно. Этот аноним точно знает о чём пишет, а значит он как минимум был на конференции, потому что дословно конспектировать доклад профессора, не понимая о чём речь невозможно. А чтобы понимать о чём идёт речь нужно не только слушать, что он говорит, но и анализировать. — Да, — согласился тот самый бета в толстых очках. — Мой брат с первого курса готовился как-нибудь поехать хотя бы на одну конференцию. — Теперь Глобал Инверсито не уступает другим университетам и в этом аспекте! — Может отметим это где-нибудь? — Посидим в городе после пар. — Или пойдём в парк? — Если вам так хочется отблагодарить анонима, то предлагаю выразить это в денежной форме, — сделал я предложение. А что? Вдруг прокатит? Я хочу купить себе хоть какой-нибудь транспорт. Добираться на общественном малость достало. — Думаешь, ему это нужно? — Уверен, ему от наших подачек будет ни холодно, ни жарко. Я закатил глаза.***
После двух пар у нас был обеденный перерыв, после которого у нас должна быть трёхчасовая лекция по экономике. Обедал я обычно в кафетерии-столовой, которая находилась в нескольких шагах от главного корпуса. Платить за еду мне было не надо, поскольку питание в Глобал Инверсито было бесплатным как для студентов, так и для преподователлей, а время для обеда согласовывалось с длительностью занятий. Кроме бесплатной столовой был ещё и медпункт, рассчитанный на двадцать коек. Серьезные операции там проводить не могли, но первую медицинскую помощь, а так же необходимые анализы и лекарства там можно было получить без проблем. Это, наверное, один из немногих плюсов, которые мне нравились в этом университете. Администрация действительно пеклась как о здоровье студентов, так и о здоровье персонала. Взяв на раздаче тарелку с лёгким салатом, бутылку воды и жареный картофель, я сел за один из свободных столов. Ко мне подсели пара смутно знакомых одногруппников и более-менее знакомые Маклаген и Дэвидс. Другая половина группы села за соседний стол. Уж не знаю почему, но в университете была так называемая «политика социума». Студенты одной подгруппы старались держаться вместе и вообще поддерживать друг друга. За отсутствие конфликтов так же начислялись баллы. Группы, в которых происходили мелкие стычки или даже драки, могли не только получить выговор, но и попасть на обязательные приёмы с университетским психологом и профилактические работы на благо университета. Ректор, глава медпункта и главный психолог университета ежегодно отчитывались перед своим непосредственным начальником — Сальваторе. Особого секрета в этом не было. Студенты любили поболтать. Несколько одногруппников, имеющие знакомых со старших курсов, поделились информацией о том, что эти три человека являются по сути главными столпами Глобал Инверсито, отвечающими за порядок, дисциплину и учебную занятость всех студентов. Одним словом, в этом заведении был тотальный контроль за жизнью студентов и персонала. Единственным способом не попасть на учёт к психологу, врачу или ректору было не выделяться. Ну, по крайней мере, с ректором это не получилось, но в остальном думаю проблем не будет. Диккенс у меня на крючке и копать под меня не будет. В университетскую больницу я не попаду, если не получу травму на территории университета. Если заболею или сломаю себе что-нибудь за пределами Глобал Инверсито, могу потом просто показать справку, заверенную главным врачом больницы, в которой лечился. С психологом та же история. Я могу записаться на приём к частному психологу во время обязательного обследования, проводящегося каждые два курса обучения и потом просто показать справку с заключением. Я устало вздохнул. — Нужно больше отдыхать, иначе твоя успеваемость понизится. К тому же, физическая усталость способствует плохому настроению, — назидательно сказал староста, сидящий напротив меня. Я косо взглянул на него. — Это просто психологическая усталость. Мне нужно расслабиться, — опустил я взгляд обратно на свой поднос. — А в Неваде ты что делал? Разве не отдыхал? — Это личное, — отрезал я, приступая к еде. Продолжать распрашивать меня он не стал, но было ясно, что он недоволен. А всё дело в общих баллах. Каждой группе в течении учебного года начисляться баллы. За посещение, учебную деятельность, спортивные достижения, победы в университетских олимпиадах и участие в университетских профилактических лекциях. Были так же баллы за клубную и общественную деятельность. Чем больше у группы баллов, тем больше привелегий. Например, сейчас моя группа дружно согласилась с тем, чтобы копить баллы на собственную комнату. Такие «классные» комнаты были нередкими в университете. По сути это был кабинет, в котором студенты определённой группы могли проводить свободное после пар время. Сидеть там можно было до девяти вечера. Конечно, эти комнаты так же были оснащены камерами слежения, но зато обустройство комнаты было полностью на плечах университета. Группы могли потратить свои баллы на комнаты разного типа: от «учебного кабинета» до «бильярдной комнаты». Каждая группа могла «купить» только одну комнату и лишь один раз её обустроить. Не все студенты заморачивались приобретением собственной комнаты. К примеру, некоторые наши сокурсники с параллели хотели выбить себе разрешение на доступ на посещение нескольких ограниченных курсов. Такие как программирование или итальянский. Да. В Глобал Инверсито нельзя было просто взять и записаться на понравившиеся тебе занятия. Были базовые предметы, которые изучались всеми в обязательном порядке, был так называемый «специализированный» курс, который выбирался после второго курса и студенты после этого изучали сугубо свою будущую профессию. И были курсы, которые не входили в базу или специализацию, но на них можно было ходить, потратив заработанные баллы. Я подцепил вилкой половину помидорки Черри и рассеянно посмотрел на жёлтые семечки в мякоти, которые были видны внутри. Какую профессию выбрать? Утренний ажиотаж от выпущенной статьи уже спал, но хорошее настроение так и витало в воздухе столовой. Сзади нас сидела учебная группа на год старше и обсуждала предстоящий урок по высшей математике. — Уверен, мы будем разбирать тему математического бильярда из прошедшей конференции. — Может быть, наш учитель что-то знает об анониме? — Уверен, что да. Наверное, перед поездкой или даже перед публикацией он советовался с кем-то из преподовательского состава. Я тихо ел, думая про себя о том, что уж сильно тут переоценивают мою писанину. Это просто обзор лекции. Я даже глубоко не анализировал высказывания профессора. Просто написал своё понимание темы. Как только другие университеты выпустят свои статьи, рейтинг моей статьи резко упадёт. К тому же, математика была просто моим хобби. В начальных и средних классах мне было с ней легко. Тогда после школы я почти сразу ушёл в криминал. Решение квадратных уравнений успокаивало, вычисление косинусов и интегралов заставляло меня морально отдыхать от психологического давления, возникшего на фоне моей паники и постоянного чувства тревоги. Это было скорей отдушиной, но я никогда не был великим гением математики или что-то в этом роде. После того как обед был закончен, оставалось ещё полчаса свободного времени, которые я собирался провести на скамейке в парке. — Эй, Смит! — окликнули меня. Я повернулся к Дэвидсу, который в сопровождении своих ближайших друзей шёл ко мне. — Что? — Ты не отписался в общем чате насчёт участия в выбранных мероприятиях на следующий месяц. Я поджал губы. — Я пока не решил что выбрать. Староста недовольно поморщился. — Хорошо, —ответил он спокойно. — Но тебе так же необходимо выбрать клуб для дополнительной деятельности. — Клуб? — я удивлённо приподнял бровь. — У меня нет на это времени. — Это обязательно для всех студентов. Последний учебный день этого месяца — крайний срок. Если ты не запишешься в клуб, с нашей группы снова полетят баллы. Я устало вздохнул. — А можно как-нибудь отмазаться от администрации? Например наличием работы или... — Нет, — коротко бросили мне. — И минимум для посещения клуба — один раз в неделю. После четырёх беспричинных пропусков идёт отчисление из клуба. Если ты не принимаешь участия в мероприятих клуба — тебя оттуда исключают. Если ты нарушаешь правила клуба — тебя исключают. — Мда, — произнёс я. — Хорошо. Я подам заявку до конца этой недели. — Ты уж постарайся, — сказал заместитель старосты, Стэнли Мэйсон. — С нашей группы и так много баллов полетело из-за пропусков Эрика. — Эрика? — спросил я, стараясь припомнить такого одногруппника. — А это кто? — Господи, Алан! — возмущённо подскочил на месте Маклаген. — Это единственный омега в нашей группе! Вообще-то не единственный. — Он часто опаздывает на занятия и уже третий день отсутствует без предупреждения, — пояснил мне Кастор. — Ты вообще помнишь как кого зовут? — продолжал наседать на меня Майк. — Ну, примерно. Два месяца прошло как никак, — ответил я, пожав плечами. — И эти два месяца ты уходил сразу же после окончания пар, а перерывы проводил в парке или библиотеке, — съязвил Мэйсон. — Я человек не слишком... — Не слишком общительный, — продолжил за меня Дэвидс. — Это не оправдание. Большая часть студентов Глобал Инверсито до поступления сюда имело узкий круг общения или было на домашнем обучении. Мы все понимаем тебя. — Но сейчас мы все стараемся влиться в общий коллектив, — продолжил за него Мэйсон. — Не смотря на сильную учебную нагрузку, студенты не должны быть оторванными от реальности. Мы должны уметь заводить дружеские и деловые связи и университет это как стартовая площадка. — Это не только из-за политики университета, Алан, — присоединился к общим высказываниям Маклаген. — Заводить связи в Глобал Инверсито — это не только выгодно, но и приятно. Тут все так или иначе имеют сходные мысли и цели. Так же, все студенты здесь из более чем состоятельных или общепризнанные гении. Здесь тот круг общения, от которого нельзя отказываться. — Даже если ты считаешь, что не подходишь по материальному состоянию для дружбы с нами, ты ошибаешься. В Глобал Инверсито бо́льшее значение имеют твои навыки и умения. Или если ты в ссоре со своей семьёй и не хочешь продолжать их дело, ты должен понимать, что те связи, которые ты приобретёшь здесь, понадобятся именно тебе, — говорил Кастор. Я некоторое время молча смотрел на них. Личная информация о студентах не размещается на сайте. Общая информация есть в администрации, но к информации о гражданстве, поле, семейном положении и личному делу имеют доступ лишь пять-шесть человек из всего университета. Это тоже часть политики университета. Говорят, это было сделано для того, чтобы руководству было легче проводить проверки или принимать людей с высоким социальным статусом инкогнито. Даже и связи с ректором не могут помочь в поиске информации о своих сокурсниках. Но бо́льшая часть студентов довольно охотно рассказывает про свою семью, увлечения и тд. Некоторые рассказывают неохотно, некоторые с большим удовольствием, но все делятся историями из своего детства, подкалывают друг друга, иногда даже дружески флиртуют. Лишь я один как белая ворона. Мои одногрупники даже не знают из какой я страны на самом деле. Вывод о том, что я не из Америки они сделали из-за моего еле заметно акцента при произношении некоторых слов. Некоторые считали, что из Англии, другие склонялись к Румынии. Были предположения об Австрии и Польше. Кто-то даже предположил, что я из Бразилии. На вопросы о семье и детстве я практически не отвечал. Не видел смысла. Моё первое детство они вряд-ли поймут, а со вторым я себя не ассоциациировал. Поэтому, о моей семье они не знали практически ничего, как и о моём положении в обществе. Именно поэтому они делали самые разные предположения. — Ребят, — устало обратился я к ним. — Мне всё равно. Я приехал сюда, просто чтобы учиться. Университет для меня это в первую очередь знания и диплом. В моих планах было совсем другое учебное заведение. Я вообще не думал, что попаду в Глобал Инверсито. Можно сказать, что я попал сюда чудом и совершенно случайно, — совершенно честно ответил я. — И всё равно... — не желал сдаваться староста. — Я буду делать всё для меня возможное, чтобы наша группа не зарабатывала штрафы и получала заслуженные баллы. Но я не люблю навязываться или заводить бессмысленные разговоры. Такой уж я человек. Надеюсь, мы не станем врагами или что-то в этом вроде и мирно проведём в этом университете оставшиеся годы обучения. Я человек неконфликтный. Всё остальное зависит от вас. Некоторое время стояла неловкая тишина, после чего я развернувшись ушёл к полюбившейся мне скамейке.***
Традиция дарения меток произошла во времена людоедства от привычки древних людей-альф метить свою несъеденную добычу противоположного пола. Я поперхнулся соком и начал судорожно кашлять. Вот тебе и историческая справка. Решил, называется, получше узнать традиции этого мира. Захлопнув книгу по искусству, которую я два дня назад купил в книжном за пятнадцать долларов, я подтянул к себе журнал, из-за которого и заинтересовался этой темой. На глянцевых страницах журнала красовались омеги и беты со следами укусов на шее или плече. Некоторые укусы были небольшим, другие занимали значительную часть плеча. Встречались как неглубокие свежие укусы с небольшим покраснением, посинением или даже желтизной, так и «старые» укусы, превратившиеся в шрамы, которые по своему виду невольно вызывали мысли о том, что у обладателя «метки» пытались вырвать кусок мяса, не иначе. Интересный поворот в истории. Переход от обычного способа защитить свою долю добычи к символу отношений. Сейчас считается, что наличие метки — это официальное признание отношений. Я простукивал пальцами по столешнице, задумчиво смотря на фото в журнале. Нет. Это того не стоит. Захлопнув журнал, я зашёл через ноутбук на свою почту и найдя нужный диалог, написал всего одну строчку. Прошу прощения, но вынужден отказаться. Перечитав сообщения, я клацнул по клавише, отправляя его. Таким образом,я отказался уже от второго контракта за эту неделю. Менеджера у меня теперь не было и приходилось самому разбираться с поиском работы. Я разослал своё резюме нескольким компаниям вместе с рекомендательным письмом от О'Коннора. Сомневаюсь, что предложения о работе посыпятся на меня как из рога изобилия, но даже так я не собирался сниматься в сомнительных рекламах или носить бред очередного «гениального» кутерье. Чего только стоит предыдущее предложение с рекламой шляп. Когда мне прислали экскизы шляп, чтобы я знал что мне стоит показывать, я сначала подумал, что надо мной шутят. Но потом я открыл видео с релиза этого бренда, который было неделю назад. Самой нормальной там, на мой взгляд, была шляпа-берет чудаковатой окраски, сочетавшей в себе пять цветов. Но даже её дизайн умудрились испортить совершенно непонятными расположением цветовой гаммы. Шляпа в виде конской головы, шляпа высотой в два метра, шляпа в виде мороженого, шляпа в виде медузы, шляпа в форме моркови, шляпа-гербарий из листьев папоротника, огромная шляпа диаметров почти в полтора метра, сплошь покрытая пухом. Не перьями, а именно пухом. И хотя звучало это вполне себе интересно, но на деле выглядело изрядно некрасиво и нелепо. Сочувствую моделям, которым пришлось выходить с ними на показе. Естественно я отказался от такого предложения. Как и от фотосессии с метками. У меня нет партнёра, который может поставить мне метку. Да и желания её приобрести тоже. Сама фотосессия с обнажением плеч и глубоким вырезом у меня смущения не вызывала. Это же не полностью голые фото. Думаю, при желании я смог бы рекламировать и нижнее бельё, но для этого нужно иметь хорошо развитое тело. Сейчас моё тело предоставляет собой уже не то аморфное нечто, что досталось мне в самом начале, но и до атлета я не дотягиваю. Сильно так не дотягиваю. Закрыв диалог, я открыл несколько вкладок в интернете, ища информацию для свой презентации по экономике. Пора делать домашнее задание.***
Была половина одиннадцатого. Наша группа сидела в компьютерном классе и выполняла задние преподавателя. Я же уже закончил заданную задачу, написав отчёт о расходах за год фирмы, специализирующейся на продаже шампуня. Отправив файл с ответом на почту учителя, я закрыл документ. До конца урока было ещё полчаса. Открыв интернет вкладку, я начал пролегать глазами по заголовкам новостей. Время от времени, я заходил на сайты и читал более подробную информацию, если меня заинтересовал заголовок. За десять минут до конца урока наша группа полностью закончила задание и преподователь вышел из аудитории, задав темы для рефератов. Мы же в полном составе остались сидеть на своих местах, за компьютерами, занимаясь своими делами. Некоторые читали тему на следующую пару, другие, как и я, просто зависали в интернете. Устав читать одинаковые заголовки статей, я открыл новую вкладку. Пальцы неуверенно застыли над клавиатурой. Незаметно скосив глаза вправо, я увидел, что Майк занят разговором с Кастором и совсем не обращает на меня внимания. Скосив глаза влево, я увидел, что Стенли просматривает страничку какой-то интернет знаменитости. Я вернул свой взгляд на монитор. В самом деле, даже если я интересуюсь этим, в этом нет ничего странного. Возможно, мне просто любопытно. Не я один такой. Пальцы заскользили над клавишами, выбивая на мониторе всего два слова. Деметриус Сальваторе Щёлкнув клавишей поиска, я стал ждать результатов. По запросу «Деметриус Сальваторе» найдено три сайта. Так мало? От сына богатой шишки я ожидал как-то большего. Щёлкнув на строчку первого сайта, я с интересом стал читать. Хм. Вернувшись на первую вкладку, я открыл два оставшихся сайта. Бегло посмотрев информацию сначала на одном, потом на другом контенте, я задумчиво уставился на монитор. Не понимаю. Упоминается только имя. И то в контексте. Почти вся статья посвящается его отцу, Стефано Сальваторе. Тут его краткая биография и несколько достижений. Пальцы быстро заскользили по клавиатуре. Деметриус Сальваторе. Фото. Найти. По запросу Деметриус Сальваторе. Фото. ничего не найдено. Я с непередаваемым выражением лица уставился на экран Кхм. Что простите? Да две недели назад интернет буквально разрывало от информации, мешая мне искать другую какую-либо информацию! А когда мне наконец стало интересно почитать о том, что там пишут, ты говоришь мне, что ничего нет?! Я удивлённо уставился на экран компьютера. Не понимаю. Просидев так минуты две, я неуверенно повернулся к своему соседу. Майкл всё так же увлеченно втолковывал нашему старосте, что дизайн нашей будущей комнаты ни в коем случае нельзя делать по фэншую и там абсолютно не должно быть персидских ковров, поскольку они будут создавать впечатление, что группа излишне понтуется. Он же входит в клуб журналистики, так? Он наверняка что-нибудь знает. — Эмм, — неуверенно начал я, — Майкл. Тот несколько удивлённо обернулся ко мне, ведь я впервые сам решил начать разговор. — Что случилось, Алан? — Я хотел тебя спросить насчёт кое-чего. Ты же входишь в клуб журналистики и знаешь много университетских сплетен. — Неужели ты даже запомнил в каком клубе я состою? — наигранно восхищённо спросили у меня. — Но насчёт сплетен — комплиментик так себе, — всё так же весело сказали мне. — И всё же это правда, — спокойно ответил я на это. Несколько человек сдержанно засмеялись вместе с Майклом. — Так что тебя интересует? Или ты хочешь вступить в клуб? — Воздержусь, — поднял я руку, отрицая это предположение. — Просто пару недель назад весь интернет ломился новостями о наследнике Глобал Инверсито. Я тогда не стал углубляться и прочитал лишь поверхностно, а когда сегодня начал искать эти же статьи, ничего не нашёл. У меня что, были галюцинации? — Ааа, — немного разочарованно потянул парень. — Ты как всегда остаёшь от жизни, Смит. Ты только подумай! Почти все новостные каналы и интернет пестрили информацией, а ты «прочитал лишь поверхностно»! — Тогда мне это было неинтересно, — с ничего не выражающим лицом сказал я. — И что же изменилось сегодня? — с сарказмом спросил Стенли, отвлекаясь от своего монитора и оборачиваясь в мою сторону. — Мне стало интересно, — всё так же ровно ответил я, с ничего невыражающим лицом. — Тц! — недовольно шикнули напротив меня. — Да он не прошибаем! Я бросил взгляд на говорившего. Слегка курчавые зелёные волосы и толстые очки. Если не ошибаюсь, его зовут Теодор Гринфилд. Тот самый бета-отличник нашей группы. — Если честно, большинство статей были фейковымии никакой правдивой информации там не было, — наконец начал делиться подробностями Майкл. — Более-менее правдивым было лишь имя и первые несколько фото. Я вопросительно изогнул бровь. — То есть многие журналисты писали ложную информацию лишь для того, чтобы заработать? — По сути да, — вставил своё слово наш староста. — Опубликованные после первой волны фото по сути были лишь подправленными фото других людей. Некоторые склоняются к мысли, что никакого Деметриуса Сальваторе нет и это была обманка корпорации Глобал. — Не соглашусь! — перебил его Маклаген. — Поговоривают, что информацию о сыне владельца Глобал Инверсито слил кто-то из личной прислуги. Вся информация, которая фигурировала в сетях была получена после хакерского взлома. — К сегодняшнему дню люди Сальваторе уже очистили все новостные каналы и даже интернет от любой информации на наследника. Я чувствую зависть и восхищение, — вздохнул Гринфилд. — Ага, — согласился с ним другой бета, сидящий рядом с ним. — Такие огромные ресурсы и такая оперативность. У них там всё работает как швейцарские часы. — А мне немного страшно, — с недовольным лицом произнёс Майк. — Меньше чем за две недели очистить интернет, предотвратить появление информации в журналах и газетах, подать иск на некоторые каналы, организовать задержку нескольких коррумпированных лиц в собственной организации и под весь этот шум втайне от всех отправить на конференцию Мюллера студента для сбора информации. Семья Сальваторе действительно впечатляет. — Согласен. Думаю, профессору Мюллеру это как пощёчина по лицу. Они ведь с Сальваторе старшим изрядно друг друга недолюбливают. — Меня больше волнует то, что нет никакой информации про человека, который слил информацию, — заметил Кастор. — Мне казалось, что из этого дела раздуют большую новость. По крайней мере где-нибудь должно было упомянутая имя этого человека. Но в интернете нет даже информации о принадлежности пола этого предателя. В группе началась дискуссия и даже несколько вяло прослушивающихся к нашему разговору студентов начали строить догадки и спорить, доказывая своё мнение. Я же тем временем задумчиво посмотрел на монитор компьютера. По запросу «Деметриус Сальватор. Фото.» ничего не найдено. Очистить всё за такой короткий срок. Будто никакой информации о человеке и не было. По моей спине прошёл лёгкий холодок и моё лицо скривилось в гримасе недовольства. Чёрт. Кажется эта семейка намного серьёзнее, чем я себе представлял. Я непроизвольно начал паниковать, хотя причин для этого не было. Я старался не попасть не под одну камеру. Никаких остатков ДНК в виде волос, крови или слюны я нигде не оставлял. Бо́льшую часть времени я был в перчатках, а последнюю машину я вообще сжёг, полив бензином. Теоретически, на меня никак не могут выйти. Уровень подготовки, который я показал почти наравне с профессиональным, а значит по идее у меня должен быть учитель или база подготовки. Но никакого учителя в этом мире у меня нет, и я не проходил подготовку на специализированных базах. Информации обо мне не будет ни у преступных группировок, ни у разных подразделений правительства. У меня нет информационного следа в виде начальства или заказчика. Даже информатора я нашёл сам и предварительно избил. Никто не может ничего рассказать обо мне. Как бы смешно и пафосно это не звучало, но я появился из ниоткуда и ушёл в никуда. По крайней мере я хочу так думать! Но... Я нервно прикусил ноготь на указательном пальце. Что если я попал хотя бы на одну крохотную камеру? Могут ли они каким-то хитрым программам напасть на мой след? Я хихикнул. Кажется, моя паранойя перешла на новый уровень. Мне не о чём волноваться. Всё хорошо. Даже если они каким-то фантастическим способом смогут меня найти они ничего не смогут мне предъявить. Кроме того, они должны быть мне благодарны за то, что я совершенно бесплатно оказал им такую услугу. Единственное о чём я должен волноваться — это моё эмоциональное состояние. Даже железо имеет свойство ржаветь, а изменения в человеческом характере происходят куда быстрее обычной коррозии. Я припомнил события, произошедшие на прошлой неделе. Кажется, я планировал посетить инкогнито психолога. Нужно будет обязательно поискать. Я повернулся к Майку, который с любопытством слушал теорию споры о том есть ли настоящий наследник Глобал Инверсито или нет. — Не посоветуешь мне хорошего психотерапевта? Ошеломлённое лицо Маклагена и нескольких других одногруппников, слышавших наш разговор, заставил меня несдержанно хихикнуть. — Забудь, — сказал я ему с улыбкой. — Я просто пошутил. — У нас в университете хорошие психологи, — сказал сидящий через место от меня Кастор. — У них хорошая квалификация и рекомендации. И ты можешь бесплатно обратиться к ним в любой учебный день. — Да забудь, — закатив глаза, сказал я. — Я действительноо пошутил, — пытался я отвязаться. — Если тебя гложут какие-то сомнения или страхи, не бойся поделиться ими с врачом, — дал мне своеобразный совет Мейсон. — В детстве я чуть не утонул в озере и с тех пор у меня была гидрофобия. Но благодаря нашему семейному психологу, я теперь даже могу плавать и спокойно кататься на катере в открытом море. — О, а по тебе не скажешь, — удивились несколько одногруппников, с уважением смотря на него. Я неловко улыбнулся, хотя в душе у меня было яркое желание закатить глаза и сказать что-нибудь саркастическое.