Чонгук и Шоколадная фабрика/ Jungkook and the Chocolate Factory

      — Итак, нам нужно идти дальше! — Ви воодушевленно потирает руки. — Ну, сколько детей осталось?       Мужчине так хочется посмотреть на реакцию этой парочки, что он сознательно прикидывается дурачком, и не прогадывает: дедушка Чонгука, не скрывая радости, говорит, что остался только Чонгук.       Ви поддерживает настрой:       — Ты правда остался один?       — Да, мистер Вантэ.       Этот кроличий взгляд глаза в глаза! Пусть Ви избегал контактов с людьми многие годы, предпочитая добрых и честных умпа-лумп, но различать ложь и правду он умел с раннего детства, когда покинул отчий дом в поисках самого себя.       И Чон Чонгук, смотрящий открыто в глаза, не умеет лгать. Он привык говорить правду, даже если ему больно, непросто рассказать её остальным. Этот мальчик стойко переносит соблазны, несмотря на вопиющую бедность семейного положения; послушен, когда дело касается запретов; не потакает капризам и внимателен к окружающим, не лишен любопытства в таком позднем возрасте, и, что важнее всего, любит шоколад искренне, без обжорства и фанатизма.       — А куда делись остальные? О, мой мальчик, ты выиграл СОВЕРШЕННО ЗАСЛУЖЕНО, да-да, нам нужно многое успеть! К счастью, у нас есть стеклянный лифт, который нам поможет…       И, чёрт, он действительно забыл, что лифт рядом и впечатался лицом в твердое стекло — ох, оно же алмазное… Щеку обжигает болью, но ТэТэ вовсе не обращает внимания на сущие мелочи, вскакивая с колен:       — Ну, поторопитесь!       Они мчатся через кучу цехов, сливающихся в одну цветную мешанину, и Ви торопит не сколько лифт, сколько самого себя:       — О, нам нужно ехать быстрее, иначе мы не сможем!       И вспоминает про кнопку, которая им в этом поможет. Транспорт ускоряется до ужасающей скорости, по сравнению с которой катание в лодке по шоколадной реке кажется детской качелей.       — Я так долго ждал, чтобы нажать эту кнопку! — КимТэ заливается смехом, смотря на напуганные лица спутников, старший Чон:       — Вы действительно хотите?! Но… стеклянный лифт… разобьется на миллион кусочков!       Эти двое такие забавные в своих предположениях, что их хочется пугать постоянно, особенно Чонгука, с его забавно вытаращенными глазами и испуганно приоткрытым ртом.       Они вылетают из фабричной трубы, и то, что перед глазами мелькают пейзажи заснеженного города вместо фабрики, помогает Ви успокоиться и уже с совершенным равнодушием наблюдать, как четверка маленьких неудачников выходит из его дома. Хосок, синий и гибкий, хвалится о чем-то матери, на что она скорбно закатывает глаза; дальше идут перепачканный в шоколаде Чимин и чета Ким, запах которых доносится даже через стенки лифта. Последним выходит плоский, как игральная карта, Мин Юнги и отец, совершенно несчастный и измотанный.       — Пап, я хочу этот лифт! — Ви только улыбается на очередное абсурдное желание наследника Ким, как и на то, что старший член семейства раздраженно напоминает, что «единственное, что ты сегодня получишь — душ, дурень».       — Где вы живете?       Чонгук показывает ладонью куда-то в сторону, в сторону края города, и когда они приближаются, Ви видит кособокий и маленький дом. Он в разы меньше места, в котором Тэхен родился и провел часть детства. К сожалению, лифт не совсем удачно приземляется, разрушая одну из стен, но Ви, пусть и неловко, но даже не стыдно. Правда.       — Наш Куки кое-что выиграл… — начинает дедушка Чонгука, а Ви продолжает, смотря только на Чонгука:       — Я подарю тебе не просто кое-что, а кое-что из чего-то лучше любого чего-нибудь…       Ох, он снова выразился слишком кособоко, но не подготовил карточки для этого случая. Очень досадно. Нужно выдохнуть, и продолжить, как полагается.       — Я подарю мою фабрику! Не так давно парикмахер ровнял кончики волос, причесал меня… и я обнаружил седой волос. — Ви вспомнил, как держал волос в руке с настоящим ужасом и трепетом одновременно. — В этом волосе я увидел отражение моих многолетних трудов. И задумался, что же будет, если я умру. Мне нужен наследник! И это ты, Чонгук-и! — Тэхен чувствует, как язык снова его слушается, и говорит более уверенно, вкладывая все эмоции в слова. — Я пригласил на фабрику лишь пятерых, и самый неиспорченный стал победителем. Ты согласен бросить всё и жить со мной на фабрике?       Ви уверен, что мальчик согласится. Это видно и по его смущенно-счастливому виду, и по лицам родителей, которые действительно счастливы за единственного сына, и даже один из стариков, напоминающих отца, лишь добродушно улыбается.       — Да, конечно! Но если моя семья будет со мной, — парень добавляет это твердо, как условие, которое должно стать константой в их договоре.       Ви не хочет констант.       — О, нет, нет, так не годится, юноша. Сложно жить, когда тебя обременяет семья, словно дохлый гусь. Не обижайтесь, — запоздало добавляет он, и дед, который до этого добродушно улыбался, теперь источает лишь саркастичные нотки в голосе:       — Не очень то и хотелось.       Тэхен хочет объяснить свою точку зрения и донести её как можно лучше.       — Кондитер должен летать в одиночестве. Следовать за мечтой, да, несмотря ни на что. Посмотрите на меня, у меня нет семьи, и я процветаю.       И ведь не поспоришь. С тех пор, как он ушел из семьи, выбросив старое имя и примерив новое, благозвучное, не отяжеленное воспоминаниями, стало жить в разы проще. Но… видимо, Чон Чонгук думает иначе. В его вопросе звенит сомнение, как и волнение; Ви чувствует, как колеблется душа перед выбором.       — Значит, если я перееду на фабрику, то больше никогда не увижу родных?       — Да! Считай это удачей, — шутит Вантэ, подмигивая пареньку, ну как, как не выбрать что-то с такой шикарной возможностью?       — Я не поеду. Ни за что не брошу свою семью. Даже за весь шоколад мира…       Если бы словами можно было бы бить по затылку, то Тэхен давно валялся бы в отключке. Он действительно ошарашен? Удивлен? Он… грустит? Что вообще происходит?       — А, ясно. — Ви смотрит на Чонгука, надеясь увидеть в нем хоть каплю благоразумия. — Это странно. А, не один шоколад, и конфеты, и…       — Извините, я остаюсь, — ещё раз, тверже повторяет юноша, и в этой интонации КимТэ узнает самого себя многие годы назад, сказавшего «я сбегу» отцу. И сбежал же. А этот маленький очаровательный кролик не сбежит от своего слова, но Ви, Ви хотя бы должен попробовать разок, последний, третий раз!       — Ух ты. Что ж. Это неожиданно. И странно. — На глаза наворачиваются слезы от обиды. Он же много не просит! Он просто хочет больше не быть одиноким на своей фабрике! Хочет выучить этого чудесного парня всем чудесам мира! Было бы здорово узнать этого юношу лучше, сберечь его детский взгляд на мир. — В таком случае я должен попрощаться. Ты уверен, что не передумаешь?       — Уверен, — Ви замечает такие же влажные глаза напротив себя, и ему чуточку лучше. Дело не в том, что Ви Вантэ плохой, а в… А в чем дело-то? Ох…       — Хорошо, — кротко соглашается с чужим решением Тэхен. — Прощай.       Со своей стороны Чонгук видит только грустно-задумчивого Ви, запирающего себя в стеклянные стенки лифта и улетающего в небо.       Бабушка Чон отчего-то единственная, кто улыбается и говорит:       — Отныне дела у нас пойдут на лад.