Free feelings

Free feelings. 7 глава. Привычный стук в дверь от прислуги. Привычное ворчание или, в лучшем случае, игнорирование отца. Да, я где-то слышал, что безмолвие ранит тебя гораздо больше, чем если бы на тебя накричали, но, судя по всему, со мной это не работает. Полное равнодушие дает ощущение невидимости. Тебя словно не существует, и ты живешь спокойно, не травмируя психику бурчанием под нос о своих несовершенствах. Завтрак проходит в гробовом молчании и лишь Олив изредка вставляет «свои пять копеек» в надежде поддержать беседу которая потухает на глазах словно огонь на свечке. И я сейчас просто готов сгореть от стыда, ведь мне правда неудобно заставлять всю семью находится в неловком положении, но встать из-за стола равносильно привлечь внимание и фальшивую заботу, поэтому я чуть ли не выдыхаю, когда мама включает телевизор и кухня заполнятся множеством разных звуков, которые ограждают меня от внешнего мира. Поднимаюсь наверх медленно, словно растягивая каждый шаг. У зеркала наблюдаю за неспешными движениями пальцев в отражении. Неужели мне настолько не хочется покидать комнату? Скорее всего это от банальной лени, ведь переносить болтовню Миллеров о новом клубе и тачках гораздо проще чем сидеть дома в четырех искусно расписанных стенах с толпой прислуги. Свет в комнате кажется очень тусклым и бледным, хотя обычно он светит мне в глаза, заставляя морщится и хотеть закрыть плотные шторы, чтобы погрузить комнату в полумрак. Апатичное состояние, способное сделать тебя недееспособным человеком и, вместо привычного позитивного настроя, подсунуть полное отсутствие тяги к любимым делам. Комок в горле сдавливает грудную клетку и мешает нормально вздохнуть свежий воздух. В голове путаются мысли и раздается глухой звон, который становится все громче и громче. Появляется ощущение, что закладывает уши и я прижимаю руки к вискам, стараясь восстановить дыхание и вернуть контроль над телом. С горечью осознаю, что в таком состоянии идти в школу будет самоубийственной идеей, поэтому бреду в мамину мастерскую, еле как переставляя налитые свинцом ноги и игнорируя шум в голове. — Прости, мам? Хрипло шепчу, и из горла вылетает сухой кашель, который я стараюсь немедленно подавить, так как вижу в глазах женщины панику и недопонимание. Возможно она забыла, что я могу заболеть, ведь я обычно не пропускаю школу из-за этой «глупой отмазки», но легкое головокружение просто не даст мне вести машину и я, скорее всего, завалю тесты в классе. — Томас? Что с тобой? — Мам, я., — а что я? Я привык угождать тебе и папе своей милой улыбкой. Смеяться над вашими шутками и исполнять любые капризы. Я вижу, ты шокирована, мама, но да, мне плохо и я больше не могу притворяться идеальным сыночком без собственных проблем. — Я плохо себя чувствую, боюсь в таком состоянии за руль садится не лучший вариант. — В чем проблема? Попроси водителя отвезти тебя и дело с концом. А теперь иди собирайся, Томас, ты же не хочешь пропустить урок из-за легкой простуды, так ведь? Глаза беспорядочно бегают по комнате, пытаясь найти причину, более вескую чем мое здоровье, чтобы остаться дома, но попытками начать разговор, я лишь вызываю новый поток кашля и улыбка мамы начинает походить на «снисходительную», я с облегчением понимаю, что сегодня свободен от школы и проведу весь день в постели, окруженный слугами и доктором Харристоном. Да, возможно врачи напичкают меня всякими лекарствами и витаминами, но это того стоило. Я, наверное впервые, чувствую себя свободно и хорошо в стенах дома. Я не слышу болтовню Оливии с подругами, возню мамы с дизайнерами и ворчание отца по поводу бизнеса. В доме тихо, но я все-равно слышу еле заметный грохот посуды в конце коридоров. Я уже хотел было пойти к Гарольду. Я не знаю зачем, но это было чисто интуитивно, ведь я знаю, что он всегда поможет мне и поддержит, особенно когда я в плохом состоянии. Но, видимо судьба не решила выкинуть все счастливые карты сразу, и я поворачиваюсь на 360 обратно, ведь на кухне меня ждет лишь толпа поваров и уборщиц, сплетничающих между собой. От скуки начинаю бродить по дому. Думаю я обошел весь дом раз семь, что кажется невероятным, учитывая размер усадьбы Холланд. А может это только я так думаю, ведь когда ты занимаешься интересным делом время идет быстро и словно ускользает из пальцев, но стоит тебе маяться от скуки оно растягивается как нагретая карамель. Гостиная, с разными хрупкими статуэтками, бесчисленные комнаты и давно заброшенный старый склад около прачечной. Стоп. Мысленно пытаюсь воззвать к своей совести, отлично выполнявшей свою работу раньше. Раньше. А сейчас, в голове звучит идея, мысль о которой раньше повергла бы меня в шок. А что если пробраться на склад? По сути, дома еще долго никого не будет, а покопаться в старом барахле неплохое занятие чтобы убить время. Действительно, я же не делаю ничего криминального, просто разбираю старый хлам, да и если меня не поймают ничего со мной не сделают. Так, это слишком странно для меня, поэтому я панически срываюсь вниз, словно за мной гонится стая собак. Как хорошо, что я могу захватить ланч на кухне и спокойно поесть вдали от моих быстрых взглядов, таящих легкое опасение и неуютной обстановки которая накаляется все больше и больше из-за молчания за столом. Сейчас же, я кушаю в своем гордом одиночестве и это гораздо лучше, чтобы не говорили другие люди. Это было удивительно, просто почувствовать себя свободным. Ходить по дому, ссутуля спину, не соблюдать строгие правила за столом. В общем, жить жизнью обычного подростка, каким я уже давно не являюсь. Революционный дух подтолкнул меня к интересному мне делу в конце позолоченного коридора. И вот, я уже стою напротив двери склада, удивляясь, что она была не заперта. Наверное никому в этой семье и в голову не придет лезть в пыльную кладовку, но я немного от них отличаюсь, поэтому быстрым шагом вхожу в помещение, окидывая заинтересованным взглядом. Как я и ожидал. Здесь валяется только старый хлам, покрытый слоями пыли, поэтому кашляю, пытаясь освободить легкие. Осматриваюсь, бегая взглядом по сторонам. Да уж, конечно, мама вечно коллекционирует разные ненужные штучки, но хранить разбитые вещи и старые бумажки явно не ее идея. Прохожу вперед кладовки, стараясь идти без шума, хотя опасности никакой нет и я могу делать все, что душе угодно. Противный скрип половицы отдается в голове и я морщусь, когда успеваю попутно задеть плечом твердый край коробки. Подождите, что? В памяти всплывают нечеткие картинки, словно из прошлого, и принт на коробке кажется мне смутно знакомым. Из-за тусклого освещения я не вижу рисунок целиком, но я точно видел его и не раз. С неподдельным интересом открываю коробку, вдыхая большое количество пыли, и задерживаю дыхание не в силах пошевелится, ведь обнаруживаю гитару. На этой домашней свалке я ожидал увидеть все, что угодно, от старых договоров до принадлежностей для ремонта, но точно не гитару. Эту гитару мне подарил Гарольд на мое десятилетие. Провожу пальцем по шершавой поверхности и губы расплываются в улыбке. «Верь в свою мечту! P.S. От дяди Гарри» Черный маркер местами плешивит, но мне не нужна четкая надпись, чтобы вспомнить ее в точности, а вместе с ней несколько моментов из детства… «Никогда, слышишь? — Отец быстрыми шагами ходит по комнате, устремив свой грозный взгляд на своего сына, — Чтобы больше я не видел такой чепухи, ясно? — Хватает гитару и резко бросает на пол. — Стой! Не надо! Пожалуйста, — со слезами на глазах мальчик бросается на пол, хватая гитару и прижимая ее к груди. — Чтобы к вечеру, она была на помойке, ты меня понял, Томас? — Мужчина выходит из комнаты, оставляя мальчика сиротливо сидеть на полу, поглаживая трещину на гитаре.» Пальцы крепче сжимают гитару, когда я провожу пальцем по той самой трещине. Кажется, словно это было только вчера, ведь каждая трещинка, каждая наклейка, купленная в магазине Гарольдом — все было в моей памяти. «Ничего не получится! — Мальчик хнычет и беспорядочно болтает руками по струнам, — Гарри, как у тебя так получается? — Немного терпения, мальчик. Смотри…» В панике оглядываюсь по сторонам, и чувствую себя преступником, только что ограбившим банк, а не парнем с гитарой в руках. Да уж, до какого состояния человека может довести страх. Страх быть пойманными. Страх показать свою настоящую натуру, или страх разочаровать близких. Это немного сводит с ума. Перекладываю гитару в левую руку и правая, немного подрагивая от нервов, ложится на струны, и я чувствую вибрацию, которая растекается по моему телу, посылая разряды тока. Первый звук. Кажется, материальная память у меня развита прекрасно, ведь я чувствую, что это идеально. Одна моя рука плавно перебирает струны, а вторая — тихонько прижимает их у основания, создавая в гармонии целые композиции, понятные мне одному. Сердце пропускает удар, и я уже панически убегаю из кладовки. Скатываюсь по стене и запускаю руку в волосы, пытаясь выкинуть из головы поток бешеных воспоминаний из моей юности. Залетаю в комнату и прыгаю на кровать. Плохое самочувствие как рукой сняло, и все мои мысли заняты только моей находкой. Определенно, я хочу вернуться туда, хочу поиграть парочку непонятных аккордов и поделится ими с Гарольдом. Но, ни то, ни другое выполнить невозможно, зато доктор может уже подъезжать к нашему особняку, поэтому мне стоит сменить взгляд, наполненный надеждой и восторгом, на более затуманенный что-ли. И вот, я уже спускаюсь вниз, не в силах противостоять желанию вспомнить парочку моих коронных песенок и наши вечера с Гарольдом. — Томас?