Блокнот

На больничном она все же нашла чем заняться: Ход разрабатывала новые программы для улучшения психологической выдержки сотрудников, для введения и более спокойной социализации новичков, а также моральную готовность к чрезвычайным ситуациям. У неё было предостаточно времени для обдумывания новых программ и исправления недочетов старых. В интересной ей работе дни пролетели быстро. А выписать ее решили раньше на день. Нога у неё совершенно не болела и все было в норме. После очередного осмотра врачи пришли к выводу, что держать ее ещё день смысла нет, посоветовали напоследок впредь быть аккуратней и отпустили. Ход радостно вприпрыжку выбежала из палаты и побежала к лифту. Ей поскорее хотелось обрадовать Малхут своим выздоровлением, но для начала стоило занести ценную папку с новыми разработанными программами к себе в кабинет. Она вышла из лифта в свой департамент. Ничего не изменились, сотрудники так же тихо, спокойно и беспечно ходили по коридорам. Некоторые о чём-то мило беседовали, а завидев сефиру своего отдела, удивленно смотрели на неё и доброжелательно кивали в знак приветствия. Ход тоже кивала им. Она знала каждого, все приходили к ней за советом, консультацией или поддержкой. Сотрудники относились к ней прекрасно и с уважением, а она всегда готова была их принять и относилась с добротой и пониманием. «Каково же вам было с Малхут? Бедные мои, надеюсь, она вас не сильно тут разнесла? Не сильно гоняла? Она-то совсем измоталась, бедная... Не срывалась на вас? Надеюсь, все хорошо... Все выглядит так, будто все хорошо. Надеюсь, так оно и было...» — раздумывала Ход, оглядывая людей. Дойдя до кабинета, она открыла дверь и прошла в родную обитель. На столе небрежно лежало много разных документов. Потратив минут двадцать и аккуратно разложив их по стопкам, Ход, полностью удовлетворённая своей работой, оглядела чистый стол и, закрыв дверь, направилась в департамент Малхут. Днём в ее департаменте было намного шумнее обычного. Всюду стоял галдёж, люди носились в разные стороны с какими-то бумагами, обсуждали работу, другие департаменты, аномалии, а кто-то даже сефир и начальство. Атмосфера была вполне себе рабочая, но это весьма отличалось от того, что привыкла видеть Ход в своём отделе. Пройдя сквозь это безумие к нужному кабинету, девушка быстро вошла, захлопнув за собой дверь. Малхут, сверяя списки задумчиво выписывала что-то в свой блокнот, заметив подругу, вошедшую к ней она кивнула и продолжила дальше заниматься своими делами. Ход подошла и присела на диван: — Меня на день раньше выписали! Разве не чудесно? — Да, конечно, — коротко ответила ей подруга. — Теперь тебе не будет так тяжело, можешь спокойно заниматься тем же, чем и всегда! Ты рада? — Да-да, очень рада, — безо всякой интонации бормотала Малхут, — Личные дела твоих сотрудников у меня на столе, бумаги, что ты должна заполнить, лежат на верхней полке в шкафу. За последние дни трех сотрудников повысили. Бери и можешь идти, поговорим позже, — ее голос чуть смягчился и она подняла взгляд на подругу, — Идёт? Ход кивнула и, следуя инструкциям, забрала всю документацию своего департамента и покинула кабинет. Малхут даже не попрощалась с ней. Настроение немного испортилось от такого «тёплого приема». "Поговорим позже". Единственная фраза, что немного смягчила эту грусть. Ход направилась к себе выполнять скопившуюся работу и с нетерпением ожидала новый день... Но, к ее разочарованию, и позже Малхут постоянно говорила о том, что очень занята, потому игнорировала любые попытки Ход пообщаться. На перерывах она куда-то исчезала и найти ее было нереально, а объяснений никаких не было. Ход стала нагнетать и винить себя в чрезмерной навязчивости. В очередной раз получив отказ в желании пообщаться, Ход вздохнула и, отвернувшись, быстрым шагом направилась к себе в кабинет. Заперевшись, она, пытаясь сдержать подступившие слезы, принялась за работу. В кабинет время от времени кто-то да стучался, но Ход игнорировала сотрудников, ей сейчас было не до консультаций... Лишь глубокой ночью девушка открыла кабинет и, обойдя департамент, проверив людей и рабочий процесс, вернулась обратно. За эту выходку на следующее утро она получила выговор от Анжелы. Она часто придиралась к бедной сефире, порой за совершенно незначительные вещи. Она часто упрекала и унижала Ход, иногда казалось, что ей даже приятно чувствовать своё превосходство. Но девушку эти упреки сильно ранили. Она была нежной и меланхоличной натурой, оттого любые удары судьбы она воспринимала очень болезненно. А в связи с последними событиями Ход совсем упала духом. Она стала замыкаться, винить себя. Ей было больно стерпеть и нападки Анжелы, и отсутствие внимания лучшей подруги. Теперь Ход подолгу сидела в одиночестве и часто, как казалось многим, без причины плакала. Прошёл почти месяц — менялась она, менялось и ее отношение к сотрудникам. Теперь это не трепетно заботащаяся о сотрудниках начальница, теперь это та, кому безразличны их драмы. На любую жалобу у неё один ответ: — Прими энкефалин, — она протянула встревоженному сотруднику небольшую ампулу ядовито-зеленого вещества, — Не употребляй слишком много, это может вызвать привыкание. Препарат сильнодействующий... — недовольно протянула Ход, безразлично глядя на сотрудника, что с непониманием смотрел на наркотик, но, кивнув он удалился из кабинета. Ход проводила его тяжелым взглядом и, вздохнув закрыла дверь на ключ, снова долгое время плакала, ходила по кабинету из стороны в сторону, слышала упрекавшие ее голоса, доносившиеся ото всюду... От этого ей становилось ещё больнее, ещё ужаснее. Она разрыдалась ещё больше и упала на диван, пытаясь заткнуть уши, дабы не слышать всего этого, но дотошные голоса звучали в ее голове, унижали, упрекали и сводили девушку с ума. Она отчаянно что-то вскрикивала и бормотала, пытаясь избавиться от голосов, пытаясь не слышать эти упреки и унижения... Ход не помнила, сколько длилось это безумие и когда оно началось, но разбудил её ото сна стук в дверь. Девушка поднялась с дивана. Голова гудела, был спазм. Приведя свои слегка растрепанные волосы в порядок, она спешно направилась открывать дверь. На пороге стоял Нецах. — О, привет... — натянув улыбку, пробормотала Ход, — Ты что-то хотел? Проходи! — она старалась быть как можно доброжелательней. Нецах задумчиво оглядел ее и в своей простой и незатейливой манере поинтересовался: — Как твои дела? Как жизнь? Ход, закрыв дверь, присела за своё рабочее место, продолжая фальшиво улыбаться: — Все хорошо, а что? — Да так, просто... — ухмыльнулся парень, пожав плечами, — Какая-то ты странная в последнее время. Ход нервно посмеялась и, отведя взгляд, махнула рукой: — Да ничего особенного, просто небольшие неприятности на работе настроение портят. Со всеми бывает... — Действительно. Как твои программы? — Мои программы? О, да! Весьма успешны. — По неподдельной радости сотрудников твоего — и не только — отдела я заметил, — Нецах усмехнулся: — В чем же секрет успеха? — наигранно спросил тот, — У кого ни спрошу, все без ума от твоих консультаций и тебя... Что за методы такие? Ход вздохнула, уже не пытаясь строить из себя милашку: — Будто сам не знаешь... — недовольно пробормотала она, — Наркотик нужен? — Ход достала небольшую коробочку и протянула ему пару пакетиков с ампулами, — Этого хватит? — холодно спросила девушка, грустными глазами смотря на Нецаха, — Это все, за чем приходил? Что-то ещё? — Спокойней, Ход. Что с тобой происходит? Странные у тебя проблемы, не находишь? — Нецах вынул одну из ампул и, крутя ее в руках, внимательно изучал содержимое, — Я, конечно, не психолог, но средство от проблем на работе знаю... Анжела пилит? — Ну, да... — опустив взгляд, кивнула девушка. — Да забей ты на неё, это же не в первый раз? — Далеко не в первый... — Тогда в чем проблема? — Да какая тебе разница?! — Может, я могу помочь? А то странный у тебя подход ко всему начался... Ни сефиры, ни начальство не одобряют наркотическое опьянение сотрудников посреди дня, увы, — с грустью в голосе констатировал сефира безопасности, — А все по причине того, что раньше оно не было так распространено... Ты и раньше баловалась и выдавала препарат, но не всегда и не всем, а сейчас...Что сейчас? — Я... мне... ох, лучше тебе не лезть в это. Я сама разберусь. Сейчас все так сложно... Так больно и так грустно на душе. Ничего не хочется делать, своих проблем хватает, а тут... все довольны. Все счастливы, — она тяжело вздохнула, чувствуя, что сейчас расплачется, — Я знаю, я виновата. Простите. Нецах без раздумий протянул ей ампулу, что крутил в руках. Ход удивлённо приняла ее, с недоумением таращась на парня, а тот принялся пояснять: — Этого хватит, чтобы забыть о проблемах. Тебе станет намного легче. Я не психолог и программы не пишу, но, будь я на твоём месте, лечение в твоём случае я бы прописал именно такое... — Нецах с долей сочувствия посмотрел на поникшую девушку и похлопал ее по плечу, — Не знаю что у тебя за душой и каковы твои реальные драмы, но понадеюсь, что там ничего серьёзного и всё у тебя наладится. И на будущее — если не хочешь это пушечное мясо видеть, так и скажи им, — Нецах взял упаковки с ампулами и покинул ее кабинет.