Аноним

После того дня, как Рейх написал Анониму, ему до сих пор не пришло ни одного сообщения. Это очень сильно волновало мужчину, что он такого сказал? Что случилось с собеседником? Неужели произошла какая-то беда? Такого рода вопросы терзали мужчину с самого вторника, когда он ему, собственно, и написал, не получив ответа. А сейчас вечер пятницы. Немец, уставший после тяжёлой рабочей недели, отправляется в один из ночных баров. Небо тёмное, на улицах зажигают фонари, под ногами лужи и сырые листья, в воздухе застыл запах недавнего дождя и осенней тоски. Хотелось общения. Подул прохладный сентябрьский ветер, мужчина, съежившись от холода, побрёл дальше по тёмным улицам, к бару… Когда Третий Рейх зашёл в помещение, его сразу встретил душный воздух, запах спирта и пота. Свет был приглушён, кое-где стояли скромные торшеры, стены окрашены в тёмный цвет, а пол из тёмного дуба. Стояло несколько небольших столов и возле каждого из них три-четыре стула, за барной стойкой стоял молодой бармен, протирающий стаканы, на барных табуретах сидели пара посетителей и пили алкоголь, а за столами почти никого не было. Сегодня народу было мало. Внезапно, взгляд мужчины привлекла Японская Империя, что сидела за одним из столов в углу и махала ему рукой, как бы подзывая. Нацистская Германия даже не знал, что его сильнее удивило — то, что его подруга сидит в баре, (будучи не пьющей!) или то, что она рядом с Советским Союзом, ведь отношения их нельзя назвать дружелюбными, даже у него с коммунистом они куда поспокойнее. Не желая показаться невежливым и грубым, немец подошёл к японке и сел с ней за один стол. —  Не ожидал увидеть тебя здесь, что ты тут делаешь? — спросил нацист, посмотрев на Империю, что была нарядно одета. В новом вечернем платье, с помадой на губах и завитыми волосами, женщина выглядела довольно молодой, при том, что со своей натуральной внешностью она всегда напоминала двадцатипятилетнюю, но сейчас она выглядела ещё моложе! Ей явно шёл этот наряд… — Мы с Советским Союзом встретились дома у Китая, который позвал нас и ещё пару человек в гости. Я и не знала, что Союз очень приятный и интересный собеседник… — ответила японка немного севшим голосом и улыбнулась. Потом немец пошёл за пивом. Бармен приветливо улыбнулся и налил ему алкоголя в кружку, и продолжил протирать фужеры. Вернувшись за столик, он сел на своё место и отпил из кружки. Терпкий вкус напитка разлился по горлу и ударил в мозг. Нацистская Германия растянул губы в улыбке от удовлетворения, такое пиво наливают только здесь. В голове родился ещё один вопрос. — Империя, ты же не пьёшь, почему именно бар? — мужчина изогнул бровь и кинул взгляд на подругу. Но последняя не дала ответа. Так они в баре и сидели. В основном вели разговор Японская Империя и Советский Союз, а немец здесь был третьим лишним. Мужчина всё время смотрел в стол и пил пиво маленькими глотками. Было спокойно и мирно, играла тихая музыка, слышались такие же тихие голоса, звон стекла о деревянный стол и ветер за окном, внезапно, женщина, посмотрев на настенные часы, выдала: — Ох! Ну неужели уже полночь, думаю, нам всем нужно по домам…- сказала Империя и не спеша встала из-за стола. — Да, стоит уже идти… — отозвался тихим голосом коммунист, зевнул и прикрыл рот кулаком. Нацист, согласившись, встал из-за стола и поспешил к выходу. На улице начинался дождь, редкие капли падали на землю, небо было затянуто тучами, дул ветер. Зажигались фонари, а на проезжей части со всей скоростью мчались машины. Третий Рейх словил такси и сел на заднее сиденье, японка и коммунист мялись у машины, и всё же по просьбам Империи, коммунист сел рядом с немцем, а сама японка села на пассажирское спереди, ухмыльнувшись. Честно сказать, салон автомобиля был тесным, из-за чего двое мужчин невольно касались коленями, а под конец поездки Союз вообще задремал и прижался к нацисту. Увидев на лице в зеркале водителя недовольную гримасу и чуть-ли не отвращение, женщина, улыбнувшись, сказала: — У него сегодня был трудный день, дай ему отдохнуть… — спокойно озвучила японка, постоянно поглядывая в зеркало водителя, и довольно улыбаясь. И тогда немец, будучи и сам уставшим, смирился и решил не будить коммуниста, что очень уютно устроился возле него, прижавшись и тихо сопя. Шёл дождь. *** Ночь. Бледный месяц выплыл из тьмы и осветил темный небосвод, чуть позже показались звезды и заискрились ярким свечением. Прохладный сентябрьский ветер гулял по пустым улицам города, срывал пестрые листья с деревьев, поднимал их и разбрасывал по земле, тревожил воробьев, что, нахохлившись на ветках, старались согреться, колыхал желтую сухую траву и подгонял бродячих собак да блохастых котов прятаться от холодного ветра. Было три часа утра. Суббота. Третий Рейх был на кровати и постоянно обновлял окно диалога, но ничего не происходило, сообщений не было. Нацист, укрывшись тонким одеялом, в домашней футболке и шортах, щурясь от яркого света монитора, согнув спину, сидел уже так минут пятнадцать. Он и сам не заметил, что привык и очень сильно привязался к собеседнику. Последний для него был самым близким человеком в его жизни теперь. Но от Анонима до сих пор не пришло ни одного сообщения, это очень сильно волновало мужчину. Третий Рейх беспокоился, что он сделал не так?

***

Вечер субботы. Нацистская Германия, как и ещё несколько людей, сидел в гостях у Японской Империи за столом, все радовались, обсуждали что-то и смеялись, один только немец во всё это лезть не хотел, он сидел у края стола и пил чай, любезно налитый женщиной. Вся комната была украшена лентами, светильниками и плакатами, насколько Рейх помнит, это чаепитие было устроено в честь того, что дочь Империи поступила в один из престижных университетов страны, ну и как же матери, что так сильно любит свою единственную девочку, не устроить небольшой праздник? Если сказать правду, то немцу было завидно, у него и его сына никогда не будет таких теплых отношений. Третий Рейх всегда хотел вырастить своего сына как настоящую и сильную империю, хотел привить любовь к своей идеологии, но когда Германия немного подрос, он пошёл по совсем другому пути. Юноша выступал за идею капитализма, за толерантность ко всему и свободу слова, за демократию. Нацистская Германия считал это бредом неокрепшей личности и подростковой чушью. Но кто знал, что уже тогда Германия успел созреть и твердо понимал, что он хочет от своей жизни? Не желая каждый день слушать нотации от отца и попытки навязать своё мировоззрение, юноша в один день собирает свои вещи и деньги, что у него есть, и уходит от отца, так и не попрощавшись. Тогда Третий Рейх был очень зол на родного сына и слишком горд, чтобы попросить вернуться обратно домой, но через некоторое время на нациста начала давить мертвая тишина в доме и отсутствие общения. Ему начали сниться кошмары всё чаще, а привыкать к одиночеству становилось всё легче. Внезапно мужчину вырвало из воспоминаний прикосновение чьей-то руки на плече. Он поднял голову и встретился взглядом с Японской Империей. — С тобой всё хорошо? — поинтересовалась японка, всё ещё держа за плечо немца. Взгляд Рейха вряд ли выглядел убедительным, да и вообще весь он был сам не свой сегодня. Губы слегка дрожали, зрачки сужены, лицо бледное… — Да, я просто немного задумался, — ответил нацист и растянул губы в слабой улыбке. Женщина не поверила его словам, но решила больше не трогать. Потом немец оглянулся и понял, что находится в комнате совершенно один…

***

Выпроводив гостей, японка зашла на кухню. За маленьким столом, на котором была куча грязной посуды, сидел Китай и чинил старенький красненький радиоприёмник, должно быть, Империя ещё до этого попросила коммуниста. За тем же столом сидел напротив китайца Советский Союз и вытирал чистые стаканы жёлтым полотенцем, возле раковины стояла Япония в фартуке и мыла посуду, напевая песню с рядом стоявшей Южной Кореей, что раскладывала тарелки и бокалы по полкам. Сама же Империя села за стол и смотрела на коммуниста, что чинил радиоприемник: — Ну как, получается? — поинтересовалась женщина уставшим голосом. — Кажется, да… — ответил Китай и взялся за отвёртку. Японка кивнула мужчине и взглянула на нациста, что только что зашёл на кухню. — Рейх, можешь в гостиной собрать стулья и отодвинуть стол? Советский Союз тебе поможет, — спокойно сказала Империя. Мужчина-коммунист хмыкнул, встал из-за стола, оставив своё занятие, и направился в гостиную, немец хотел было уже возмутиться тому, что подруга послала его вместе с Союзом, но пошёл следом за ним. Комната была светлая. Желтоватые стены, белый пушистый ковёр и крепкие столы и стулья в центре комнаты из темного дуба. На улице уже было темно, дул сильный ветер и начинало моросить. Небо было прикрыто тёмными тучами, зажигались фонари, а на улице каркали вороны. Через некоторое время мужчины переставили стол и стулья ближе к стене и вернулись на кухню, где японка попросила их вытирать бокалы. Сев за один стол, антагонисты принялись за работу. На кухне царила спокойная и уютная атмосфера. Шум воды, тихое пение девушек и щелчки отверткой. Нацистская Германия сидел за столом, закинув ногу на ногу, и держа бежевое полотенце, старательно вытирал бокал, иногда хмурясь из-за того, что пятно не сразу оттирается. Советский же был спокоен, сидел прямо, расставив ноги под столом пошире и незаинтересованно тёр стакан, вертя его в руках. Нацист иногда поглядывал на коммуниста, а когда последний, словив на себе взгляд, поднимал голову и, смотря на Рейха, задавал немой вопрос «чё?», Германия отводил взгляд и делал вид, что очень заинтересован тем, как выглядит стакан в его руках. Неожиданно, прозвучал резкий и громкий щелчок на всю комнату, послышались клацанья и жужжание. Через мгновение помещение наполнилось приятной, негромкой музыкой. В комнату зашла Японская Империя и, обрадовавшись, поблагодарила Китай, села на стульчик и тихо запела, прикрыв глаза.

***

После того, как все помогли Империи, гости собрались уже идти по домам, потому что был поздний вечер. За окном дождь полил ещё сильнее, начиналась гроза. Все четверо, стояли в прихожей, одетые, немного потрёпанные и уставшие. Японская Империя хотела было уже вывести гостей за порог и, поблагодарив, попрощаться, но услышала, как грохочет гром и бьёт дождь по крыше дома. — Так, никуда вы не пойдёте в такую погоду, — внезапно выдала женщина, схватив Китай за локоть, который уже выходил на лестничную площадку, — На улице же настоящая гроза. Мужчины опешили, а у Южной Кореи загорелись глаза, вот он, шанс остаться у лучшей подруги и провести всю ночь вместе! — Ох, Японская Империя, дорогая, мы же уже взрослые, мы сможем сами добраться до дома, — отмахнулся Китай и убрал руку хозяйки дома. Через некоторое время трое мужчин расположились в гостиной… Свет был приглушён, на полу лежали футоны, а поверх них одеяла с подушками. На одном из футонов лежал китаец, укрывшись и смотря перед собой, на диване сидел Советский Союз с махровым полотенцем в руках, ожидая, когда нацист выйдет из ванной. — Китай, — позвал коммунист, вырвав друга из раздумий, лежавший вздрогнул и потом взглянул на мужчину, — У меня тут ноутбук сломался недавно, ты можешь починить как-нибудь? — Что именно случилось? — заинтересовался он и принял положение сидя. — Кажется, сгорел блок питания, я не совсем уверен, конечно… — Союз почесал затылок, — Починишь? — Да, не вопрос, — ответил Китай и снова лёг на кровать, закутавшись в одеяло посильнее, и прикрыл глаза. Через пару минут в комнату вошёл немец, разделся до нижнего белья и лёг у стены, укрылся одеялом, немного поёрзав и отвернувшись, закрыл глаза. После этого в ванную зашёл Союз и, закрывшись там, принял небольшой душ и почистил зубы.

***

Ночь. Вся комната погружена в темноту, только звёзды, что выбрались из-под одеяла дождевых туч, озарили небосвод своим ярким сиянием. В доме тихо, можно услышать, как за окном мчатся машины, как вода стекает с крыш после дождя и как тикают на кухне часы, прерывая мертвую тишину. В спальне Японии спали две девушки, уютно расположившись на одной кровати, укрытые одеялом, лишь иногда ресницы обеих подрагивали во сне и губы что-то говорили на немом языке. Империя, оказавшись в царстве Морфея раньше всех из-за усталости, спала крепким сном, переворачиваясь с боку на бок через какой-то промежуток времени. И в гостиной мужчины были погружены в сон, Китай спал спокойно, ровно дыша грудью и лёжа на спине. Нацистская Германия же наоборот, постоянно ворочался и часто дышал, выкрикивал неясные фразы сквозь сон, ему явно снился кошмар. Советский Союз, наблюдавший за муками немца уже достаточное количество времени, не мог уснуть. Честно сказать, сам Рейх был причиной бессонницы коммуниста, разбудив его во сне своим выкриком, а последний, имевший довольно чуткий сон, сразу проснулся, услышав громкий звук. Теперь ему не уснуть. Всё вокруг казалось слишком громким. Даже монотонное тиканье часов или то же ровное дыхание друга были очень шумными для сна. Время подкрадывалось к четырём часам утра. Советский смотрел на Третий Рейх с жалостью, бедняга постоянно двигал губами во сне, будто бы пытаясь что-то да рассказать, сжимался, отворачивал голову и ворочался. Если ему часто снятся кошмары, то коммунист ему не завидует, он прикрыл глаза. — Что я сделал?! —  выкрикнул сквозь сон Рейх в темноту, после этого мужчина сжал зубы и повторил вопрос ещё пару раз, но уже шепотом. Благо, никто ещё не проснулся. Где-то за окном залаяла собака и снова послышались удары капель дождя о стекло. — Советский Союз… — мужчина вздрогнул, услышав своё имя, неужели нацист проснулся? — Советский… Союз… — обладатель имени открыл глаза, но увидел, что глаза Третьего Рейха ещё прикрыты, — Пожалуйста, не-не подходи! Союз заинтересовался содержанием сна мученика, что это ему снится там? Внезапно, Нацистская Германия вскочил со своего места, сев на футон и часто дыша, смотрел перед собой в темноту, он был напуган до чертиков. После, мужчина лёг на бок и заметил, что его сосед не спит. Коммунисту начать диалог было сложно. Да что уж там говорить, с этим немцем начать диалог всегда затруднительно! С ним сложно общаться, потому что он постоянно смотрит на всех и вся с высока, пытается как-то задеть собеседнника, упрекнуть, унизить или обидеть, ну и конечно же, у этих двоих совершенно разные темы для разговора, они слишком разные, чтобы иметь одинаковые вкусы и интересы. Через минуту бездействия Советского, нацист отвернулся обратно к стене и начал было уж засыпать, как воспоминания о кошмаре врезались в память. По спине прошла дрожь, стало неуютно и холодно. — У тебя часто такое бывает? — спросил Союз, смотря в потолок, положив руки чуть выше живота. — Что именно? — переспросил мужчина, смотря в стену перед собой и чуть напрягшись, неужели, русский слышал, как тот кричал во сне? — Кошмары… — уточнил коммунист и взглянул в сторону собеседника. — Да, довольно часто, я даже и забыл про спокойный сон… — признался немец, чуть смутившись. — Думаю, тебе следует обратиться к врачу, — сказал коммунист и повернулся на правый бок. После этих слов Нацистская Германия вспомнил, что кто-то уже говорил ему такое, он будто бы переживал дежавю…