***
Белые стены, белый потолок, кровать, шкаф и постельное бельё. Глаза начинают ныть от этого цвета, хочется какого-то разнообразия, других цветов, да и вообще хочется скорее выписаться из этой больницы, но сегодня только второй день. Лёгкие хотят вдохнуть свежего и чистого воздуха, от запаха медикаментов начинает тошнить, а ноги с нетерпением ждут того момента, когда они смогут пройтись по дороге, но Германия ещё слишком слаб, как говорит медсестра, поэтому ему приходится лежать в койке весь день, благо, Франция обещал зайти к нему сегодня, принести пару книжек, хотя бы, чтобы не было так скучно. А Германии было очень скучно лежать уже второй день, ничего не делая, он привык работать, постоянно быть в движении. Также в палату ему так никого и не поселили, поэтому даже поговорить было не с кем, а друзья заходят к нему только вечером после работы. Внезапно, его думы прервал стук в дверь, парень оживился, это мог быть только кто-то из близких, потому что врачи и медсестры здесь не стучатся, ещё момент, и дверь аккуратно открывается, в комнату входит Третий Рейх. — Папа, ты не представляешь, как я тебя ждал! — радостно и совершенно искренне говорит Германия, обращаясь к отцу. После этой фразы, Нацистская Германия, уже зайдя в палату, застывает на месте. Октябрь. 2004 год. Время одиннадцать часов вечера, небо застелено громадными, чёрными, как ночь, облаками, льёт сильный дождь. На улицах почти что нет людей, все ездят на такси или укрываются дома от непогоды. В небольшом двухэтажном доме у окна сидит маленький Германия и тоскливо смотрит в окно, вздрагивая, когда видит какую-либо машину, проезжающую возле дома. Мальчик грустно наблюдает за тем, что творится на улице, рисует пальцем незамысловатые линии на стекле. — Германия! — окликает его женский голос с этажа ниже, немец встаёт со стульчика на котором сидел и спускается по лестнице вниз. На первом этаже его встречает тётя и говорит, — твой отец что-то задерживается, может, ты пойдешь спать? — Нет, спасибо, я его ещё подожду, — отказал мальчик и решил вернуться на своё место у окна, но услышал голос женщины, которая тихо возмущалась. — Не понимаю я его отца, такой безответственный, на собственного сына болт забивает, понятно, почему сестра развелась с ним… — говорит тётя, — бедный мальчик. Оказавшись на втором этаже, Германия сел на стул и начал обдумывать её слова. Нет! Это неправда! Его отец не такой, просто сейчас такое время, когда его папе нужно больше свободного времени и отдыха, всё-таки он скучает по маме и грустит о ней, поэтому, наверное, не спит ночами и не высыпается. Его папа не такой! Он очень хороший и не оставит своего сына, он скоро приедет… Внезапно раздался звонок городского телефона по дому, маленький Германия побежал на него и, найдя телефон, ответил на звонок, это оказался его отец. — Привет сынок, как дела? — спросил спокойно Рейх. — Папа! — обрадовался мальчик, хотелось дать телефон тётушке и кричать, что его папа не безответственный, не забыл про него, что он скоро придет и заберет его. — У меня всё хорошо, когда ты приедешь за мной? — после вопроса возникла какая-то секундная тишина, а потом раздалось из динамика: — Знаешь, Германия, — начал виновато Третий Рейх, — сегодня я, наверное, не смогу забрать тебя, — сказал мужчина. Мальчик расстроился, опустил телефон и огляделся, из кухни высунулась тётя в жёлтом фартуке и кухонных рукавицах, грустно посмотрела на племянника. Он тихо промямлил в телефон «хорошо» и сбросил звонок, так и не дослушав отца. А после, поставив телефон на место, побежал на второй этаж, сел на пол и, обняв колени, заплакал. Неизвестно, как долго он плакал, но проснулся Германия от шума внизу, лежа на полу, с опухшими глазками и красным лицом, шерстяной свитер, который был на нём, был с мокрыми рукавами из-за частого вытирания слёз о них. Раздались знакомые шаги, громкие возмущения тёти, а потом голос отца: — Где Германия? Я должен забрать своего сына, — нервно спросил нацист, оглядываясь. — Да после того, что ты ему сегодня наговорил, ты не имеешь права считаться его отцом, — недовольно гаркнула тётя, это Третий Рейх пропустил мимо ушей, каждый раз он выслушивает претензии и жалобы с её стороны. — Рейх, пойми, мальчику тоже бывает больно и неприятно слушать то, что о нём постоянно забывают, сделай с этим что-нибудь уже, — устало закончила она. Мужчина поднялся на второй этаж и увидел своего сына, лежащим на полу и заплаканным, нацист аккуратно поднял мальчика на руки, поглаживая по голове, и, спустившись на первый этаж, вышел из дому, попрощавшись с женщиной. — Папа, а я уже думал, что ты не придёшь, — сказал маленький, шестилетний Германия, проснувшись и крепко обнимая отца за шею. Мальчик долго рассматривал отца, пока не заметил на его шее пару синяков, хорошо спрятанных под воротом пальто, сын испугался за папу, но решил не говорить. Оказавшись дома, Германия умылся, переоделся и лёг на кровать, засыпая под бархатный голос отца, который с ним разговаривал. Когда мальчик крепко уснул, отец поцеловал сына в лоб и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. — Папа? С тобой все хорошо? — спросил Германия, глядя на застывшего отца. — Да, не беспокойся, я просто кое-что вспомнил, — успокоил нацист.***
Вернувшись домой, Нацистская Германия разделся, принял душ и приготовил себе чай, вытащил из кармана куртки пустую рамку и поставил на прикроватную тумбочку. Выйдя на балкон, мужчина, никого не увидел, был слышен только лай собак и карканье ворон, в домах зажигались окна, ходили силуэты людей и отбрасывали свою тень предметы, подул ветер, срывая последние листья с голых деревьев, трава была желтой, а на клумбах все цветы уже давно высохли, мрачно и грустно смотря на прохожих, природа увядала. Внезапно послышался звук открывающейся двери снаружи и на крыльцо вышел Советский Союз в сером пальто, с сигаретой в левой руке. Коммунист присел на лавочку, откинулся на её спинку и растянув ноги, затянулся сигаретой, при этом улыбаясь и прикрывая глаза. Третий Рейх, наблюдавший за этой картиной, смущенно вспоминал свой недавний сон в метро. СССР, открыв глаза, глянул наверх и встретился взглядом с Нацистской Германией, не долго думая, коммунист поднял уголки губ вверх и помахал правой рукой. Немец немного смутился, но тоже ответил мужчине, после этого увидев как тот подзывает его к себе вниз. В прошлый раз они действительно не плохо разговаривали и общались, может и сейчас попробовать? Рейх вышел с балкона и сразу пошёл в прихожую одеваться, быстро обул ботинки, надел пальто и завязал на шее тонкий шарф, поглядел на себя в зеркало и, причесав волосы, вышел из квартиры, закрыв за собой металлическую дверь. Через пару минут немец уже был на улице и, спустившись с крыльца, опустился на лавочку рядом с русским, стараясь не дышать дымом от сигарет. Повисла тишина. Коммунист, повернувшись в сторону нациста, увидел, как последний жмурится от едкого запаха никотина, и мужчина потушил недокуренную сигарету об асфальт, кинув её в мусорное ведро. Рейх же благодарно кивнул, не зная, что говорить и как начать диалог. — А почему вы мне не сказали, чтобы я перестал курить? — поинтересовался Советский. — Да неудобно как-то, — признался нацист, глядя на мужчину. — А что в этом неудобного? — улыбнулся коммунист, — вам же некомфортно при этом. Нацистская Германия решил не отвечать, а просто кивнул, отведя взгляд в сторону, разглядывая стену подъезда. Наступила минутная тишина. — Как ваш сын? Я слышал, что он недавно попал в больницу, — осторожно спросил русский. — О, сейчас с ним всё в порядке, идёт на поправку, — ответил Рейх, улыбнувшись, вспоминая сына. — Это хорошо, — прокомментировал Союз, заметив, что у собеседника поднялось настроение и появилась легкая улыбка на лице. — Мне нравится Германия, он часто встаёт на сторону России и старается наладить с ним отношения, — сказал СССР, вспоминая свой недавний разговор с сыном. Уже поздним вечером, мужчины встали с лавочки и, зайдя в подъезд, зашли в лифт и после, выйдя на своих этажах, разбрелись по своим квартирам. Нацистская Германия, оказавшись дома, вымыл руки, налил себе чай и, переодевшись, напечатал Унии сообщение: Вы: Доброго вечера. Аноним: Доброго)), а что ты так поздно? С работы не отпускали? Вы: Нет, просто на улице сидел, проветриться иногда всё-таки нужно. Аноним: Ты прав. Я тоже, кстати, только что с прогулки пришёл) Вы: Неужели ты один был? Я не верю. Вы: Это какая-то женщина, да?)) Аноним: Если бы ты этого человека назвал женщиной, он бы ой как разозлился бы)) Вы: А что злиться то? Женщиной назвать это не оскорбление. Аноним: Ты его не знаешь, он очень эмоциональный и вспыльчивый. Вы: Никогда не понимал таких людей, неужели нельзя свои эмоции сдерживать? Аноним: Ты тоже, кстати, местами можешь быть вспыльчивым… Вы: Что? Не правда! Я не помню такого! Аноним: Да-да)) В конце диалога, Альянс всё-таки признал, что иногда бывает вспыльчивым и не умеет сдерживать эмоции, с небольшой неохотой. Но он был благодарен Анониму, как никак, он с ним лучше понимает себя. С такими мыслями Рейх и заснул.