***
Вообще, при слове «детство» у коммуниста возникают не самые хорошие воспоминания. Его отец, Российская Империя, был очень строг и требователен к мальчишке, только потому что отец хотел воспитать сильную и могучую империю. Но всё это не нравилось маленькому Советскому Союзу, который уже избрал себе в кумиры Энгельса и Маркса, а в идеологию — коммунизм. Сначала Российская Империя не воспринимал сына всерьёз, зная, что коммунизм это лишь теоретическая идеология, что подросток просто начитался всей этой «утопической ереси», как выражался Империя, думая, что тот скоро перестанет. Когда же Советский достиг возраста пятнадцати лет, он уже начал строить планы, мечтал и придумывал, каким бы был мир при коммунизме, он представлял себя сильной и великой державой, научно-развитой, с хорошей медициной и образованием, уничтожившей коррупцию и поборовшейся с буржуазией, теперь все люди равны, нет ни бедных, ни богатых, а народ здоров и образован, если бы не одно но.. Отец. Отец, который узнал, что его сын серьезно хочет пойти путем марксизма. Предстоял напряженный и мучительно долгий разговор. Полдень. Небо было застелено облаками, начинался дождь. Пара мокрых капель упала и разбилась об сухую землю, засвистел слабый ветер, закричали вороны, залаяли собаки-дворняжки. Во дворце прохладно, тишина. Тихие шаги отскакивали эхом и ударялись об стены, разнося звук по всему замку. Оглядываясь на высокие потолки, мраморные колонны, дорогие картины в золотых рамах, Советский Союз не чувствовал комфорт, будто всё здесь было чужим, будто здесь он и не жил вовсе все эти пятнадцать лет. Юноша спускается по высокой ступенчатой лестнице, проводя руками по перилам, ступает на красный ковер и направляется в столовую. Открыв дверь, коммунист тихо входит в большую комнату, заметив за столом отца, который сидит и спокойно обедает, прикрыв глаза и задумавшись. Парень заходит и закрыв за собой дверь, проходит к столу, садясь как можно ближе к родителю. Мужчина открывает глаза и мирно начинает. — Так ты и вправду придерживаешься коммунизма? — лицо его расслабленное, взгляд такой же холодный как обычно, но Советский Союз слышит небольшую нотку отвращения в голосе. — Да, — безэмоционально отвечает сын, взглянув на отца. — Что я тебе сделал? — тихо спрашивает Российская Империя у самого себя, пробормотав под нос, но юноша всё прекрасно слышит. В один миг отец дает сыну сильную пощечину, из-за чего у парня на глазах выступают слёзы, — ЧТО Я ТЕБЕ СДЕЛАЛ?! — родитель срывается на крик и привстает с места, сразу после этого Союз резко встает из-за стола, громко роняя стул на пол, и отходит от Империи, который направляется прямо на него. Мужчина хватает его за плечи и яростно трясет, зло смотря в глаза, полные страха, повторяя одну и ту же фразу, приправляя всё это ругательствами. Вырвавшись из рук отца, коммунист выбегает из комнаты, вытирая руками выступившие слезы и бежит ко входной двери, не оглядываясь, боясь увидеть обезумевшего отца. Выскочив из дома, юноша бежит куда глаза глядят, оглядываясь пару раз и замечая, что Российская Империя стоит на пороге дома, смотря ему вслед. Через пару десятков минут Советский останавливается и старается привести дыхание в порядок. Восстановив ритм, он оглядывается и понимает, что очутился на неизвестной ему местности возле небольшого озера. Юноша садится на берег и, нащупав возле себя камешек, кидает его по воде. Камень делает шесть прыжков о водную гладь и потом уходит ко дну. СССР хмыкает и, найдя еще один, снова кидает его, оставляя на водной поверхности красивые волны, исходящие от мест, где камешек коснулся с ней. — Можно, я к тебе подсяду? — раздается тихий голос справа и, повернув голову, юноша встречается взглядом с темноволосым мальчишкой лет одиннадцати, голубые глаза выглядят грустными и печальными, а губы поджаты. — Да, конечно, — не сильно кивая, отвечает парень, наблюдая как мальчик садится возле него, пару раз шмыгнув носом. — Что случилось? — спросил аккуратно коммунист, глядя в потерянный и горестный взгляд темноволосого. Снова шмыгнул носом незнакомец, вытирая слезы рукавом рубашки, — меня выгнали из дома, — СССР даже не знал как реагировать, ему стало его так жалко, что он захотел его как-то успокоить.Он обхватил руками тело мальчика, и обняв, прижал к себе, в ответ получив тоже самое и, слушая всхлипы, чувствуя, что его жилетка в области груди начинает намокать от слез. Так или иначе, Советскому было более менее комфортно находиться в объятиях. Его отец никогда не любил такие ласки или любые другие жесты, обозначающие поддержку или симпатию, поэтому сейчас он был доволен. После пары минут, мальчик отпустил коммуниста и, улыбнувшись, вытер дорожки от слез, СССР улыбнулся в ответ, чувствуя, что и ему самому становится легче. Когда же солнце начало садиться за горизонт и небо окрасилось в персиковый цвет, они собрались уходить и начали прощаться: — Но куда же ты пойдешь? — спросил Союз в недоумении, — тебя же ну… — запнулся он, стараясь подобрать слово помягче, в ответ на это, незнакомец легко улыбнулся и ответил: — Я, наверное, пойду к тёте, она с радостью примет меня, — Советский кивнул и, развернувшись, пошел в сторону своего дома, но в один момент его схватили за плечо, остановив, и поцеловали в губы, несильно, едва коснувшись своими. От неожиданности, коммунист впал в ступор, но когда очнулся, понял, что голубоглазый мальчишка уже успел уйти. Вернулся СССР домой только тогда, когда солнце полностью ушло за горизонт, уступая место бледному полумесяцу, зажигающему звезды. Парень аккуратно вошел в темный и по-мертвому тихий дворец, забрался на второй этаж и встретился в коридоре со своим отцом. Империя поджал губы и нахмурился, а после подошел к сыну и, заключив его в объятья, прикрыл глаза и, гладя по голове, произнёс: — Прости меня, пожалуйста… Утро встретило Советского Союза пасмурным небом и легким снегом, который ложится тоненьким слоем на землю, замерзали лужи. Мужчина встал с кровати, потянулся и, сделав небольшую зарядку, прошел на кухню, поставить чайник. На столе стоял до сих пор недопитый и уже остывший кофе, он вылил содержимое кружки и ополоснув, поставил на полку, а потом уже вошел в ванную комнату. Прохладный душ с утра хорошо бодрил и приводил в чувства коммуниста, вода попадала на лицо и голову, стекала вниз по телу, заставляя чувствовать мурашки и избавляя от усталости. Советский закрыл вентили, вышел из душа, оборачивая бедра полотенцем, и вышел из комнаты на кухню, дабы снять с плиты засвистевший чайник. Спустя десять минут СССР успел одеться и начал пить чай, сев возле окна и посмотрев во двор. Снег продолжал идти, маленькие снежинки кружились в воздухе, мирно опускаясь вниз. Он взглянул на лавочку, покрытую тоненьким слоем и невольно вспомнил вчерашний вечер. Голубые глаза. Нацистская Германия. Сигареты. Разговор. Странно, но первое что он вспомнил, так это цвет глаз Рейха. Холодные, безэмоциональные, но имеющие какой-то эффект притяжения. В последнее время Третий Рейх и вправду слишком большое количество времени оставался в памяти Советского Союза, слишком часто появлялся и слишком нагло долго не выходил. Но коммунист не сильно волновался по этому поводу, считая, что это скорее всего из-за того, что их отношения наладились и они чаще видятся. Именно, зачем переживать?***
СССР вышел из квартиры, закрыв дверь, прошел по коридору и вызвал лифт. Послышался звук передвижения тросов, жужжание, а после звонок оповещения и двери открылись, представляя небольшую, серую кабину залитую светом. Мужчина вошел и нажал на кнопку первого этажа, подъемник закрылся и лениво поплыл вниз, показывая номера этажа в окошке над кнопочной панелью. Лифт остановился, послышался звонок и двери раздвинулись, в подъемник зашел Третий Рейх, мужчины поздоровались и снова поехали вниз. Все время, проведенное в кабине, они молчали, слышалось только передвижение тросов и то, как подъемник пересекал этажи, выйдя на первом этаже, они вышли из подъезда и пошли по своим сторонам. Советский Союз весь путь до работы вспоминал детство, детство, когда он еще был под опекой Российской Империи. После его первого побега из дома, отец становился всё вспыльчивее и вспыльчивее, но в то же время часто извинялся и приобнимал сына, гладил по голове. Коммунисту казалось, что его родитель сходит с ума, мало ест и спит, ни с кем не разговаривает и редко выходит из своей спальни. Он мог просто так взять и встать из-за стола, дать небольшой подзатыльник и уйти в гостиную, проводя весь день в кресле и смотреть в одну точку. Советский Союз разговаривал с отцом, точнее, пытался разговаривать на эту тему, но Империя все отрицал, что-то бормотал под нос поникшим голосом, а потом оставлял следы от синяков на теле собственного сына. С учащением того, как сильно злился отец и как оставлял сплошные гематомы на ещё детской коже, участились и побеги из дома, к тому самому пруду. Приходя сюда каждый раз, СССР надеялся увидеться с тем самым голубоглазым мальчиком, но его здесь не было, сколько бы раз юноша сюда не приходил. Ему приходилось лишь надеяться, что с ним все в порядке. Шли годы, а он все не выходил из памяти, возвращаясь во снах, разговаривая с ним на разные темы, общаясь по-дружески, как старые добрые приятели или давние товарищи. В те моменты, Союз чувствовал легкую радость и спокойствие, иногда казалось, что он единственный кто его действительно понимает Советский Союз улыбнулся, вспоминая и хронологически восстанавливая все свои воспоминания в памяти, какое же трудное и занятое было тогда его время, вот он знакомится с симпатичной и умной девушкой, они встречаются и заводят отношения, вот его отец бьёт за то, что коммунист не хочет жениться на какой-то глуповатой аристократке-высокомерке, еще мгновение, и он вспоминает, как сбегает от отца, из родительского дома, и уходит работать на завод. А после он стоит в здании ЗАГСа и они оформляют брак, проходит секунда, и они заводят славных детей. Момент, истерика, крики, ссора, битье посуды, заплаканные дети, шаги по дому и хлопок входной дверью. Коммунист поджимает губы, вспоминая лицо любимой жены, опухшее, красное от слез, а тушь растеклась. Бедная уставшая женщина кричит, рыдает, говорит, каким же холодным и безэмоциональным стал её муж, не выражающий ни любви, ни каких-либо еще чувств. Она наспех одевается, накинув старое пальто, на ноги туфли, а на голову красный берет, хватает свой собранный чемодан и кожаную сумочку, выходит из квартиры, отвечая перед этим на вопрос «да куда же ты пойдешь?», «к матери!» И уходит. На следующий день, они встречаются в суде. Толстенький и низкий судья, одетый в серый костюм внимательно слушает каждого из родителей, а потом подводит итоги. После идет решение о том, кто из родителей кого заберет себе. Советский Союз сидит рядом с маленьким, пятилетним сынишкой на одной скамье, с холодным взглядом осматривая всех вокруг, а потом останавливает взгляд на бывшей жене, худенькое светлое личико, карие опечаленные глазки, и маленький ротик, который твердо выговаривает речь. А ведь он до сих пор любит её, просто он не умеет выражать свою любовь и свои чувства, не может он просто сказать дорогому человеку «ты мне нравишься» или подарить какие-нибудь цветы, которые завянут на следующий день, он не может обнять её со спины и, поцеловав, сказать «я люблю тебя, милая», он совершенно не умеет показывать свои истинные чувства, оставаясь снаружи холодным, как глыба льда. Под конец суда ему удается законно забрать двоих детей себе, крохотную и кареглазую УССР и пятилетнего тихого РСФСР, но МССР и БССР забирает она. Советскому Союзу сложно было смириться с этим, но он принял это, к тому же, он сможет видеться с малышами раз в неделю, как решил суд. Придя домой, ему сложно было разговаривать с детьми, которые понимали, что теперь их ждет новая жизнь, без любимой и родной мамы, но через несколько дней все наладилось, правда, Союзу приходилось мерить на себя роль и отца и матери, а дети долго не могли смириться с тем, что маму они могут видеть только раз в неделю. Так или иначе, дети выросли без матери хорошими детьми, правда, иногда у УССР проявлялись некоторые черты от мужчины, скорее всего перенятые от отца в ходе опеки, такие, как мужественность, иногда открытая прямолинейность и отсутствие излишней эмоциональности, в прочем, это было даже плюсом.***
СССР выходит из здания работы, смотря на вечернее небо. Сверкают бриллиантами бесконечно далекие звезды, бледный полумесяц плывет по небу, а темно-синий купол завораживает своей бездонностью. Идет снег, ложась на скамейки и мокрый асфальт, влажную землю, укрытую листьями, ложится и на шапки прохожих, одежду. Советский прячет покрасневший нос в тонкий шарф и идёт дальше. Холод заставляет пальцы мерзнуть и он прячет их в карманы, ускоряя шаг. Приходит Союз домой, раздевается, сушит от снега мокрую шапку и шарф, стряхивает с пальто снег и идёт в ванную комнату, дабы принять душ и расслабить напряженное после работы тело. Ужасно хочется спать, мужчину клонит в сон, он заканчивает принимать душ, насухо вытеревшись полотенцем и одевшись в домашние штаны и футболку, отвечает на сообщения на ноутбуке и, выключив свет в комнате, ложится спать, прикрыв глаза и потянув одеяло к подбородку.