***
Но если котенка эти двое могли скрывать всего три дня, то эту тайну они хранили уже два месяца. — Братик, нам нужно ему сказать, он тоже принимал в этом участие, — прошептал Леша, обнимая близнеца. — Нет, не сейчас. Давай еще подождем. Мне страшно.***
Что за тайну скрывали Миранчуки, не знал никто. А время шло, вот уже и Федя в Локо перешёл, и месяц прошел, а Антон на поле выходит крайне редко, а если и случается, то минут за пять до конца матча. И на тренировках стал меньше выкладываться, а братик вечно трется рядом, то прикоснется, то что-нибудь на ушко прошепчет. И во время всех этих перешептываний они вечно косятся на Смолова. Конечно, это не остается незамеченным. И это смущает Федю, а еще его мучает вопрос, почему всегда активный и в жизни, и в постели Тоша, уже два месяца бегает от него и наедине практически не остается. Нападающему надоело гадать, поэтому он решил спросить напрямую. После тренировки, когда все втроем приехали домой, Федя начал неприятный, по его мнению, разговор: — Если у тебя кто-то есть, то ты так и скажи. Я как-нибудь переживу, с трудом, но переживу, — Федя на эмоциях выпалил все сразу. Он не мог придумать убедительную причину отстраненности одного из Миранчуков, поэтому единственное, что крутилось в его голове, он и произнес. Смолов уже и сам поверил, что у младшего кто-то появился, но когда он увидел, что парень с трудом сдерживает слезы, уставился вопросительным взглядом на Лешу. — Ты что, совсем мудак? Как ты мог такое сказать? — он сразу кинулся успокаивать Тошу, обнимая его и прижимая к себе. — Малыш, прости. Просто вы вечно вместе, ты избегаешь меня и молчишь. Я не знаю, что думать, — он приблизился, и младший оказался между парнями. Старший Миранчук прижал брата к своей груди, разворачивая так, чтобы он смотрел на нападающего. Смолов зафиксировал подбородок Антона в руках и мягко спросил: — Солнышко, что случилось? Тоша все еще молчал, а Лёша гладил пальчиками брата по тазовым косточкам. — Я-я б-беременный, — младший вжался в грудь брата, боясь реакции Смолова. Нападающий потерял дар речи. Его мальчик ждет ребенка, их ребенка. Господи, что он себе напридумывал. И сколько они уже молчат? — Тоша, милый, какой срок? Почему вы мне не сказали? — с беспокойством спросил Смолов. — Два месяца. Я боялся сказать тебе, думал, ты заставишь избавиться от ребёнка. Ведь это может быть и от братика. — Ты чего? Я ведь люблю вас. И что если от Леши? Мы ведь вместе, втроем. Любимый, — Федя наклонился к его губам и мягко поцеловал, тем временем младший получил поцелуй от рядом стоящего брата где-то в области шеи, и вот уже две пары рук блуждают по его телу. — Тебя срочно нужно отстранить от тренировок, такие физические нагрузки противопоказаны, я попрошу Палыча, — вдруг будто осенило потенциального будущего отца. Оторвавшись от губ Тоши, он отстранился, оглядываясь, в поисках телефона. — Эй, Федь, он знает. Все индивидуальные тренировки братика на самом деле походы к врачам, — сказал Леша. — То есть тренер узнал о беременности моего парня раньше, чем я? Ну, кто еще в курсе? — раздраженно спросил слегка обиженный нападающий. — Никто. Только мы и Палыч. Тоша не хочет, чтобы об этом кто-нибудь знал. А когда появится живот, он возьмет перерыв. — Я боялся, что ты можешь нас бросить. Ведь мы просто встречались, а тут ребенок, — Антон наконец что-то сказал, оглаживая еще пока маленький, почти незаметный под футболкой, живот. — Семья это ведь прекрасно. Ребенок от любимого человека, что может быть лучше? Мне почти тридцать, пора бы уже задуматься о будущем, — нападающий обнял своих мальчиков.***
Прошел уже месяц. Антон не выступает за Локомотив, лишь смотрит за его любимыми с вип-трибун, оглаживая живот в опасные для команды моменты, чтобы почувствовать, что он не один. Всё изменилось в их жизни, теперь после побед Смолов пьет не виски, а персиковый сок, ставший любимым напитком его беременного чуда. Нападающий Локомотива готов посреди ночи бежать в магазин, чтобы найти паштет из краба или соленые огурцы. Он готов стерпеть эти временные неудобства, ведь ничего не сравнится с тем чувством радости, что испытывает Федя рядом с близнецами. Не сказать, что и Леше было легко. Он намного больше времени проводил с братом, лишь ночью позволяя себе спать, уткнувшись в макушку братика, что теперь спал посередине, а не с краю. Старший просыпался от каждого движения брата во сне, успокаивал, когда снились кошмары, и мог просидеть с ним до утра, хотя рано утром нужно ехать на предматчевую тренировку. Для него нет ничего важнее Тоши.***
Больше всего всех троих радовал вечер. Когда можно было просто расслабиться и не скрываться. Они часто смотрели разные фильмы. Когда смотрели ужастики, теперь впечатлительный и эмоциональный младший Миранчук прятался в объятиях либо брата, либо Феди. А когда смотрели мультики (да, в их доме двое взрослых детей, а скоро появится еще один), Тоша засыпал на плече у нападающего, а его ноги покоились на коленях у Леши. И даже когда они оба засыпали, и Феде приходилось относить их в спальню, он не чувствовал тяжести. Ведь он носит на руках все, что ему дорого, все ради чего он теперь живет.