Лиса.
Одному Богу известно, из-за чего эта девчонка с их первого знакомство так яро терпеть его не может. Она всегда была его главным ненавистником, не упускающим возможность припомнить об отсутствии у мальчишки дара, а после школы потешалась на ним, избивая в где-то за углом, потому что может, потому что хочет. Эти издевательства прекратились после того, как он совершенно случайно наткнулся на неё, когда девушку схватил неизвестный злодей, заломив ей руки за спину и высасывая жизнь из подростка. Чонгук и сам не понимал, что творит, бездарный, беспомощный, уж тем более не смог бы ни в коем случае её спасти, однако рванул без сомнений к ней, пытаясь сделать хоть что-нибудь, ударяя разъяренного злодея. Но в итоге Чон и вправду никак не помог, он сделал ровным счётом ничего, их спас отряд героев, пришедший на помощь уже совсем скоро. Его внутреннее желание помогать было главным фактором его стремления быть героем, даже если он может сам погибнуть. А ещё он хорошо помнит, что в тот момент, когда одноклассница заметила его и со слезами на глазах взглянула, то он мог прочитать лишь мольбу о помощи. Но Лалиса не спешила благодарить его. А стоит ли вообще? Она накричала на него, сказала, что он лишь мешался под ногами, и она в нем не нуждалась вовсе. Но именно после этого только безразлично смотрела в его сторону, если вообще смотрела, и в принципе игнорировала его существование, даже избивать в конце концов прекратила. Сила проявилась через год после того инцидента. Тогда в Манобан снова проснулась та неудержимая ненависть, питавшая всю её плоть. Да ей по гроб жизни было похер, будет он одаренным или нет, вся соль заключалась в другом. В её желании быть номером один. Она думала, будет единственной, кто из этой глуши поступит в Национальный университет героев, но не тут-то было. Когда после всех экзаменов ее пригласили к директору, Лиса уже готовилась быть восхваленной управляющим школой за её успехи в сдаче зачётов и поступлении, но каково было её удивлении, когда девушка обнаружила себя не единственной приглашенной. Чон Чонгук сидел в кресле, неуютно съежившись. Она шумно сглотнула и сжала кулаки, слушая, каким приятным шоком для него была новость о том, что не один, а сразу два выпускника его школы поступили в лучший университет страны. На внутренней части ладони появились следы-полумесяцы от впившихся ногтей, готовые вот-вот закровоточить. Он выходит из учебного здания, спеша домой, потому что заметил, какой она была злой, и прекрасно понимает, чем это может закончиться. Не успевает он сделать очередной шаг, как в миг оказывается прижат к стенке, а позади него появляются трещины от силы удара. Манобан оказывается перед ним, опустив голову, и Чон буквально слышит её драконье тяжелое дыхание. Она поднимает на него взгляд, и в его глазах играют искры пламени, который она способна воссоздать из своих рук. — Какой же ты, блять, идиот, — говорит она, закусив губу, на который появляются алые следы, — ты совсем не умеешь не путаться под ногами, да? Она позволяет себе, как в старые добрые времена, вновь ударить его, оставляя слабый ожог на животе, а ведь его израненное ею же тело так за год и не зажило. Он морщится от боли, хватаясь за свежую рану, и осознает, что больше терпеть этого не хочет, поэтому выпрямляется, а когда она вновь замахивается, перехватывает кисть, приставляя к стене. Лиса зажигает огонь на второй, которая так же, как и первая, встречается с кирпичной поверхностью. Она не думает сдаваться, все еще обжигая его кисти, а он только и думает о том, чтобы терпеть. — Я не тот слабый парень, которого ты можешь избивать, когда вздумается, — Чон пытается звучать убедительно, потому что ему страшно. Он всегда её боялся, а силой своей управлять ещё не умеет, у неё четырнадцатилетний опыт за спиной, у него же — месяц бессмысленных тренировок. В его глазах теперь играют искры молнии, а вены на руках заливаются чем-то светящимся изнутри, он будто сошел с неба во время грозы. Лалиса и вправду испугалась, пыталась не показывать этого, но пламя немного стихло. Чонгук отпустил её и незамедлительно удалился. Она только продолжала удивленно, нахмурив брови, смотреть ему вслед, потирая кисти, на которых точно останутся гематомы после такой хватки. — Ублюдок, — только шепнула девушка себе под нос, перед тем как упасть на землю в недоумении.⚡️⚡️⚡️
После очередного учебного дня все ученики начали собирать рюкзаки и торопиться выбежать из ненавистного здания. Дети думали, что в геройской школе они каждый день будут практиковать свои силы, сражаться с поддельными врагами, когда на практике получили кучу теории, которая, по их мнению, нисколько не поможет в будущей профессии. Геройская школа стала для них не чем-то особенным и захватывающим, а простым обманом, красиво украшенным для привлечения внимания. Они даже дарами не могли пользоваться в её пределах, не считая единичных месячных тренировок. Однако, кажется, лишь один ученик радовался своему пребыванию здесь, ведь для его только-только проявившейся силы теория и тысячи статей были отличным толчком к совершенствованию. Даже Манобан, что так жадно зубрила материал в старшей школе, сейчас с убитым видом убирала тетрадь в сумку, даже не торопясь идти домой — видимо сил нет. Чонгук поднялся с места, повесив увесистый рюкзак на левое плечо, попутно прощаясь с несколькими одноклассниками. — Эй, Чонгук! — услышав звонкий женский голос, парень тут же обернулся, вскинув брови в привычной манере. — Наын... — прошептал себе под нос он, увидев особу, окликнувшую его. Наын была девушкой, на которую западали парни с первого взгляда, но оно было оправдано: длинные блестящие волосы так и струились, стоило ей лишний раз пропустить через них пятерню, яркие мерцающие глаза обрамляли удлинённые тушью кукольные ресницы, а большие розовые губы заставляли многих учеников академии молить Бога хотя бы о том, чтобы она обмолвилась с ними обычным приветствием. А Чонгук не был исключением из правил, хотя для него также роль играло и то, что она была до жути доброй. — Чонгук?.. — девушка щелкнула перед ним пару раз пальцами и хихикнула на его заторможенную реакцию. — Ты чего? — Нет-нет... Просто задумался! — тут же поспешил ответить влюбленный бедолага, не опуская с неё взгляда. — Я говорю давай вместе прогуляемся! — с улыбкой на лице протараторила та, прижав учебники ближе к груди. Чон, шире улыбнувшись, конечно же кивнул и пропустил её вперед, чтобы она первая спустилась с кафедры по лестнице. Сейчас он уже приучился мягко положительно качать головой в ответ на её просьбы, но когда она заговорила с ним в первый раз, Чон был уверен — это был их последний разговор из-за того, что он постоянно заикался, а в конце чуть было не облил и её, и себя самого газировкой. Однако Сон оказалась достаточно снисходительной, чтобы почтить его своим общением. Стоило ей ступить на последнюю ступеньку, как ученица тут же взвизгнула и начала таскаться по комнате, как ошпаренная. Чонгук немедленно побежал за ней, пытаясь понять, что случилось, пока сам не увидел клетчатую ткань её юбки, вовлеченную в неяркое пламя. Одноклассница вовремя успела достать цветы из вазы и облить содержимым ноги Наын, но та всё ещё осталась в смятении. — Наын! Ты в порядке? Ожога нет? — щенячьими глазками глядя на девушку, Чонгук схватил её за предплечье. — Да... Да, мне кажется останется небольшая корочка, но Боми впору помогла, поэтому обошлось... Но... — Как это случилось?.. — перебил шатен, холодными глазами осмотрев класс, но в глубоко в душе он знал ответ, только верить не хотел. В классе был только один человек, умевший управлять огнём. Подросток поспешил выбежать из аудитории, пропуская мимо ушей просьбы девушки остаться, потому что когда ты зол, все в мире перестаёт существовать, кроме объекта ненависти. Поэтому заметив рыжую макушку в пустом коридоре, он, не теряя времени, ускорил шаг, тут же схватив одноклассницу за запястье. — А ну стоять, — приказал парень низким голосом, сжимая губы из-за нагнетающей злобы. Она медленно опустила взгляд на его пальцы, хозяйничающие у неё на шиловидном отростке лучевой кости. Затем переместила его на опять себе под ноги. Легким движением мышц ладони обожгла одноклассника пламенем и двинулась дальше, пока он снова её не остановил. — Почему ты это делаешь? — спросил он, схватив девушку сильнее прежнего. — Делаю что? — тут же обернулась она, наконец оказавшись перед его лицом. Её тон был раздражённым, но уставшим, отчасти даже грустным, что он игнорировал, потому что тогда не смог бы на неё ругаться. Он бы просто не смог. — Доставляешь неприятности, вот что! — Какие ещё неприятности? — Лиса вскинула брови со все ещё не заинтересованным видом. — Серьёзно будешь делать вид, что не понимаешь? Ладно. Задам вопрос прямо: зачем ты обожгла Наын? — парень уже явно терял терпение, и она это чувствовала на своём запястье. Манобан перевела взгляд на дверь класса, будто могла смотреть через неё и долго молчала. — А ты как думаешь? — Лалиса свесила голову вбок, но вид её оставался не провокационным, а отстранённым, будто ей все это надоело. Он прищурился и тяжело выдохнул, пропустив через свободную пятерню волосы. — Понятия не имею, — честно выдал Чон. Рыжая усмехнулась, кратко кивнув, опустив взор в пол, и, прошептав тихое «Конечно же», вновь решила уйти. — Куда ты уходишь посередине разговора? — раскинув руками, спросил он. — Нам не о чем говорить. — Ну уж нет. Мне это все надоело, поэтому мы закончим сегодня, нравится тебе это или нет. И с этими словами Чонгук подошёл к однокласснице сзади, взяв её тонкие плечи, и запихнул её в ближайшую комнату, тут же поспешив закрыть её на ключ. — Отлично, ты запер нас в помещение для уборщиц, — недовольно проворчала та, морщась от запаха белизны. — Чем быстрее закончим, тем быстрее выйдешь, — сказал тот, скрестив руки на груди. — Что тебе надо, Чон? — потерев брови, поинтересовалась она. — В чем твоя проблема? Я думал, ты прекратила всё это, но видимо ты просто отстала от меня. Расскажи мне, и я помогу тебе, — послышалась усмешка с её стороны, вызвавшая у него недоумение. — Поможешь? Кретин, я сожгу тебя прямо сейчас, ты и моргнуть не успеешь. Какое тебе дело до моего поведения? Захочу — обожгу Наын, Йерим или любую другую девчонку, которая... — Манобан тут же мысленно стукнула себя по лбу за неосторожно используемые слова и прикусила губу, отведя взгляд от его шоколадных глаз в сторону. — «Которая» что? — шатен, уловивший этот жест, тут же заинтересовался услышать продолжение, не заметив сделанный шаг ближе к девушке. — «Которая» что, Лалиса? — повторился он, не услышав от неё ответа. Она потирала рукава своей серой футболки, нервничая и продолжая сильнее кусать губы, но затем, глубоко вдохнув, девушка успокоилась, восстановив с ним зрительный контакт. — Которая думает, что может быть твоей. Чонгук не помнит, когда она успела выйти, и как долго он стоял в этой кладовке один, потому что слишком ошалел от такого ответа, и даже сомневался в правильности его озвучивания. Придя домой, он чувствовал себя погано по двум причинам. Первая: он буквально вынудил из неё признание, не зная, готова ли она была открыться ему или нет. Второе: что, черт возьми, ему теперь делать? Как он ей в глаза посмотрит после этого? Парень упал на кровать и накрыл лицо подушкой, посильнее надавив на неё, надеясь, что за пять секунд задохнётся. Когда это не получилось, он достал из кармана телефон, на заблокированном экране которого уже горело непрочитанное сообщение от одноклассницы.Наын
Все в порядке? Ты так быстро убежал. Он тут же прикрыл глаза в разочаровании от самого себя, ведь со стороны выглядит так, будто бы он просто убежал.Да! Просто надо было уладить кое-что. Прости. С тобой все хорошо? Как нога?
Все нормально! Уже не болит. Спасибо, что спросил <3Отдыхай. Увидимся завтра в школе.
И сейчас, отправив это сообщение, и даже не дождавшись ответа, он ловит себя на мысли о том, что то сердечко, что она прислала никоим образом его не будоражит, как раньше. И он не ждёт её ответа, и не шлёт ей смайликов, не пытается продолжить диалог на как можно дольше. Что пугает его больше, так это, что это всё из-за неё.⚡️⚡️⚡️
— Чонгук, не хочешь поучиться со мной в библиотеке? — спросила брюнетка, остановившись у его парты. Он кратко улыбнулся ей в ответ и отрицательно помотал головой. — Боюсь, у меня есть планы, Наын, но спасибо. До завтра, — спокойно ответил тот, пока она, скривив брови домиком, удивленно махала на прощанье и двигалась к выходу. Он обернулся, надеясь увидеть её все ещё сидящей за своей партой. Глубоко вздохнув, парень неспешно встал, и подошёл к ней, пока она закидывала учебники в сумку. — Погуляй со мной, — выдал подросток, заглянув в её блестящие глаза, которые так и оставались грустными со вчерашнего дня. — Ты ничем мне не обязан. Игнорируй меня, если тебе так будет проще, мне все равно, — холодно ответила она, но Чонгук заметил, как девушка сглотнула, значит волновалась. — Я прошу, потому что сам того хочу, — он поспешил удержать её за локоть, видя, что она вновь пытается сбежать. — С чего бы это вдруг? — спросила она, посмотрев на него, будто сканируя на ложь. — Расскажу, если погуляешь со мной, — ответил он, легонько приподняв уголки губ. Она согласилась. Было тепло. Они пошли на пляж и ели мороженое. Он пытался развеселить её и рассказывал истории из детства, которыми ни один нормальный мальчик не поделился бы с девушкой на первом свидании. Как бы то ни было, она даже не думала смеяться, только издевалась над ним, что было частью её привычной манеры общения. Под конец прогулки, они уселись на детские качели и смотрели на закат перед ними, когда солнце уходило в воду, но ещё не погрузилось даже на половину, одаривая город золотистыми лучами. Он посмотрел на неё боком, чтобы она не заметила его пристального взгляда. Лалиса выглядела всё ещё поникшей, но он не мог не признать, насколько красиво её печальные большие глаза отражали искрящиеся волны моря, медные волосы под светом солнца были похожи на шёлк, кожа с розовым подтоном тоже будто сияла изнутри, а пухлые губы оставались влажными из-за подтаявшего мороженого, которое она пыталась доесть. Красиво. Они гуляли практически каждый день, и он с каждый днём замечал прогресс в её эмоциях. Сначала на её безэмоциональной мине появилось какое-то подобие улыбки, к концу весны она хохотала до боли в животе, чаще всего из-за того, что он лажал, но он принимал и это за достижение. И как-то раз, в конце весны, он взял её за руку, притянул к себе поближе и оставил влажный след на её щеке, из-за чего потом ходил с ожогом на руке месяц. Она даже не извинилась, только поцеловала его в губы, когда он начал ныть из-за оставленного ею «подарка». После этого он напоминал ей об ожоге каждый день, в надежде, что она заткнет его должным образом снова, но она лишь вновь его обожгла.