Оборотень северного леса

Когда Верну было лет шестнадцать, он выкурил свою первую сигарету. Он сразу же пристрастился к этому делу, причём весьма не обоснованно — ему просто нравилось курить и думать в это время, казалось, что мыслительный процесс протекает намного лучше, хотя никакого эффекта, кроме кашля, не было. Курил он на протяжении года, а после в один момент Верн потерял в этом необходимость, ведь в то время он редко о чём задумывался, стараясь всё сильнее закрываться в себе и думать, когда же закончится его жизнь, в тайне надеясь, что это произойдёт в скором времени. Сейчас же, он стоял у открытого окна и медленно выкуривал сигарету, первую за столь большой промежуток времени. На губах горчило, а в горле пекло — он уже успел отвыкнуть от подобных ощущений. Холодный ветерок не спеша ласкал кожу мужчины, вновь и вновь отвлекая его, заставляя вздрагивать. Вернон не мог понять, что было около десяти минут назад — действительно всего лишь сон? Раньше, когда он был маленьким, его дед постоянно говорил, что все сны, которые когда-либо снились человеку — что-то да и означают, либо внутренние тревоги и переживания, либо какое-то послание. До недавнего времени, Верн в это не верил, но если вспомнить, то перед встречей с Яном, он ощущал нечто подобное — тревогу, страх… И сны ему тоже снились. Вот, только если тогда всё было «плавно», если можно так сказать, то сейчас Вернона трясло, фаланги немели, а в груди что-то давило, словно перекрывая кислород. Раньше мужчина не задумывался, ему было по большей части всё равно, кто такие оборотни, на самом деле. Ведь, откуда-то появились легенды про них, да и сам Вернон, в принципе. Тем более… А что, если Верн такой не один? Конечно же это логично, что он не один такой, но просто парень никогда до этого момента не задумывался о подобном. Даже сейчас, он всё чаще и чаще прокручивает все воспоминания, связанные с его дедом, чтобы выловить из них что-то, вспомнить, говорил ли дедушка нечто не понятное тогда, но такое логичное в настоящее время. «Особенные» — так он всегда говорил им дед, постоянно рассказывая перед сном какие-нибудь легенды или небылицы. А что, если это были не просто сказки, и их дед знал, кто он, и возможно Лоралин. Что если, она тоже была оборотнем? Они же родня, или этот «ген» передаётся каким-то иным путём… Мужчина затушил сигарету об какую-то деревяшку — пепельницы у него не было. Сейчас, первое, что он хотел сделать — поискать какую-нибудь информацию в интернете, и если что, удостовериться на практике. Первое, что он нашёл — «болезнь волка», но это отнюдь была не мифология, а реальная болезнь, при которой у человека повышалась растительность на теле. Это было совсем не то. Везде говорилось, что оборотень — зверь, выдуманный людьми, причём очень давно. Только спустя час Верн попал на довольно интересную статью в недрах интернета. В ней не было стёба, ни единого намёка на шутку. Начиналась она заурядно, как анализ поведения людей и сравнение его с животными порядками, но после, стали проскальзывать странные, чуть ли не пугающие вещи. А после, Вернон добрался и до классификации оборотней. Первым в ней стоял «оборотень-волк»: существо, которое полностью теряет связь с человеком, но при этом ведёт себя как зверь и способен на убийство лишь при самозащите, или в случае голода. После, стоял «над-оборотень» один из самых безопасных для общества оборотней — они полностью сохраняли свой разум. Опасными они становились лишь в тех случаях, когда нападали умышленно на кого-то, с желанием причинить вред. Но такое, судя по их поведению, бывало крайне редко и только при большой необходимости, ведь главным всегда оставалась "человеческая часть", которая полностью подчиняла себе зверя. Ну и третий вид, так называемые «оборотни-демоны» — существа, которым не подвластны их скрытые желания, которые убивают из-за обиды, или просто из-за скуки. «Убийство ради убийства». Вернон не мог судить, кем он является, да и в верности информации ещё надо было удостовериться, ведь это всего лишь чья-то жалкая статейка. С одной стороны, он не был единым со своим зверем, но с другой — он понимал его, как и наоборот. Они словно находились в симбиозе. Следующее, что он нашёл, так это то, что в мифологии есть такое понятие, как оборотень с рождения. В древности говорилось, что такие дети расплачивались за грехи своих родителей. Данные «существа» не могут обращаться самостоятельно, лишь в определённые дни, да и само обращение для них очень болезненно. Сам Верн никогда чётко не помнил, в какой именно момент он уже переставал быть человеком, становясь зверем. Это словно ускользало из его памяти, он просто ощущал себя уже в теле волка. Что если предположить, что он, как и его умершая сестра Лоралин, оборотни с рождения? Ни в какие грехи «отцов» он не верил, тогда, можно предположить, что это наследственное. Тут же и находится ответ, почему отношения его отца и деда были очень напряженными — обычно «подобная сверхъестественная чепуха» передается через поколение — от его деда к нему, пропуская отца. Если вспомнить, что говорил отец, то тот считал деда сумасшедшим, а дед же, в свою очередь, кажется был разочарован в своём сыне и постоянно пытался забрать Верна и Лоралин к себе, говоря, что он не сможет их воспитать. Сейчас, подобные конфликты были чуть понятнее. Также, мужчина обнаружил интересный факт про кровь оборотней — она обладает регенеративным свойством, и не только для оборотней, но и для человеческого организма.

***

Как только Верн закрывал свои глаза, он видел того самого волка из сна и яви. То, что это одно существо, парень не сомневался. Точно так же, как и в том, что это оборотень. Сидеть на одном месте Верн уже просто не мог. Именно в эту ночь его просто тянуло в лес, зверь всё сильнее бунтовался, а это подавлять уже было тяжело, так что парень решил не сдерживаться, тем более, видимо «он» знает больше Верна. На улице стало лишь холоднее, это Вернон ощущал даже под толстой шкурой волка. Отдаваясь своим инстинктам, парень бродил по лесу, проходя по одним и тем же тропинкам по нескольку раз, всё вновь и вновь рассматривая, ища что-то необычное или же подозрительное. Инстинктивно оборотень чувствовал чьё-то чужое присутствие, кого-то незримого, кто находится рядом, но постоянно ускользает от цепкого взгляда Верна. Тревога от того, что Вернон не может поймать этого «кого-то» начинала давить и пугать, заставляла всё сильнее прижиматься к земле, прислушиваться к каждой скрипнувшей веточке. Тёмно-серая луна расположилась на синем небе, как властительница. Она завораживала. На небе не было ни единой лишней звезды, или же облачка. Вокруг свистел ветер, нагоняя напряженную атмосферу, обдавая Верна всё новым и новым потоком холода, от которого даже зверь ёжился, хотя по идее, морозы ему должны быть не страшны. Последнее время, у Верна всё чаще и чаще начинала болеть голова, появлялся неясный, иррациональный страх, что раздражало и настораживало зверя, который становился более агрессивным, повинуясь инстинктам самосохранения. Вернон хотел бы уже вернуться, но тело волка наотрез отказалось ему повиноваться, но мог всего лишь наблюдать и ощущать — не более. Такое привязанное, безвольное состояние нервирует Вернона, он понимает, что по большей части не контролирует зверя, а может лишь того направлять. Но, все же ему не кажется, что сам зверь — разумен, как в случае с теми же «оборотнями-демонами», если придерживаться данной классификации. Оборотень всё бродил и бродил, сбивая свои лапы об камни, ища что-то непонятное. В один момент Верн ощутил сильное напряжение зверя и только после этого заметил чью-то тень среди стройных стволов деревьев. Тень двигалась пластично, словно перетекая из одной позы в другую. Вернон бросился в ту сторону, в очередной раз задевая лапой какую-то корягу, но уже не обращая внимание на неприятные ощущения. Да, он был прав — это тот самый оборотень из сна, который загрыз мальчишку Яна. Даже сейчас, мужчина не мог понять свои чувства и действует ли волк по собственной инициативе или по его. Вернону самому до безумия хотелось перегрызть глотку чужаку. Другой оборотень, тем временем, всё так же скользил, словно делая вид, что ничего не замечает. Он всё же был чуть крупнее, чем Верн, его шерсть была более тёмной, и сейчас, в лучах серебристой луны, она переливалась, отдавая немного в иссиня-чёрный. Вернон бросился к нему. В большей степени им двигал страх — он не хотел повторения того, что произошло в его сне, а для этого надо было избавиться от угрозы. Чёрный оборотень отскочил, но всё же позволяя себя повалить на землю, в грязь. Верн пытался укусить его за бок, поймать челюстью его лапы, ломая кости чужаку. Но тот в свою очередь был каким-то отчуждённым, и вскоре, уже с лёгкостью поменял положение и сжимая свою пасть на шее Верна, но не причиняя тому боли. Он заставил парня склониться ближе к земле, надавливая клыками на артерию, Вернон был уверен, что именно сейчас оборотень не задумываясь прокусит его шею, но тот медлил, наоборот не причиняя никаких неудобств, просто удерживая парня в унизительном положении. Чуть позже, когда Верн смог поймать его взгляд, он был удивлён. В нём не было ни злости, ни страха, лишь интерес и непонятная игривость. От этого, уже сам мужчина стал напрягаться, ведь неизвестно, что чужак сделает в следующую секунду, тем более если б он хотел убить Верна — сделал бы это в первую секунду. Чего же он хочет?